Посёлок, в котором работает наша бригада, был заброшен лет сорок назад. Когда-то здесь пытались добывать руду, но залежи оказались небольшими, производство свернули и люди разъехались. А четыре года назад тут решили добывать лес. Но найти желающих работать оказалось трудно – тайга, до ближайшего посёлка с людьми двести километров бездорожья, нет ни связи, ни телевидения. Словом, пара домов, из тех, что ещё сохранились, и тайга. Бесконечная, уходящая во все стороны за горизонт, тайга. Бригаду набрали из зеков – тех, кому скоро предстояло освободиться, но некуда вернуться. Как объясняли – профилактика потенциальных рецидивистов. Таких ведь много – кого-то выписали из квартиры, кто-то боится возвращения, кому-то просто некуда идти. Да мало ли причин бывает… Это в телевизоре всё хорошо заканчивается, а у нас по-другому.
В общем, собрали бригаду из одиннадцати человек, отремонтировали казарму под общежитие, сделали склад, дали инструменты. Раз в месяц с большой земли приезжают забирать заготовленный лес. Спросишь – за что сидел в тюрьме я? А я – единственный в бригаде попал сюда не из зоны, а просто по собственному желанию. Странно? Наверное… Но, знаешь, эти ребята и это место стали мне намного ближе, чем тот мир, в котором я жил раньше.
В моей прежней жизни вопросов было намного больше, чем ответов. Я так и не смог найти своё место. Это так здорово, наверное – лет в десять, например, понять, кем хочешь быть. Получить образование, а потом до старости заниматься любимым делом. До сих пор безумно завидую врачам – мне кажется, немыслимо круто жить с осознанием того, что можешь спасти, вылечить человека или животное. Я завидую тому, что у этих людей есть смысл, есть дорога, по которой можно и нужно идти. Они знают своё место и место это совсем не на последних рядах. А я… был химиком, был учителем, музыкантом, грузчиком, ремонтником, водителем. Но так и не стал собой. Вот только чья в этом вина? Моя? Или мира? Мир, от которого я уехал, любит ложь; он приветствует подлость, жестокость, ему нравится улыбаться в лицо, а потом ударить в спину; он не упустит возможность пнуть лежачего и вытереть об него свои грязные копыта. И что мне посоветуешь? Стать таким, как все? Заткнуться и принять правила игры? Нет уж… Если дружба строится на взаимной лжи, если нельзя сказать правду в лицо, то лучше быть одному. Вот это и есть мой путь. Дорога, которая привела на край земли к заполярным звёздам.
Как бы странно это не звучало, но именно здесь, на этом острове проклятых, среди потерявшихся, никому не нужных людей, я обрёл себя. Нашёл своё место. И ветхий, обледенелый барак стал домом, которого у меня никогда не было, но так хотелось обрести. А люди, которых ты обходил бы за километр, которых мир считает павшими и никчёмными стали моими друзьями, моей настоящей семьёй.
У мира нет и не будет желания становиться лучше – когда тебе тепло, ты сыт, а по телевизору показывают интересный фильм – не нужно ничего менять, всё прекрасно так, как есть. Все революции создаются такими, как мы. Но теперь у нас иная задача – валить лес на краю света.
Наш посёлок называется Львиный. С тех пор, как была ликвидирована добыча руды, его перестали наносить на карты. Но осталась табличка с названием на единственной дороге. Ребята отчистили её и покрасили. Нам приятно осознавать, что мы всё-таки не шайка голодранцев в тайге, а посёлок.
Изначально в бригаде было одиннадцать человек – все осуждённые. Они согласились отправиться сюда, потому что им некуда было идти после окончания срока. Тем более, условия обещали лучше тюремных, да и зеками они здесь не считались. Как попал в посёлок я? Случайно. И закономерно. Когда мне хотелось завыть от окружающей действительности, я увидел по телевизору сюжет, в котором рассказывали о посёлке Львиный, как он умер, зато теперь, руками исправляющихся зеков, будет обретать новую жизнь. И я поехал туда. Что-то щёлкнуло в моей голове, включилось, как лампочка. Мне удалось связаться с администрацией района, там выслушали, покрутили пальцем у виска, но препятствовать не стали. И вот, два года назад, весной, какими-то невероятными путями я оказался в тайге, в бригаде бывших зеков.
