Странные вещи

Сверкнула молния, потом пошел целый каскад молний, и в их свете Крапива увидел измученные человеческие лица. Они застыли – кто в скорби, кто в ужасе. Может, те, кому принадлежали эти лица – гладко выбритые, покрытые щетиной или бородатые, – еще живут где-то в глубине сознания. А может, он видит посмертные маски, и этих людей уже нет.

Крапива размозжил одному нос, другому разбил зубы. Выскользнул из свитера и в одной майке, мокрый, скользкий и быстрый как ниндзя подскочил к зеленому шару. Он размахнулся и врезал по устройству так, что вспышку можно было увидеть аж у садика «Солнышко».

А потом дождь прекратился.

И в ровном сиянии шара, который остался цел, были видны только черные силуэты бывших людей, которые так и не смогли поймать Крапиву.

Крапива исчез.

Только разбитый плеер «Стерео» лежал в луже и крутил колесико три или четыре минуты, покуда не отсырели батарейки.

Антонд опустил бинокль и улыбнулся.

– По моим расчетам, мы еще увидимся, – сказал он. – Ниндзи не сдаются.

Глава вторая

Среда, 11 мая 1994 года

Патриотическое общество «Друзья отечества» поселило Н-ских ребят в гостинице «Восток», в самом центре Тюмени. С самого верхнего, восьмого этажа гостиницы открывался вид на огромный город.

Пока другие обдумывали шашечные дебюты и тренировались перед вечерней игрой, Денис смотрел в окно, и его зоркий взгляд выхватил челночный рынок, длинными рядами тянувшийся за парком. Рынок заворачивал за пятиэтажку и, надо полагать, тянулся дальше, скрытый от глаз юного предпринимателя.

Денис натянул свитер и вышел.

Рынок впечатлял. Тут были и обычные ларьки, и кое-кто торговал прямо на капотах машин. В этой сокровищнице существовали вещи, которых в родном Н-ске не было: и «Нико 11», и третий Мортал Комбат (в Н-ске все еще играли во второй), и даже настоящие лазерные диски.

Денис приступил к делу. Он шел между рядами, покупал и торговался, постоянно прикидывая, сколько сможет получит на перепродаже, когда вернется домой. Его мозг превратился в калькулятор, подсчитывающий маржу.

Он нашел просто офигенные плакаты с Майклом Дудиковым, Доном Драконом Уилсоном и даже самим Эриком Робертсом. Они продавались по превосходной цене и имели качественную полиграфию. При желании из них можно было сделать отличные черно-белые копии.

Денис совсем позабыл о вторжении пришельцев, и только странный разговор, который он уловил краем уха, вернул его в реальность.

– Пришельцы давно среди нас. Они превращаются в людей и скоро захватят весь мир.

Денис остолбенел и прислушался. Говорил высокий рыжий парень, который стоял к нему спиной.

Рыжий втирал это пацану, который продавал видеокассеты. Одна была у него в руках, и на ней было написано – «Они среди нас».

Денис вспомнил это кино. Там инопланетяне вселялись в людей, в политиков и полицейских, и только кучка героев встала между ними и захватом планеты.

Денис вспомнил крутую фразу из фильма и произнес ее вслух:

– Я пришел сюда пожевать жвачку и надрать задницы. И жвачка уже закончилась.

Долговязый обернулся и увидел Дениса.

– Привет, – сказал он.

– Что ты знаешь об инопланетянах?

– Чего?

– Что ты знаешь о захвате Земли? – уточнил Денис. – Мне нужны подробности.

Рыжий парень несколько секунд разглядывал Дениса, сначала с подозрением, а потом улыбнулся.

– Ты с турнира, да?

Денис кивнул.

Долговязого звали Александр. Не Саша, и тем более не Алекс. Александр. В свои пятнадцать он уже был членом патриотического клуба «Друзья отечества». А еще он был прошлогодним чемпионом шашечного турнира.

Дальше они уже шли по рынку вдвоем и общались. И Денис все больше и больше восхищался своим новым другом.

