Когда замуж, Инка?

Этого не может быть

Вторник

Боже, нет!

Нет-нет-нет-нет-нет.

Не может этого быть!

Отказываюсь в это верить.

Я снова и снова перечитываю шапку письма. «Re: Прекращение трудовых отношений по причине сокращения штатов».

Я оказалась лишней! У меня ухает сердце, руки, держащие письмо, которое завотделом Луиза положила мне на стол, противно дрожат.

– Весьма сожалею, – говорит она своим привычным покровительственным тоном. – Но, как вам известно, сейчас в Godfrey & Jackson очень сложный период. Урезаются бюджеты, сокращений не избежать.

– Это какая-то бессмыслица! – У меня перехватывает дыхание. – А как же повышение? Я так старалась! Вы сами говорили…

– Что тут скажешь? – Она пожимает плечами. – Такова жизнь. Понадобится рекомендательное письмо – смело обращайтесь.

Спустя семь часов

Я сижу за своим бывшим столом. Где-то гудит пылесос. Я промокнула глаза в туалете и решила уехать домой, чтобы вернуться вечером и разобрать вещи при уборщицах, а не на виду у прежних коллег.

– Как самочувствие? – интересуется Джоанна, наблюдая, как я бросаю в оранжевый пакет шариковые ручки и прочий свой офисный скарб.

– Что за вопросы? – шепотом одергивает ее Брайан. – Придумала, что спросить!

– Хуже не бывает. – Я откидываюсь в кресле. – Такое ощущение, что со мной сыграли дурную шутку. Восемь лет гнешь на них спину – и вот расплата!

Я в ускоренном режиме прокручиваю в памяти годы работы в Godfrey. Как засиживалась допоздна, приезжала ни свет ни заря, как унижалась, шла на жертвы и на компромиссы, как уставала, как проглатывала несправедливые упреки.

Если честно, я никогда не любила свою работу, заведующую, всю эту культуру напряженного труда, но при этом хорошо освоилась со своей ролью и была эффективна на своем месте. Я никогда не жаловалась на однообразие анализа, необходимого для правильного проведения сделок. Никогда не отмахивалась от просьб о помощи от младших членов команды. Первой прибегала, последней уползала – и все равно оказалась слабым звеном в цепи.

В конечном итоге все мои усилия оказались напрасными.

– Хорошо хоть, что Брайана не уволили, – говорю я, пытаясь отыскать в этой кошмарной ситуации хоть что-то положительное. Он обнимает меня за плечи своими длинными ручищами и зарывается подбородком мне в волосы.

– Зачем они указали тебе на дверь? Не знаю, как выживу без тебя. – Он, конечно, переигрывает. – Знаешь, Инка, меня оставили только потому, что я – недавний выпускник, дешевая рабсила. Не верю, что Мэри тоже выставили. Я чуть в обморок не упал, когда увидел письмо.

Да, сократили не только меня, но и кучу другого народу, включая Мэри, что сильно меня удивило. Ее год как повысили. Еще оказались не нужны Санджей и Бобби, Гейле и Тони. Последний даже не успел закончить стажировку.

– Как там с паблик-рилейшнз? – спрашивает Брайан, убирая руки. На моем кардигане остался запах его «Пако Рабанне».

– Понятия не имею. – Джоанна отправляет в ближайшую корзинку ком смятых бумажек для заметок. – Но можешь мне поверить, я тянуть не стану, быстро все разнюхаю. Прямо с этих выходных начинаю подыскивать себе другую работу.

Нервы у меня как натянутые канаты. Последний раз я искала работу, когда мне было двадцать с небольшим. И даже тогда я отдавала предпочтение вариантам для недавних выпускников, а не местам в компаниях. Теперь изволь обновлять резюме, прочесывать интернет, вылизывать свою страницу в LinkedIn, заново учиться поведению на собеседованиях и все такое прочее…

Я мучительно глотаю. От всех этих мыслей мне становится тошно.

– Ты жива? – спрашивает Джоанна, кладя ладонь мне на спину.

Я мотаю головой, гоня ужасную мысль.

– Знаешь… – Я тягостно вздыхаю. – Я только сейчас осознала, что стала безработной.

Мы надолго умолкаем. Мне больно сознавать свое новое положение, им, наверное, тоже больно за меня.