Посмотреть на нас со стороны – не иначе нашествие викингов на Англию. Бородатые, с проседями в волосах, крепкие мужики с топорами. Специфика нашей работы такова, что приходится много пользоваться и обычным ручным топором. Нас даже звери побаиваются, они здесь частые гости, а люди… Хорошо, что кроме нас тут никого нет.
Понятное дело, бригада встретила меня настороженно. Это мягко говоря. Ведь сложно понять, зачем человек добровольно едет в тайгу валить лес. Меня хотели сразу же отправить обратно, но бригадир, Пётр, отчего-то разрешил остаться. Петра слушали, его мнение имело вес. Так я стал двенадцатым жителем посёлка Львиный.
Проходили месяцы, ребята присматривались ко мне, постепенно привыкли. И я тоже узнавал их. Вообще, болтливость здесь не приветствуется, о себе говорят мало. То ли зона научила их этому, то ли воспоминания не радуют… пусть так, это право каждого. Но, где знают двое – знает и свинья. Со временем я немного узнал о каждом из моих новых… коллег… соседей… даже не знаю, как назвать. Никто не говорит это вслух, но, по правде, мы давно уже считаем себя братьями. Здесь нет фамилий, нет прозвищ. Друг друга зовут только по имени. И мне это нравится.
В посёлке несколько строений. Главное – это общежитие. Там, как в армейской казарме, стоят рядами кровати. На самой дальней, у окна, спит Пётр. Бригадир, лидер нашего коллектива. Всё в нём – черты лица, манеры, жесты, голос – выдают прирождённого руководителя. Петра слушают, соглашаются с ним, даже когда имеют сомнения. Его голос тяжёлый, низкий, будто проникает внутрь. Я благодарен Петру за то, что он разрешил мне остаться, убедил других не выгонять меня. Он как старший брат всем нам.
Пётр был лидером всегда. Говорят, ещё в детском доме он сколотил свою первую банду. Подростки занимались мелкими кражами, а Пётр руководил процессом. Позже, уже взрослым, он занимался бизнесом, как все в те времена, на грани криминала. Успешно вёл дела, а потом перешёл дорогу кому-то с большими связями и надолго сел в тюрьму. Всё его имущество конфисковали, поэтому возвращаться Петру некуда. В тюрьме пользовался авторитетом, но уже там стал отстраняться ото всех. Когда поступило предложение уехать в посёлок Львиный, Пётр принял его, не раздумывая.
Порой мне кажется, что судьба то ли грубо ошиблась, то ли специально подшутила над нами. Родись мы на тысячу лет раньше, наши топоры крушили бы не деревья, а черепа врагов. Пётр вёл бы нашу маленькую армию по морю на драккаре, и не было бы в мире силы, способной нас остановить. Но, всё сложилось иначе.
В общежитии есть хозяйственная комната, где хранятся инструменты и одежда. Этим заведует Андрей. Невысокий, почти лысый, со множеством шрамов на теле. У него на руках всего семь пальцев – это следы его прошлой жизни. Андрей – террорист. Он делал бомбы, кустарные устройства жуткой разрушительной силы. Порой в процессе производства они срабатывали. Странно, как Андрей вообще до сих пор жив.
Честно говоря, странно, что все мы ещё живы. Не знаю, чего хотели, когда селили зеков жить в тайгу – может и правда думали при помощи труда исправить, а может, надеялись, что мы тут перебьём друг друга. Как бы там ни было, мы живём, работаем и, наверное, приносим пусть небольшую, но пользу.
В любом деле требуется вести учёт, этим у нас занимается Ваня. Бывший главный бухгалтер. Хороший и добрый человек. И в этом его беда. Фирма, где работал Ваня, отмывала деньги. А он был слишком наивен и доверчив, чтобы это понять. В итоге, руководители сбежали, а Ваня сел в тюрьму за финансовые махинации. Жизнь сильно потрепала его, впрочем, как и всех нас, и изменила. Однако, глядя в Ванины глаза, понимаешь, что он по-прежнему всё тот же наивный и застенчивый бухгалтер, хотя топором машет получше многих.
Мы так и не стали своими в том, оставленном нами, мире. В мире, где нужно врать, где подлость и лесть могут вознести на самую вершину. Здесь мы просто вонзаем топоры в огромные деревья и говорим друг другу правду. Нам не нужна ложь, чтобы выжить; а нужна правда, чтобы жить.