«Друзья отечества» не были теоретиками вроде Габдула, который хотя и верил в инопланетян, но сражаться с ними не хотел.

Александр рассказал Денису, что пришельцы давно уже проникли во все области жизни. Это они развалили СССР, а может, даже именно они убили царя.

Конечно, не все «Друзья отечества» в это верили, но очень многие, включая Александра.

– То, что они добрались до вашей школы, это только вишенка на торте, – вещал он. – Стали бы они заморачиваться со школой в каком-то там Н-ске, когда есть Кремль и Пентагон. Ты же меня понимаешь, да?

Денис кивал и продолжал слушать.

– Думаешь, почему Ленин спокойно лежит в мавзолее и не гниет? Думаешь из-за специальной химии, да? Он просто не может сгнить, потому что его тело не белковое.

Рыжий привел еще много разных примеров из мировой истории – от взятия Бастилии до убийства Талькова. Его рассуждения были понятными и логичными, а иногда Денис удивлялся, как он сам до этого не додумался.

Александр говорил, размахивая длинными тонкими руками и временами задевая прохожих. Он походил на гигантского богомола, только доброго.

– Всегда себя спрашивай «Кому выгодно?». Ты же меня понимаешь, да? Просто задай себе этот вопрос по поводу любого события, и ответы сами начнут на тебя сыпаться. Ведь все происходит не просто так. Мир не хаос, в нем всегда есть логика.

Логика определенно была и в словах Александра.

Денис понял, что должен рассказать обо всем друзьям. А еще он проголодался. Скоро начинался обед, а сразу после него была игра. Можно не обедать со всеми в гостинице, а перехватить тут рядом пирожков, но Денис экономил деньги. За обед в гостинице платили «Друзья Отечества», да и компот там, говорят, был вкусный.

Он попрощался с Александром, с условием непременно увидеться снова. Потом вернулся в гостиницу.

«Надо рассказать обо всем Ренату, – говорил он себе, пересекая парк. – Он умный и обязательно все поймет».

***

– Ничего не понимаю, – сказал Ренат и отпил еще Херши-колы.

Он не понимал, куда мог деться Крапива, когда он так нужен. Особенно сегодня.

Крапива был им нужен позарез, поскольку они с Аленой вызвались грабить склад.

А началось все с того, что утром, почти сразу после разговора с Аленой, Рената у школы выцепили люди Крапивы. Вернее, бывшие люди Крапивы. Крапиву они считали лохом, и лохом его, по их мнению, сделали Ренат и его компания.

Теперь они работали на Тимура-большого.

Они были такими злыми, что не контролировали свои языки, и быстро проболтались, что Крапива не захотел пойти с ними на дело, а теперь где-то прячется как крыса. А им сейчас нужны любые руки, потому что товара много.

Ренат быстро сложил два и два, и понял, что оборудование на складе предназначается для того самого концерта «Комбинации», о котором говорил Страж Врат.

Если ограбление удастся, то концерт они сорвут, а вместе с ним – и планы пришельцев.

Бывшие приспешники Крапивы посмеялись над идеей Рената участвовать в ограблении, потом один из них прищурился и спросил:

– А не ты ли Ван Даммов для Малого клеил?

Ренат не сразу понял, о чем речь, а потом припомнил, как несколько месяцев назад впервые встретился с Тимуром и устроил эту авантюру с переделкой наклеек в картонки.

– Ну, я, – признался он.

Второй посмотрел на Алену.

– А не ты ли пацанов из горящего подвала спасла?

– Вообще-то подвал не был горящим, – начала было Алена. – Это была дымовая шашка…

– Это меня она спасла, – прервал ее Ренат.

Оба пацана с уважением посмотрели на Алену. Это уважение прямо сочилось из их глаз.

– Я Серый, – представился один.

– А я Рокстеди, – протянул руку второй, не отрывая глаз от Алены. – Но для тебя Витя.

Ренат посмотрел на протянутую к Алене руку Рокстеди, почувствовал укол ревности и неожиданно для себя произнес:

– Ее зовут Ненси.