– Ты оглянуться не успеешь, как получишь новое место, – говорит Брайан, чтобы разрядить обстановку. Нам кивает проходящая мимо уборщица с ведром и тряпкой. – В твоем резюме банк Godfrey, а это крупный калибр и гарантия лакомых предложений.

– К тому же тебе не придется отрабатывать уведомительный срок, – вторит ему Джоанна.

– Ты больше не должна будешь иметь дело с Луизой – этому можно даже позавидовать! – Брайан разводит руками. – Худшей начальницы не придумать при всем старании!

– Точно, – вяло отзываюсь я. – Но я все равно предпочла бы не терять работу.

Брайан выпячивает губы.

– Хочешь, чтобы я вернул все это добро обратно в ящик? – Он указывает на разноцветные бумажки для записок, которые я выгребла наружу.

– Нет! – отвечаю я с неожиданным для самой себя чувством. – В пакет их, в пакет!

Мы принимаемся разбирать мои бумаги. Я стараюсь не обращать внимания на наворачивающиеся слезы. В последний раз я вижу этот стол, сижу в этом кресле, смотрю в два этих монитора. Наверное, так чувствует себя жена, получившая после непоправимой ссоры с благоверным документы на развод. Нестерпимая несправедливость!

Мы молча заканчиваем уборку и плотно набиваем мусорную корзину ненужными бумагами. Я встаю и задвигаю кресло под стол. Джоанна и Брайан опускают голову.

– Прощай, Godfrey & Jackson, – шепчу я. На последнем слоге у меня срывается голос. Я намерена произнести прощальную речь, но меня отвлекает вибрация телефона. Я выхватываю его из кармана, смотрю на экран и чувствую в горле горечь.

Проклятье! Это матушка.

Очередная проблема. Черт меня дернул наплести ей о повышении…

Куда бы я девалась без любимой тетушки?

Четверг

История браузера:

Как быть при сокращении штатов?

Операционный вице-президент в инвестиционных банках вакансии

Бесплатные шаблоны для резюме Смешные видео с собачками

Я сижу в своем любимом кресле в кабинете тети Блессинг в ее таунхаусе в Поплар^[7]. Здесь я всегда доверяю свои проблемы любимой тетушке в надежде на добрый совет и на помощь. Она умеет смотреть на вещи объективно. Тетя Блессинг мне как вторая мать. Она была рядом, когда умер папа: заплетала нам с Кеми косички, помогала с уроками, делала покупки. За долгие годы мы очень сблизились. С ней я даже откровеннее, чем с мамой. У мамы твердые установки, а тетя Блессинг умеет смотреть на вещи с неожиданной стороны: к примеру, она помогла мне с политическим лавированием на работе, не то что мама, просто сказавшая тогда: «Да вразумит тебя Господь!» Обычно я исполнена любви к своей тетушке – обычно, но не сегодня.

– ТЕТЯ! – Я недоверчиво смотрю на нее. Уж не ослышалась ли я? – Как можно говорить про увольнение, что «нет худа без добра»? Ты забыла, как мы вместе составляли мое прошение о повышении?

Пока я расписывала ей свою беду, тетя Блессинг курила свою любимую электронную сигарету, выпуская мне в лицо густой цитрусовый дым. Теперь она ее, к счастью, отложила.

– Все я помню, Инка, – отвечает она мне с завидным спокойствием. – Брось, тебе же никогда не нравилась твоя работа! Сколько раз, сидя в этом самом кресле, ты жаловалась на заведующую, на офисную культуру, на стресс?

Я морщусь.

– Вот я свою работу обожаю. – В знак искренности тетя Блессинг прижимает руку к груди, заставляя меня скорчить гримасу.

– Ты – другое дело. Ты прямо как Аннализ Китинг.

Она непонимающе хмурится.

– Это персонаж Виолы Дэвис в сериале «Как избежать наказания за убийство».

Она закатывает глаза.

– Не усложняй. Я просто говорю, что, может, пришла пора поискать другую работу. Восемь лет – длинный срок. Тебя дважды обманывали с повышением. Дважды! Честное слово, Инка, я удивлена, что ты так долго продержалась.

Я ковыряю носком туфли ковер. У нас с ней не первый разговор такого рода. Но с какой стати мне хотеть расставаться с одним из престижнейших банков мира? Godfrey & Jackson – все равно что Гугл в мире финансов.

– Надо двигаться вперед. Какие банки у тебя на примете? Oscar Larrson? Citi? Deutsche Bank?

