…Усмехаясь в усы (ибо искренне верил, что это ему не показалось – всё так и есть), юноша перелистывал очередную страницу романа (в то же время прислушиваясь, не открыл ли кто-нибудь наконец).
Наконец они открыли. Пару дней и ночей минуло, прежде чем кто-то с другой стороны обратил внимание на гостя. Сеньор Антонио заглянул в приоткрытую дверь – и никого там не увидел. Вздохнул; привязал свою лошадку у самого дверного косяка (покрепче). И шагнул внутрь; во тьму кромешную…
Оттуда приближался некий источник света – крохотный, полуразличимый снаружи огонёк. Когда он стал ближе, сеньор Антонио увидел, что это король Апчхирус. Со свечой. Лысый, в застиранном ночном одеянии, в тапочках на босу ногу и сам (очевидно) простуженный: он то и дело подносил к носу платок.
– А я-то думаю, – говорил старый повелитель микробов и болезнетворных бацилл, сардонически улыбаясь, – кто тут ходит? Кто гремит у нас над головою? Кто мне, бедному больному старику, спать не даёт? А это…
– А это друг страдающей Беллы явился! – грубо оборвал его дон Антонио. – Как она, кстати? Надеюсь, ей не хуже?
– Изабеллочка-то?.. Сейчас глянем, – засуетился король. – Сейчас глянем… Так вот ты за кем пришёл! Что ж, была бы звонкая монета – и пара конфет, просто чтоб приятней было, – тогда всякую вашу проблему, сеньоры влюблённые, легко уладить!
Вместе они шли по тёмным лабиринтам; не зная, что на уме у короля (он ведь мог подстроить ловушку!), сеньор Антонио не снимал руку с эфеса своего клинка.
– Вот она, твоя Изабеллочка, – Апчхирус указал на высокий девичий силуэт в лиловом платье, повисший прямо в воздухе среди комнаты. Рядом были тётки, солдаты из Морского училища и болонка. – Как видишь, на самом деле все они – тут. А то, что в вашем мире – не более чем иллюзия… 'Боль-люзия', так сказать. Хе-хе!
– Ну хорошо, – Тонио не поверил до конца, но готов был играть (пока) по правилам, которые предлагает ему враг. – Что я должен сделать, дабы освободить их из-под власти хворо…
– О, ничего, ничего, – спешно заговорил Апчхирус. – Сущие пустяки. Отгадать мою загадку.
– А если не отгадаю?
– Что ж, тогда ты останешься здесь. С ними вместе. А в мире, коий вы называете реальным, появится ещё один дон Антонио – твой двойник, кашлючий и сопливый как не знаю кто.
– Не очень-то благородные условия, – молодой кабальеро рефлекторно огладил рукоять сабли.
– Уж какие есть. Ты будешь слушать загадку?
– Извольте, – он прикрыл глаза; погрузился в мысли. – 'Хуже не будет, по-любому!' И улыбнулся неподвижно висящей Белле: 'Держись, милая!'
– Загадка, кхе-кхе, такая, – сказал Апчхирус. – Почему прекрасные сеньориты, даже кашляя, чихая и сморкаясь – всё равно прекрасны?
– Вот это – ВСЯ загадка?!
– Да. Так ты будешь её решать?
Сеньор Антонио потёр взопревший лоб…
Их было много – милых дам, которых он встречал в своё время, будучи матросом на "Леопарде." Корабль заходил в самые разные парты, и величавые чопорные леди из страны англов, так же, как красавицы меровенгского происхождения, не говоря уже о статных руисских женах или вульгарных америкаэнс, были все до одной… нет, не прекрасны. Умение видеть в каждой сеньоре красавицу Тонио потерял вместе с юношескими иллюзиями, когда достиг солидного возраста – восемнадцати с половиной лет. Тем не менее, он не мог не признать очевидного: все эти сеньоры были каждая по-своему неповторимы. Даже отсутствие симпатичной внешности у многих не делало их заурядными; так и хотелось сказать: "каждая – единственна в своем роде". Конечно же, он задумывался, почему; ответ не лежал на поверхности…