А жить нам помогает маленькая кухня, там же находятся столовая и склад. Готовим мы по очереди, еда простая. Правда, всегда радуемся, когда наступает очередь Ильи. Он самый молодой из нас. Окончил химический факультет. Стал работать по профессии, но не совсем так, как можно подумать. Он занимался изготовлением наркотиков. В тюрьме его несколько раз пытались убить, поэтому Илья предпочёл зоне тайгу. Готовить у него получается особенно вкусно, химик всё-таки, знает толк в пропорциях. А иногда, по случаю, едим кабана или оленя. Оружие у нас есть, и иногда Артём постреливает в животных, которые забрели в посёлок.
Артём бывший военный. Профессиональный убийца. Невысокий, с виду безобидный человек. К таким мелкие хулиганы подходят за сигаретой, и спросить, с какого района. В то же время знает с десяток боевых искусств и стреляет изо всех видов оружия. Лет двадцать назад, ещё молодым офицером, Артём был на войне. Их отряд окружили, и после трёхдневных боёв он один остался в живых, получив пять ранений. Через некоторое время в госпиталь приехал генерал, чтобы наградить Артёма орденом. Всё обставили очень красиво – пригласили журналистов, покрасили траву, сменили в палатах постельное бельё. А на следующий день Артёма выгнали из госпиталя и уволили из армии. За то, что он плюнул генералу в лицо и выкинул орден в окно. Артём до сих пор иногда говорит, что лучше бы погиб тогда вместе со своей ротой. Он вернулся домой и стал киллером. Ему называли имя, он нажимал на курок. Всё просто. Во внешности и поведении Артёма примечательны две вещи – он очень редко моргает и быстро выходит из себя, если не может завести бензопилу.
Пилы и топоры помогают не только в работе. В посёлке есть душевая, но мы не используем её. Ребята, ещё до моего приезда, своими силами построили небольшую баню. По воскресениям мы ходим туда помыться, а заодно и постирать. Построить баню всех вдохновил Сергей. По собственному определению – бывший интеллигент. Когда-то был учителем в школе, потом стал выпивать. Сначала изредка, а потом допился до того, что жена сменила замок на двери. Сергей оказался на улице. Спустя неделю блужданий, среди бела дня на оживлённом перекрёстке он поджёг полицейскую машину, а потом избил двух сотрудников. В тюрьму Сергей уезжал с едва зажившими переломами четырёх рёбер. Из всей бригады ближе всего я сошёлся именно с ним. Как говорит Володя – два любителя п******ть.
Володя – вор. С десяти лет обеспечивал себя сам. Сидел то ли три, то ли пять раз за мелкие и не очень кражи. Говорит, что если бы вернулся в свою прежнюю жизнь, сел бы снова. Поэтому предпочёл уехать в тайгу и начать жизнь заново.
С Сергеем мы как-то вели разговор про детей. Вернее о том, как дети становятся такими, как мы. Вряд ли кто-то в роддоме смотрит на малыша и думает – вот это будущий убийца, а этот взорвёт не одну станцию метро. Мы всегда надеемся, что дети станут лучше нас, успешнее; представляем, как в их жизни сбывается то, что не сбылось в нашей. Но что же превращает нас в тех, кем мы являемся сейчас? Сергей говорит, что это среда – та обстановка, в которой ребёнок растёт. Малыш смотрит вокруг и считает нормальным то, что видит; копирует окружающих. Сам Сергей, как он говорит – алкоголик в седьмом поколении. Наверное, имеет право так считать. А мне кажется, человек, ребёнок может преодолеть всё, что угодно. Весь вопрос только в том, где и как найти на это силы.
Рядом с кухней стоит ещё одно небольшое здание. Это дизельная электростанция, поэтому в посёлке, как и везде на севере, огромное количество железных бочек. Пару месяцев назад задержался приезд провизии с материка. Горючего нам привозят в обрез, без запаса. Две недели мы прожили без света. Готовили на костре, освещали комнаты лучинами. И, знаешь, это было даже интересно. Это как если привык смотреть вечером телевизор, но внезапно отключают электричество, и, впервые за долгое время, ты читаешь книгу при свете свечи, пьёшь чай, сваренный в кастрюльке, и ходишь по квартире с фонариком. Маленькая капля приключений в океане стабильности.
