Странные вещи

Глава десятая

Неопределенное время четверга, 12 мая 1994 года

– Никто не смеет называть меня трусом, – сказал Ренат, повесил трубку и пошел к двери.

Но хватило его ненадолго. Разум возобладал. Да и вообще, если вспомнить, Марти вечно вляпывался в неприятности именно тогда, когда кто-то называл его трусом. Все это было во второй части фильма «Назад в будущее».

– Нет, – решил Ренат, – я не поддамся на провокацию. Он чего-то от меня хочет. А еще он не знает, где я.

Звук за дверью заставил его прильнуть к стене и затаиться. Это был шелест, словно дворник выметал из подъезда залетевшие листья.

Потом он услышал голос. Он был таким громким, словно существо прильнуло к замочной скважине.

– Он хочет поговорить с тобой, теплокровник. У него к тебе вопросы. Он ищет тебя. Выйди и сразись. Он все равно найдет тебя, когда будет готов. Можешь тешиться мыслью, будто запертая дверь его остановит, но ты ошибаешься.

У Рената душа ушла в пятки. Мысли панически кружились в его голове и ударялись друг о друга. Что он ищет? Это, наверное, что-то важное. Поэтому он хочет до меня добраться. А как там мама? А если он найдет маму? А папа сможет ее защитить? А он уже знает мой адрес? А может, он ищет как раз дорогу до моего дома? А как бы поступил Марти?

Шелест стал удаляться. Потом вернулся снова.

Он говорил о других запертых комнатах. Значит, не знает, что я именно здесь.

Несмотря на весь ужас, Ренат понимал, вернее, чувствовал, что чудовище не сможет сюда пройти. Если ты уж что-то запер на своем чердаке, то и открыть его сможешь только ты.

Логично.

Ренат попытался думать о хорошем. Например, о том, что он отличник. И что однажды уже перехитрил монстра тем, что выжил. А значит, сможет перехитрить снова. И вообще, это его голова. А на своем поле даже стены помогают.

Шелест давно пропал, а Ренат все стоял, вжавшись в стену. И так бы простоял целую вечность, если бы вдруг не услышал странный звук в своей комнате. В убежище.

Чик. Чик. Тяп. Что-то постукивало. Будто гномик бил маленьким молоточком по паркету.

Ренат не сразу узнал этот звук.

Это была его собственная печатная машинка.

Чик. Тяп. Чик.

Машинка стояла на его письменном столе. Из нее торчал лист желтой бумаги. Да, конечно, та самая бумага, на которой он печатал свой Великий Роман про воинов, принцесс и драконов. Бумага чуть подрагивала каждый раз, когда по ней бил молоточек. Он бил медленно, словно тот, кто набирал текст, только что познакомился с человеческим алфавитом.

Чик. Тяп.

Надо подойти. Машинка не может меня сожрать. Если бы эта тварь смогла проникнуть сюда, то давно бы это сделала.

Он заставил себя отойти от стены. Медленно двинулся к окну и задернул шторы. Окно в тот момент «показывало» сад в старом родном Пятигорске.

В комнате стало темнее. Зато если тварь снова придет и будет пялиться в замочную скважину, то ничего не увидит.

Когда Ренат добрался до письменного стола, печатавший уже закончил предложение.

«Сдесь есть кто ни буть».

– Крапива! – догадался Ренат.

Пес снова говорил с ним. И снова твердил про поиск двери.

Но какие, к черту, двери, когда тут рядом убитая горем мама, а ее даже не обнять?! И бабушка лежит в спальне и зовет Тарасика. Тарасик – это их пес. Он давно умер, а бабушка зовет его, словно тот еще живой.

И бабушку тоже не обнять.

Пес говорил, что двери – это те же Врата, только помельче. «Логично», – сказал бы Ренат. Но только где их отыскать? Вот Ренат умный, он бы сразу нашел.

Пес не слышал Крапиву, но чувствовал его боль. Когда пес приходил, Крапива чувствовал себя лучше. Да и в комнате будто становилось светлее.

– Мама, мне сказали, что я подкидыш, – сказал он однажды, когда она вела его из садика. – Воспитательница говорит, что Крапивой называли детей, которых подбросили в крапиву.