Серый загоготал. Алена пожала протянутую руку, и Ренат уже готов был провалиться под землю, когда она произнесла:

– Алена. Но для тебя Ненси.

Серый перестал смеяться и сказал:

– Вот что, Рокстеди. Надо показать их Малому.

***

КТО СТОИТ ЗА НАПАДЕНИЕМ НА «ИНВЕСТОРА»

Уже вторую неделю область лихорадит из-за гнусного нападения на офис Частного фонда «Инвестор». Вчера из компетентных источников нашей редакции стало известно, что за поведением полиции и нечистоплотных адвокатов стоит жажда наживы, да и простая человеческая зависть по отношению к честным людям, добившимся успеха в бизнесе.

«Такие же люди в двадцатые-тридцатые писали доносы на более успешных соседей, чтобы отобрать у них комнату или корову», – анализируя эту историю, говорит экономист Валерий Иностранцев. Он напомнил, что «Инвестор» два месяца назад на целую рабочую неделю оплатил для всех жителей нашего города поездки в общественном транспорте, что обошлось фонду почти в два миллиона рублей. А дивиденды по акциям «Инвестора» составляют без малого 1024% годовых. «Какая из компаний может предложить больше?!», – спрашивает экономист.

По словам Иностранцева, именно зависть и «шариковщина» («взять все, да поделить») мешает нашей стране прийти к светлому капиталистическому будущему. Еще не во всех головах Адам Смит заменил Владимира Ленина.

«Правда Вятка» 2 апреля 1994 года.

***

Тимур-малой не утратил привычки появляться из тени. В подземную базу его банды набились два десятка подростков. Большинство – из тридцатого микрорайона, самого криминального в Н-ске.

Никто не побеспокоил бы ребят в этом месте.

Тимур-малой появился в центре помещения, и единственный источник света – отверстие от люка в потолке – бил сверху, как прожектор.

Ренат протер глаза, решив, что ему мерещится. Но нет. На Тимуре-малом действительно был фрак. Волосы у него были зачесаны назад и набриолинены, словно у оперного певца или Майкла Корлеоне.

– Мы живем в трудное время, – начал Тимур. – Говорят, что человек человеку волк. Что ж, может, это и правда. Но волк-одиночка не выживет в этом мире. Это Чак Норрис может быть «Одиноким волком». Но, как говорил один мой друг… мой бывший друг, – Тимур посмотрел на Алену с Ренатом, – «жизнь – это не кино». Мы должны держаться вместе, действовать синхронно, слаженно, как единый организм. Только так мы сможем преодолеть все трудности. Сегодняшняя ночь будет сложной, и если хоть один из нас засыплется, засыплются все. Кто-то скажет, что большая глупость – брать на дело столько людей. Что это увеличивает риск. Но я скажу этому кому-то, – он посмотрел на Тимура-большого, – что куш наш будет больше, и одна такая операция создаст для нас, – Малой сделал паузу, вспоминая слова, – финансовую подушку безопасности на год вперед. Ведь мы живем в трудное время.

Он закончил речь. Затем на его место встал Тимур-большой. Он и одет был проще (из дорогих шмоток лишь обычная косуха) и говорил конкретнее. Он сказал, что для слаженной работы все должны слушаться бригадиров отрядов, которых заранее проинструктировали. Что касается выручки, то они с Малым сами позаботятся о перепродаже краденного, а семьдесят процентов дохода получат участники предприятия.

Как говаривал Майкл Корлеоне, это было предложение, от которого нельзя было отказаться. Щедрое.

Тем временем в другой части города – именно там, где в это воскресенье должна была выступать «Комбинация», у стены, отделяющей стройку (которая уже была не стройкой, а почти готовым зданием) от города, стоял сенбернар.

Он смотрел и замечал странное. Рабочие не устраивали перекуров, не ели и не ходили в туалет, а главное (что было самым тревожным знаком) – перестали воровать.

– События ускоряются, – сказал сенбернар.