Когда топливо нам всё-таки привезли, начальник экспедиции уехал обратно без двух передних зубов. Это постарался Матвей, которому заявление «ну не сдохли же», показалось неправильным. Он бывший мировой судья. С детства обладал обострённым чувством справедливости. Окончил юридический факультет и стал блюстителем закона. А потом у Матвея тяжело заболела сестра, на лечение нужны были огромные деньги. Не сумев их найти, он впал в отчаяние, а потом нашёл выход – стал брать деньги за нужный результат в судебных процессах. Но через полгода сестра Матвея умерла, несмотря на все усилия. А сам он написал явку с повинной. Попал в бригаду, так как считает себя недостойным вернуться домой.
Зато, как и все мы, нашёл свой дом здесь. Пусть у нас нет телевизора и сотовой связи. Зато есть шахматы, шашки, нарды и большая библиотека. Книги можно заказать и их привезут с материка. Читать больше всех любит Алексей. Он говорит, что до Львиного толком не читал даже школьной программы. Но пребывание здесь, я надеюсь, меняет нас к лучшему.
Алексей электрик, работяга. Всю жизнь прожил в одном доме. Его соседом был парень-одногодка. Они дружили с детства, но потом их пути разошлись. Алексей стал рабочим, а сосед – успешным бизнесменом. При каждой встрече он стал хвастаться Алексею то новой машиной, то телефоном, то любовницей, подшучивая – давай, мол, учись электрик, как надо жить. И вот однажды, поздно вечером, Алексей увидел, как сосед открывал дверь своей машины, помогая выйти очередной подруге, в которой узнал их бывшую одноклассницу, свою первую любовь. В ту же ночь он сжёг машину соседа, а ему, выбежавшему на шум, сломал обе ноги и засунул в мусорный бак. В тюрьме Алексею было тяжело, он так и не принял её законы. Поэтому уехал в тайгу, как только получил предложение.
Тайга – суровое место. Она требует уважения к себе. Здесь тяжело, нужно использовать все свои знания и умения, чтобы выжить. То, что в городе кажется простым – набрать воды, приготовить еду, постирать – тут становится маленьким приключением. Но мы не жалуемся. Мы живём в гармонии с природой. На месте дерева, которое мы спилим, вырастет новое. Пусть не за один день, не за год, но что такое пятьдесят лет для тайги? Мгновение. Мы знаем, тайга огромна и сильна. И даже Фёдор – самый могучий из нас в сравнение с ней всего лишь песчинка.
Фёдор огромный и сильный человек. С юности ему было сложно контролировать себя, он часто дрался и в итоге попал в секцию бокса, где долго учился справляться с собой. Казалось, проблема осталась в прошлом. Фёдор выступал в региональном турнире, когда в соперники ему достался сын местного депутата. Судья с самого начала матча делал всё, чтобы Фёдор проиграл. Поединок превращался в фарс, а люди вокруг делали вид, что так и надо. В итоге нервы подвели Фёдора – он нокаутировал сначала соперника, потом судью, двух тренеров и комментатора. Когда на поле боя выбежал депутат-заказчик результата, Фёдор нанёс ему несколько ударов, после которых тот уже не поднялся. Домой возвращаться Фёдору нельзя, там его ждут те, кто мечтает о мести.
Иногда кажется, что жизнь заканчивается, едва начавшись. Ты строишь планы, мечтаешь, но вдруг оказываешься в тайге. С топором в руках. А потом учишься обращаться с ним, начинаешь понимать, с какой стороны нужно рубить дерево, чтобы оно, падая, не сломало тебе шею. Учишься и начинаешь жить снова. И слышишь смех там, где, казалось, не должно быть никаких звуков, кроме шелеста листвы.
Самый звонкий смех у Семёна. Он чёрный риэлтор. Занимался тем, что продавал квартиры в домах, которые существуют только на бумаге. Часто менял имена, документы, переезжал из города в город. Мы даже не уверены, что Семён – его настоящее имя.
Я в посёлке почти два года. Нам нравится думать, что мы делаем хорошее дело. Пусть не самое важное, но полезное. Мы знаем, зачем просыпаемся по утрам и закрываем глаза вечером. У нас есть свой, пусть очень маленький, но собственный мир. Людовик XIV говорил: «Государство – это я!». А мы можем сказать: «Посёлок Львиный – это мы». И этого вполне достаточно.