– Это ты ее не так понял. Ты не подкидыш. И потом, у меня тоже фамилия «Крапива». И у бабушки.

– И у прабабушки.

– Да.

– И у пра-пра-пра…

– Да-да-да.

Он еще потом не раз чувствовал себя подкидышем. Мама была умницей, читала книги, переводила. Брала работу на дом и вечерами щелкала печатной машинкой, набирая текст. А он сам двух слов связать не мог без ошибок.

Крапива подошел к маминой печатной машинке. Буквы были затерты, особенно «о» и «т». Это были следы маминых рук.

Он опустил указательный палец на букву «о».

Чик.

Что-то было не так. Он не сразу понял что. Вот Ренат бы сразу сообразил.

Рука Крапивы проходила сквозь стол, стены, двери. Он не мог ни к чему прикоснуться. Кроме этой вот клавиши. Хотя уже как-то научился плыть по воздуху в нужном направлении.

Чик. Тяп.

«Сдесь есть кто ни буть».

Ответ пришел быстро:

«Крапива!». И целая куча восклицательных знаков.

Глава одиннадцатая

Полдень четверга, 12 мая 1994 года

– Ты собака! Ты просто собака! – прошептала Алена псу. – Если узнают, что ты можешь говорить, тут такое начнется.

– Попугаи тоже могут. А я еще могу кусаться. Давай его укушу.

– Только в самом крайнем случае.

Алена забежала в комнату:

– Нинасита! Папа пришел.

– Окаянный! – сказала бабушка, схватила кочергу и пошла к тамбуру. Потом обернулась. – А ты стой ближе к телефону. Если начнет буянить, вызовем милицию. И окно открой, чтобы Крючкины слышали.

Бабушка вышла. Стала надевать калоши. Потом открыла дверь.

Алена услышала, как зарычал пес.

Отец ввалился в комнату прямо в сапогах. Он был с похмелья, небритый и больше всего походил на медведя шатуна.

– Стерва! Со шпаной связалась! Дома не ночуешь!

Потом он произнес еще несколько слов, совсем нехороших.

Алена уже его не боялась, она видела вещи и похуже. Например, как пришельцы забрали Рената.

Бабушка встала между ними.

– Это почему не дома? – сказала она. – Дома она ночевала, вот на этой самой кровати. А ты давай сам домой иди.

Отец смотрел на Алену, и взгляд у него был такой, словно вот-вот прошьет ее насквозь. А она, Алена, стала вдруг Ненси, и прямо при отце. Впервые в жизни. Он это почувствовал и разозлился еще больше.

– Что ты ей наговорила? – сказал он бабушке.

– Ты сам все наговорил, – ответила Нинасита.

С экрана на них осуждающе смотрел Мейсон Кэпвелл.

А потом все случилось очень быстро. Отец отобрал у бабушки кочергу, толкнул Нинаситу в сторону и пошел на дочь. Он замахнулся, но тут за руку его схватил пес, крича: «Нельзя так обращаться с детьми!».

Отец отшатнулся. Вежливые слова пса его почему-то напугали.

А потом ему что-то с силой врезалось в спину, да так что он выронил кочергу, и та покатилась по полу.

Это был Ренат.

Алена бросилась ему на шею. Она хотела сказать, как рада его видеть, живого и здорового, но вовремя спохватилась, вспомнив о бабушке. Та не должна ничего знать.

– Бабушка не в курсе про пришельцев, молчи, – прошептала она в ухо Ренату.

Ренат кивнул и отстранился.

– Еще ничего не кончено! – крикнул отец, но напоролся на взгляд Рената, как танк «Тигр» на противотанковый еж.

Отец осмотрелся. Пес рычал. Ненси глядела на него как на врага. А с левого фланга подкрадывалась бабушка с кочергой в руке.

– Ничего не кончено! – повторил он. – Я вернусь!

Отец Алены вышел из комнаты, затем из тамбура и из прихожей, и зашагал прочь от дома таким решительным шагом словно был главным героем, идущим на подвиг.

Алена повернулась к Ренату и улыбнулась.

– Кажется, мы победили, – сказала она. – На этот раз.

– Вроде бы да, – ответил Ренат и пожал плечами, и Алена вновь его обняла.

