Мы нашли Мессию…

Когда Реувен снова вошел в знакомый кабинет, КГБ-шник внимательно взглянул на него.

– Ну и как? Подумал? Готов подписать? – он указал на бумаги на столе.

– Понимаете, я посоветовался с родителями, встретился с друзьями и знакомыми… – начал Реувен.

По мере продолжения фразы лицо КГБ-шника сначала покраснело, затем приобрело зеленоватый оттенок и, наконец, стало отдавать даже сиреневым.

– Тупой мальчишка!!! – буквально прошипел он. – Неужели ты не мог понять простой вещи? О таких разговорах вообще никогда никому не говорят!

– Но Вы же сказали, что я должен буду просто писать письма и рассказывать, как мне живется в Израиле? И Вы не сказали, что это секрет…

У Реувена хорошо получалось изображать дурачка-простачка. Сейчас он сожалел, что не брал вместе с Давидом и Петей уроки актерского мастерства, которые они проходили не так давно у знакомого актера, чтобы использовать в своих «мини спектаклях». Но даже без тренировки он хорошо справился.

– Как я мог забыть дать тебе подписать договор о неразглашении в прошлый раз?! – невольно вырвалось у мужчины. Он отошел к окну и буркнул едва слышно. – Идиот! Да таких, как ты, в советскую армию опасно пускать, по тебе нары плачут!

Через минуту пропуск на выход из здания Реувена был подписан, и он легко шагал по весенней улице. Может быть, его и не отпустят в этот раз в Израиль, но по крайней мере не посадят в тюрьму в отместку за отказ шпионить за своей родной страной. Несмотря на прямую угрозу в конце беседы, Реувен надеялся, что именно гласность сейчас будет его защитой.

Возможно, что в это время, перед самой перестройкой особист и не имел полномочий посадить паренька, но те, кто много лет жили «под колпаком» у советской власти, еще не скоро смогли избавиться от страха за свою жизнь и свободу при любом контакте с властями.

Глава 9

В Присутствии Всевышнего есть Нечто такое,

что делает человека Свободным и раскрывает

в нём масштабность души, помимо всех

Человеческих Качеств добродетели.

Май заканчивался, школьники радовались каникулам, Реувен ждал ответа из ОВИРа и «ни к чему не мог приложить руки». Он жил как зомби, работая, принимая пищу, слушая беседы окружающих, не участвуя ни в чем. С девушками он и раньше не часто общался, но сейчас вообще прекратил всякое общение, даже дружеское внимание от противоположного пола его стало раздражать. На вопросы он отвечал коротко: «Не хочу здесь ничего серьезного начинать». Родители стали волноваться за здоровье сына, но на все вопросы он отвечал односложно:

– Я просто жду, разве непонятно?

Но для Давида и Пети жизнь была полна. Они сочинили сценку, где песня-рассказ их собственного сочинения должна была поведать историю о том, как обезьянка решила стать человеком. После многих попыток и мытарств обезьянка признает, что если уж сотворена она обезьяной, то и развиваться стоит в этом направлении, а не пытаться идти против своей природы. Задумка была очень комичная и поучительная, но ребята столкнулись с тем, что попали «между стульями». Для религиозного общества сценка показалась слишком «мирской», а светское общество отрицало и отказывалось принять ее из-за темы.

В один из дней ребята пришли с репетиции очень расстроенными. Они нашли ребят, которые согласились играть в сценке, даже бутафорию подготовили и уже почти закончили репетиции, но никак не могли найти место для выступления. Они зашли ненадолго к Пете домой, чтобы переодеться и идти гулять. Войдя в дом, они продолжали спорить.

– Да этот директор просто сноб и лентяй! – возмущался Давид. – Он мог бы дать нам выступить! Тем более, что многие готовы даже заплатить за этот спектакль! Так что на аренду зала на час нам бы хватило! Есть такое выражение: «души прекрасные порывы». Так вот, в его случае «души» – это глагол!