Вообще, Львиный – это почти идеальная модель коммунизма. У нас нет денег, мы всё делаем вместе, каждый вкладывает столько, сколько может. Здесь мало вспоминают о прошлой жизни, предпочитая прошлому настоящее. Будущее? Не знаю, есть ли оно у нас. Но знаю, что завтра и послезавтра и потом тоже, мы будем заготавливать лес. И это не так плохо. В своём прошлом я не знал, что делать завтра. А здесь знаю.
Моя жизнь за эти два года стала тихой и размеренной. Вечером мы с Сергеем играем в шашки, пьём чай, беседуем. Летом, в воскресенье, играем в футбол. Но, оказывается, даже в такой жизни, как эта, случаются чудеса.
Часть II. Прото
В посёлке есть ещё одна постройка. Это крохотный домик в полукилометре от общежития. Он должен был быть жилищем бригадира, но Пётр не захотел жить там. Здание долго пустовало, а с недавних пор там поселился тот, кто внезапно стал тринадцатым жителем посёлка Львиный. Тот, о ком я специально умалчивал, потому что он требует отдельного рассказа.
Почти полгода назад произошло невероятное событие – в посёлок пришло письмо. Сказать, что мы были поражены – не сказать ничего. Нас ведь никто не ждёт на материке, никто по нам не скучает. И вдруг письмо. На конверте короткая надпись – «Посёлок Львиный. Ивану». Ваня читал, и с каждой секундой удивление всё больше проявлялось на его лице. У нас было много вопросов, но он ответил наперёд:
– До тюрьмы я немного занимался йогой. Я же бухгалтер, весь день сидел в кресле, в общем, друзья посоветовали сходить на занятие. Преподавателем там был мужичок такой интересный. Его звали Прото. Он то ли грек, то ли хорват. Крутой очень. Такие асаны показывал, это позы в йоге, просто немыслимые. А после занятий мы чай пили, он истории интересные рассказывал. Очень светлый человек. Я полгода где-то занимался, а потом Прото исчез. Другого преподавателя поставили, но уже не то… Бросил я это дело.
– Ну, а пишет-то кто? – не выдержав, Матвей прервал Ивана.
– Так вот он и пишет! – с удивлением констатировал Ваня. – Я же его сколько не видел? Двадцать лет почти. Как меня нашёл? Откуда взялся? Пишет, что хочет приехать.
Мы все были сильно озадачены – часто ли находятся люди, готовые добровольно уехать в тайгу? Тем более, что один такой уже был здесь. Письмо казалось чем-то невероятным, и мы, скорее с нетерпением и интересом, чем с подозрением, стали ждать появление человека по имени Прото.
Он приехал всего через пару дней после того, как появилось письмо. Почты как таковой здесь нет вообще, и то, что конверт дошёл до Вани, уже было чудом. Оказалось, письмо Прото отправил ещё четыре месяца назад. В тот день я был дежурным по кухне, помешивал кашу и изредка смотрел в окно. Не ждал кого-то, а просто, по привычке. Сначала я не поверил своим глазам, но присмотрелся и понял – по дороге действительно идёт человек. Высокий, худощавый; в лучах солнца его волосы казались почти белыми. В руках он держал армейский вещмешок. Я смотрел на него несколько минут, а потом он приблизился к дому и постучал в дверь. Наверное, можно даже немного гордиться, что именно мне выпала честь встретить этого необычного человека. Я открыл, он взглянул мне в глаза и просто сказал: «Привет. Я Прото». Голос был с лёгким акцентом, но это скорее предавало изюминку и нисколько не мешало общению.
Скоро ребята вернулись из леса на обед. Узнав, кто приехал, все пребывали в возбуждении. Есть такие люди, которые сразу располагают к себе. Прото оказался как раз таким. Он как хорошее вино – сделал небольшой глоток, но уже понимаешь, что вечер удался. Глаза Прото, его голос, какая-то фантастическая лёгкость в движениях завораживали, хотелось слушать его и говорить с ним. Я был удивлён, но, кажется, все испытали такие же ощущения. Его приняли как старого друга, который уезжал по делам, а теперь вернулся обратно. Даже Пётр, не признающий никаких авторитетов, долго тряс руку Прото, как будто случайно встретил любимого певца. В общем, так легко и просто Львиный обзавёлся ещё одним жителем.