***

Садясь в автобус номер 3, Денис строго-настрого наказал себе никому не верить. Любой из тех, кто рядом, может оказаться злобным пришельцем.

Вот, например, сидит мужчина, читает последний детектив «Рябой против перекошенного». Но разве можно в трясущемся автобусе читать? Нет. Значит, притворяется, а на самом деле следит за Денисом. Или вот тетка с двумя баулами. Ну кто, скажите мне, днем поедет в город с тяжелым грузом? Если она на рынок, то надо бы рано утром. Ведь если товар возить днем, так, поди, все лучшие места на толкучке уже заняты. Тоже подозрительно.

Денис подозревал и мужика, который помог ему внести в автобус огромный телевизор. И тем более водителя автобуса, который прикрикнул на него – мол, это вам не грузовик.

Когда автобус остановился у «Авроры», Денис выволок из него свой Тринитрон, положил на скейтборд и повез домой. Тут было совсем рядом, вон из-за деревьев торчит макушка его девятиэтажки.

По дороге встретилась парочка знакомых ребят. Спросили, как прошел чемпионат по шашкам. Денис соврал, что плохо, мол, вылетел почти на финишной прямой, проиграл по-дурацки, упустив хорошую комбинацию. А так, непременно выиграл бы «Тринитрон», как пить дать.

– А это тогда что? – спросил пацан, указав на коробку с телевизором.

– Это тоже «Тринитрон», но я его сам себе купил, как компенсацию морального ущерба.

Денис знал, что этот мир не любит умников. Тут давеча побили победителя передачи «Звездный час», мол, что он себе удумал, взял и выиграл. Самый умный, что ли?

Но этот мир любил предприимчивых. Вроде Дениса.

Ребята помогли дотащить телевизор до двери, и он расплатился с ними наклейками с Джекки Чаном.

Мама открыла дверь и посмотрела на Дениса тревожным взглядом.

– Что случилось? На тебя напали? Почему ты в одной футболке? Где рубашка? Где свитер?

Остатки рубашки висели на Тринитроне, а свитер он забыл еще в Тюмени.

Денис представил как, наверно, ужасно выглядит его лицо. Он не спал всю ночь, шел несколько часов через тайгу и еще видел, как его лучший друг сожрал «Друзей отечества». Слишком поздно он сообразил, что надо бы привести себя в порядок, прежде чем явиться домой.

– Все в порядке, мам, – сказал он, и посмотрел в зеркало, что висело в коридоре за ее плечом. Его лицо выглядело осунувшимся, он словно сбросил десяток-другой килограммов. Но, с другой стороны, он казался чуть старше, что на самом деле не так уж и плохо. – Просто ехал всю ночь из Тюмени автобусом и устал. Так трясло, что невозможно уснуть.

– Понятно, – вздохнула мама.

– И еще вот. – Он отошел в сторону, указывая на коробку с телевизором.

Обеспокоенность матери вмиг улетучилась.

– Победил! – чуть не вскрикнула мама. – Дениска чемпион!

Она обняла его и, оторвав от пола, внесла в квартиру. Потом сама затащила телевизор. Папа был на работе, а так он ее бы успокоил. Она усадила Дениса завтракать. Налила чаю и положила перед ним охапку маленьких сникерсов, которые вообще-то держала для чьего-нибудь дня рождения.

Дома было так тепло. Денис ел бутерброды, пил чай, жевал сникерсы и клевал носом. Его разморило. Часы на стене показывали без четверти час, когда он встал из-за стола и пошел в спальню.

«Пришельцы ничего не успеют сделать, если я вздремну часок другой», – решил он. Мама сама сняла с него футболку, брюки, носки. Совсем как в старые времена, когда он еще ходил в садик.

Денис уснул и уже сквозь сон слышал, как мама рассказывает Хабидулиным, что у них теперь Тринитрон.

И только уже во сне к нему пришла мысль, что родители могут быть уже пришельцами. Но Денис слишком устал, чтобы бороться.

***

– Крапива! – вскрикнул Ренат и стал бегать по комнате.

Он вернулся к машинке, постарался унять дрожь в руках, успокоился и набрал текст.

«Где ты?»

«Ни знаю», – ответил Крапива. Он набирал текст дьявольски медленно, по одной отдельной букве раз в несколько секунд, и забывая ставить пробелы.