– Верно, – заметил проходивший мимо мужик. Он был волосат, не ухожен и вез перед собой тележку, которая громыхала пустыми бутылками, – этому миру скоро конец. Кеннеди – умный мальчик, первым это понял. Вот потому его и убили.

Потом он заговорил про масонов и поплелся дальше по дорожке между деревьями.

И тут пес увидел главное. И этого, кроме него, не видел никто.

Над зданием кружился едва различимый вихрь, переливающийся всеми цветами радуги. И это тоже был нехороший знак.

– Надо рассказать обо всем ребятам, – сказал себе сенбернар и поспешил прочь.

Глава третья

Среда, 11 мая 1994 года

Никто так не способен вдохновить на победу, как родители.

Когда Денис добрался до номера, ему сразу сказали, что звонил его отец, и что перезвонит снова. Денис перезвонил сам, чтобы сэкономить на междугородних звонках (организаторы оплачивали счета за междугородку, но «в пределах разумного»).

– Я хотел с тобой поговорить, чтобы пожелать удачи, – сказал отец, – Когда у тебя игра?

– Вечером, – ответил Денис.

Отец сказал, что они с мамой очень им гордятся, хотя раньше считали, что он оболтус. А он оказался очень даже приличным игроком в шашки. Сославшись на мать (он часто ссылался на нее), отец напомнил, что и дед Дениса когда-то отлично играл в шашки, и наверное, это передалось по наследству. Еще он спросил, нормально ли Денис питается, и тот ответил, что только-что поел в гостиничном ресторане борща и пюре с котлетой.

Денису показалось, что на той стороне провода мать стоит рядом с отцом.

Голос того стал смущенным.

– Ну и еще это… Мы тут подумали… конечно, главное не победа, а участие, но было бы неплохо, если бы ты победил. Мы не огорчимся, если этого не случится, но…

– Тринитрон, – вздохнул Денис.

В трубке послышался шорох. Мама взяла трубку.

– У Кривошеевых Гао, у Хабидулиных Шиваки, и я подумала, что хорошо бы, чтобы у нас был…

– Тринитрон, – повторил Денис. – Тот самый, который круто показывает даже в рекламе на другом, плохом телевизоре. Да, я понимаю.

В трубке вновь послышался шорох.

– Только не подумай, что мы на тебя давим, – сказал смущенный папа.

Денис вдруг понял, какая ответственность на него свалилась. Он оглядел комнату и увидел ребят. Двое сидели за столом и тренировались. Еще трое следили за игрой.

А его голова была забита инопланетным вторжением и плакатами с Майклом Дудиковым. Ему никогда не победить.

Тут он вспомнил слова мудрого учителя кунг-фу из одного старого фильма: «Ты можешь тренировать разные удары, но никогда не забывай о том, который получается у тебя лучше всего». У Дениса был такой удар.

Денис понял, что не обойдется без помощи молодежного отделения «Друзей отечества», а главное – прошлогоднего шашечного чемпиона Александра.

Штаб молодежного отделения «Друзей отечества» находился на втором этаже старого кирпичного дома, что выходил фасадом на речку, а задом вгрызался в густой лиственный парк. На деревянной двери висел плакат с гербом местного футбольного клуба «Динамо-Газовик», где на белом мяче красовались синие звезды. Над звездами красным фломастером кто-то нарисовал летающую тарелку.

Провел Дениса туда Петр – старший брат Александра.

Хотя Петру уже было восемнадцать, он на полголовы не дорос до младшего брата. Зато носил усы, которые жидким пролеском накрывали верхнюю губу.

Денис еще никогда не видел столько плакатов в одном месте. Правда, они не представляли никакого коммерческого интереса.

На плакатах были изображены усатые мужчины в мундирах. Их суровые лица смотрели на Дениса со стен в коридоре и ветхих комнатах, где и обосновалось молодежное отделение.

В одном углу над столом сгрудились ребята. В другом парень с пришитыми к зеленой рубашке эполетами разговаривал с девушкой. Предмета разговора Денис не уловил. Говорили по-французски.

В другой комнате мучили гитару. В коридоре целовались.

