Мамочка

Я осторожно вздохнула и выдохнула, после чего поднялась на ноги и, согнувшись пополам, крадучись отступила в низину. Там, укрывшись под корнями вывернутого непогодой дерева, аккуратно положила Виктора рядом с собой. Залюбовалась сынишкой на миг – какой же он милый, пухленький и хороший. Ему-то все эти невзгоды за что?

Грудь закололо, защипало, будто изнутри крапивой обожгло. Подступило молоко – пришло время кормления. Это просто самый неудачный в жизни момент для подобного мероприятия, но ничего не поделаешь. Пропустить кормление нельзя – ребенок начнет плакать, а грудь превратится в полыхающий болью вулкан.

Делать нечего – я забилась под заросшие мхом старые корни и, осторожно вынув из ротика малыша пустышку, приложила его к груди. Виктор сразу зачмокал, не открывая глаз. Он будто понимал, что ситуация критическая, и помощь от него в виде соблюдения необходимой тишины и спокойного сна будет просто неоценимой.

Я сидела, как на иголках. Каждую секунду ждала, что над головой раздадутся тяжелые шаги и грубые голоса. Но преследователи пока не появлялись, а Виктор все сосал и сосал меня. Время поджимало. Я попыталась немного успокоиться и собраться с мыслями, но это было нереально. Хотелось закрыть глаза – зажмуриться крепко-крепко – потом открыть и проснуться. В страшных снах такое работает, в реальности – нет. А жаль…

Вспомнив про телефон, отправила еще несколько смс-ок с призывом о помощи в Красный полумесяц и Золотым лунам. Кто-то ответил мне, но телефон сразу вырубился – кончилась зарядка. Надеюсь, в стае сумеют отследить сигнал, ведь описать своем местоположение я толком не смогла. Главное – наши оборотни теперь знают, что произошло с семьей альфы и этого так просто не оставят!

Наконец кроха наелся и крепко уснул. Закон подлости снова работал – если Виктор дрыхнет ангелочком, значит, маме не до сна. Я еще раз прислушалась, после чего быстро скинула с себя одежду и обувь – при обороте платье порвется в клочья, а мне оно еще наверняка понадобится. Связав у куртки рукава и соорудив нечто наподобие импровизированной переноски, я спеленала платьем ребенка и поместила его внутрь. Потом, попросив защиты у Луны, начала оборот. Тело сковало болью. Стиснув зубы, я упала на траву, и тут же поднялась зверем. За спиной вновь раздавались мужские голоса.

Медлить больше нельзя!

Просунув голову под связанные рукава – так, что малыш, как в слинге, висел у меня перед грудью – я подняла свой драгоценный груз и поспешила прочь от опасного места. Бежать быстро не получалось, но я торопилась, как могла.

– Семен, тут следы! – раздалось от вертолета. – Кто-то ушел вниз по склону.

– Догоним!

Голос преследователя подстегнул меня, и я побежала, петляя между деревьями и стараясь ступать на выпирающие из-под земли корни, чтобы не оставить следов во мху и на траве.

Равномерное потряхивание укачало ребенка. Он крепко спал, лишь изредка причмокивал пустышкой. Я надеялась, что ближайшие часа два сын будет спасть.

Два часа… Как мало времени! Преследователи не оставят меня в покое, не дадут шанса даже на короткую передышку, а Виктор рано или поздно свое потребует. Пока что остается только бежать. Бежать быстрее, но с ношей на шее ускориться сложно. И все же я попыталась.

Спустившись по склону холма в низину, я обнаружила там довольно широкий и быстрый ручей. Аккуратно сняв с шеи «переноску», припала к воде и стала жадно пить. Ледяная влага обожгла горло. Напиться нужно было обязательно, чтобы хоть немного восстановить силы для дальнейшего передвижения и выработки молока. Я ведь ничего не ела с самого утра, и очередное кормление не за горами. Вода – не еда, но все же… Жидкость тоже важна для меня сейчас.