«Пес сказал, что ты в каком-то Межмирье. Ты еще там? Можешь оттуда выбраться?»

Крапива долго не отвечал, так что Ренат стал нервничать.

«Ты там?»

«Падажди», – ответил Крапива и стал медленно набирать текст. – «Да я где то там. И я ни знаю как выбратся. Я дома у мамы. Как в фильме Преведение».

Ренат быстро уловил аналогию.

«Я понял. Я тоже непонятно где. Я сейчас тебе объясню».

«Эта ни важно. Слушай и ни пирибивай».

Потом Крапива набрал текст подлиннее. Это заняло уйму времени. Крапива писал, потом останавливался, потом снова писал.

«Мне нужна твая помощ. Не перебивай. Я плохо умею писать и читать. Мама тут всю квартиру обклеила письмами. Кажиться там что то важное. Происходит что то страшное. Когда я пытаюс читать я не понимаю что написано. Читаю второе предлажение и забываю первое. Это такая боелзнь. Я тебе сейчас напишу сюда что мама написала а ты мне напиши обратно прастыми словами. Харашо?»

«Да».

Сегодня среда, 25 мая. Ты забыла вчерашний день, и ты забываешь каждый новый день, только тебе стоит уснуть. Муравейчик пропал две недели назад, во вторник, 10 мая.

Милиция встала, и теперь идти к ним нет смысла, как и звонить. Во всех участках пустота и безысходность.

Ты уже обклеила объявлениями о Муравейчике все дворы. Но там много таких объявлений. Много детей пропало. Ты ходила в школу, там занятий больше нет.

Позавчера в подъезде встретила людей с зелеными повязками на рукавах. Вид у них был такой, будто они эсэсовцы – мрачные, взгляды тяжелые. И глаза у них немного светятся, или мне это только показалось. Они стучались к Зиминым и к Евдокимовым. Кажется, они обыскивают квартиры, и до нас еще не добрались. Только не знаю, что они ищут. В одном из предыдущих (ежедневных) писем самой себе я предположила, что им нужны наши записи, они хотят, чтобы мы все забыли и отчаялись.

Я выяснила, что телефон, телевизор и радио отключились утром 13 мая.

Вчера я вышла в лес его искать. Ничего не нашла. И только когда ночью возвращалась в город, заметила тонкий столб прожектора, поднимающийся из города в самое небо. Когда уже вернулась в Н-ск, свет домов не дал разглядеть, откуда идет этот луч.

Аптеки разбиты. Лекарства кончаются. Не знаю, как быть с мамой. Я теперь как она. Весь город теперь как она. Скоро и я буду звать Тарасика.

Крапива набирал этот текст целую вечность. Буква за буквой.

Ренат не мог понять, как человек может писать что-то, но не понимать написанное. Он, как и вся школа, знал, что Крапива – чокнутый. Но не знал, что до такой степени.

Вот же текст. Его так легко прочитать меньше чем за минуту. Да, прочитать и ужаснуться.

Сам Ренат понял все. А главное – дату. 13 мая. А сегодня, стало быть, уже двадцать пятое. Он и не думал, что провел в собственной голове так много времени. Пришельцы уже захватили Землю. А значит, как говорила его летняя подруга, можно «поднять лапки и тихо ползти в сторону кладбища». Все кончено.

«Что там?» – написал Крапива.

Ренат ему не ответил. Он слышал, как щелкают за его спиной клавиши. Он стоял у окна и смотрел на цветущий сад. Там было хорошо.

Он думал о том, как доживет остаток дней, прячась в собственной голове. Как то же самое сделают миллионы и миллиарды других людей. Джеки Чан, Рутгер Хауэр, Майкл Дудиков и даже папа, который круче их всех, вместе взятых, но не сдюжит против пришельцев.

«Итак, – подумал Ренат, – пришельцы стирают из воспоминаний людей каждый предыдущий день. Вот это и есть их оружие, о которым говорил Навигатор. Не надо вселяться во всех, ведь кто-то должен остаться, чтобы на тебя работать. А люди, которые ничего не помнят, беззащитны, и ими легко управлять».

И тут, как вишенка на торте безысходности, сменилось изображение в окне. Вместо сада Ренат увидел, как другой – второй и совсем не хороший – Ренат обнимает Алену.