– Ты слишком вспыльчивый, – размеренно и спокойно отвечал Петя, – если бы ты не психанул, может быть я бы его уговорил.

– Конечно, ты же у нас крутой дипломат, – съязвил Давид. – Да ты зануда, а не дипломат!

– Мальчики, пожалуйста не ссорьтесь, – послышался голос Киры Марковны с кухни – у меня для вас есть немного клубники.

– Мы? Ссоримся? – не поняли оба мальчика. – И не думали! – ответили они почти хором.

– Просто Давид псих, и все об этом знают – добавил Петя, рассмеявшись и изобразив удар по ребрам, но почти не прикоснувшись.

Давид изобразил, будто сгибается от удара, и сам в ответ также изобразил удар другу по руке.

– Просто Петька тормоз и удавка, и все об этом знают, – возразил Давид.

Мальчики произнесли свои фразы почти одновременно и Кире Марковне было не просто услышать и понять сразу двоих.

– Вот поэтому вы так хорошо дружите, вы очень разные и дополняете друг друга, – улыбнулась она.

– Или когда-нибудь друг друга грохнем – рассмеялись ребята.

– Ладно, мир на время еды, – добавил Давид. – Только можно я помою ее сам, а то мама будет ругаться, если клубника не промыта по всем правилам… – добавил он.

– Не морочь мне голову, Давид, за эти годы я научилась мыть фрукты по кашруту, – отмахнулась Кира Марковна. – Помню, помню, что не должно быть ни единой личинки или жучка, – рассмеялась она – я и сама всегда также мыла. Меня не вдохновляет есть фрукты с протеином.

– Спасибо! – обрадовался Давид. – Мне так нравится, что мы можем с Петкой есть иногда вместе! Почему-то мне кажется, что происходит что-то крутое, когда люди могут общаться за одним столом. У нас столько правил по пище, что я ни с кем и нигде больше не могу есть, каждый раз думаю, что съем какую-нибудь запрещенную гадость…

– Я тебя понимаю, – кивнула Кира Марковна – и согласна, что в возможности поесть вместе есть что-то важное. Мы иногда недооцениваем простые вещи в жизни.

Ребята поели клубники, которую Кира Марковна поставила на стол. Для мужа и старших детей она оставила в холодильнике, чтобы они могли полакомиться, когда вернутся с работы и учебы. Ребята поели и убежали. Они вернулись к вечеру, когда Федор Петрович уже вернулся с работы. Казалось, что между мальчиками высокое напряжение. Они не ссорились, но были взвинчены оба.

– Пап, а можно задать тебе один вопрос? – обратился Петя к отцу.

Мудрый отец заметил, что с друзьями что-то происходит и ответил:

– Конечно. Только давайте вы сначала немного мне поможете. Я тут начал дрова колоть для камина, чтобы зимой можно было посидеть с молодежью, подсобите немножко.

– Да, конечно, – с готовностью ответил Давид.

Федор Петрович передал мальчику топор и чуть отошел. Давид с большим рвением стал рубить дрова. Казалось, что вся злость, что витала вокруг, словно статическое электричество, готовая выстрелить молнией, вдруг «заземлилась» на топор, и тот раскалывал дрова, заставляя их разлетаться в разные стороны. Петя заметил внимательный взгляд отца и отошел в сторонку, начав складывать расколотые поленья в поленницу под крышей. Они всегда заготавливали сушняк для камина. Вечера у огня были особым отличием этого дома. Федор Петрович также складывал дрова, не задавая вопросов, ожидая, что кто-то из ребят сам начнет.

Поработав некоторое время, Давид заметно успокоился и мог говорить спокойно.

– Федор Петрович, скажите, я действительно такой плохой?

От неожиданности мужчина даже полено выронил.

– Почему ты считаешь, что плохой? – не понял он.

– Петька говорит, что я слишком вспыльчивый и эмоциональный и нормальный верующий таким быть не может, – выпалил мальчик – а что, христиане все спокойные, без эмоциональные? Как тормоза и как Петька! – возмущенно добавил он.

