– Ты зациклилась на результате, а ведь Норлан больше не подгоняет тебя… Ты вполне могла бы попросить его или Владетеля чуть снизить требования для Брегана… Он и так достиг многого. Возможно, они согласились бы… по крайней мере, ты могла бы попробовать. Только ведь ты не будешь… Тебе очень хочется доказать, что ты способна добиться результата, который никто и не ожидал. И для этого ты готова даже убить мальчишку в процессе обучения.
Къяра резко шагнула к Каю и наотмашь, ударила рукой так, что голова у него запрокинулась, а на разбитых губах проступила кровь.
Он тут же опустился на колени и, потупив глаза, тихо произнес:
– За что, госпожа?
– За правду, Кай, – она рукой приподняла его голову и заглянула в глаза. – Я ее и без тебя знаю… И если я поступаю так, то это мое решение, и я никому не позволю его обсуждать и тем более оценивать. Понятно?
Кай выдержал ее взгляд, и его губы скривила саркастичная усмешка: – Понятно. Прости, госпожа, это больше не повториться. Впредь свое мнение я буду держать при себе… А сейчас, если хочешь, можешь наказать.
Глаза Къяры сразу заледенели, и на ее лице явственно обозначились скулы. Кай почувствовал, как ее рука, которой она держала его голову, напряглась так, что даже подрагивала. Но это продолжалось не больше нескольких секунд. Затем она резко опустила руку, вновь отступила к окну, отвернулась и абсолютно бесстрастным тоном произнесла:
– Иди к себе, я устала, оставь меня…
Кай понял, что сейчас разрушил все, что между ними было. Он почувствовал, что Къяра приняла решение, и если он сейчас уйдет, то уйдет из ее покоев навсегда. Он поспешно встал, подошел к ней, и вновь опустился на колени, обхватив ее ноги.
– Къяра, прости… ну, прости, пожалуйста, – совсем другим тоном произнес он, – я клянусь, это не повторится. Ты знаешь, о чем я.
– Не сомневаюсь… – ледяным тоном ответила она – Я просто не позволю тебе это повторить.
– Я люблю тебя.
– Если ты можешь позволить себе подобные выходки, то это не имеет никакого значения…
– Больше не позволю, клянусь, – Кай склонился еще ниже. – Къяра, помилосердствуй… накажи как угодно, но не прогоняй… я не могу жить без тебя. Я сделаю, все что угодно… я знаю, что обидел тебя, и с радостью приму любое наказание, только не такое, как ты решила… Если ты прогонишь меня, я не переживу этого, я лучше умру.
– Ты думаешь, я позволю тебе это сделать? – не оборачиваясь, холодно проронила она.
– Къяра, смилуйся… молю тебя… – Кай, опустил руки, уткнулся лицом в пол, и плечи его подернулись от сдерживаемых рыданий.
– Прекрати сейчас же! – Къяра обернулась и брезгливо скривила губы.
– И как ты заставишь меня прекратить? – хрипло, сквозь сдавленные рыдания произнес он, поднимая голову. – Я не могу жить без тебя, поэтому лучше убей, если решила прогнать… Если начнешь сейчас наказывать, чтобы прогнать, сможешь лишь убить или довести до такого состояния, что это буду уже не я. Так что выбирай.
– Кай, ты уничтожаешь то немногое, что осталось… Прекрати!
– Нет, Къяра… или ты позволишь мне остаться, и я с радостью выполню любой твой приказ и приму любое наказание… или тебе придется довести меня до полубезумного состояния, когда я уже ничего кроме ужаса перед тобой испытывать не буду.
– Даже так? – усмехнулась она. – Неужели ты не понял, что если я позволю тебе остаться, именно это и убьет в моей душе все то, что я испытывала к тебе? Будь сильным и гордым, уйди. Ведь мог бы догадаться, что я всегда щадила эти твои чувства именно за то, что они мне нравились. Возможно, со временем, я изменю решение… но только если ты не будешь унижаться и уйдешь.
– Я не могу, Къяра… У меня уже нет никакой гордости, ее убила любовь к тебе… пощади… не прогоняй… я сделаю все… я готов унижаться… готов рыдать, молить и терпеть от тебя все… только бы ты позволила мне быть рядом.