Глава двенадцатая

Никакой он не хороший

(полдень четверга, 12 мая 1994 года)

Лже-Ренат и Алена сидели в бабушкином тамбуре и пили компот из голубики с яблоками. Рядом спал пес.

– Пока я ночью спала, он меня сюда вез, устал, бедняга, – говорила Алена. – И еще я немного вздремнула в кресле. Так что и тебе надо.

– Мне окей, – сказал пришелец. – Мне другое интересно, какой у нас теперь план?

– Ну, – Алена пожала плечами, – Раз ограбление сорвалось, значит нужно что-то новое.

– Например?

– Это тебе виднее, ты у нас мозг всей операции.

– С чего ты взяла?

– Денис только завтра вернется, Крапива плавает где-то в астрале. Остаемся мы. На роль предводителя я не подхожу, потому что девочек еще никогда не выбирали главными. Ну, не считая Рипли.

Он смотрел на нее большими доверчивыми глазами, как самый взаправдашний Ренат. А Алена все рассказывала, не замечая мелких странностей в его поведении. Может быть, Крапива на ее месте что-то бы заподозрил и разоблачил пришельца. А она так обрадовалась, что Ренат живой и здоровый, что пропустила мимо ушей, когда он дважды назвал себя «Он». «Он хочет принести тебе компота», «он считает, что Круз круче Мейсона».

Все это прошло мимо Алены. Ей уже начало казаться, что они со всем справятся. Вот Денис скоро вернется, а за ним и Крапива. И вместе они победят пришельцев, как только что победили папу – она, бабушка, Ренат и пес. И будет она жить теперь тут, с бабушкой.

А пока время еще есть, до выходных еще вон сколько.

– И у нас в команде больше никого нет? – спросил пришелец как бы между прочим.

– Никого, – подтвердила Алена, – Насколько я знаю. А хотя нет… ты сам мне говорил, что Крапива ходил к кому-то, перед тем как пропасть. Вспомни.

– Я ничего не помню, – ответил пришелец.

Другой, настоящий Ренат видел все это, но ничего не мог поделать. К этому времени он уже устал бояться и отчаиваться. Запертый в комнате на чердаке собственного сознания, он чувствовал, как становится мудрее и осторожнее.

«Да я просто Штирлиц», – подумал о себе Ренат. В его голове больше не было никакой каши. Он вслушивался в разговор пришельца с Аленой и стал понимать, что еще не все потеряно. Сегодня всего лишь следующий день после неудавшегося ограбления. И он ни капли не удивился, когда вернулся к печатной машинке и прочитал последние слова Крапивы: «я вижу будущее».

Итак, будущее у человечества страшное. Можно «поднять лапки и тихо ползти в сторону кладбища», а можно успокоиться, потому что мы теперь знаем об этом будущем. А кто предупрежден, тот вооружен.

Навигатор интересовался, какое такое страшное оружие построили пришельцы. Теперь мы знаем, что это. Надо рассказать Крапиве, а тот найдет способ связаться с Псом.

А еще дела у пришельцев идут, видать, не так хорошо, раз этот пришел к Алене, спас ее, а теперь пытается выведать у нее имена сообщников.

«Они нас боятся», – написал Ренат.

«Эта хорошо, – ответил Крапива. – Люблю когда меня бояться».

Потом Ренат рассказал Крапиве, что на самом деле искал в его сознании пришелец. Почему он так стремился выманить Рената из комнаты. Это была важная информация о сообщнике. У них был еще кто-то в их отряде, кто-то очень важный. Ренат не помнил, о ком идет речь, а значит, это знание все еще хранится где-то там, по ту сторону двери.

«Я тоже ничего ни помню, – сказал Крапива. – Только я ты Дэн Алена и этот безполезный пес».

Рената раздражала манера Крапивы рубить правду с плеча. Вот сейчас он скажет очевидное: что Ренат должен открыть дверь и найти первым то, что ищет пришелец.

«Послушай, – написал Крапива. – Тебе придется открыть двер и найти первым то что ищет прилешец».

«Тебе легко говорить».

«Это наш последний шанс».

Тем временем по другую сторону окна лже-Ренат звонил Денису. Сначала долго линия была занята, потом мама Дениса взяла трубку.