Я виновато смотрю на тетю Блессинг.

– Понятно. Ты еще не начала искать.

– Меня только что уволили. Мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя.

Эти несколько дней я буду тупо смотреть телик, но в этом я ей не признаюсь.

Тетя Блессинг ставит меня на место суровым взглядом.

– Не трать время на жалость к себе и на скулеж. Что у тебя с финансами? Знаю, тебе выплатили выходное пособие, но на поиск новой работы может уйти не один месяц.

– У меня есть сбережения. И потом, в следующий выходной ко мне переедет Нана. Она поселится у меня во второй спальне и будет платить за проживание.

Кое-что я все-таки предприняла: вернувшись домой после разбора рабочего стола, позвонила Нане. Она сначала обрадовалась, а потом вспомнила, что должна мне посочувствовать.

– Если тебе понадобится помощь с подачей резюме или с деньгами – обращайся. – Тетя Блессинг вскидывает брови. – Я серьезно, Инка. Обращайся в любое время.

– Спасибо! – говорю я с улыбкой. – Куда бы я девалась без любимой тетушки?

Она открывает нижний ящик стола и прячет туда свою электронную сигарету.

– Как приняла известие твоя матушка?

Я виновато смотрю на нее.

– Ты ей не сказала! Почему? Она твоя мать.

– Еще не было времени, – лгу я. Не было и не будет.

«Инка, как же ты теперь найдешь себе хуз-банда? – заноет она, тормозя после каждого слова. – Как ты его найдешь, если ты безработная?»

– Обязательно ей расскажи, – возвращает меня к реальности тетя Блессинг. – Я знаю, а она нет – куда это годится?

– Расскажу, – отвечаю я, а сама думаю: «Нет уж, дудки! Даже Кеми не стану рассказывать, чтобы она не проболталась матери». К тому же я не сомневаюсь, что поиски новой работы не затянутся. Восьмилетний опыт что-то значит.

– Знаешь что? – Тетушка откидывается в своем кресле-качалке и сует палец в свои густые натуральные волосы, поднятые в узел на макушке. – Я тут вспомнила, как ты после выпуска из университета отправилась в Перу.

– Было дело, – отвечаю я, гадая, к чему это.

– Вернулась оттуда и говоришь: хочу мол, работать в благотворительности. Что, если сейчас у тебя появился шанс?

Я фыркаю – а хотела засмеяться… Тетя Блессинг смотрит на меня с укором.

– Что здесь смешного?

– Тетя, я давным-давно раздумала работать в благотворительности.

– Тогда ты не сомневалась в своем решении, – не отступает она. – Я тут подумала: не вернуться ли тебе к тогдашнему намерению? Давно не видела тебя такой пылкой, как тогда!

Я перевожу взгляд на стеклянный приз, поблескивающий на полке. От воспоминаний десятилетней давности у меня уже кружится голова. Наверное, тетя Блессинг заметила мое состояние, поэтому не нарушает молчания.

После выпуска меня не тянуло сразу приступать к работе. В средней школе я света белого не видела, так хотела изучать в Оксфорде экономику и менеджмент. В университете я и подавно не вылезала из библиотеки. Поэтому «пропущенный год» я решила, махнув рукой на мамино недовольство, провести за границей. Нас было пятеро, я и еще четыре британца: Кэти, Джоджо, Донован и Хейли. Мы трудились на международную благотворительную организацию «Акция 28». Чудесное было время! Мы снабжали бездомных в приютах едой и средствами гигиены и общались с ними на своем ломаном испанском. Мне особенно нравилось узнавать об их жизни и делать для них разные важные мелочи.

Вернувшись в Британию, я чуть было не отказалась поступать на работу в Godfrey, где для меня была зарезервирована позиция. Но мама ничего не хотела слышать.

«Ты с ума сошла? – взвилась она. – Зря, что ли, ты училась в Оксфорде? Чтобы клянчить деньги на улице, университет не нужен». (Увы, у нее было очень ограниченное представление о благотворительности.)

«Откуда ты возьмешь деньги на возврат кредита? – Так она отреагировала на мою попытку показать ей объявление о наборе в общенациональную организацию помощи бездомным Sanctuary. – Там тебе будут платить меньше гарантированного минимума. Ты готова ради этого отказаться от Godfrey? Хочешь всю жизнь жить с матерью?»