– Кай, ты давишь на жалость… Хочешь, чтобы я заменила этим чувством все те, которые у меня были к тебе до этого?
– Пусть так, Къяра… Я слишком хорошо знаю тебя, ты не меняешь решения, если начала претворять их в жизнь… поэтому я не дам тебе уйти… чтобы уйти, тебе придется убить меня. Мне уже все равно, что ты будешь думать обо мне, я люблю тебя настолько, что не могу без тебя… Не можешь любить, хотя бы пожалей… Даже твою жалость я посчитаю за счастье.
– Кай, пять минут назад ты осуждал мою жестокость и безжалостность, а теперь…
– Я виноват, очень виноват, Къяра. На меня нашло какое-то затмение… – не дал договорить ей Кай. – То, что вначале я осуждал, а потом попытался сыронизировать и подколоть тебя… было неосознанно. Я понял непозволительность такого поведения… я даже думать так больше не посмею… И никаких мыслей при себе я, конечно же, держать не буду, их просто не будет вовсе, клянусь. Любые твои действия впредь я буду принимать, даже не смея усомниться в их правильности… обещаю.
– Хорошо. Можешь подняться, – Къяра вздохнула и отвернулась.
Он поднялся и, склонившись, припал губами к ее руке:
– Благодарю.
Отдернув руку, она проронила:
– Чай мне приготовь, – и ушла в спальню, где села на кровать и откинулась на высокие, мягкие подушки.
Къяра понимала, что ей необходимо было настоять на первоначальном решении, к которому она шла давно. Отношения с Каем стали ее утомлять. Утомляло его желание быть в курсе всех ее дел, его стремление контролировать все ее поступки и предугадывать желания… Он хотел знать о ней все и старался стать неотъемлемой ее тенью. Къяра осознавала, что совершила большую глупость, проявив слабость и позволив Каю остаться. Теперь разорвать непростые отношения с ним она уже вряд ли сможет. А ведь был такой удобный момент для этого. Къяра глубоко вздохнула и закрыла глаза. «Сожалеть о содеянном – пустая трата времени», – вспомнила она слова Норлана и усмехнулась.
В это время дверь раскрылась, и на пороге появился Кай.
– Твой чай, дорогая, – произнес он ставшую уже привычной для него фразу и замер, встретившись с ее холодным и недобрым взглядом.
Къяра уже приготовилась резко и жестко потребовать больше к ней так не обращаться, но увидела, как расширились его глаза и как затряслись руки, держащие блюдце с забренчавшей на нем чашкой, и не смогла. Она отвела взгляд и промолчала.
Кай облегченно вздохнул и, сев рядом с ней на кровать, протянул чашку:
– Это, как ты любишь, с травами…
– Хорошо, – Къяра взяла чашку и стала пить маленькими глотками. Вкус она почти не ощущала. Все ее мысли были заняты тем, как наиболее аккуратным способом отправить Кая спать в гостиную. Допив чай, она протянула ему чашку и встретилась с ним глазами.
– Ты позволишь мне остаться? – принимая чашку, спросил он. Его взгляд был полон преданности, покорности и страха быть отвергнутым.
– Тебе не позволь… опять же истерику закатишь, – проронила Къяра и отвернулась, поняв, что окончательно проиграла, и жалость, смешанная с чувством вины за сломленную гордость и достоинство Кая, не дадут ей расстаться с ним.
* * *
Утром Къяра забрала Брегана в зал для наказаний. Мальчик не только не сопротивлялся, а даже, как показалось Къяре, вздохнул с облегчением, он ждал этого. Тринадцатилетний черноволосый мальчишка имел не по годам развитую мускулатуру и отличался атлетическим телосложением. Чувствовалось, что до того как попасть в обитель он много физически работал.
В зале, в соответствии с ее приказом, он моментально лег на лавку лицом вниз, и она открыла над ним восьмую сферу.
И тут впервые за долгое время, мальчик сам первый заговорил.
– Зачем? – тихо произнес он. – Учитель, Вы же поняли, что это бесполезно… я просто не способен ей воспользоваться… Зачем Вам держать ее открытой?
– Ты не выйдешь отсюда, пока ей не воспользуешься.
