Надрывный свист металлического чайника разорвал утреннюю тишину, а стеклянный стакан на небольшой тумбочке задрожал, когда очередной трамвай неспешно проследовал по привычному маршруту под окнами старого пятиэтажного дома. Стас громко и протяжно застонал и накрылся подушкой в попытках скрыться от раздражающего шума и надежде доспать еще пару минут.

Солнце уже начало всходить, хотя маленькая стрелка на часах еще даже не совершила четверти оборота, а первые лучи любознательно прокрадывались сквозь неплотно задёрнутые шторы. Чайник продолжал испытывать терпение Стаса, как и донёсшиеся до носа запахи пережаренного мяса из шавермы на первом этаже.

Просыпаться до рассвета уже вошло в привычку, а ночные дежурства лишь больше подстёгивали нездоровый режим дня, изменявшийся в зависимости от времени года или настроения Стаса.

Выключать чайник никто не торопился, и Стас, в очередной раз простонав и громко выругавшись, резко подскочил на кровати, тут же поморщившись от яркого солнечного света. Стас потёр глаза и к своему удивлению обнаружил, что это всего лишь заря, а не поднявшееся над горизонтом солнце, но воспалённым от бессонницы глазам было все равно на это. Как и трезвонившему на всю квартиру чайнику.

Из-за стенки раздался недовольный стук, и Стас стукнул в ответ, сопроводив все подробной инструкцией, куда соседям стоит пройти, всунул ноги в потрёпанные тапочки и зашлёпал в них на кухню. Пушистый рыжий кот негромко мурчал на облезлом подоконнике, а девушка за столом напряженно смотрела в яркий экран ноутбука, то и дело выстукивая длинными тонкими пальцами по клавишам, морща немного вздёрнутый носик и поджимая губы.

Липкий воздух неподвижно стоял, забивался в лёгкие горькими тягучими комочками и покрывал кожу тонким слоем невидимой плёнки, от которой хотелось раздеться прямиком до костей.

– Отвратительно.

Стас с трудом разомкнул потрескавшиеся губы, чтобы крякнуть единственное пришедшее в голову слово. Отвратительно. Он мог бы описать этим словом всю свою жизнь, учёбу в политехническом колледже или отношения с родителями, но использовал его только для одной вещи – стоявшей уже три недели невыносимой жары, от которой не спасали ни литры минералки, ни переносной ручной вентилятор с китайского сайта, ни мороженое, которым Стас питался последние несколько дней.

Страдания чайника были прекращены одним уверенным движением, и девушка резко вскинула голову, расфокусированным взглядом пытаясь уловить присутствие посторонних на кухне.

– Ой, ты уже проснулся? – рассеянно пробормотала Александра, вытаскивая из ушей наушники.

– А ты, как я вижу, даже не ложилась. – Стас обвёл ее оценивающе-осуждающим взглядом и покачал головой. – Не бережёшь ты себя, Сашка. Ой не бережёшь. Все ведь от плохого сна. Вот сбила себе режим, а теперь мучишься бессонницами…

– Ты говоришь, как моя бабка. Осталось только про женихов спросить и сказать, что я как-то мало кушаю, пока одна живу.

– Ну кто-то же должен за тобой следить, пока ты живёшь одна.

Кухонная тумба протяжно заскрипела, стоило Стасу опереться об неё. Александра зевнула и нагнула на себя крышку ноутбука.

– Сходи за кофе.

– Саш, очнись, – Стас щёлкнул пальцами перед собой и указал на настенные часы из ближайшего хозяйственного магазина. – Сейчас без пяти три. Ближайшая рабочая кофейня в сорока минутах пешком. Совсем заработалась?

Александра зевнула и медленно кивнула в ответ.

– Слава позвонил. Сказал, что есть срочное дело.

– Позвонил? – присвистнул Стас – Не похоже на него. Обычно он шлёт длинные сообщения. По одному слову.

– Ну, да, – мягко усмехнулась Александра. – Он не совсем позвонил. Он прислал настолько невнятное голосовое, что даже бот не смог его разобрать. Пришлось брать наушники, чтобы послушать, а дальше все как в тумане.

Она немного виновато развела руками, наблюдая, как Стас ловко орудует чайником и чашками, практически не глядя разливая кипяток в две икеевские кружки, когда-то стащенные из кафе. Ложечка звонко брякнула о стенку одной из чашек и на дно опустилась горстка сахара – Александра поморщилась от столь жестокого надругательства над напитком богов.

