Мать и мачеха

Так оно и случилось. Правда, влюбились они в одного парня, и Триша уступила его сестре – а разве она могла поступить иначе? Как-то на автомате она принялась читать это стихотворение, и все замолчали – в комнате повисла такая тишина, словно все они тоже знали про Лиду, которой так и не довелось понянчить внучку, про Настю, которой даже любовь к Грише не помогла остаться в этом мире. Но, конечно же, ничего они не знали – просто Триша читала очень тихо, и другие поневоле стали прислушиваться. Когда она закончила, Света захлопала, и за ней все остальные. Яша поправил бороду и спросил:

– Ты готовилась, что ли?

– Я? – удивилась Триша. – А что, на детских утренниках теперь читают Высоцкого?

– Я и забыл, что у нас детский утренник, – рассмеялся Яша. – Ладно, держи свой подарок.

Он достал маленький сверток – киндер-сюрприз в прозрачной упаковке.

– Да, кажется, кто-то зажал денег, – нахмурился Яша. – Извини, могу еще от себя конфетку дать.

– Спасибо, мне хватит.

Когда Триша была маленькой, она обожала киндер-сюрпризы, но они ей доставались редко – отец иногда покупал с получки, а когда он умер, стало не до киндер-сюрпризов. Поэтому такому подарку Триша была даже больше рада, чем подушке.

Сев на место, она тут же развернула упаковку и сняла тонкую фольгу, разделив его на две части.

– Хочешь? – предложила она Свете.

– Мне, значит, она не предлагает, – Костя притворно надулся, но Триша видела, что он несерьезно.

Шоколад был совсем как в детстве – приторный, но очень вкусный.

– Не хочешь посмотреть, какая там игрушка? – предложила Света.

Триша взяла в руки оранжевую коробочку, потрясла – внутри что-то загремело. С трудом подцепив, она раскрыла ее, и на ладонь ей упало кольцо. Триша в недоумении уставилась на него – это было явно не детское пластмассовое кольцо, а настоящее, золотое и с бриллиантом. Она подняла удивленные глаза на Костю – его лицо сияло.

– Кажется, там еще записка, – сказал он.

Триша подцепила листок, достала его.

«Ты выйдешь за меня?»

Этот почерк она знала очень хорошо, и к горлу подступила тошнота. Триша видела подобные ролики, но сейчас, в окружении всех этих людей, которые смотрели на нее во все глаза и уже радостно гудели, чувствовала себя неловко. Понятно, что Костя ждал от нее ответа, и ответ был очевиден, но почему-то ей не хотелось, чтобы все это было так, прилюдно. Понимая, что пауза затягивается, она взяла себя в руки, улыбнулась Косте и сказала:

– Конечно, выйду…

Глава 5. Подслушанный разговор

Что подарить матери, она так и не смогла придумать – слишком плохо ее знала, и слишком много денег было у той, чтобы испытывать нужду хоть в чем-то. Поэтому Триша купила новогодний снежный шар – довольно дорогой для ее уровня доходов, но очень красивый. Она сама всегда хотела подобный, но Лида сказала бы, что это бессмысленная трата денег, а даже после смерти мачехи Триша продолжала слышать ее комментарии в своей голове. Именно эти комментарии заставляли ее бежать мыть ванную комнату, даже если она очень устала, покупать не те джинсы, которые нравятся, а те, что продаются со скидкой, ну, и так далее.

Триша не была уверена, что мать приготовит для нее новогодний подарок, она и так уже так много для нее сделала, и чтобы не ставить мать в неудобное положение, она решила не дарить подарок первой.

Они договорились встретиться в последний день выходных, в ресторане, в том самом, где и в прошлый раз. И точно так же, как и в прошлые разы, за Тришей должен был заехать шофер, чтобы доставить ее на место. Рассматривая помолвочное кольцо на своей руке, она размышляла о том, заметит ли мама его и нужно ли самой рассказывать, что они с Костей поженятся. Свадьбу планировали на август, так что времени предостаточно. Конечно, ей было приятно, что Костя, наконец, это сделал, но тревожило то, что каждый раз, заговаривая о свадьбе, он упоминал и ребенка, которого, по его мнению, они должны заделать чуть ли не в первую брачную ночь. Ну как ему объяснить, что она не хочет детей?