– Знаешь, обычно в церкви учат владеть своими эмоциями, контролировать их, – начал мужчина, Давид резко повернулся и, не дослушав, со всей силы ударил топором по полену. Оно раскололось и разлетелось в стороны. Но Федор Петрович продолжал – …но это не значит, что эмоции сами по себе это плохо, – на этом месте Давид остановился и прислушался. – Сами по себе эмоции это не хорошо и не плохо. Одни люди спокойные, как тихая степная речка, другие бурные, как горная и шумная река. Все должно быть на земле. Господь создал и реки, и людей разными.

– Так что, эмоции – это не грех? – вмешался Петя.

– Нет, не грех. Помнишь, даже о гневе сказано «гневаясь не согрешайте». Значит можно разгневаться, но еще не согрешить. Посмотри, вот сейчас, Давид пришел сердитый как пороховая бочка, которая вот-вот взорвется…

– Так Вы это заметили? – смутился Давид, а Федор Петрович продолжил.

– Я дал ему топор, и глянь, за пятнадцать минут он наколол столько дров, что в спокойном состоянии столько не сделал бы и за два часа, – показал мужчина сыну, – и заметь, гнев Давида принес хорошие плоды и ничего не испортил. А вот если бы он стал кричать или что-то доказывать в этом состоянии, то мог бы нагрешить.

– А что делать, чтобы было правильно? – спросил Давид. – Я же не всегда могу дрова рубить.

– Знаешь, когда разум прислушивается к чувствам, но все же контролирует их и в свою очередь повинуется Богу, тогда все качества человека начинают служить добру. Но если чувства начинают командовать разумом, то может произойти беда, – ответил мужчина.

– А, помню, мой папа как-то говорил, что человек состоит из разума, сердца (эмоций) и обычных животных потребностей. Я не помню, как на иврите все это называется, но помню, что если читать сверху вниз, то получается мелех (царь), а если наоборот, снизу-вверх, то читается как «ничто». И папа объяснял, если нами владеют наши животные побуждения, тогда мы превращаемся в ничто. А когда разум повинуется Торе и руководит всем, тогда становимся царями, – вспомнил Давид. – А еще папа сравнивал нешаму с всадником, а нефеш с лошадью. Когда всадник управляет лошадью, тогда все хорошо, но если лошадь бежит куда захочет, если ее «понесло», тогда это опасно и для всадника, и для лошади самой.

– Очень мудрое замечание! – улыбнулся Федор.

– Но почему у меня ничего не получается, хотя я это знаю? – вздохнул мальчик.

– Не расстраивайся, все мы несовершенны и все учимся всю жизнь – поддержал Федор Петрович. – Твои бурные эмоции не просто обуздать, но и пользы ты можешь принести много. У тебя очень сильный «ядерный реактор» внутри. Если ты сможешь наполниться благодатью, тогда вся твоя энергия будет во благо тебе и всем остальным.

– А у меня, что, «реактор», слабый что ли? – огорчился Петя.

– Нет, у тебя тоже очень сильный, хотя и совсем другой, – улыбнулся мужчина. – Смотрю я на вас и радуюсь, как хорошо вы дополняете друг друга. Тебя можно сравнить с марафонцем. Ты не торопишься стартовать, но и не скоро остановишься. А Давид как спринтер – быстро бежит и быстро выдыхается. Как хорошо, что вы дружите! Вы можете друг другу помочь.

– А что значит «наполниться благодатью»? – уточнил Давид.

– Благодать – это сила любви, которая наполняет человека, меняет его, делая способным исполнять Закон Божий и получать от этого наслаждение. Но перемены эти не постоянны. Когда мы приходим в Божье присутствие, тогда все качества нашей души раскрываются, душа делается сильной, соединяясь с бесконечностью, она сама становится бесконечной. Но мы не можем прийти к Богу, как только через Христа, – закончил свою мысль мужчина.