Ну я и пошла в Godfrey. Сказала себе, что отработаю там пять лет, отложу денег, получу ипотеку – и уволюсь. Приобретенные навыки позволят мне найти хорошее место в благотворительном секторе, предпочтительно – такое, на котором можно работать непосредственно с людьми. Я годами шла к поставленной цели. Даже целых три года работала по субботам в одном из приютов Sanctuary для бездомных. Неважно, дождь ли, солнце – по субботам я там. Получила, слава богу, ипотеку и в 27 лет съехала от матери. А потом, сама не знаю почему, я заколебалась, стоит ли мне уходить. Я поднималась по банковской служебной лестнице и уже не хотела перечеркивать все, чего достигла. И честно говоря, мне было комфортно в частном секторе. Моей волонтерской деятельности пришел конец.

– Что ты знаешь о тех, с кем ездила в Перу? – прерывает мои мысли тетя Блессинг. – Чем они заняты? Тот, другой черный, кажется, отсюда? Поговори с ним про работу.

– Донован?.. – Я пожимаю плечами. – Понятия не имею. После возвращения я потеряла со всеми ими контакт. – Странно, конечно, что за все эти десять лет я не сталкивалась ни с Донованом, ни с Хейли, хотя оба – жители Южного Лондона. Насчет Донована я, правда, не жалею: он нравился мне меньше остальных. – Так или иначе, это в прошлом, – заключаю я, встречаясь с тетей глазами. – Мне лучше сосредоточиться на банковском секторе, там я как рыба в воде.

– Сосредоточься, раз тебе так лучше. – Тетя Блессинг пожимает плечами и трет пальцами набрякшие веки. – Что ж… – Она встает. – Принимайся за поиск работы. Нечего гримасничать, действуй. Хочешь – бери мой ноутбук. – Она что-то пишет на клочке бумаги. – Вот мой пароль. Вот это – цифра 5, а не буква S, не перепутай.

Я плетусь к ее столу.

– Если я тебе понадоблюсь – я буду в гостиной.

– Спасибо, тетя!

У меня уходит час на обновление своей странички в LinkedIn и на отправку резюме в пару рекрутинговых агентств. На этом у меня иссякают душевные силы (вернее, меня настигает приступ негативизма). Я захожу в соцсети и нахожу там странички двух друзей по Перу, Хейли и Джоджо. Оказывается, любоваться фотками с молодоженами и младенцами – скучное занятие.

Озираясь, словно затеяла что-то противозаконное, я быстро печатаю в строке поиска «Феми Аджайе».

«Ностальгическое» – так озаглавлена самая свежая его запись. Я заранее морщу нос.

На фотографии ладонь Феми с шоколадкой Yorkie. Феми – не любитель постить в интернете фотки, я знаю это не потому, что слежу за ним (честно – не слежу!), а потому, что мне не приходят уведомления о его активности.

Я чешу подбородок. Может, он скучает по Британии? Насколько я знаю, в США шоколад Yorkie не продается.

Не в силах справиться с собой, я проверяю все, что он запостил. Тревожно то, что почти все его альбомы и обновления статуса – не свежее двух лет. Нана права, Фейсбук выходит из моды. Странный выбор – поместить фотографию именно с моим любимым шоколадом…

Вдруг он скучает по дому… по прошлой жизни… по мне?

– Можешь поцеловать мой черный зад, Феми! – ворчу я с театральной неестественностью. – Постелил себе постель – иди, валяйся.

Еще разок гляну на его фотографии – надо же, ему идет борода!.. Что за резкий звук? Похоже на уведомление, только не в Фейсбуке.

Я смотрю на верхнюю рамку экрана. Зачем тетя Блессинг оставляет так много незакрытых вкладок? Неудивительно, что у нее такой медленный интернет.

Резкие звуки продолжаются. Вдруг это подгружается какой-нибудь мусорный сайт, как при попытке посмотреть онлайн-кино?

Я перебираю тетушкины закладки – Амазон, соцсети, «удаление волос на подбородке» – и уже готова сдаться и просто отключить звук, но палец зависает над клавишей.

Экран заполняют от края до края окошки с мужскими физиономиями. Профессионал элитного знакомства… Вот это да!

Все мужики годятся мне в отцы. Черные, белые, азиаты, метисы… В одном окошке слева я вижу тетю Блессинг.