Напившись, я внимательно осмотрелась вокруг. Ручей, ледяной и звонкий, стремительно бежит через густые заросли. Здесь, внизу, сирени и дубы сменились бузиной и ракитником. Вдали белыми колоннами просвечивают березы. Одна из них, упавшая береза-великанша, перекинулась над водой мостом. Снова повесив на шею Виктора, я осторожно перебралась на другую сторону ручья и устремилась в самую гущу молодой поросли. Натоптанных тропинок тут не было – значит, никто по березе через реку обычно не ходил.

За прибрежным кустарником начался частый березняк. Деревья утопали в густой траве, идти стало трудно. Вскоре деревья стали реже и слабее – начиналось болото. От края его шли вешки, теряясь в дымчатой зелени растущего на моховых островках ракитника.

Если б я была местной – пошла бы через болото, не раздумывая. За свою не слишком продолжительную жизнь в стае я успела разведать почти все окрестные леса столицы. Будь я там – легко бы ушла от облавы знакомым путем. Но я не там. И болото это чужое, опасное. Одна бы, может, и рискнула перечь его на свой страх и риск по этим вешкам, но с ребенком – нет.

Пошла по краю в обход. Шея болела от непривычной нагрузки, вскоре к ней прибавился живот. Внутри все жгло и тянуло. Пахнуло кровью. Я обернулась, и увидела несколько красных капель на траве возле моих задних ног. Герда говорила, что от оборота скорее всего усилится кровотечение…

Стараясь не думать о последствиях своего перевоплощения, я двинулась дальше.

Солнце, выглядывающее из-за легких облаков, потяжелело и стало алым. Близился вечер. Нужно было срочно найти какое-то укрытие, чтобы отдохнуть и покормить ребенка. Я принюхалась – подгузник малыша, поменянный еще до вылета, уже сильно попахивал. Полный, наверняка. И сменить-то его не на что… Я огляделась. Первое, на что упал взгляд – зеленый болотный мох, что рос у кромки бурой воды. В памяти начало всплывать что-то из далекой и полузабытой прошлой жизни. Из познавательных передач про далекие от прогресса коренные народы северной глуши. Там рассказывали про жизнь матерей и то, как они обходятся без памперсов, навороченных колясок, стерилизаторов бутылочек и других чудо-средств продвинутой цивилизации. Так вот, вместо подгузников они просто брали и клали в люльки мох. Надеюсь, такой же, болотный…

Для начала я отложила в сторонку переноску малыша, а сама легла на землю и перекинулась в женщину. Потом, осторожно вынув из-под сынишки свое платье, оделась, встала, собрала немного мха и подготовила все для гигиенических процедур. Расстегнув костюмчик Виктора, вынула оттуда полный подгузник и отложила в сторонку. Надо будет прикопать его, чтобы не привлек лишнее внимание. И так мы уже порядком наследили! Особенно меня беспокоила кровь. Ее могут заметить.

Мох оказался замечательным средством. Заменил влажные салфетки, в том числе. Пришлось смочить его в воде и подождать, пока согреется на воздухе до температуры окружающей среды. Бурая вода сперва смутила меня, но потом я сообразила, что она такая не из-за грязи, а от торфа. И лучше использовать ее для очистки попки крохи, чем оставить его немытым и получить раздражение нежной детской кожицы. После этого я набила штанишки Виктора мхом в надежде, что он не промокнет насквозь слишком быстро. Ночи в лесу холодные, а мокнуть малышу нельзя. И переодеть-завернуть мне его не во что – разве что свою куртку использовать, но ее тоже надолго не хватит.

Закончив с переодеваниями и избавившись от использованных средств гигиены, я забилась под ветки плакучей ивы, чтобы покормить ребенка. Он сосал молоко как-то особенно жадно, словно понимал, что нужно набраться как можно больше сил.

А на болото медленно спускалась ночь. По стволам деревьев скакали яркие блики от последних солнечных лучей. Вилась над маслянистой водой мошкара. Где-то вдали кричали птицы, и пела лягушка.

Что же, похоже, ночевать мы все-таки будем здесь.