Телефон завибрировал. Триша посмотрела на экран и увидела теперь уже почти привычное для нее слово «мама». Что случилось – решила отменить встречу? Или договориться на другое время? Она взяла трубку.

– Здравствуй, Триша, – голос звучал слабо, словно бы издалека. – Даже не знаю, как тебе сказать… Я в больнице, нашу встречу придется, видимо, перенести.

– Что случилось, корона? – испугалась Триша.

– Нет… Это не вирус.

– А что тогда?

– Не хочу забивать тебе голову.

Что-то в голосе матери насторожило ее.

– Это серьезно?

Мать молчала.

– Я могу приехать? В какой ты больнице? К тебе пускают?

Какое-то шуршание в трубке.

– В частной клинике. Да, пускают, но…

– Я приеду! Говори адрес! – перебила ее Триша.

– Триша, не стоит…

– Я приеду.

– Ну, хорошо. Я пришлю за тобой водителя.

Все же она никогда не привыкнет к такому – частные клиники, шоферы… В ожидании, пока он приедет, Триша наскоро собралась и предупредила Костю.

– Ты уверена, что это не корона? Не хватало тебе еще заразиться…

– Да нет, это не вирус. Костя, я боюсь, что у нее что-то серьезное. Помнишь, я говорила, что она упоминала уже про больницу, и вот опять. А вдруг у нее…

Она не смогла выговорить это слово – слишком часто она слышала его в прошлом, слишком много времени провела в больницах с Настей.

Костя обнял ее, погладил по волосам.

– Не переживай, малыш, все будет хорошо. Поди делала себе подтяжку или что-то вроде этого. А даже если и заболела – ты же сама говорила, что у них денег тьма, поедет в Израиль или еще куда.

– Ага, ты забыл про карантин и вообще… Мне страшно, я не вынесу, если сейчас, когда мы…

Она оборвала фразу на середине – внезапная догадка оглушила ее: а что если мама давно знает про болезнь и именно поэтому решила наладить с ней отношения, перед тем, как… Нет, еще одну смерть она просто не переживет!

Видимо, Костя догадался, о чем она думает и прижал ее к себе еще крепче.

– Мне поехать с тобой? – спросил он.

– Нет, спасибо, лучше я сама.

– Позвони мне, если что-нибудь будет нужно.

Когда за ней приехал шофер, она уже так себя накрутила, что впервые за долгое время почувствовала какие-то нелады с сердцем – оно билось неровно, словно рывками. По дороге она молилась, хотя никогда не была религиозной: хоть бы с мамой все было хорошо, хоть бы с мамой все было хорошо…

Больница оказалась красивой как в кино. Администратор у стойки встретила ее приятной улыбкой и проводила в палату. Триша боялась, что мать будет увешена трубками и капельницами, но ничего такого не было – она полусидела на кровати, на стене висел телевизор, в котором шел какой-то новогодний фильм, очередные «Ёлки», что ли. На тумбочке стояли цветы и ваза с фруктами. А она не догадалась ничего с собой привезти! Хотя вряд ли мать в чем-то особо нуждалась.

– Как я рада тебя видеть! – сказала мать и улыбнулась Трише. – Прости, не хотела встречать тебя так…

Она развела руками, а Триша внимательно всматривалась в какое-то одутловатое лицо матери, в темные круги под глазами… Да, дело явно не в подтяжке.

– Что с тобой? – спросила она, не в силах унять сильное сердцебиение.

– Садись, – мать указала на кровать, подвинувшись немного. – И успокойся – все в порядке, простое обследование, да и все.

Триша села, отметив, какая приятная на ощупь простыня, да и кровать куда шире тех, на которых лежала она сама, будучи в больнице.

– Ты чем-то больна?

– Триша, какая ты упрямая! Со мной правда все в порядке, так, небольшое недомогание. Это не смертельно. И вообще – давай лучше сменим тему, – предложила мать. – Я вижу, у тебя появилось новое кольцо?