Мы давно привыкли к нашей жизни, не ждали от неё ни чудес, ни даже перемен. Может, мы не испытывали радости, но и горя тоже не знали. Всё шло своим чередом. Это ведь здорово – знать, кто ты такой, понимать, что делаешь. Пусть нам не повезло в жизни, зато теперь мы спокойно делаем свою работу. Если считать стабильность успехом, то мы его добились. Пусть где-то далеко, в ночном клубе, ты стоишь перед нелёгким выбором – накатить еще лонг-айленд или выпить текилу? – а я здесь думаю – срубить ветки топором или может бензопилой получится? Но знаю точно – то, что мы поняли, повстречав Прото, стоит больше, чем все твои деньги.
Прото поселился в отдельном домике, том, который предназначался Петру. Сказал, что ему нужно уединённое место для медитации. Ребята не стали возражать, но поняли не многие. И тогда Прото предложил – если мы захотим, он может рассказать нам интересные истории о мире, о человеческом теле и душе. Конечно, мы согласились. У нас ведь мало развлечений, да и Ваня говорил, что Прото хороший рассказчик.
Утром Прото просыпался раньше всех, делал зарядку, занимался йогой. Сначала один, потом Ваня решил вспомнить былое, позже присоединились и остальные. Это казалось даже странным – тайга, ни души вокруг, а тринадцать мужиков на поляне пытаются выгнуться в непонятных позах. Но было весело – особенно радовал Володя – он торопился и поэтому неизменно падал под наш дружный хохот. Прото говорил, что такими упражнениями мы настраиваем своё тело, создавая комфортные условия для души и разума. И пусть сначала будет тяжело, непонятно, но, если упорство победит, то тело и душа станут совсем иными, сильнее и лучше. Тем более, сказал Прото, в тайге такой чистый воздух.
А по вечерам, после работы и ужина, мы пили чай и беседовали. В основном, конечно, говорил Прото. Ваня не соврал, его и вправду было очень интересно слушать. Мы ведь почти не говорили друг другу о себе, предпочитая не вспоминать прошлое. Прото изменил и это. Он первым рассказал свою историю, чтобы дать нам понять – прошлого не нужно стыдиться, тем более, здесь.
Прото оказался родом из Черногории. Его отец был очень состоятельным человеком, но решил, что сын должен всего добиться сам, и отправил подростка учиться за границу. Однако, образование Прото так и не получил. Он познакомился с искусством йоги, бросил учёбу и уехал в Индию. Там много тренировался, читал книги. И в итоге сам стал мастером. Спустя годы, в поисках своего места, он приехал в Россию, стал преподавателем и познакомился с Ваней. А потом Прото рассказал, как потерял веру в себя:
– Иногда случается так, что ты идёшь по дороге. Идёшь быстро и легко. И, кажется, так будет всегда. Но потом дорога упирается в тупик. Ты видишь перед собой стену, высокую стену, которую никак не обойти; и не понимаешь, что делать дальше – настолько неприступной кажется преграда. Идти назад ты не можешь, оставаться тут – бессмысленно. И вот ты стоишь на этом месте, не зная, что же делать дальше. Вот и я оказался у такой стены. Уткнулся и растерялся. Не мог идти вперёд. И тогда я стал искать ответ в алкоголе, в наркотиках. Думал, с ними мой мозг станет сильнее. Но он стал слабее, потому не думал ни о чём, кроме очередной дозы. Так продолжалось долго, пока друзья не помогли мне уехать в Швецию. Там я не только избавился от зависимости, но и понял массу интересных вещей. Например, то, что прятаться от себя – не выход. Только приняв себя таким, кто ты есть, можно стать другим. В Швеции мы проводили собрания, мы садились, как сейчас с вами и рассказывали о себе. Это интересно – рассказываешь вроде бы другому, а пользу приносишь и ему и себе. Мы все разные. И все похожи. И если ошибся или оступился – расскажи об этом. Так, давая другому шанс избежать твоих ошибок, ты как бы компенсируешь свою. Когда упираешься в стену, не нужно отступать, всего лишь нужно построить ступеньки, встать на них; и шаг за шагом оказаться на такой высоте, что стена станет всего лишь напоминанием о твоём успехе.