Я устало вгляделась в далекие кроны берез и кленов, что поднимались к востоку от болота. Деревья густой гривой росли вверх по склону очередного холма и переваливали куда-то за его вершину. Примерно на середине подъема виднелось нечто, напоминающее крышу дома.

У меня даже сердце сильнее забилось – неужели, жилье? Прижав к себе Виктора, я встала и сделала шаг в направлении этого странного лесного домика. Потом задумалась – что если там кто-то живет? Или, вдруг, это пристанище моих преследователей? Все равно, лучше пойти туда и разузнать все конкретно. Вдруг там есть еда и средства связи? Возможно, домик вообще заброшен – это тоже неплохой вариант. Ночевать без огня и теплой одежды в лесу с маленьким ребенком – серьезная проблема.

Решение было принято.

Прислушиваясь к каждому звуку и шороху, я осторожно двинулась в сторону загадочного жилища.

Глава 3. Варвара

Домик со всех сторон окружали высокие корявые березы. Здесь, на подветренном склоне, им пришлось забыть о стройности. Деревья пригнуло к самой земле.

К постройке вела едва заметная тропинка. Я принюхалась. У оборотней даже в человеческом облике обоняние острое. Людьми особо не пахло. Сюда редко заходили, точно не в ближайшие дни.

Я обошла дом по кругу, толкнула тяжелую дверь. Она оказалась не запертой. С тихим скрипом отворилась, пропуская меня в душное влажное пространство. В нос ударил дух плесени – да уж, тут точно никто не живет.

Темные сени вели в большую комнату с печью. У стен стояла грубо сколоченная деревянная мебель, укрытая шкурами, под потолком висели оленьи рога и головы убитых животных. В сумраке поблескивала металлическая посуда.

Что это за место? Убежище охотника? Я еще раз принюхалась. Человеческий запах едва читался в этой смеси плесневелого дерева, сырости и застарелого меха.

Не выпуская Виктора из рук, я присела на широкую кровать и тяжко вздохнула. Как бы то ни было, ночевать здесь будет однозначно лучше, чем под деревом в чаще. И все равно, это весьма сомнительный кров! Мне тут неспокойно. Очень. Но зацикливаться на собственных страхах сейчас нельзя. Я долго сюда шла, часа полтора потратила – ребенок скоро проснется, и его снова надо будет переодеть и накормить. Это, вообще, чудо – что он до сих пор так смирно спит. Наверное, лесной воздух повлиял. Мне повезло – не представляю, если бы все это время малыш вел бы себя так же, как обычно делает дома… А еще, мне самой надо поесть. Отыскать хоть что-нибудь. Надеюсь, в доме имеется запас продуктов? Мне все равно, что это будет – тушенка или старые макароны. И воды бы отыскать – напиться и помыть Виктора. От дополнительной одежды я бы тоже не отказалась.

Если еды не будет, придется снова оборачиваться и охотиться, хоть этот навык у меня и отсутствует. И не только потому, что я – попаданка. Память настоящей Ангелины тоже никакой охотничьей активности мне ни разу не выдавала. Моя предшественница посещала охоты мужа, но делала это так, за компанию. Когда Андрей в волчьем облике гонял оленей, Ангелина предпочитала уходить в другую часть леса и просто гулять там, наслаждаясь красотами природы. Так что лучше еду все-таки найти тут, в доме, чем добывать волчьими клыками в лесу.

Хе-х, я, наверное, слишком много хочу! А ведь должна Луну благодарить за то, что вообще жива. Мы живы… с Виктором…

Нет времени рассиживаться! Надо обыскать дом.

Положив малыша на кровать, я обошла комнату по периметру, заглянула в полки и сундуки. На столе у окна мне на глаза попалось письмо. Простой конверт без обратного адреса. Адрес получателя имелся – район Энкса, деревня Ракитная. Около конверта лежало письмо. Я заглянула в него – основной текст размыло от сырости, но первые и последние строки читались четко: «Дорогая Варенька, я уехал. Не спрашивай почему – так будет лучше для нас обоих. Я не разлюбил тебя, нет, но для твоей же безопасности покидаю это место, и еще…». Дальше не разобрать, сплошные кляксы и потеки, и в конце подпись – «твой Валентин».