Триша сначала даже не поняла, о чем она говорит, но потом спохватилась – протянула ей руку, демонстрируя кольцо, и сказала:

– Костя подарил.

– Это просто кольцо или?

– Или, – смущенно улыбнулась Триша.

– Да ты что? Поздравляю! И когда это знаменательное событие?

Похоже, радость матери была неподдельной, и это было приятно.

– Летом.

– Так нескоро? Я думала весной… Ну да ладно. Скажи мне главное: ты счастлива? Действительно этого хочешь?

– Да…

– Вот и славно! Я так рада за тебя, милая, это чудесно. Как он его тебе вручил, поди, с изысками, как сейчас любят…

Триша рассказала маме, как Костя заранее договорился, чтобы ей на Тайном Санте подарили именно его подарок, как она прочла стихотворении Высоцкого и получила за это киндер-сюрприз.

– Ну, это уже банальность, давно придумано. Но все равно молодец, постарался, – поспешила добавить мать. – А у меня для тебя тоже кое-что есть. Возьми в тумбочке, а то мне неудобно наклоняться.

Триша потянулась к дверце, открыла ее и достала квадратную коробку.

– Я надеюсь, тебе понравится, – сказала мать.

Коробка была без упаковки, и Триша открыла ее. Внутри лежала маленькая сумочка золотистого цвета.

– Какая красивая!

Она взяла ее в руки и сразу поняла, что стоит она столько, сколько Трише было бы немыслимо отдать за сумку – кожа мягкая, приятная на ощупь, и цвет не кричащий, а очень благородный, такое легкое золотистое мерцание. На сумочке крупный знак бренда, который точно узнает Света, но Триша не помнила, кому он принадлежит. Длинный ремешок – она любила такие сумки, их можно повесить через плечо и не думать о них, к тому же с такой сумочкой можно и в театр, и просто на прогулку – да куда угодно.

– Очень красивая, – повторила Триша.

– Правда ведь? – улыбнулась мать. – Я, как увидела ее, сразу подумала о тебе.

То, что она занимает какое-то место в маминых мыслях, наполняло Тришу небывалым счастьем.

– У меня тоже есть для тебя подарок.

Она достала из рюкзака шар, упакованный в красную со звездочками бумагу, и протянула матери. Сейчас он казался Трише ужасно жалким по сравнению с этой чудесной сумочкой, но мать вроде обрадовалась или сделала вид, что обрадовалась.

Больше они не возвращались к тебе болезни, но Триша никак не могла успокоиться – что, если ее мать действительно чем-то больна? Они болтали о разном, как Триша всегда и мечтала – подобные разговоры вела Лида с Настей, а вот с ней, с Тришей – никогда. Но сегодня эти разговоры ее не радовали, тревога за мать никак не покидала ее.

Когда Триша спускалась к выходу из больницы, она обратила внимание на двух врачей в белых халатах: ей показалось, что они упоминают мамино имя, поэтому она остановилась и прислушалась.

– Нет, тут случай тяжелый – уже развилась почечная недостаточность. Я не знаю, сколько она протянет.

– Серьезно? А так и не скажешь… И что, пересадка? У нее есть донор?

– Да в том-то и дело, что нет – родственников нет совсем, так что нужен неродственный донор, а сама знаешь, как с этим.

– Ой, с такими деньгами не проблема – заплатит кому надо и все дела.

– Не знаю… Странная она какая-то, говорит, что не хочет ничего делать, что это ее кара… Религиозную чушь несет, в общем. Постараюсь поговорить с мужем и…

Дальше Триша не расслышала, потому что в этот момент кто-то начал спускаться вслед за ней, и ничего не оставалось, как тоже пойти вперед.

От волнения она даже забыла снять бахилы, и только садясь в машину к маминому шоферу, поняла, что до сих пор идет в них. Внутренности Триши скручивало, словно она съела что-то не то, а перед глазами все расплывалось: ее мама смертельно больна, она умрет, там что-то с почками, что-то по-настоящему серьезное, иначе бы не говорили о пересадке. Нет, она не может сейчас потерять мать, она только-только ее обрела! Нужно что-то делать, и в принципе понятно, что – она станет донором для матери. Предложит свою почку. А что – ничего страшного в этом нет, подобные операции уже давно делают, и люди успешно живут с одной почкой.