Так-так… Тетушка знакомится в интернете! Почему-то я шокирована. Блессинг, сама самоуверенность! Счастливая, ничем не связанная, независимая женщина!

У меня теснит в груди. Не знала, что тетя Блессинг все еще надеется найти любовь. Я думала, что она приняла свое одинокое существование. Что оно для нее даже предпочтительнее. Впрочем, я никогда ее об этом не спрашивала.

Резкий звук раздается снова, и теперь я знаю его источник: некий Джаз, на которого я навожу мышкой курсор, прямо сейчас шлет тете Блессинг свое настойчивое послание.

– Сейчас принесу ручку, – доносится до меня голос приближающейся тетушки.

Я слепо мечусь по закладкам, чтобы поскорее вернуться на страничку LinkedIn.

Скрип двери.

– Извини, что помешала, Инка. Мне надо кое-что взять.

Я снова отворачиваюсь к ноутбуку.

Прижимая к груди телефон, она наклоняется к столу. В стаканчике дребезжат ручки. Я жду, чтобы она выпрямилась, но ожидание затягивается.

– Инка!..

– Сейчас все объясню! – Я разворачиваюсь в кресле, чтобы попросить прощения за нарушение ее приватности, но краем глаза замечаю картинку на экране.

– Зашла в Фейсбук? На страничку Феми?

Я облегченно хихикаю. Тетушка подмигивает.

– Ну, Инка!.. – Своему телефонному собеседнику она говорит: – Учу жизни племянницу.

– Я сделала небольшой перерыв. – Закрываю Фейсбук и возвращаюсь в LinkedIn. – Велика важность! Просто стало скучно.

Тетя окидывает меня изучающим взглядом и, вооружившись ручкой, оставляет меня одну.

– Простите… – говорит она в телефон.

Я дожидаюсь, пока стихнут ее шаги. Думаю, она спустилась вниз.

Вскоре после ее ухода противные звуки возобновляются. В этот раз я без промедления вырубаю звук. Пронесло…

Ну и вечеринка!..

Пятница

История браузера:

Лайфхаки по знакомству с мужчиной – Your Tango

Эксперт по отношениям подсказывает, как встретить парня в реальной жизни – Daily Mail

МЫ НА КРЫШЕ!

МИЛОСТИ ПРОСИМ!

Я недоуменно читаю написанное толстым черным фломастером на двери квартиры Рейчел и Гавеша.

Я готовилась к милому, уютному общению в помещении, и на тебе, карабкайся наверх и мерзни там! Пакет с удвоенной дозой напитков (результат акции «два по цене одного») уже оттягивает руку. Я бреду к лифту и жму на кнопку.

В кабине широкое зеркало, не захочешь – начнешь изучать свою внешность. Намечалось нечто скромное, не претендующее на громкое название «вечеринка», отсюда мой вид, не потребовавший почти никаких усилий. Ориентируясь на Рианну, я надела маечку с логотипом «Игры престолов» под шерстяной кардиган, узкие джинсы и обувь без каблуков (на каблуках у меня все равно ничего нет). Остается только вздыхать: до Рианны я все равно не дотягиваю.

Когда двери лифта закрываются, я вспоминаю про операцию «Кавалер для свадьбы», которую пришлось отложить на несколько дней, чтобы пережить шок от увольнения. Если верить статье в Daily Mail, проштудированной перед уходом, процесс знакомства с парнем состоит из четырех этапов.

Шаг первый: хороший зрительный контакт. Шаг второй: улыбка. Шаг третий: разбить лед разговором об обстановке или, если ты очень смелая, комплиментом его одежде. Четвертый шаг д-р Никол называет «поворотным моментом»: ты приступаешь к прямым вопросам и решаешь, как быть дальше. Если он не открывает свои карты, отвечает лаконично, если энергетика на нуле, то пускай идет куда подальше: ему неинтересно; если же он, наоборот, проявляет интерес и сам начинает задавать вопросы, то это может сулить продолжение и развитие.

Выйдя из лифта, я глохну от «афробита», в котором тонут болтовня и смех.

Тааак… Я иду по узкому коридору к двери, из-за которой несется весь этот тарарам.

Самая что ни на есть вечеринка: с диджеем, наружными обогревателями, китайскими фонариками. На стенах развешаны всевозможные поздравительные лозунги, роль бара играют два составленных вместе раскладных стола.

А народу-то, народу!