Я отложила письмо и продолжила поиски. Мне сейчас не до чужих любовных историй. А вот адрес надо запомнить. Возможно, где-то рядом с этой самой деревней Ракитной я и нахожусь. Жаль, телефон сел – не отправить координаты.

Еда нашлась – пара коробок с консервами и герметичные пакетики «быстрой» лапши. Большая часть лапши пропала – упаковки проели мыши, лишь тушенка в сохранности. Осталось найти нож и открыть банку.

Нож отыскался в заклинившем ящике стола. Я приноровилась и с третьей попытки вскрыла жестянку. Слишком соленая желейная говядина показалась с голодухи вкуснейшим деликатесом. Если выберусь отсюда живой, накуплю себе в супермаркете тушенки и наготовлю с макаронами…

Когда выберусь.

Я же – мама. Я все смогу! По-другому сейчас даже думать нельзя.

Опустошив банку, я осторожно вышла из домика, чтобы поискать воду и набрать для ребенка чистого мха. Накормлю кроху, переодену, а потом перерою весь дом – может, отыщется какая-нибудь одежда на смену? На детские вещи, конечно, рассчитывать наивно, но с помощью ножа можно будет нарезать пеленок на смену, что уже неплохо – смогу костюмчик Виктора постирать и просушить. Теперь главное – найти воду.

Я прислонилась к кривой березе и прислушалась. Невдалеке раздавался характерный звук бегущий воды – рядом протекал ручей.

Через молодую березовую поросль вела тоненькая тропка. Пройдя по ней, я обнаружила заботливо выложенные булыжниками ступеньки. У подножья этой импровизированной лесенки вилась серебристая лента – лесной ручеек. Вот и вода – какое счастье!

Упав на колени, я принялась пить. Ледяная влага обжигала горло. Ребенка в таком холоде не помоешь – надо будет набрать кастрюлю и озаботиться поиском огня. С огнем было две проблемы. Во-первых, я не умела разводить его без спичек, а, во-вторых, дым мог выдать наше месторасположения врагам… На худой конец, подожду, пока вода отстоится и примет температуру окружающей среды. Это не достаточно тепло, конечно, но, по крайней мере, малыша уже не заморожу.

Ночь переночуем. Переживем.

 От мыслей о насущном отвлек шум. Кто-то продирался чрез кусты метрах в пятидесяти от меня. Неужели выследили? Я даже дышать от страха перестала. Как же так? Почему? Только немного успокоилась и настроилась на долгожданную передышку.

Бесшумно вернулась к домику, скользнула внутрь. Виктор заворочался и открыл глазки. Только не сейчас! Я же его еще не покормила – вот досада…

Я прижала покряхтывающего и всхлипывающего ребенка к груди, зашептала ему:

– Сыночек, миленький, ну, пожалуйста, потерпи.

Бросилась к двери, понимая, что бежать поздно – камуфляжная фигура уже двигалась за окном. Прямо к домику направлялась.

Убежать не получится – заметит! Я отступила обратно вглубь комнаты, метнулась взглядом по мебели, по вещам. Кровать! Прижимая Виктора, юркнула под нее. Вынув из ворота налившуюся грудь, сунула в рот ребенку, чтобы не заплакал и не выдал нас. Зажмурившись, прикрыла кроху полой куртки – лишь бы не стал чмокать громко…

Луна, помоги нам!

У крыльца раздались шаги. Входная дверь со скрипом отворилась, и кто-то протопал в сени.

Затаив дыхание, я ждала. Едва слышное покряхтывание ребенка казалось мне оглушительным. От напряжения болели виски. «Уходи! Пожалуйста, уйди прочь» – мысленно шептала я незваному гостю. Хотя, кто еще в этом домишке незваный? Скорее всего, заявился вовсе не гость, а сам хозяин!

Попыталась принюхаться, но не вышло. Под кроватью все пропахло мышами. Запах шел из-под пола, сочился в щели. Мне в бок неприятно дуло. Я крепче обняла сына, чтобы не замерз и не расплакался.