А потом кто-то поставил пластинку, и гитарист в соседней комнате смолк, не выдержав конкуренции с Малининым.

А в комнатах наших

Сидят комисссссары

И девочек наших

Ведут в кабинет

Петр подвел Дениса к столу и, щелкнув пятками в кроссовках Adibas, представил главному. Главным был старик, возможно, уже студент.

Денис посмотрел вниз и увидел на столе огромную карту мира. На ней там, где были столицы крупных стран, красовались пластиковые летающие тарелки.

Дениса представили.

– Он будет нам полезен, – объяснил Александр. – Он видел пришельцев. Я ему верю.

***

ТАЙНА БЕЛОГО ОФИЦЕРА

Автором и организатором легендарного и блестящего «Стояния у Чуевки» был генерал 2-го ранга Антон Иванович фон Висборф. Это событие могло переломить ход войны, и кто знает куда бы повернула история Государства Российского. Но не судьба.

За некоторыми фактами приходится лезть в тайники и архивы, находить и уговаривать информантов. А иные лежат на поверхности.

Только вчера, сверившись с биографией фон Висборфа в первом издании Большой Советской Энциклопедии 1926 года (в последующих его фамилия вычеркнута), мы обнаружили что датой его смерти обозначено 3 мая 1919 года (что полностью попадает в обозначенный нами ранее цикл в 15 лет). Это сенсация, господа и товарищи!

Получается, что герой антибольшевистского сопротивления вовсе не бесславно съеден медведем, а убит пришельцами, скорее всего, в неравном бою. А это, согласитесь, куда более достойная смерть.

А может, фон Висборф вовсе не погиб, а был пришельцами похищен. Законы релятивистской физики однозначно говорят, что время в разных частях вселенной течет с разной скоростью, кроме того, у высших цивилизаций существуют, как мы знаем, криокамеры. Это означает, что тот, чье имя стоит в одном ряду с Деникиным, Колчаком и Корниловым, возможно, до сих пор жив.

Остается только понять, кому и зачем требуется посещать самые безлюдные места нашего мира ровно через каждые 15 лет.

Но и эту тайну мы раскроем. Истина где-то там.

Продолжение следует…

«Тайны Югры» 28 апреля 1994 года

***

В это время в нескольких сотнях километров от Дениса, во дворе девятиэтажки, что за магазином «Филателия», тоже звучал Малинин.

Он пел из того самого окна, откуда несколькими главами ранее вещал Газманов. А еще из этого окна часто звучал Тальков. Будто диджей нарочно выбирал только тех исполнителей, которые носят шинели, брюки-галифе и упомянутые ранее эполеты.

Но нет. На самом деле, если ты купил хорошую аппаратуру и нашел правильную музыку, просто грех не поделиться всей этой радостью с ближними.

Вскоре снизу, из окна мицубиси-паджеро ответили другой хорошей музыкой.

Лондон, гудбай

Лондон, прощай, я здесь чужой

Лондон, гудбай

Лондон, прощай, пора домой

Кар-мэн, за ним сольный Титомир, потом Мальчишник. Диджей будто нарочно выбирал только тех исполнителей, что употребляли в своей речи много иностранных слов.

Но нет. На самом деле, если ты купил хорошую аппаратуру и нашел правильную музыку, просто грех не поделиться всей этой радостью с ближними.

И в

этом противостоянии славянофилов и западников, никто не придал значения разговору, который вела с собакой пара подростков.

– Прежде чем рассказать, куда пропал Крапива, я должен кое-что объяснить, – начал сенбернар. – Врата – это устройства, меняющие пространство-время. Они разбросаны по всей галактике. И мы – Стражи Врат – охраняем их от воров, пиратов и контрабандистов. Но Страж, вопреки расхожему в галактике суждению, это не всегда крутой парень с бластерами в каждой из шести рук. У наших Врат я был чем-то вроде инженера, разбирался с проводами, термоизоляцией и вещами намного сложнее, которые помогают сворачивать пространство в ровные, симпатичные рулоны. В строгом смысле я даже не Страж, а навигатор.