– Я уже понял, что не выйду отсюда, и Вы устали со мной, поэтому жду казни…
– Бреган, можешь казни не ждать… – усмехнулась она. – Я заставлю тебя ей воспользоваться рано или поздно… Для тебя будет лучше, если это случится как можно раньше.
– Учитель, Вы же видите: я делаю все что могу, но это выше моих сил, – мальчик совсем уткнул лицо в лавку, судорожно сглотнул и еще тише добавил: – если Вы хотите, я буду еще терпеть и стараться, очень стараться… только Вы сами скоро убедитесь, что это бесполезно…
– Если у тебя такие мысли в голове, то, конечно, будет бесполезно, – Къяра закрыла сферу и с напором произнесла: – Ты должен почувствовать, что можешь, и настроиться на это. Это как поймать ветер в шторм. Он бьет и треплет тебя, тебе больно настолько, что даже трудно дышать, но ты чувствуешь его, используешь его, и твой корабль летит туда, куда желаешь ты…
– Вы были в море, учитель?
– Была, правда кораблем управлять не умею, но с капитаном рядом стояла и ветер ловила. А ты ходил в море?
– Да… мой отец был капитан, – руки мальчика, которые он держал за головой, напряглись.
– Почему был?
– Он не вернулся из плавания…
– Ты был младший в семье?
– Нет, я его старший сын.
– И тебя продала мать? – удивленно спросила Къяра. Она знала, что мальчик – герит, а после смерти мужа, любая геритка не посмеет продать первенца, зная, что именно ему принадлежит имущество семьи, и ему будет помогать община встать на ноги и наследовать дело отца.
– Нет, отчим… – плечи мальчика вновь напряглись, и он судорожно вздохнул.
Къяра поняла, что даже без помощи Кая, возможно, нащупала конец веревочки, за который стоит потянуть…
– И как же он посмел?
– Он не герит… он алтей, и он кузнец.
– Откуда отчим узнал о твоих способностях?
– Учитель, зачем Вам это? – весь сжался на лавке мальчик.
– Малыш, – Къяра нагнулась и ласково погладила мальчика по спине, – неужели ты забыл, что я не люблю вопросов, если они конкретно не касаются того, что необходимо выполнить?
Он испуганно прогнулся под ее рукой, хотя она не сделала ему ничего, и срывающимся шепотом произнес:
– Простите, учитель, этого больше не повторится. Я все расскажу… Только это, это долгий рассказ, если рассказывать подробно, а если коротко, то я попытался использовать свои способности против него.
– Я не тороплюсь… расскажи подробно.
Бреган снова вздрогнул, весь напрягся, а потом тихо заговорил:
– Я сам не совсем знал о моих способностях… ну в море с отцом мог чувствовать ветер, погоду. Он так не мог, но не удивлялся этому никогда… Однажды в бурю, когда ветер рвал паруса, я попытался через боль, очень сильную боль и страх изменить направление ветра и у меня получилось… совсем так, как говорили Вы, учитель… Отец после этого поцеловал меня, сказал, что я владею тем, чем даже он не владеет, но велел, чтобы я не рассказывал никому, а молча учился подчинять себе природу и дальше, что мол это мне пригодится, когда я стану капитаном… А потом через некоторое время он не вернулся… Через год к маме посватался Полесет, и она согласилась… Отношения с ним у нас не сложились с самого начала, но я видел, как мама любит его… И хоть мне было очень горько, что она так быстро забыла отца, ради нее я терпел от отчима все. Он ежедневно бил меня, ему не нравилось даже как я стою. Потом он начал заставлять меня помогать ему в кузнеце. Я попытался сопротивляться, потому что хотел в море, хотел быть капитаном, как мой отец. Но он и слышать об этом не хотел. Мать встала на его сторону, и мне пришлось подчиниться. А потом я узнал, что наш старейшина готовит корабль, и ему нужен юнга. В общем, он соглашался взять меня. Я стал просить мать, обещая отдать все жалование ей, если только она позволит мне выйти в море. Она ждала ребенка, и им нужны были деньги. Она вроде бы согласилась и вечером стала просить отчима, а он не соглашался. Кричал, что видит меня насквозь, и если только позволить мне, то я не только жалованье матери не отдам, но и все имущество заберу, чтобы только корабль свой заиметь… Конечно, я всегда мечтал о своем корабле, но я никогда бы не посмел забрать что-то у матери… Я