Моему взгляду немногое открывалось. Вот, загрохали по комнате тяжелые сапоги, снизу резина, чуть выше – камуфляжный брезент. Не очень большие сапоги… Странно. Ведь там, у упавшего вертолета, преследователь показался мне просто великаном! У страха глаза велики…

Топ-топ-топ. По шатким половицам, по ветхому самовязанному ковру. Остановился. Болотного цвета мысок на сантиметр задвинулся под кровать, обдал запахом прелых листьев и болотной жижи. Человек сел на кровать – ржавая сетка провисла, почти коснулась моего плеча, продавился сквозь ячейки полосатый матрас. Между сапогами уперся в пол приклад ружья.

– Ну, выходи что ли? Хватит прятаться – знаю, что ты здесь. Выходи, не обижу. Не бойся.

Обращались ко мне. Обнаружил… Нет, не обнаружил – обнаружила! Голос-то женский…

Я опасливо выползла из своего убежища, поднялась на ноги и, прижимая Виктора, отступила к противоположной стене. Передо мной сидела женщина. Невысокая, коренастая, с яркими зелеными глазами и рыжей косой.

– Кто вы? – спросила я первое, что пришло в голову.

В мыслях крутились разные варианты побега, и все отпадали: в волчицу быстро не перекинусь, человеком тоже не убегу. Догонит. И, вообще, ружье у нее…

– А ты кто? – женщина нахмурила густые брови. – Я-то тут хозяйка, а вот ты в гостях.

– Ангелина, – робко ответила я.

– Ангелина, значит. Волчица? Знаю, что волчица, – незнакомка прищурилась.

– Откуда знаете?

– Семен тебя ищет с людьми своими. Они вертолет сбили и теперь все вокруг прочесывают.

– Зачем мы им?

– Затем, что вас заказали. Кто? Не спрашивай – не знаю. Только то могу сказать, что заказчик – некто из ваших, из волков. Денег много заплатил, иначе Семен бы так не старался.

– Зачем оборотням обращаться к человеку? – не поверила я.

– Семен – не простой человек. Он – профессиональный охотник на оборотней. Ты даже не представляешь, сколько твоих собратьев его руками на тот свет отправлено было. Он делает все быстро и заказчиков своих никогда не выдает. Понимаешь теперь?

– Да… – я кивнула и медленно опустилась на стоящий в углу сундук. Ноги отказывались меня держать. Взгляд сам собой метнулся по одежде собеседницы, по ее оружию. – А вы… Вы ведь тоже… охотница?

– Была, – оборвала собеседница коротко и резко. – Сейчас нет. Ты не бойся меня, я тебя никому не выдам. И помогу. Еды принесу тебе и детёнку твоему всего необходимого. Только сиди тут тихо – не высовывайся. К воде тоже не ходи на всякий случай. Я тебе сама натаскаю. Будет и помыться и попить. Огонь не разводи. Я к утру принесу горячей воды в термосе, а ночью в шкуры заворачивайся – тут их много. Авось, не замерзните.

– Спасибо, – пробормотала я робкую благодарность. – Я до сих пор не знаю, как вас зовут?

– Варвара, – представилась, наконец, женщина.

– Спасибо вам, Варвара, – склонила голову я, а сама подумала, не та ли это Варенька из письма?

– Раньше срока не благодари, – отмахнулась хозяйка. – Семен сейчас раненый лежит – один из волков твоих его здорово погрыз. Но это временно. Вот оклемается главный немного, и охотники возьмутся за поиски с двойным усердием.

Мое сердце забилось, как бешеное. Андрей жив! А если не Андрей…

– Так остальные волки спаслись? Сколько их было, вы не знаете?

– Не знаю, – Варвара мотнула головой, толстая коса ударила по плечу. – Несколько, вроде. Только они тебе сейчас не помогут. Семен их за холмы отогнал, чтобы тебя отрезать.

– И они отступили?