– А вот это запрещенная тема! – нахмурился Давид. – Давайте не будем об этом!

Он подхватил свою рубашку, которую скинул во время работы и быстро зашагал домой, бросив на ходу почти зло:

– Спасибо за беседу!

Когда Давид скрылся за воротами, Петя вздохнул. Федор Петрович прекрасно понял сына и без слов.

– Я не собирался рушить его веру или нарушать условия его родителей. Но я не могу иначе объяснить то, о чем он спрашивал. Без любви невозможно исполнить Закон Божий, и я твердо в этом убежден. А Иисус – это воплощенная любовь Божия, и без Него невозможно войти в присутствие Божие. Это то, во что я верю.

– Понимаю… – вздохнул Петя. – Я тоже в это верю, поэтому мне иногда не просто бывает дружить с Давидом. Но все равно он лучше, чем неверующие друзья.

– Согласен полностью! – поддержал отец. – Но почему ты с ребятами из церкви не дружишь?

– Не знаю – пожал плечами мальчик, – они меня не понимают, а я – их. Уж лучше иногда о чем-то не говорить, чем вообще не знать, о чем разговаривать…

– Ладно, я не настаиваю, – вздохнул отец. – Я знаю, что Давид для тебя хороший друг, и он старается жить по Заповедям. – Ты можешь показать мне ваш сценарий, о котором вы говорили?

– Да, конечно, – с готовностью согласился Петя – мы не хотели просить взрослых помочь нам, но, похоже, придется. С нами никто не хочет разговаривать.

Когда Федор Петрович прочитал сценарий, в котором смешались стихи и диалоги, он удивленно поднял брови.

– Кто же автор этого произведения?

– Мы с Давой, – пожал плечами Петя. – А что, слишком уродливо?

– Талантливо, – улыбнулся Федор Петрович. – Вы уже полностью готовы к выступлению?

– Да, все готово.

– Слушай, уберите, пожалуйста слова «Бог» и «Творец». Это и так понятно по тексту. Если вы сделаете это, я попробую помочь, – улыбнулся мужчина. – В нашем парке есть летняя площадка, завтра день защиты детей. Если площадку еще не полностью «забили» по времени, можно попытаться договориться как детская самодеятельность. В этот день вряд ли директор рискнет отказать детям, – улыбнулся Федор Петрович.

– Пап! Да без проблем! Эти слова встречаются в песне, а не в диалогах, так что только мы с Давой их поем, и изменить не сложно! А когда ты пойдешь?

– Прямо сейчас. Иначе точно ничего не выйдет. Мы и так можем опоздать, – Федор Петрович вошел в дом и переоделся.

К удивлению всех ребят, им дали время для выступления на летней площадке и даже разрешили использовать усилители, которые на ней стояли. Ради дня защиты детей даже арендную плату не потребовали. Спектакль прошел на «ура», на площадке для зрителей не хватало сидячих мест и многие стояли. Зрители смеялись и аплодировали. Обезьянка Ли-ли сразу стала любимицей публики. Все участники сценки были счастливы и воодушевлены. После спектакля к Федору Петровичу подошел директор парка.

– Я так понимаю, что Вы и Ваши дети скорее всего религиозны. В спектакле не звучала прямая пропаганда, но не понять мог только глупый. Вы – рисковый человек. Создать такой спектакль для детей!

– Поверьте, я сам вижу его в первый раз, а сценарий впервые увидел вчера, – признался Федор Петрович – ребята все сделали сами.

– Ого! Надо же! Похвально! – директор подумал и добавил. – Таланты нужно поощрять. Если ребята смогут делать сценки просто о моральных ценностях, о добре и правде, без упоминания о Боге, тогда я могу предложить им летом площадку по воскресениям после обеда. Вечерами у нас будут выступать музыканты, и мы все равно будем устанавливать аппаратуру.

– А сколько это будет стоить? – Федор Петрович был рад возможности хоть как-то донести добрые вести до людей и подумал, что можно было бы говорить о Боге со слушателями после спектакля и без детей.