знал, как отец любил ее, и я любил ее тоже. Мама стала защищать меня, сказала, что я и так делаю все, что он хочет, а он лишь незаслуженно бьет меня. Он разъярился, стал кричать, что незаслуженно меня и пальцем не тронул, а лишь за дело, а потом ударил мать… И вот тогда я и представил себе как отпихиваю его к стенке и пытаюсь раздавить… Боль пронзила меня, мне было трудно дышать и слезы лились из глаз, но я хотел его уничтожить и чувствовал, что это у меня начинает получаться… И тут закричала мама. Она так страшно закричала: «не смей!», что я тут же все прекратил. А она бросилась к нему, стала помогать подниматься с пола… и плакала. Он тогда сильно избил меня… Кричал, что изничтожит это колдовское отродье… Я потерял сознание и уже плохо, что помню… Когда я очнулся, узнал, что он куда-то уехал… через неделю он вернулся с седовласым стариком, который осмотрел меня, передал отчиму деньги и велел, чтобы я шел с ним. Я знал, что дома я все равно не смогу остаться, и рано или поздно отчим убьет меня, а мать не посмеет ему перечить, и не стал сопротивляться. Мне было все равно где умереть.
– Бреган… а ведь это не все… Я ни в жизнь не поверю, что мать после отъезда отчима не поговорила с тобой.
– Говорила, учитель, но я постарался забыть этот разговор…
– Что она сказала тебе?
– Она… она… она сказала, – мальчику явно с большим трудом давались эти слова, – что мой отец не был мне отцом… что моим отцом был маг, который силой овладел ею, а отец, который узнал об этом, так как любил маму, пообещал все скрыть, если она согласиться выйти за него, и мама вышла, хоть и не любила его. И еще она сказала, что если я только попробую еще раз поднять руку на отчима или воспользоваться своим правом на имущество, она расскажет о моем происхождении и в любом случае лишит меня всего: и прав на имущество, и надежды выйти в море… даже если для этого ей придется пожертвовать своим честным именем… Поэтому, когда приехал маг, чтобы забрать меня, мне было все равно… У меня не было ничего: ни отца, даже погибшего, ни каких-либо прав, ни надежды хоть когда-то выйти в море, даже мать от меня отказалась…
– А ты знаешь, мой мальчик, – Къяра наклонилась и еще раз тихо провела рукой по спине мальчика, – что ты сам установил себе блок, на энергетику восьмой сферы, которую тогда на стрессе, пытался использовать против отчима?
– Я не устанавливал ничего… – сжался он под ее рукой, хотя как и в прошлый раз, это было лишь прикосновение.
– Глупый мальчишка, – тихо рассмеялась Къяра, – ты все сделал интуитивно… Сначала сферу открыл и ее энергетику попытался перенаправить, а потом, когда мать закричала, закрыл ее с помощью блока. А когда тебе мать рассказала о твоем происхождении, постарался не только этот разговор забыть, но и все, что ему предшествовало, и для этого поставил еще один блок. Ты помнил только о нем, но снимать не собирался, и лишь страх передо мной заставил тебя снять его, и ты не только все вспомнил, но и рассказал. А теперь ты сможешь вспомнить и тот… и тоже снять его. Попробуй.
– Вы так думаете, учитель? – тело Брегана сотрясал озноб.
– Я знаю, – жестко ответила Къяра, и не менее жестко приказала: – На спину перевернись, глаза закрой и вспомни в образах ситуацию, когда использовал против отчима магию. Только в конце ситуацию измени: не блок ставь, а сферу закрой, и поймешь, что можешь ей владеть.
Бреган тут же перевернулся, как она приказала, и закрыл глаза. Къяра почувствовала, что он начал погружаться в воспоминания. Тогда тихим ментальным прикосновением она сначала помогла ему погрузиться еще глубже, а потом стала сопровождать, чтобы суметь вмешаться в случае необходимости.
Мальчик вздрагивал и как от ударов откидывал голову, просил хриплым шепотом: «я прошу, я все отдам, все жалованье, клянусь, только отпустите», потом жмурился, вновь вздрагивал и оправдывался. «Я не просил, он сам предложил мне, не просил я его… ему просто нужен юнга и он предложил мне, он знает, что я ходил в море. Я все жалование отдам вам, отпустите», – бормотал он, переживая еще раз то, что было с ним уже около двух лет назад.