– Звездный Навигатор, – поправил его Ренат, и тут же вспомнил недавний фильм из видеосалона «Полет Навигатора».

Алена смотрела на сенбернара критически.

– Хорошо, и чем ты нам будешь полезен, Навигатор? – спросила она.

– Я направляю корабли в пространстве между мирами. Не даю им свалиться в пропасти безвременья и водовороты бессобытийния.

– И как это касается нас? – спросила Алена.

– Самым прямым образом. Я обнаружил, что как раз сейчас Крапива дрейфует в потоках Межмирья. Куда он попал благодаря устройству, построенному пришельцами. Я подозреваю, что они умыкнули детали с наших Врат.

– Звездных Врат, – поправил его Ренат.

Они быстро пришли к верному выводу, что Крапива полез ночью сломать инопланетное устройство или, скорее всего, открутить от него кусок, чтобы предъявить своим хулиганам в качестве доказательства инопланетного вторжения.

– Я должен вернуться к Крапиве, – сказал пес. – Чтобы направлять его в потоках Межмирья, не дать свалиться в пропасти безвременья и водовороты бессобытийния. Я попытаюсь вытащить его оттуда, но это займет время.

Пес заспешил прочь, но остановился в нескольких метрах от них.

– И еще кое-что. Если шакхирианцы использовали детали Врат, это может означать только одно – беда, которую они готовят для людей, как-то связана с пространством-временем. И это, пожалуй, страшнее всего. Если бы мой корабль не разбился, я бы связался со Стражами Врат – настоящими, у которых по бластеру в каждой из шести рук. Я бы рассказал им, что нашу технологию используют как оружие. И они бы прилетели на «Королеве звезд» и помогли.

– «Королева звезд»? – переспросила Алена.

– Да, так называется наш корабль, с которым я летаю, когда не чиню Врата.

Теперь они общались, перекрикивая Газманова.

– И что это за оружие? – спросила Алена.

– Способное из маленького города в тайге уничтожить нашу цивилизацию, – добавил Ренат.

Пес пожал плечами.

– Может быть, они собираются принести в этот мир пропасти безвременья или водовороты бессобытийния, – предположил Ренат.

При этих словах самого Рената передернуло. Он вообще обладал свойством что-то сказать, а потом самому же испугаться. Бывало, воображаешь себе что-то страшное, а потом ночью идешь в туалет только при свете фонарика.

Ренат вернулся домой со смешанным чувством страха (предстояло участвовать в грабеже), гордости (он так далеко зашел и не струсил) и чего-то едва уловимого, романтичного. Это чувство впервые возникло у него год назад, когда он смотрел «Горец». Там бессмертный Маклауд со своей женой Хезер бродили по шотландским горам и любились среди старинных замков под песню Меркьюри о том, что «один год любви лучше, чем одинокая жизнь». Тогда Ренату эта фраза показалась очень глубокомысленной. Особенно, будучи сказанной по-английски. А как известно, по-английски фигню говорить не будут.

Этот фильм и эта песня наполняли сердце Рената неизбывной тоской по тому, чего с ним никогда не было. По настоящим приключениям, которые происходят с кем-то другим. С тем, у кого есть большой меч, волшебная сила, кто живет «где-то там» (потому что «где-то здесь» ничего интересного, романтичного произойти не может), а главное – кого зовут, например, Коннор Маклауд.

С человеком, которого зовут Ренат, не может произойти ничего такого, что достойно музыки Куин.

Так он думал, пока не повстречал инопланетян и не подружился с самим Крапивой.

И теперь он сидел в своей комнате за письменным столом, притворялся, что делает уроки, а в его груди росло то самое романтическое чувство. И оно росло и менялось, словно куколка, превращающаяся в бабочку.

Отец в соседней комнате слушал концерт для ветеранов войны. Он всегда говорил, что пить одному – верный признак будущего алкоголизма, но сегодня пил один. Он позвонил бабушке и что-то шептал в телефон. Ренат догадался, что папа говорит о деде, своем отце, который умер четыре года назад от обычной пневмонии.