Причем хорошо одетого, что сразу бросается в глаза: женщины в разноцветных туфлях на высоких каблуках, мужчины в рубашках одна другой цветастее.

Куда же мне деваться в моей майке с «Игрой престолов»? Клянусь, я убью Нану, как только она появится! Надо же мне было так сглупить… И с чего я взяла, что оделась правильно?

Я верчу головой, не зная, куда бежать, как вдруг знакомый голос обращается ко мне по имени:

– Инка! Иди сюда, давай обнимемся!

Я оглядываюсь. Моя кузина Рейчел подплывает ко мне как богиня: зеленое платье с блестками, густые собственные волосы, модный макияж.

– Рейчел! Шикарно выглядишь!

Хотела объятий? Получай!

Он прикусывает пухлую нижнюю губу.

– Ты уверена? Платье не узковато?

Я с видом специалистки хмурю брови.

– Уж поверь мне, сногсшибательный вид. А волосы, волосы… Высший класс! – Обе мы хохочем. – Кеми просит ее извинить: день рождение свекрови, уважительная причина. А я принесла вот это. – Я отдаю ей свой тяжелый пакет.

– Выпивка? Как кстати! – Рейчел заглядывает в пакет. – Без градуса?.. Узнаю тебя, Инка.

Я шлепаю ее по руке, она притворно вскрикивает.

Я пробегаю взглядом по толпе и спрашиваю ее на ухо:

– Ты говорила Нане, что сегодня вечером соберется маленькая дружеская компания?

Рейчел хихикает.

– Говорила – чтобы она не вздумала опоздать. Сама знаешь, как она ненавидит толпы.

Я притворно хихикаю. Так неудачно одеться – это ж надо было постараться… Кому захочется смотреть на меня такую? Вот незадача! Если бы у нас с Рейчел был одинаковый размер, я бы попросила у нее какое-нибудь из ее платьев, но где там?

– Дай еще раз полюбоваться твоим колечком! – прошу я ее с лучезарной улыбкой. Она уже протягивает руку, но тут материализуется ее жених.

Гавеш и Рейчел – пара всем на зависть. Они познакомились в университете – Гавеш учился на медика, Рейчел – на журналиста; вот уже больше десяти лет они вместе. Эта пара – врач и журналист – смогла арендовать чудесную квартиру в районе Бермондси. С ними живет мопс. Они даже одеваются в одном тоне: на Гавеше сейчас тоже темно-зеленый костюм.

– Поздравляю, Гавеш! – Я обвиваю руками его шею, чудом не задев его мастерски взбитый чуб. – Наконец-то ты ее окольцевал. – Рейчел как по приказу начинает вращать рукой, подражая Байонсе.

– Лучше поздно, чем никогда, – раздается бас у меня за спиной.

Мы дружно оборачиваемся. К нам движется муж Олы. Рядом с ним семенит Ола с огромным букетом. Мне не удается сохранить на лице улыбку.

– Джонатан, дружище! – Гавеш заключает его в объятия, они хлопают друг друга по спине – можно подумать, что один из них подавился хот-догом.

Рейчел приветствует Олу так, будто они не виделись много лет: издает пронзительный визг и прыгает на нее, чудом не сбив с ног.

– Ну зачем?.. – Она принимает букет как хрупкого новорожденного.

Поздравительная открытка, купленная в Card Factory за 99 пенсов, лежит у меня в сумочке по соседству с недоеденной булкой с сосиской из Greggs. «Потом вручу, – решаю я, теребя себе мочку уха. – Или куплю другую».

Закадычные подруги хвалят наряд и туфли друг друга (Ола тише, Рейчел громче). Я выжидательно смотрю на Олу.

– Прости, Инка, не сразу тебя заметила. – О на обнимает меня, мне в рот попадают ее духи и даже локоны парика.

В прошлую субботу ты честила меня на чем свет стоит, а теперь мы обнимаемся, как будто все в порядке?

Как ни грустно, у нас с Олой так заведено с подростковых времен: мы заметаем разногласия под ковер, а Рейчел делает вид, что мы отлично ладим. Я сохраняю спокойствие. Возможно, ей тоже досталось. Ее мать не дала и ей спуску у Кеми.

– Мои поздравления, Гавеш! – Ола обнимает жениха Рейчел. Я здороваюсь с ее мужем.

– Как я погляжу, ты постриглась, – говорит мне Джон. Мы давным-давно не виделись.