– Кларочка, – пропела она радостно.

– Это Ренат, – сказал пришелец. – Дэна можно?

– Сейчас, – сказала мама. – Только ты его не очень мучай, он устал с дороги и от интеллектуальной нагрузки.

– Я не буду его мучить, – соврал пришелец.

Был уже час дня, бабушка с Аленой смотрели «Америку с Михаилом Таратутой». Вернее, смотрела бабушка, а Алена сидела в кресле и то засыпала, то просыпалась.

Лже-Ренат тем временем пошел с телефоном в тамбур, «чтобы вам не мешать», и старался говорить как можно тише.

– Я думал, ты – пришелец, – недоверчиво произнес Денис.

– А я думал, ты – придурок.

– Послушай, у меня была трудная ночь. Я видел, как ты сожрал одного из пацанов, с которыми я сюда добирался. Так что, «какие ваши доказательства?».

– Эта фраза из фильма «Красная жара».

– Какой самый крутой фильм с Джекки Чаном?

– «Доспехи бога».

– Лучшая часть «Американского ниндзя»?

– Конечно, вторая.

– У Дона Дракона Уилсона…

– …треугольное лицо.

– На какой скорости «Делориан»…

– 88 миль в час.

Денис помолчал немного.

– Послушай, не то что я тебе не верю. Но вспомни, училка нам толкала про Онегина, когда уже была пришельцем. Так что есть вероятность, что ты мне сегодня ночью не почудился. Ты бы на моем месте тоже был бы недоверчивым.

– Хорошо, – сказал пришелец. – Я сейчас с Аленой, и мы у ее бабушки.

Потом он пересказал все, что случилось тут, о конфликте с ее отцом, о том, что Алена решила остаться жить у бабушки. Но, конечно, не стал говорить об их ночной вылазке на склад, которая оказалась ловушкой.

– Вот, смотри, – сказал пришелец и выглянул с телефоном в комнату.

Он зажал микрофон трубки рукой и позвал Алену:

– Это моя мама, беспокоится, как мы там. Скажи, что у нас все в порядке.

– У нас все в порядке, – ответила Алена, не поднимаясь с кресла и не оборачиваясь.

Потом пришелец повернулся к псу, который лежал рядом с креслом.

– И ты скажи, что у нас все в порядке.

Навигатор бросил взгляд на бабушку и увидел, что та уснула. Полчаса назад они с таким трудом убедили ее, что вопли пса про «нельзя так обращаться с детьми» ей только послышались (с кем не бывает, на нервной-то почве). А самому Навигатору пришлось изображать из себя милого песика, который хоть и смышленый, но говорить не умеет.

– А я зачем? – спросил Навигатор, поглядывая на Нинаситу.

– Я сказал, что мы у Егора, мама его голоса все равно не знает. Сыграешь Егора.

– У меня тоже все отлично, – громко прорычал пес.

Лже-Ренат вернулся в тамбур.

– Ну, – сказал он Денису, – ты сам все слышал.

– Страж Врат с вами? Ну вот это аргумент, – обрадовался Денис. – С этого бы и начал. Пес не позволил бы тебе сожрать Алену. В смысле, не тебе, а пришельцу.

– Да, я как-то о нем забыл, – сказал пришелец. – Ты лучше вот что скажи. Какой теперь план?

– Да я почем знаю. Надо обсудить. Мы вроде договаривались, что вырубим им свет на концерте. А еще можно позвонить в милицию и сказать, что в здании бомба. Тоже может сработать. Хотя могут и послать.

– Мне еще вот что надо знать, – сказал пришелец. – У нас прям точно-точно никого больше нет, кроме меня, тебя, Алены и Рената, который непонятно где?

– Ренат – это ты.

– А, ну да. Я про Крапиву. Так вот, у нас точно никого нет?

– Опять ты начал? Ну кто из взрослых нам поверит? Нет у нас никого. А Габдула ты сам видел, бравый контактер-каратист струсил.

Пришелец ненадолго задумался. В дверной проем он видел комнату, там бабушку, Алену, пса. Нет, если он на них набросится, пес их отобьет. Надо подождать, когда он будет далеко, и уже там разобраться с Аленой. А вот рядом с Денисом пса нет.