– И что там? Вампир? Оборотень? Русалка? – Стас мягко рассмеялся, опуская чайный пакетик в кипяток. – Или очередная бывшая? С его-то вкусом…

– Демон. Третьего уровня. – Александра зевнула. – Ничего сложного, но я решила, что подготовка лишней не будет. Сам знаешь – сейчас даже самый мелкий бесёнок считает себя приближенным самого… кхм.

– Тот-кого-нельзя-называть не знал, что у него будет конкурент, – ехидно протянул Стас.

– Не хочу сейчас лишних проблем. – Голос и весь вид Александры был усталым и вымученным. – Назовёшь имя, а они тут же прибегают. У меня так дед в деревне выругался, а мне потом выгоняй из дома чертей да деда отпаивай. И ладно бы взрослых чертей. Так нет же, дети заявились, полхаты перевернули!

Она резко хлопнула в отчаянии по столу, звякнув маленькими вазочками с конфетами. Кот осуждающе посмотрел на хозяйку, потянулся и сел на подоконнике. Небольшой листик тут же защекотал коту нос, и животное решило бороться с несправедливостью своим путём – одним точным выпадом кот откусил пол-листа и с важным видом начал его жевать, как когда-то жевал подаренные Стасом розы. Видимо они были очень вкусными.

– Да и дед не хотел лекарство пить. Все за огурцами тянулся и водкой. Насилу у него отобрала бутылку.

– Так он же у тебя не пьёт, – удивлённо посмотрев на девушку, вскинул брови Стас и переложил пакетик в другую чашку.

– Больше не пьёт, – многозначительным тоном поправила Александра, отодвинув крышку ноутбука. – Попросила… знакомого помочь отвадить его от этого занятия. А то ведь он с похорон мамы совсем голову потерял. Все причитал, что это его вина. А что он мог? Высший демон даже верховным может наделать много неприятностей. Уж про рядовых сотрудников я вообще молчу.

Вернув чайник на плиту и ловко подхватив две чашки, Стас тут же опустил их на стол и плюхнулся напротив Александры. Он откинулся на спинку скрипнувшего стула, сложил на животе руки в замок и бросил взгляд на открытую форточку, служащую разве что порталом для комаров и мух, но точно не для спасительного ветра, который как назло ушёл из города на несколько дней. Как иронично, что ветер к солнечной погоде в этом городе не прилагался.

– Надо будет к нему съездить, – задумчиво протянул Стас. – Весёлый он у тебя мужик.

– Съезди, если хочешь, – отмахнулась Александра и бросила взгляд на экран. – Мне у него неуютно. Сам понимаешь. Да и на работе потом все нос воротят и бухтят, что от меня воняет, как от бездомной собаки. Надоело уже это выслушивать. И вроде бы беззлобно говорят, но все равно… неприятно.

Стас подался вперёд и сложил руки на стол, с довольной ухмылкой глядя на Александру.

– Ну, если ты пахнешь майонезом и помидорами, то это неплохое сравнение.

– Стас!

– Что? Ты не любишь шаверму?

Стас с невинным видом захлопал глазками, а Александра с громким хлопком ударила себя по лбу. Порой они оба задавались вопросом, как вообще могут терпеть друг друга, но горячий чай с корицей в чашке, взлохмаченные волосы и два больших глаза, смотрящих на тебя, как щенок смотрит на свою мать, очень быстро давали ответы на все возникающие вопросы.

Александра тяжело вздохнула, взяв в руки чашку, и сделала медленный глоток. Ее взгляд снова вернулся к экрану, глаза забегали по строчкам, а чашка с громким стуком опустилась на стол, стоило только девушке за что-то зацепиться.

Стул снова скрипнул. Кот напряженно мяукнул, но не сдвинулся с места. Обойдя стол, Стас хищно навис над Александрой, переводя взгляд с неё на ноутбук и обратно. Кот напряженно сверлил Стаса своими зелёными глазами, продолжая поедать несчастное растение, а Александра резко захлопнула крышку ноутбука, недовольно посмотрев на Вознесенского.

– Нам нужно работать, Стас.

– Работа подождёт часик-другой, – с улыбкой протянул парень. – А вот ты – нет.

Стас проворно клюнул Александру в кончик вздёрнутого носа, подхватил ее и, пока она не успела дать отпор, понёс обратно в спальню под осуждающий взгляд кота.

***

– Почему у тебя в доме воняет мертвечиной, Александра?

– Тебя не было – не воняло.

Превратившаяся в хостел двухкомнатная квартира Александры, к счастью своей владелицы, за последние три дня значительно опустела, выселив из себя непрошенных постояльцев. И хоть Александра и предпочла бы, чтоб Стас или его брат остались у неё, Звягинцевой приходилось мириться с тем, что Дима ускользнул посреди ночи, а от Стаса не было ни единой новости за все семьдесят два часа, что прошли с момента его ухода. Александре даже удалось немного поспать. Четыре часа. Но и этого Звягинцева считала излишним: она все время ходила по квартире, раздражая валяющегося на диване Джеймса, вздрагивала от каждого звонка и иногда ожесточённо выкручивала щелкающий диск, набирая знакомый номер.