Остается только как-нибудь уговорить маму. И Костю. Что-то подсказывало Трише, что он вряд ли будет в восторге от ее идеи. Так оно и оказалось – когда она рассказала обо всем Косте, он устроил такой скандал, что Триша удивлялась, как еще к ним не пришли соседи с жалобами.

– Ты с ума сошла? Да она с самого начала все это задумала! Я же говорил тебе – не стоит ей доверять! – кричал он.

Триша пыталась ему объяснить, что мать ни о чем ее не просила, что она случайно все услышала и вообще – она не такая идиотка, как он думает: неужели она бы не отличила искренние слова от наигранных? Кто ее мать, актриса большого театра? Она и правда захотела поближе с ней познакомиться, вот и все. Да, скорее всего, это случилось на фоне болезни, но какая разница – Триша ее в этом не винит.

– Напоминаю – у тебя больное сердце, – со злостью сказал Костя. – И я тебе не позволю рисковать собственной жизнью из-за этой кукушки. Да и никакой врач тебя не возьмет.

Об этом Триша не подумала, и ей стало нехорошо – она не может подвести маму, только не сейчас!

– Вообще-то, я недавно проходила обследование, и у меня все хорошо, – возразила она, стискивая кулаки так, что ногти впились в ладони. – В любом случае все это не тебе решать.

– А вот и мне! Или что, мое слово для тебя ничего не значит?

Продолжать этот спор было бесполезно, и Триша развернулась и пошла на кухню, но Костя схватил ее за руку, изо всех сил сжав предплечье.

Купер, встревоженный их голосами, принялся лаять, а потом и вовсе цапнул Костю за ногу, когда тот дернул Тришу на себя, и она вскрикнула от боли. В ответ Костя пнул собаку в морду, и та заскулила, бросившись в угол.

– Ты что творишь! – закричала Триша, выдернула руку, на которой остались длинные багровые следы и бросилась к собаке. – Тихо, маленький, успокойся, он не хотел…

Костя пнул стоящую в коридоре этажерку, и та с грохотом повалилась на пол.

– Да что же это такое! Для тебя даже эта псина дороже меня! Что ты жалеешь его – это вообще нормально, что он меня кусает?

– Нечего было хватать меня!

– А я, что, должен смотреть, как ты убегаешь, оставляя проблему нерешенной? Триша, я не позволю тебе сделать это!

Придерживая одной рукой собаку, которая все еще лаяла, но больше не угрожающе, а испуганно, Триша посмотрела на Костю и почувствовала, как в ней закипает незнакомая ярость – сколько можно указывать, что ей можно, а что нельзя? Не потому ли это кольцо на пальце так жмет ей, все время напоминая о том, что это будет окончательным шагом, который лишит ее права голоса: чем старше Костя становится, тем больше в нем просыпается эта жажда держать все под контролем, добиваться того, чтобы Триша во всем его слушалась. И не потому ли он попросил ее руки при всех, зная, что иначе она может взять время на раздумья?

Кажется, Костя прочел что-то в ее взгляде, догадался, о чем она думает, потому что внезапно сник и опустился на пол рядом с ней.

– Триша, прости меня, я не должен был кричать на тебя. Просто я… Ты не представляешь, как много ты для меня значишь – я жить не смогу без тебя! Я боюсь, что с тобой что-нибудь случится, ведь у тебя правда есть проблемы с сердцем. И еще – подобная операция это в любом случае серьезно, а ведь мы хотели родить ребенка, помнишь? Никто не сможет тебе гарантировать, что это не повлияет потом на вынашивание… Я умоляю тебя – давай не будем торопиться! Давай проконсультируемся с врачами, у меня есть связи – мы найдем выход!

Злоба, переполнявшая ее, мгновенно растаяла. Костя выглядел несчастным и расстроенным, и сложно было винить его в том, что он боится за ее жизнь. Конечно, он прав – и насчет сердца, и насчет этого злосчастного ребенка…

Костя протянул руку и погладил Купера по голове.