Я инстинктивно трогаю свои курчавые волосы типа 4С^[8].

– Было дело, только прошло уже несколько месяцев. Потребовалось себя переломить. Маме не очень понравилось, – отвечаю я со смехом.

– Могу себе представить! Помню, какие длинные волосы ты носила в университете. Но короткие тебе тоже к лицу.

– Ну как, голубки, договорились о свидании? – спрашивает Ола после того, как я благодарю Джона за комплимент.

Рейчел и Гавеш переглядываются с таким видом, будто готовят для нас новое объявление.

– Мы поженимся в июле, – сообщает Рейчел, отдав Гавешу мой тяжелый пакет. – В июле этого года.

– В ИЮЛЕ? – недоверчиво переспрашивает Джон, как будто это ему через полгода идти под венец.

Гавеш смеется. Я вглядываюсь в толпу. Обзаведусь ли я парнем за оставшиеся полгода?

– Ничего удивительного, – говорит Гавеш, и я перевожу взгляд на него. – Прошло девять лет, прежде чем я решился сделать предложение.

– Не девять, а десять, – поправляет его Рейчел.

– Тем более, чего еще тянуть? Вы с Олой вообще поженились через три месяца после помолвки, – говорит Гавеш Джону.

– Верно, но на то имелись, как тебе известно, особые причины. – Он делает жест, изображающий большой живот. – Все мы знаем, как относятся к таким вещам родители.

Никто, кроме Джона, не смеется.

– Мне нужно в туалет, – говорит Ола, негодующе глядя на мужа. – Рейчел, дом не заперт?

– Ключ под ковриком. Я с тобой. – Они берутся за руки. Я жду, что Рейчел позовет и меня, но они уходят вдвоем.

– Что я такого сказал? – спрашивает Джон, когда они удаляются.

Гавещ хлопает его по плечу.

– Никогда не буду прислушиваться к твоим советам о супружестве. А сейчас с радостью смешаю для тебя коктейль. Инка, что тебе?

Я качаю головой.

– Ничего, лучше я потом. – Сейчас мне хочется от всех спрятаться.

«Как вы познакомились с обручившимися?»

После двух неудачных попыток дозвониться Нане – наверное, она едет в метро – я приваливаюсь к стене и глубоко дышу. Не представляю, как здесь с кем-то познакомиться. Я чувствую себя совершенно непривлекательной. Наверное, придется запустить мой план когда-нибудь потом.

«Кончай со своим узколобым консерватизмом, Инка!» – звучит у меня в голове голос Олы. Потом я воображаю худшее: что тетя Дебби молится за конец моего одиночества на свадьбе Рейчел.

Я дышу носом. Ни шагу назад!

Я задираю подбородок и окидываю взглядом крышу. Большинство мужчин стоят кучками, совсем как в баре, немногие танцуют. Так… Пристало ли мне к ним присоединиться? Наверное, это выглядело бы неуклюже. Не хватало, чтобы какая-нибудь из танцующих женщин вцепилась мне в волосы!

Я со вздохом сворачиваю влево – и чуть не спотыкаюсь от неожиданности. В паре футов от меня стоит у стены мужчина. До чего же он хорош! Такого, в простой рубашке с короткими рукавами, я бы охотно представила моей матери. На пальце нет кольца. Спасибо, Иисус!

Я инстинктивно отвожу глаза, но в следующую секунду вспоминаю статейку в Daily Mail. Зрительный контакт, улыбочку!

Я медленно поворачиваю голову, стараясь не походить на куклу со свернутой шеей. Интересный мужчина проверяет свой телефон, прихлебывая из банки 7Up и слегка приплясывая под музыку.

Обалдеть.

Я трачу пять изматывающих секунд на колебания, а потом решаюсь обойтись без первых двух шагов. Сразу делаю третий шаг – высказываюсь об обстановке.

– Вам тоже нравится? – спрашиваю я громко и удачно: мужчина отрывает глаза от телефона. Я чуть заметно двигаюсь в такт музыке. Он хмурится. – Джей Коул^[9]. – Я делаю шажок вперед. – Видела, вы пританцовывали.

Он понимающе улыбается.

– Это точно. – Я рада, что лед сломан. – Коул – это классно. Это ваш любимый альбом? Я не могу выбрать между Forest Hills Drive и The Blow Up. Хотя и Warm Up – хороший альбом. А вы что предпочитаете?