– Нисколько. Мы просто чуть раньше будем ставить аппаратуру. Я же сказал, что считаю, что таланты надо поддерживать.

Директор был сдержан, но Федор Петрович понял, что он не возражает против того, чтобы верующие могли выступать перед публикой, но боится за последствия для себя.

– Я спрошу ребят, согласятся ли они написать новый сценарий, – обрадовался Федор Петрович.

– Эту сценку тоже иногда можно будет показывать. Я вижу, что людям она понравилась, – закончил директор и ушел.

Когда по дороге домой Федор Петрович сообщил детям о предложении, они были в восторге. Вдохновленные, они в этот же вечер снова встретились после ужина и сели сочинять новую песенку про обезьянку и сценку к ней. Как и в первый раз, события сценки писались одновременно с текстом первой песенки. В этот раз они решили «научить» Ли-ли говорить «спасибо» и в общем быть благодарной. Ребята с жаром обсуждали, в какие переделки отправить обезьянку, чтобы она поняла важность благодарности для своей жизни. Мальчики просидели до позднего вечера, радуясь, что оба перешли в седьмой класс без экзаменов.

Кира Марковна время от времени подходила к ним и, смеясь, добавляла идеи или «воспитывала» непослушную и шаловливую героиню сценки. Старшие братья и сестры тоже предлагали свои идеи. Процесс творчества так увлек всех, что Рут Вениаминовна позвонила и спросила, не случилось ли чего?

– Не волнуйтесь, мы проводим Давида, – пообещал Федор Петрович, – просто ребята увлеклись. Мы тут все включились в процесс творчества. Скоро нам придется делать собственный театр.

– Давиду нужно готовиться к бар-мицве⁴², возможно, он забыл, но Мойша весь вечер ждал его на занятие, – недовольным тоном произнесла женщина.

– А что такое бар-мицва? – поинтересовался Федор Петрович.

Услышав это слово от отца друга, Давид схватился за голову:

– Как я мог забыть? Я же после ужина должен был идти на занятие к Зинбахам! Их отец проводил занятие со всеми, кому в этом году исполнилось тринадцать.

Рут Вениаминовна коротко объяснила смысл праздника, и Федор Петрович извинился, что не знал о том, что Давид не должен был находиться сегодня вечером у них.

– Вопрос не к вам, а к нашему сыну, – вздохнула Рут Вениаминовна – он должен научиться ответственности…

Давид вскочил с дивана, поставил гитару на подставку и направился к двери.

– Подожди, мы проводим тебя. Уже темно – остановил его Федор Петрович.

Два друга и мужчина вышли на ночную улицу. По дороге домой Давид подробнее рассказал Пете о смысле слова «бар-мицва». Заинтересованный Петя спросил:

– Интересно, а я бы мог пройти ее?

– Конечно. Ведь у тебя мама еврейка, – ответил Давид – у нас в группе несколько таких ребят учатся.

– Но мы с мамой не хотели бы, чтобы ты это делал, – нахмурился Федор Петрович – потому что, если ты будешь выполнять традиции, значит ты – иудей, а не христианин.

– Пап, но ведь это не иудейский праздник, а еврейский, а по маме я и так еврей – возразил Петя.

– Пойми, сын, в культурах всех народов народные традиции и религиозные – это две разные традиции, но не у евреев – ответил Федор Петрович. – Евреи стали народом только из-за религиозной принадлежности. Помнишь историю выхода народа Израиля из Египта?

– Ну да, – кивнул Петя.

– Так вот, прочитай ее еще раз и увидишь, что с ними вышло много других людей, не евреев. Но после принятия Заповеди, все они стали евреями, потому что Бог так сказал.

– А у нас и сейчас некоторые проходят гиюр⁴³ и становятся евреями, – напомнил Давид.

– Именно поэтому национальные традиции евреев в основном напрямую связаны с их религиозной принадлежностью, – закончил Федор Петрович.