– Прости, дружок, но не стоило меня цапать, – примирительно сказал он. – Будто я могу на самом деле обидеть твою хозяйку! Да я, знаешь, как ее люблю!

Купер принялся лизать Косте руку, и Триша оценила, что тот не стал, как обычно, сопротивляться, а потрепал собаку по загривку, пытаясь всем своим видом показать раскаянье. Потом он потянулся к Трише и поцеловал ее в лоб, в щеки, в губы.

– Смотри, какие следы остались, – все еще немного обижаясь, сказала она.

Костя взял ее руку и принялся нежно целовать оставленные им красные пятна, поднимаясь все выше и выше к шее. Не переставая ее целовать, он поднялся, увлекая ее вслед за собой, и потянул в спальню. В рюкзаке у Триши зазвонил телефон, и она попыталась освободиться от Костиных объятий, но он не отпускал ее, целуя все настойчивее и стягивая с нее одежду. Она, конечно, могла бы настоять, но решила, что сейчас лучше уступить, потому что в главном она собиралась оставаться непреклонной – она отдаст свою почку матери, что бы там ни думал Костя.

Глава 6. Как-нибудь в другой раз

Когда Костя ушел в душ, Триша достала телефон и проверила пропущенные – три звонка от Гриши. Обычно он ей не звонил, писал, если что-то было нужно, и страх сковал ее моментально – вдруг что-то случилось с Соней? Дрожащими руками, еле попадая по экрану, она набрала его номер. Ответил Гриша только с пятого гудка.

– Привет, извини, я не слышала звонка. Что случилось? – даже не скрывая своего беспокойства, спросила она.

– А я не могу звонить тебе просто так? – удивился Гриша. – Ладно, прости, ты права, конечно… Уже все в порядке, хотел попросить, чтобы ты посидела с Соней, она что-то приболела, а у меня, как назло, халтура подвернулась.

– Приболела? Что с ней, температура?

– Ну да, небольшая. И вырвало два раза.

– Ты врача вызывал?

– Да нет, я позвонил, уже поздно было, завтра зайдет.

Триша моментально решила ехать – даже если бы Грише не нужно было на съемки, она бы все равно поехала: вдруг он недооценит серьезность ситуации?

– И когда нужно посидеть? Я могу!

На заднем фоне послышались посторонние звуки, и только тут Триша поняла, что вроде он и не дома сейчас.

– Не беспокойся, я уже все решил – Лору попросил, она сегодня свободна.

– В смысле Лору? – эти слова вырвались у Триши помимо воли, и она тут же попыталась сгладить ситуацию. – Я имею в виду – они достаточно хорошо знакомы, Соня не испугается?

Похоже, Гриша все равно понял, что она чем-то недовольна, потому что принялся оправдываться.

– Я ты ни за что не поехал, но уже обещал, другого фотографа найти сложно… Соня ее видела, конечно, но ты же понимаешь…Но я недолго, надеюсь, она проспит большую часть. Пока что не звонит, значит, все в порядке.

– И когда ты вернешься?

– Часа через два-три… Да все хорошо будет, прости, что растревожил тебя. Извини, мне нужно бежать. Ты заедешь на днях? Я привез то, что ты просила, правда, не все нашел…

– Ладно, пока, созвонимся.

Триша отключилась и ни секунды не раздумывая принялась одеваться – кто знает, может, бедная Соня там рыдает уже битый час или горит от температуры, а эта стильная теледива просто боится признаться Грише, что не справляется с ребенком.

Когда Костя вышел из душа, она была уже готова.

– Куда это ты собралась? – удивился он.

– Соня заболела, – сказала Триша таким непререкаемым тоном, чтобы Костя и не думал возражать. – К тому же мне вещи нужно забрать, которые Гриша из квартиры забрал.

– Прекрасно, – произнес Костя. – Вот расскажи ему, что ты надумала делать, посмотрим, что он скажет. И Сонечке своей сообщи, что она не только без матери осталась, так теперь еще и нормальную тетку можно потерять. Что ты на меня так смотришь – эти сестры твоего Гриши те еще грымзы, все думают, как бы кусок побольше отхватить. Я не удивлюсь, если они квартиру у ребенка оттяпают, не зря же Гриша ее у мамы своей прописал.