Моя заготовленная улыбка превращается в застывшую маску. Меня занесло. Я знаю парочку хитов Коула, но не готова прикидываться поклонницей хип-хопа.

– Эээ… последний, – храбро отвечаю я. – Бомба, а не альбом! – Ты серьезно, Инка? Бомба? – Я Инка. – Протягиваю руку, он ее пожимает.

– Карл, – представляется он с довольной улыбкой.

– Как вы познакомились с обручившимися?

– Через мою девушку.

Сердце у меня падает примерно на уровень колен.

– Она работает с Рейчел, – продолжает Карл. – А вот и она!

Я уже думала, что опуститься еще ниже мое сердечко уже не сможет, но тут к нам подходит стильно одетая женщина. На ней дорогой кожаный пиджак, на голове цветастый тюрбан; однажды я тоже пыталась такой завязать, но не смогла. Вообще-то он похож на ананас причудливой формы.

Карл знакомит нас. Его девушку зовут Талиша.

– Простите, что помешала. – Она берет меня за локоть и поворачивается к Карлу. – Сфотографируешь меня с парой? И с Карлом. – Она дает мне свой телефон. – Тебя не затруднит, Инка?

Минут пять я работаю фотографом, потом нехотя присоединяюсь к одной из групповых фотографий. Заняв свое нагретое место у стены, я не чувствую желания продолжать поиск кавалера. Локти саднит от прикосновения к бетону. На фоне ночного лондонского неба выделяется сияющий небоскреб в бизнес-центре Canary Wharf, где помещается банк Godfrey & Jackson, рядом высится башня с мигающим маяком.

У меня дрожат губы.

Переживать? Дудки! Я расправляю плечи. Не хватало расстроиться на помолвке кузины. К тому же у меня есть повод для оптимизма: я уже отправила две заявки о работе и уверена, что как минимум на одну скоро получу положительный ответ. Молитва, вера, оптимизм – вот мое кредо.

– Инка? Какими судьбами?

Я отрываю взгляд от горизонта и смотрю вправо.

– Дерек?

Он бросается на меня и так сильно обнимает, словно собрался раздавить. Я в ответ вяло похлопываю его по спине.

– Надо же, мы оба – фанаты «Игры престолов»! – Он тычет пальцем в свою майку, ничем не отличающуюся от моей.

– Выходит, так. – От своей я бы прямо здесь избавилась, если бы позволяли приличия. Я складываю руки на груди. – Откуда ты знаешь Рейчел и Гавеша?

– Мы с Гавешем работаем в одной больнице, – объясняет с улыбкой Дерек.

– Как тесен мир… – Я откашливаюсь. – Ты, кажется, медбрат?

– Ты помнишь! – радостно улыбается он.

Ерунда! Вечно все принимают мою цепкую память, от которой мне самой несладко, за навязчивость. Некоторые считают, что помнить – значит питать нежные чувства. Я бы дорого отдала, чтобы стать пустоголовой.

– А ты откуда их знаешь? – Он скребет лысеющую голову. – Дай угадаю. Вы с Рейчел коллеги?

– Мы с ней двоюродные сестры.

– Ничего себе! С материнской стороны?

– С отцовской.

Он кивает и, опираясь о стену, спрашивает:

– Когда снова пожалуешь в церковь Всеобщего Радушия?

Простой, казалось бы, вопрос, но я затрудняюсь с ответом.

– Не в обозримом будущем, – отвечаю я, стыдясь своего формализма. – Я теперь посещаю другую церковь, близко от дома, в Денмарк Хилл. Слушай, Дерек, ты хочешь пить? Я хочу. Принести тебе что-нибудь?

– Давай лучше я.

– Джин-тоник, пожалуйста.

– Я мигом.

Он целится в меня указательным пальцем, я сдуру повторяю его жест. Наконец-то он отходит. Вечерок грозит затянуться. Я со вздохом смотрю в небо. Господи, я хотела познакомиться с новым парнем, а не тратить вечер на болтовню с Дереком!

От огорчения я выхватываю телефон, чтобы отправить сообщение Нане, но вдруг вижу у двери женщину невероятной привлекательности; судя по ее виду, она пришла сюда одна. Шикарная фигура, платье горчичного цвета в обтяжку, очень светлая кожа. Она приглаживает волосы жестом Николь Шерцингер в рекламе шампуня.