Наконец он весь напрягся, и Къяра почувствовала, как он сам открыл восьмую сферу, а потом медленно и аккуратно закрыл. Доведенная до автоматизма привычка так работать с любой сферой помогла ему. Къяра удовлетворенно улыбнулась и осторожно вывела Брегана из его состояния, сохранив все воспоминания.
Вначале он удивленно помотал головой, а потом, восстановив череду происходящего, уже более осмысленно взглянул на нее.
– Я действительно сделал это, учитель, благодарю Вас, – тихим, срывающимся шепотом произнес он, – Вы были так добры…
– Встал! – жестко скомандовала Къяра. – На колени, глаза на меня!
Бреган все моментально выполнил. Он покорно посмотрел на нее, и в его глазах Къяра прочла то, что хотела. Мальчик поверил, что ее милое и доброжелательное обращение с ним было не более чем сказка, и сейчас они вернулись к реальной действительности.
Больше трех часов подряд она тренировала его, заставляя использовать восьмую сферу. Мальчик был покорен и послушен, и выполнял даже то, что давалось ему с трудом и через сильную боль.
Наконец Къяра удовлетворенно произнесла:
– Все, я довольна. Можешь одеться и идти отдыхать. Я предупрежу Кая, что отпустила тебя на сегодня.
– Благодарю Вас, – Бреган склонился к полу.
– Да и еще…
Мальчик поднял голову и взглянул на нее.
– Будет лучше, и в первую очередь для тебя, если о том, что происходило здесь, не узнает никто, – тихо проговорила она.
– Да, конечно. Я клянусь, учитель, – кивнул он и клятвенно поднял руку.
– Вот и хорошо, иди.
Бреган поднялся и, еще раз склонившись перед ней, вышел.
* * *
Вечером Кай, придя к ней, удивленно спросил:
– Ты сегодня отпустила Брегана, не велела мне приходить к нему и, как я понял, не стала наказывать. Ты передумала?
– Да, Кай. Я нашла другой способ заставить его начать работать с восьмой сферой.
– И какой же?
– Ты считаешь, я должна перед тобой отчитываться? – жестко спросила она.
– Нет, конечно, – склонил он голову, – я лишь поинтересовался.
– Вот и оставь свой интерес при себе. Прими к сведению, что мальчик начал работать, и ты можешь полноценно заниматься с ним и отстань от меня.
– Къяра, ну за что ты так со мной? Не хочешь говорить, не говори, только сердиться зачем?
– Кай, я не сержусь. Я лишь хочу, чтобы ты перестал меня доставать своими вопросами и придирками. Ты порог еще не успел переступить, а у тебя ко мне опять масса претензий: что я передумала, что я не позвала тебя к Брегану, что я сержусь и как-то не так с тобой разговариваю. Я устала от них! Ты можешь, хотя бы вечерами дать мне отдохнуть и не цепляться ко мне? – раздраженно ответила она.
– Ну, дорогая, перестань злиться. Я ни к чему не цепляюсь. Что я такого сказал тебе? Мне лишь было интересно, добилась ты результата или нет. И если да, то, как ты сумела его добиться… Я был уверен, что это невозможно.
– С чем тебя и поздравляю, – мрачно отозвалась она. – Иди приготовь мне что-нибудь поесть.
– А что ты хочешь?
– Все равно что.
– Что значит: «все равно»? Что-то ведь тебе должно хотеться…
– Я хочу есть, и мне все равно, что ты сделаешь. Что сам хочешь, то и сделай.
– Хочешь зажаренное мясо с овощами?
– Да.
– Ты как-то, не воодушевлено это сказала, может, тогда лучше блинчики со сметаной?
– Хорошо, пусть будут блинчики…
– Или плов из баранины?
– Все равно! Хватит меня спрашивать, сделай что-нибудь.
– Но ты же не говоришь что.
– Мясо с овощами.
– Ты уверена? Ты не из-за того, что я тебе это предложил, нет?
– Заткнись и делай!
Кай пожал плечами, взмахнул рукой, и на столе появились две тарелки с овощами и поджаренным мясом.