– Костя, ну как тебе не стыдно! Они все любят Соню и очень расстроились, что Гриша увез ее в Москву…

– Да уж, кто бы мог подумать – бросил мамочку и сестер, лишь бы быть поближе к своей любимой родственнице, – язвительно добавил Костя, выделяя слово «любимой». – Нет, я серьезно, ты скажи ему – в кои-то веки пригодится его неземная любовь к тебе. А что – я уверен, что он тоже будет против. А если нет, то не тешь себя иллюзиями – он тебя не любит.

То ли оттого что они и так уже сегодня достаточно поскандалили, то ли Костя опасался, что Триша сделает то, что часом раньше уже пришло ей в голову – снимет помолвочное кольцо и отменит свое решение, но сейчас он вовсе не был агрессивным или даже недовольным, скорее посмеивался, показывая Трише, что не собирается нападать, а просто беспокоится о ней.

– С Купером погуляй, – сказала она, не желая развивать эту дурацкую тему. – И Гриши, к твоему сведению, нет дома – он на съемках, а Соню оставил на свою девушку. Я бы не поехала, но у Сони температура, а он даже врача не вызвал.

Костя покачал головой, подошел к ней и взял ее за руки.

– Ты знаешь, что из тебя получится отличная мамочка?

Она могла бы сказать, что все это не так, но времени на препирательства не было, и она просто поцеловала его и принялась вызывать такси: нужно было как можно скорее добраться до Сони и убедиться, что с ней все в порядке.

Как назло, машину долго не назначали, а когда назначили, ехала она минут семь, и Триша вся извелась. Костя все это время демонстративно наводил порядок на кухне, не говоря больше ни слова, а Купер крутился рядом в надежде, что его возьмут с собой, и никак не понимал, почему хозяйка не обращает на него внимания.

В такси она тоже не могла успокоиться, мысленно подгоняя водителя и один раз даже спросила, нельзя ли побыстрее, на что он только кивнул – пробки, куда уж быстрее. В итоге до квартиры Гриши она добралась только минут через сорок.

Еще в подъезде Триша услышала плач Сони – ну вот, а она что говорила! Понятно же, что эта Лора не умеет управляться с младенцами, да и не знает ее Соня. Она торопливо нажала на звонок, и почти сразу же дверь распахнулась.

На пороге стояла девушка – не такая накрашенная и разодетая, как в прошлый раз, но явно это была Лора. Они были примерно одного роста, и было немного странно смотреть на нее, такую похожую на саму Тришу, но, безусловно, лучшую версию.

– Привет, – нервно сказала она. – Я Триша.

Лора прищурилась, сложив руки на груди, и проговорила:

– Гриша не предупреждал, что ты должна приехать.

Трише не понравилось это панибратство – с чего это она говорит ей «ты», а еще и стоит в проходе, будто бы раздумывая, пускать ее или нет.

– Дай пройти, – резко бросила Триша, решив вести себя так же по-хамски, и под недовольным взглядом Гришиной девушки сняла куртку и поспешила в ванную, где хорошенько помыла руки, и только после этого зашла в комнату и взяла Соню. Лора, которая следовала за ней по пятам, чуть более дружелюбно сообщила:

– Она орет, не переставая, я не знаю, что с ней делать.

Соня вместе с тем, судорожно вцепилась в Тришу, немного успокаиваясь, но все еще похныкивая. Не обращая на Лору никакого внимания, Триша поискала взглядом термометр и, найдя его на комоде, измерила Соне температуру – тридцать семь и два. Да, парацетамол не надо давать, организм должен бороться с заразой, но по себе она знала, что такая температура самая противная. Пройдя с Соней на кухню, она достала смесь и велела Лоре:

– Наведи одну порцию. Она давно ела?

– Я уже пыталась ее накормить, но она плюется.

Триша ничего на это не сказала, и Лора, хотя и без особой радости, принялась разводить смесь. Когда все было готово, Триша удобнее уложила на коленях уже притихшую Соню и дала ей бутылочку. Та съела совсем немного, потом опять захныкала, и Триша сказала Лоре.