– Дэн, – сказал пришелец, – ты вот что… Нам надо срочно план готовить. Давай встретимся у тебя в подъезде, скажем, минут через сорок?..

На лице лже-Рената сияла довольная улыбка инопланетянина из страшных фильмов. Такой пришелец, заразив весь экипаж, садится за штурвал звездолета и направляет его к Земле.

Он вошел в комнату, и его улыбка стала доброй, всепонимающей. Человеческой.

– Ален. Ты пока здесь полежи, отдохни. А мне домой надо.

– А что насчет Дениса?

– Его мама сказала, что он звонил. Обещал, что к шести уже будет дома.

– Тогда встречаемся у него, – сказала Алена.

– Нет, – сказал лже-Ренат, представив, как заразит Дениса, потом придет в дом Рената и примется за его родителей. – Встретимся лучше у меня. И да, мне жаль, но Навигатора придется оставить на улице. А то вдруг он опять сболтнет чего лишнего. А моим предкам мы не докажем, что, мол, показалось. Их же там двое, и они знают, что массовые галлюцинации – это антинаучно.

«Он использует мои словечки, – подумал настоящий Ренат. – Как же он глубоко залез в мои мозги».

Ренат представил, как пришелец ходит по комнатам, листает книги, открывает коробки, роется в шкафах, впитывая его прошлое, весь опыт, нажитый Ренатом за долгие двенадцать лет. Крапива прав. Пришельца надо остановить.

Ренат вернулся к печатной машинке и рассказал обо всем Крапиве.

«Я знаю, что он ищет, – ответил Крапива. – Это он об Антонде. Это он мне помог, рассказав, как забраться на крышу».

Вот что искал пришелец так усердно! Вот что узнал Ренат, непонятно когда и где. Крапива был у Антонда. А окно его комнаты выходит как раз на логово врага. Из него открывается просто стратегический вид. А еще Антонд – мегамозг. Это просто чудо, что Крапива смог вытащить Антонда из своего панциря.

Ренат с ужасом осознал, что ему все же придется открыть дверь. Ведь эта информация не должна попасть к пришельцу.

«Эта информация не должна попасть к пришельцу», – написал он.

«Пастой, – ответил Крапива, – ты должен выбрать сьмое подхадящее время. К сажалению меня нет рядом чтобы постоять на шухаре».

Крапива обрисовал план действий. И план этот Ренату не понравился.

***

Человек этот пришел с севера, со стороны завода КБНЗ-ЦБУ. Шел он босым, держа в руках плакат с надписью «Оно Грядет. Кайтесь.» Надпись была сделана красной краской (краской ли?).

Был он худ, почти стар, имел мудрый взгляд и щетину человека героической судьбы. Его камуфляжная куртка, не по размеру большая, колыхалась на ветру. Его широкие брюки когда-то были черными.

Он встал в людном месте, между кинотеатром «Аврора» и «Детским миром», набрал полную грудь воздуха и заголосил.

– Покайтесь! Оно грядет! – сказал он в первый и не в последний раз.

Что грядет и почему? Кто и в чем должен каяться? На эти и другие вопросы он не отвечал. А только стоял и тянул свое «Покайтесь! Оно грядет!» и смотрел прямо перед собой невидящим, но мудрым взглядом.

Люди шли в прокат за кассетами с «Нико 9», в «Детский мир» за лосинами и мохеровыми кофтами, в кино на «Полет навигатора». Некоторые останавливались, и вскоре перед мужиком образовалась целая толпа.

После полудня мужик устал, сел отдохнуть на лавочке, достал из вещмешка кусок вяленой медвежатины и пузырек настойки, такой ядреной, что толпа отошла за пределы зоны поражения.

Подбоченясь, он встал и вновь затянул про «Грядет», но уже не так бодро, как утром. Да и зрителей стало меньше. А когда его голос перебился звуком военного оркестра, мужик понял, что не выдержит конкуренции, и тихо исчез.

Он приходил и на следующий день, и потом, меняя места дислокации. То стоял у памятника Ленину, то у церкви.

И все эти дни, до тех самых пор пока «Оно» действительно не «грянуло», никто не узнал в босом мужике Иннокентия Вялинка, лесничего, что жил у реки Малая-КамышА.