– Стол накрыт, дорогая, – улыбнулся он, – ты позволишь мне разделить трапезу с тобой?
– Да, – Къяра встала, прошла к столу, села и принялась молча есть. Кай сел напротив. Во время всей трапезы они не проронили ни слова. Къяра не поднимала глаз от тарелки, а Кай больше смотрел на нее, чем на то, что ел. Къяра уже привыкла к этому. Еще в самом начале их общения, она пыталась заставить Кая не пожирать ее глазами хотя бы во время еды, но столкнулась с таким твердым противодействием с его стороны, что сдалась и перестала обращать внимание на то, что он неотрывно наблюдает за ней.
Доев, Къяра отодвинула тарелку и, проронив: «благодарю тебя», ушла в спальню. Кай вошел практически следом, неся чай.
– Ты будешь чай, дорогая? – спросил он от порога.
– Нет.
Кай отставил чашку и сел на кровать рядом с ней.
– Ну что ты такая? Что произошло? Ведь вчера ты простила меня и сказала, что больше не сердишься.
– Ничего. Я лишь хочу отдохнуть. Оставь меня…
– И чем позволь узнать, я мешаю тебе отдыхать?
– Вопросами.
– А если я перестану спрашивать тебя, ты перестанешь злиться?
– Кай, отстань! Я знаю, что стоит мне сейчас сказать тебе «да», и ты начнешь предъявлять претензии, что я все равно злюсь, хотя ты ничего не спрашиваешь! Я устала и не хочу играть с тобой в эти игры!
– Отчего ты устала? Что такого ты делала с Бреганом, что сегодня похожа на ежа, которого нельзя коснуться ни с одной стороны.
– Тебе какое дело, что я с ним делала? – взвилась Къяра, – да я могу, что угодно с ним делать, даже спать с ним… и тебя это не касается! Что ты меня контролируешь постоянно?
– Ты спала с ним? – Кай замер и с изумлением посмотрел на нее.
– Нет! – резко ответила она. – Но если ты не прекратишь меня донимать, сейчас позову его и сделаю это. А еще лучше позову Хилтор и велю ей привести мне пару молодцов из числа тех, что она готовит. Все лучше, чем общаться с тобой.
– Ты действительно можешь это сделать? – тихо спросил Кай.
– Легко, – зло ответила Къяра.
– Тогда лучше убей, – произнес он, резко встал и со всей силы рванул кабалит, охватывающий его шею, после чего рухнул на пол.
Къяра вскочила с кровати и склонилась над ним, рукой снимая последствия испытанной им ударной волны.
– Зачем убираешь последствия? – скривился он, с трудом открывая глаза и еле ворочая языком. – Лучше бы добила… Ведь надоел тебе.
– Тсс, – Къяра приложила палец к его губам, – помолчи, тебе не надо сейчас говорить. Ты действительно своими вопросами достал меня, но не настолько, чтобы убивать. Потерпи, сейчас все пройдет.
Кай помолчал немного, а потом нежно провел рукой по ее спине.
– Ты больше не злишься? И не хочешь никого привести? Только не смей ругаться, а то я проделаю это еще раз.
– Ты несносен, глупый мальчишка… Неужели ты думаешь, что мой отец позволит мне быть только с тобой?
– Я знаю, что нет. Но пока ты здесь, я не хочу тебя ни с кем делить… Так ты прикажешь привести их?
– Нет, Кай, не прикажу… Только постарайся меня не контролировать, меня это злит. Если я захочу, сама расскажу тебе то, что посчитаю нужным. Прекрати изводить меня своими вопросами.
– Хорошо, я постараюсь… особенно если ты не будешь гнать меня от себя.
– Не буду, – окончательно сдалась Къяра, понимая, что теперь у Кая появился еще один способ манипулировать ею.
* * *
За оставшееся время Къяра сумела в совершенстве научить всех пятерых ее учеников владеть магией восьмой сферы.
Владетель, поняв по докладам Норлана, что дочь выполнила все его требования, не стал принимать у ее учеников экзамен, сказав, что откладывает его до их совершеннолетия и оставляет их в обители, в качестве учеников, только теперь уже Кая. После чего вместе с Къярой вернулся во дворец в Лорене.