– Сделай просто воды, ей нужно больше жидкости сейчас.

Лора послушно налила воду в другую бутылочку и протянула Трише.

– Спасибо. Ты можешь идти, я дождусь Гришу.

– Ну уж нет – он меня попросил посидеть с Соней, и я буду здесь до тех пор, пока он не придет!

Триша пожала плечами – не хочешь как хочешь. Взяв с собой бутылочки, она вернулась в спальню, где полчаса укачивала Соню, расхаживая по комнате и напевая привычные песенки – колыбельные, которые когда-то пел папа Насте, а теперь вот Триша поет эти же колыбельные ее дочери. Лора сидела на кухне, и Триша слышала, как она позвонила Грише, чтобы сообщить о ее приходе. Что там ответил Гриша, было непонятно, но какая разница – главное, что Соня успокоилась.

Перекладывать спящую девочку в кроватку Триша побоялась – это у нее никогда не получалось особенно ловко, а если Соня сейчас проснется, укачать ее второй раз будет непросто. Соня сильно потяжелела за последнее время, и от ее веса спину начало неприятно тянуть, а руки так вообще страшно затекли, но приходилось терпеть. Триша кое-как уселась в кресло, чтобы снизить нагрузку на спину, и вспомнила, что должны прийти месячные, поэтому так и тянет – с этими противозачаточными она стала хуже переносить критические дни, и они всегда давали о себе знать заранее, хотя были скудными и практически незаметными. Да. Света права, конечно, нужно бы бросить пить эту химию, но тогда Костя точно сделает так, чтобы она забеременела.

Когда вернулся Гриша, Соня все еще спала. Триша слышала, как он о чем-то переговаривается с Лорой, причем Лора перешла на повышенный тон, но все равно не было понятно, что именно она говорит. Хотя, что тут думать – недовольна, что Триша пришла ее заменить, видимо, в курсе об их истории с Гришей, наверняка Оксана расстаралась, рассказала ей. Вскоре хлопнула входная дверь, и Триша догадалась, что Лора ушла. В комнату заглянул Гриша.

– Привет, ну как вы тут? Спасибо, что приехала, я прям выдохнул, когда Лора мне сказала.

Триша усмехнулась – ну да, Лора вряд ли добивалась такого эффекта, но говорить о ней не стала.

– Нормально, температура небольшая. Спит вот. Не ела почти ничего.

– Да она с утра так. Завтра врач придет, ты не переживай – у меня все под контролем.

Странно – она вроде не говорила Грише о своих сомнениях в его компетентности насчет лечения, он что, это по ее лицу прочитал?

– Ты сам как? Не заразился?

– Да нет вроде. Давай я в кроватку ее переложу.

– Разбудишь.

– Не разбужу, у меня опыт.

Встать с Соней на руках было сложно, и Грише пришлось помочь ей, придержав за плечи, а потом еще и переплести свои руки с ее руками, чтобы взять Соню, встав так близко, что она чувствовала его запах и видела такую знакомую родинку не его шее. Он уже переложил Соню себе, но не отстранялся от Триши – стоял все так же близко, касаясь своими руками ее рук. На какой-то миг они встретились глазами, а потом его взгляд скользнул к ее губам, и ей показалось, что сейчас Гриша ее поцелует. Чувство неловкости и вины заставило ее отпрянуть, и хорошо, что он к тому моменту уже крепко держал Соню.

– Прости, – тихо сказал он.

Лучше бы молчал, подумала Триша, так вполне можно было притвориться, что ничего не случилось, а этими словами он только подтвердил ее подозрение.

Гриша так ловко переложил Соню в кроватку, что невозможно было не восхититься – она даже звука не произнесла.

– Пошли, у меня там пирожные есть, – позвал он. – Лора все равно их не будет, а один я не справлюсь.

Они оба сделали вид, что ничего не произошло – так было проще всего.

– Где твой сосед? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась Триша.

– Уехал к родителям, через пару дней должен вернуться.

– Понятно. Как вы вообще съездили?