– Пришлось. Бойцов у Семена целый вооруженный отряд. А волки после аварии раненые были, ослабевшие и без оружия – им пришлось уйти. Но ты не переживай – доберутся они до города, а там – могучая стая. Так что сиди тут тихохонько и жди, когда подмога явится.

– Дождусь ли? – усомнилась я. – Вдруг найдут меня тут?

– Дождешься, – уверила Варвара. – Это место заповедное. Мое. Проверенное. Лучше во всей округе схрона не сыщешь.

– Точно? Я ведь крышу вашего домика издали увидела…

– Потому что ты женщина, а для мужских глаз издали хижина то густым лесом покажется, то валуном. Здесь давным-давно прабабка моя от людей пряталась, ведьмой она была, говорят.

– Не знала, что ведьмы в жизни существуют, – удивилась я, но, поймав хмурый взгляд собеседницы, тут же переменила тему. – Скажите, а до города отсюда далеко? Может, и я туда добраться попробую?

Варвара отрицательно помотала головой.

– Не очень далеко, да вот только дороги нормальной нет. По болотам и буеракам ты с детёнком одна не дойдешь.

– Так проводите меня. Вы ведь дорогу знаете, – взмолилась я. – В долгу не останусь, заплачу за помощь сколько нужно… Сколько скажете!

– Нет, – вздохнула Варвара. – Мне из деревни надолго исчезать нельзя. Буду отсутствовать дольше положенного – Семен обо всем догадается, поймет, что сговорились с тобой и к городу отправились – нагонит быстро. Тогда уж и тебе и мне несдобровать.

– Жаль.

– Да. Но ты уж поверь мне, – зеленые глаза женщины грустно блеснули в полумраке. – Я Семена хорошо знаю. Я – его жена.

***

Ночевка у меня выдалась на удивление спокойная и тихая. Убаюканный шумом деревьев и чистым воздухом, Виктор спал, словно в первые сутки после рождения. Даже колики его почти не мучили. Первые полчаса я дремала, не веря собственному счастью. Неужели высплюсь? Мне сейчас особенно нужны силы, ведь завтра ждет новый день, полный тревог и борьба за жизнь.

Варвара вернулась под утро, как обещала. Принесла с собой хлеба, сыра, ключевую воду в бутылке и несколько старых, но чистых простыней.

– Вот, – положила все на стол. – Много унести сразу не смогла – внимание привлекает. И с подгузниками для ребенка то же. Увидят, что беру их в автолавке, сразу почуют неладное. А этих простыней никто не хватится.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Значит, сюда приезжает автолавка?

– Не сюда. И даже не в деревню, а на перекресток, что километрах в десяти. Семен заезжает туда на машине. Я, если получается, на велосипеде.

– Понятно, – кивнула я, жадно впиваясь зубами в булку с сыром. – Скажи, почему ты помогаешь мне?

Мы еще вчера перешли с новой знакомой на «ты». Общаться сразу стало проще.

– Потому что ты тоже женщина, а еще, я так мщу своему мужу, – сквозь зубы ответила Варвара. – Меня за него без ответных чувств, насильно выдали. Отец Семена в нашей деревне человек уважаемый, а у меня один дядя с теткой. Жили бедно, вот и пришлось пойти за нелюбимого.

– Неужели такое до сих пор случается с девушками? – искренне посочувствовала я. – Вроде бы в 21… ой, в 32 веке от Великого Лунного Восхода живем.

– Привыкла ты к хорошей жизни, волчица, – грустно покачала головой Варвара. – У нас здесь в глуши все иначе.

– Так не такая уж вроде и глушь? Город же не так далеко?

– Недалеко, ты права. Но только дорог нормальных нет. Отрезаны мы от всего мира. Тут заповедные земли, здесь люди, отстав на века, живут.

– Да уж, – я понимающе кивнула и спросила, не удержавшись. – Скажи, Варвара, кто написал тебе письмо? Я увидела его на столе, врать не буду. Знаю, неприлично читать чужое, но я, вот, провинилась…

– От любимого письмо, – не стала скрывать Варвара. Видно было, что она хочет поговорить со мной по душам, как женщина с женщиной. – Он через несколько лет после нашей с Семеном свадьбы появился. Я его в лесу нашла, израненного прятала тут, выхаживала.