Да, День победы и все такое. Когда Ренат трусил, он думал о том, как поступил бы на его месте отец. А папа ассоциировался у Рената с Высоцким. Возможно, потому что оба носили кепку. По крайней мере, на четвертой пластинке из серии «На концертах Владимира Высоцкого» артист был в кепке с рисунком в елочку – такой же, как у отца.

Ужаснее всего Высоцкий выглядел на пятой пластинке. Он смотрел с нее прямо тебе в душу, и как бы ты ни бродил по комнате, его взгляд преследовал тебя.

Высоцкий был мерилом. Как и Чак Норрис. Но у Рената не было достаточно большого плаката с Чаком.

Сегодня чувство несбыточного разрослось настолько, что из него родилась бабочка предвкушения подвига. И, как понял сам Ренат, подвига во имя прекрасной принцессы.

Ренат пошел к отцовскому проигрывателю, выбрал пластинку, а в ней – самую героическую песню.

***

Ночь на среду, 11 мая 1994 года

Крапива не верил в магию кино. Он вообще не верил ни в какую магию. Что было большой редкостью во времена, когда часть взрослых верила в Бога, часть в Кашпировского, а большинство – в обоих сразу.

Крапива верил в серый мир с серыми домами и вечно серым небом. В мир имиджа и харизмы. В мир, где надо вертеться, чтобы выжить.

И, тем не менее, был один-единственный фильм, который немного пугал Крапиву. Нет-нет, не «Кошмар на улице вязов», не «Восставшие из ада» и даже не «Реаниматор». Больше всего Крапива боялся фильма «Привидение» – тот, где Патрик Суэйзи целовался с Деми Мур под ту самую песню. Крапиву приводило в ужас то, что однажды его могут пырнуть ножом, как героя Суэйзи, он отделится от собственного тела и будет смотреть на людей вот так, со стороны, не в силах отомстить. В отличие от большинства людей, верящих сразу в Павла Глобу и Иисуса, Крапива боялся не исчезнуть из этого мира, а остаться в нем наблюдателем. Лохом, не способным на что-то повлиять.

А сейчас Крапива стоял на ночной крыше, и дождь летел сквозь него. Капли падали на бетонный пол, на котором не оставалось сухого места. В луже лежали разбитый плеер, а рядом – две пожеванные батарейки. За спиной Крапивы светил зеленым галактическим светом инопланетный аппарат, но Крапива не отбрасывал тени. Мальчик смотрел на свои руки и видел их выцветшими, почти белыми. Он словно был вклеен в этот мир как коллаж, автор которого совсем не старался.

– Я мертв, – сказал Крапива вслух и стал оглядываться в поисках собственного тела, но не нашел его. Он только увидел, как серые фигуры идут прочь от него к краю крыши. Никто не пытался его поймать или убить. Потому что если ты мертв, то никому ты не нужен. Даже врагам.

То ли порыв загробного ветра, то ли еще какое движение в потустороннем мире толкнуло Крапиву, и тот поплыл по воздуху. Его ступни проходили сквозь бетон и арматуру, потом он целиком пронесся сквозь бетонную колонну и почти секунду ничего не видел.

Когда крыша закончилась, Крапива воспарил в нескольких десятках метров над землей.

Эфирный ветер или ветер загробного мира нес его между домами, а иногда и сквозь них. В большинстве квартир уже спали. В одной мужик в семейных трусах сидел на диване, смотря второй тайм игры московского «Спартака» с «Уралмашем». Крапива плыл достаточно медленно, чтобы разглядеть время на настенных часах (второй час ночи) и понять, что свердловчанам ничего не светит.

В другой квартире девочка под светом фонарика читала «Возвращение в Эдем».

Крапива вынырнул из дома, и эфирный ветер остановился. Крапива застыл в воздухе. В свете луны он разглядел метрах в сорока под собой садик «Солнышко».

«Ну все, приехали», – подумал Крапива и впервые за много-много лет заплакал.