– Да хорошо, Оксана собиралась с нами приехать – ей нужно в клинике показаться, но она заболела, перенесла запись. От нее, наверное, и Соня заразилась – она ее там с рук не спускала, очень скучает. И мама тоже – уговаривала нас остаться, но у меня столько работы…

Они никогда не обсуждали, почему Гриша переехал за ней в Москву, это было нерационально, как не посмотри – там у него была квартира и родственники, а тут считай никого, только Триша, но она редко могла помочь ему с Соней, так как сама работала, да и Костя вряд ли будет в восторге, если она будет часто сюда наведываться. По всему получалось, что Костя был прав, и переехал Гриша в Москву ради нее. Но признаваться в этом даже самой себе ей не хотелось. И вообще – у него есть Лора, так что все это уже в прошлом.

– Тебе чай или кофе?

– Давай чай, что-то меня от кофе в последнее время мутит.

– А ты, часом, не переболела? Многие говорят, что запах кофе перестал нравиться.

– Может, не знаю, надо сдать на антитела, но лень.

Когда закипел чайник, Гриша достал из холодильника пирожные – ее любимые, между прочим. Она невольно улыбнулась, положив на свою тарелку одно из них и пододвинув кружку, в которой уже заваривался чай.

– Тебя можно поздравить, я смотрю?

Голос Гриши прозвучал глухо, и когда Триша подняла на него глаза, он на нее не смотрел, но было ясно, о чем он.

– Ну да… Новогодний подарок, так сказать.

– Давно пора, – Гриша, наконец, поднял на нее глаза и улыбнулся. – Поздравляю.

– Спасибо.

На самом деле ей хотелось говорить не о предстоящей свадьбе, а о маме, о ее болезни и решении отдать почку, если, конечно, она подойдет, и врачи смогут сделать пересадку с ее заболеваниями. Но почему-то слова застревали у нее в горле – она не знала, как сказать об этом Грише. Они поболтали о чем-то несущественном, вкратце поделились тем, как провели Новый год, обсудили Соню, но ни про свадьбу, ни про мать Триша так и не заговорила. Как-нибудь в другой раз, решила она.

Когда начал названивать Костя, Триша засобиралась домой.

– Света что, уехала? – поинтересовался Гриша.

– Ага, три дня назад еще, там Вася возвращается из командировки, соскучилась.

– Ясно. Ну, хорошо, а то я уже переживать стал из-за нее, что-то не особо у них клеится, да?

– Не знаю. Тут дело в ребенке. Ну, ты знаешь. Пока у них не получается.

Гриша кивнул.

– Вот Света и бесится. Там же в Васе дело, он вроде проходит лечение, но не помогло. Теперь Света его к какой-то колдунье записала, а он не хочет.

– К колдунье?

– Ну, к гомеопату. Но Вася называет ее колдуньей. Не знаю, надеюсь, не поругаются там вдрызг, а то они все новогодние праздники по телефону из-за этого препирались. Очень уж Света хочет ребенка.

– А ты? – вдруг спросил Гриша. – Ты не хочешь?

Ну что же – хоть тут она может говорить как есть.

– Не хочу. Совсем не хочу. У меня есть Соня, зачем мне еще кто-то?

Гриша улыбнулся.

– Из тебя получится отличная мама. Так что, это кольцо не из-за…

Он неопределенно махнул около живота, и Триша рассмеялась.

– Да нет, я этого не планирую. И вообще – свадьба только летом будет, так что таких планов точно нет.

– Прости, может, я лезу не в свое дело. Просто переживаю за тебя.

Триша подумала, что бы он сказал про пересадку почки? Возможно, Костя прав, и здесь она тоже не найдет поддержки. Скажет об этом в другой раз.

– Ты же привез вещи, которые я просила.

– Ах да! Прости, я не все успел найти, Оксана потом привезет.

Он достал с полки пакет.

– Вот, тут почти все, что ты просила.

– Спасибо. Я побегу уже. Держи меня в курсе насчет Сони.

– Конечно! Завтра сразу тебе отпишусь, как врач придет.

На прощание он не стал, как обычно, ее обнимать, словно чего-то опасался, и Триша лишь слегка пожала его руку и отправилась домой, сознавая, что, наверное, Костя не зря устраивает ей все эти сцены…