– А потом он куда делся?

– Ушел. Так надо было, чтобы Семен ни о чем не прознал. Он уже к тому времени догадываться начал и следить за мной пытался. Если бы тайну мою раскрыл-обнаружил – не сносить нам бы тогда голов. Ни мне, ни моему Валентину.

– Что же твой Валентин с собой тебя не взял? – возмутилась я. – Оставил здесь, с мужем злым да нелюбимым?

– Не мог он. Туда, куда уходил, людям, вроде меня, путь заказан.

– Людям? – переспросила я непонимающе.

– Валентин – оборотень, как и ты. Чего ж тут непонятного? – с тоской улыбнулась Варвара. – Вот и помогаю я тебе, оборотнице, не просто так.

– Понимаю, – только и смогла протянуть я.

Вот ведь судьба у человека! Живет с разбитым сердцем в каком-то жутком Средневековье. И до цивилизации, вроде, рукой подать, а просто так из леса заповедного не выберешься не уйдешь… Как же жаль ее, эту великодушную, гордую и решительную женщину. Как же ей помочь? Хотя сейчас о помощи другим глупо думать. Ну, какая из меня помощница? Скорее обуза…

– Ладно, пойду я, – оборвала разговор Варвара. – Нельзя мне с тут долго с тобой задерживаться. Одна как-нибудь справляйся.

– Справлюсь. Ты мне все необходимое принесла, так что продержусь.

– Главное, из дома не выходи, – еще раз посоветовала Варвара. – Семен сейчас где-то тут рядом рыщет. Чует он, что вы с ребенком недалеко ушли. Но схрон мой ему никогда не отыскать. Я к ночи тебя навестить постараюсь. Все, что в деревне узнаю, перескажу.

Я вспомнила про телефон. Попросила:

– Мне бы зарядить его как-нибудь.

Моя спасительница строго посмотрела на меня:

– Покажи–ка, – внимательно разглядев смартфон, кивнула, – давай, попробую. Только связь здесь ловит плохо.

– Ничего, экстренные вызовы пройдут, – уверенно заявила я.

– Ладно, – Варвара быстрым уверенным шагом направилась к двери, – приду вечером. Тебе бы одну ночку еще тут перекантоваться, а завтра, если твои волки до города живыми-здоровыми добрались, помощь от стаи твоей подойти должна.

Жена Семена ушла, оставив меня наедине с малышом.

Свежие пеленки очень помогли. И еда тоже – молока сразу пришло больше, а то я все переживала, что из-за постоянного стресса сын не доедает. Или мерзнет. Хотя, голодным и нездоровым Виктор вовсе не выглядел. Свежий лесной воздух хорошо влиял на ребенка – пухлые щечки стали еще румянее, а кожица приобрела свежий розовенький оттенок. А еще, сын, кажется, немного прибавил в весе… или это просто я устала.

До заката я успела постирать запачканную пеленку и костюмчик малыша в старом медном тазу. Воду в подполье выплеснула – она ушла в песок. Повесила постиранное сушиться на спинку грубого деревянного стула. Виктора кое-как по памяти запеленала. Даже пресловутую шапочку-«оригами» из обрезка ткани свернула. И у меня, между прочим, неплохо вышло!

Весь вечер я прождала Варвару, но тщетно. Она не вернулась, и мне пришлось лечь спать – благо, Виктор позволил. Он долго сосал грудь, а потом уснул, прижавшись ко мне. Дома я боялась спать с ним рядом, но тут, в лесу, наоборот, не могла позволить себе лишний раз выпустить дитя из рук. Все казалось – отберут…

Я лежала в темноте и думала, строила разные версии происходящего. В них все было хорошо. Волки – мой муж среди них! – уже добрались до стаи и наверняка готовят срочные поиски. Варвара не пришла, потому что испугалась, что заметят. Просто перестраховалась.

Нет, нет! Ничего плохого случиться не должно!