– Но как же так, пап? – не отставал Петя. – Мы же тоже читаем Ветхий Завет и тоже признаем и исполняем Заповеди. Получается, если все, кто согласился исполнять Заповеди, становятся евреями, значит все настоящие христиане, кто любит Бога и живет по Библии – это евреи. Почему же тогда бар-мицва это плохо?

Давид в это время шагал впереди и спешил домой, но услышав вопрос друга резко остановился так, что Петя невольно налетел на него

– Ты чё, обалдел?! Какие христиане евреи?! Они всю жизнь убивали евреев!

– Мальчики, чуть сбавьте обороты, – примирительно начал Федор Петрович – каждый из вас прав.

– Как так?! – воскликнули ребята.

– Дело в том, что многие христиане живут по Писанию и по жизни очень мало отличаются от евреев. К тому же они любят евреев, потому что Бог выбрал этот народ для того, чтобы принести в мир весть о Едином Боге. Но довольно большая часть христиан придумали теорию, которая совершенно не оправдана Библией, но приятна людям. Это теория о том, что Бог отверг евреев, и церковь заняла их место. На самом деле в Библии написано «весь Израиль спасется» и сказано, что ожесточение в Израиле произошло до времени, но эти люди не хотят читать все места Писания, которые им не выгодны, – объяснил мужчина.

– Так что, среди христиан есть те, кто живет, как евреи? – не понял Давид.

– Да, они исполняют десять Заповедей, моральный закон. То есть они также стараются не делать зла, быть честными и любить ближнего как себя. Иисус не отменял Заповеди, напротив, возвысил их.

Петя напрягся. Он знал, что родители Давида сейчас были бы очень сердиты, если бы услышали их разговор, но он понимал, что не отец начал его и не навязывает Давиду ничего.

– Так значит, это все нужно для неевреев, чтобы они могли приблизиться к Всевышнему? – было заметно, что Давид не относил слова собеседника к себе. – А для евреев еще много что нужно делать… Всевышний так сказал. Так значит неевреи, которые исполняют Заповеди, не становятся евреями, но они, наверное, становятся ноахитами⁴⁴. С ноахитами нам можно общаться и иметь общие дела. Может быть, поэтому мои родители разрешили мне с Петькой дружить.

– А кто такие ноахиты? – удивился Петя.

– Ну, это неевреи, которые у папы учатся, – ответил Давид.

– Тема, конечно, очень интересная, и все же я думаю, сын, что тебе не нужна бар-мицва, – улыбнулся Федор Петрович, заканчивая разговор. Группа подходила к дому Давида, и пора было прощаться. – Давид, постарайся больше не забывать важные встречи, а то тебя перестанут к нам отпускать.

Федор Петрович понимал, что, несмотря на его неодобрение, мальчики будут поднимать не одну сложную тему, и волновался за сына. Для него было важно, чтобы сын шел по его стопам, но мудрый отец сознавал, что у младшего сына, как и у всех детей, свой путь. Петя будет изучать еще много правил, обычаев и традиций, и отец надеялся, что они с женой заложили твердое основание его веры, и молился, чтобы, проверяя внешние традиции, сын оставил незыблемой духовную и моральную основу.

Родители Пети не хотели, чтобы их сын посещал синагогу, но, как и предполагал Федор Петрович, мальчик тайком пошел, когда его друг проходил бар-мицву. По окончании праздника Петя подошел к раввину.

– Ицхак Абрамович, а мне можно пройти бар-мицву?

– А ты обрезан? – спросил раввин.

– Нет.

– И ты согласен обрезаться, стать иудеем и отказаться от христианства? – продолжал раввин.

– Нет.

– Тогда нельзя, – спокойно и твердо ответил Ицхак Абрамович.

– Понятно. – Петя отошел от раввина, но почему-то ему стало грустно. Возможно потому, что он хотел быть с народом своей матери, но не мог согласиться принять условия, которые ему поставили.