Вот и сейчас, кажется, вселенная решила, что нервы Звягинцевой еще не до конца истончились и на них можно сыграть припасённым смычком: задержавшийся на несколько дней кузен Александры бесцеремонно вошёл через окно, уселся на стул и закинул на стол ноги, с ехидной ухмылкой глядя на Звягинцеву.

– И я тебя рад видеть, Александра. Как дела, Феликс? – он передразнил Александру писклявым голосом и качнулся на стуле, балансируя на двух ножках. – Хорошо. Спасибо, что спросила. Что нового в жизни? Погасил ипотеку за тот дом на юге. Спасибо, что тебя интересовало, как я выживал все эти годы. Что ты?..

– Феликс. – Александра резко остановилась, прекратив нарезать по кухне круги, и с силой ударила ладонями по столу, отчего пара чашек со звоном подпрыгнули. – Какой дом? Какая ипотека? Ты мёртв, Феликс. Тебе никто не выдаст кредит.

Феликс сделал вид, что его задели слова Александры, и он поджал губы.

– Ну, я правда гасил кредит. Правда не свой, – тут же добавил он, – а безвременно покинувшего этот грешный мир владельца. Как оказалось, банку все равно, кто приносит им деньги. Главное, чтоб платили в срок. А милая вдова была не против.

– Ничего не хочу об этом слышать, – на выдохе пробормотала Александра, отлипая от стола, и потёрла ладонями глаза. – Как был идиотом, так идиотом и помер. Вы вообще не развиваетесь после обращения?

– Эй!

Вот теперь Феликс звучал действительно оскорблённым. С самого детства Александра Звягинцева слышала от своего деда только одно: «Этого нахлебника оскорбить не сможет даже смерть. Разве что сам черт поднимется на землю и укажет Феликсу на его место», – и могла только догадываться, почему ее опекуну настолько неприятен их приходящий родственник. Когда же Александра выросла и обязанность заботиться о Феликсе легла на ее плечи, она первым дело отозвала его приглашение в квартиру. Кузен, как она его обычно называла, несколько месяцев оббивал порог и все подоконники квартиры Александры, добиваясь от неё разрешения войти. Сдалась Александра только через год. Да и то, потому что Стасу надоели ночные завывания за окном.

И вот теперь, кажется, Александра даже смогла опровергнуть слова своего деда.

– И давно ты научилась так хамить родственникам, Александра? Я твой брат…

– Ты наш крест, Феликс, – выдохнув, Александра рухнула на стул и, опершись локтем о край стола, накрыла ладонью глаза. – Всей нашей семьи. С самого момента твоей смерти. И мы пытаемся его нести, как можем. Но шея порой начинает болеть от этого вечного восхождения на Голгофу, знаешь ли. И тебя никто не учил стучаться? – вспыхнула Александра, резко вскинув голову и посмотрев на Феликса. – Ты не можешь просто влетать в мою квартиру и делать вид, что все в порядке.

– Бла-бла-бла, Александра решила поиграть в грозную мамочку. Что, накажешь меня?

– Убью.

Слово сорвалось с кончика языка Александры быстрее, чем она подумала о сказанном. Однако Феликс тут же как-то затих и обиженно засопел. Он все так же покачивался на стуле, но теперь сложил на груди руки, нахмурился и опустил взгляд, прожигая им чашку на столе. Часы негромко тикали в тишине кухни, пока Александра играла в односторонние гляделки с кузеном. Тот продолжал игнорировать ее весьма упорно, и Звягинцева могла поспорить, что делать так он мог до самой смерти. Смерти Александры, разумеется. Потому что, вспоминая все ситуации, из которых Феликс выходил живым, когда все факты были против него – он даже пережил два лихоборовских суда, добившись оправдания и возмещения морального вреда, – Александра начала подозревать, что Феликс у смерти в черном списке.

И все же первым не выдержал Феликс: резко опустил стул на все четыре ножки, гордо вздёрнул подбородок и посмотрел на Александру. Только теперь в его взгляд читались подозрение и страх. Он повёл носом, принюхиваясь, и театрально фыркнул, как если бы ему в нос залетела пыль и начала щекотать.

– Как-то у тебя и правда воняет, Саш. Что тут происходит?

– Не твоего ума дело, – Александра сцепила руки перед собой в замок и торопливо начала перебирать кончиками пальцев по костяшкам.

– Мне жить в этой квартире несколько дней. Я должен знать чьи запахи я буду каждый день вдыхать. Это, знаешь ли, – Феликс сморщил нос, – не розы.

Помедлив несколько мгновений теперь уже сдалась Александра, не видя смысла делать из Андрея тайну.

– У меня стажёр. Возможно, это его одеколон.

– И где этот стажёр? – с подозрением уточнил Феликс.

– Уехал домой, когда мы поняли… – Александра запнулась и прикусила изнутри щеку, тут ощутив на кончике языка металлический привкус. – Когда мы поняли, что нужно сдать отчёт начальству, а срок уже сегодня. Обещал прислать материал на правки, но скорее всего он лежит сейчас на диване и спит. А когда не спит – пьёт и смотрит телек.

– Почему считаешь, что пьёт?

– Я бы после такого на его месте пила.

Знать, что Андрей ушёл из квартиры Александры уже пьяным, Феликсу было не нужно. Поэтому с большей вероятностью, сейчас Морозов отсыпался и боролся с похмельем, в которое его загнал расстроенный Дима и сама Александра, обнаружившая, что пьяный Морозов – тихий Морозов. Разговаривал он намного меньше, и не мешал думать, что теперь делать со всем, свалившимся на голову за последнюю неделю. И все же звонить и справлять о состоянии Андрея Александра не спешила, позволяя стажёру свыкнуться с новой информацией: по его взгляду было заметно, что он в трех минутах от звонка в районное отделение психдиспансера. Жаль, он не знает, что все его сотрудники – члены «Лихобор».

– Можем все-таки поговорим? – осторожно предложил Феликс, усаживаясь на стуле ровно и неестественно для нынешнего времени распрямляя спину. – Или дама изволит желать чего-то другого? Чаю например?

Александра помедлила. Слова, которые она так долго хотела высказать своему кузену, застряли, пойманные в ловушку ее же собственной спесивостью и неумением скрывать свои мысли дольше, чем то было необходимо.

– Нам не о чем говорить, Феликс. Можешь сделать себе чай, если хочешь. Я не голодна.

– А я вот что-то давно не кушал. Если ты понимаешь, о чем я, – Феликс намекающе поиграл бровями, а затем его лицо резко стало серьёзным, и он перевёл взгляд за спину Звягинцевой. – Что у вас тут происходит, Александра?

– Доброе утро всем не спящим в такую рань.

Александра не должна была оборачиваться. Она не должна была прожигать взглядом прильнувшего к дверному косяку полураздетого мужчину перед ней в одном набедренном полотенце. И уж тем более она не должна была позволять себе следить, как капелька воды стекает по его шее, огибает острую ключицу и скользит по слегка заметному прессу, чтобы затем скрыться за краем белоснежного полотенца. И тем не менее она все это сделала. Еще и сглотнула, чтобы наверняка закрепить у Джеймса в голове мысль, что она оставила его дома только ради того, чтобы забыть о Стасе.

Резко отвернувшись, Александра тут же пожалела об этом, столкнувшись взглядом с ехидным Феликсом, играючи постукивающим кончиками пальцев по столу.

– О, я смотрю, ты времени даром не теряешь, Сашка. – Феликс метнулся взглядом на Джеймса, и тут же его губы изогнулись в ухмылке. – Что, забываешь Стаса в объятьях другого?

– Заткнись, Феликс.

Послышались мокрый звук отлепляющейся от дерева кожи и два громких тяжёлых шлепка босых ног по полу. Джеймс остановился над самым ухом Александры, опершись руками о спинку ее стула.

– Она не в моем вкусе, – раздалось сверху, и Александра втянула шею, чувствуя, как щеки горят.

– Мы это уже все поняли, – резко рявкнула она. – Не нужно повторять дважды.

Стул скрипнул, когда пальцы Джеймса разжались и он отпустил спинку, встав рядом с Александрой. Феликс тут же подскочил со своего места и шагнул немного в сторону, чтобы не толпиться у стола.

– Феликс Звягинцев, – он протянул руку, чтобы поприветствовать Джеймса, но тот просто прошёл мимо Феликса, тут же заняв его место рядом с Александрой.

– Я знаю, – бросил в воздух Джеймс, глядя на Звягинцеву. – А где этот? Ну, другой убогий. Не твой кузен.

– В это квартире хоть кого-нибудь не оскорбляют за первые пять минут общения? – обиженно засопел Феликс.

– Да. Мёртвых.

Александра постаралась придать своему лицу как можно более бесстрастное выражение, когда говорила эти слова. Не улыбаться – было тяжёлой задачей. Но, кажется, она с ней справилась: Феликс поник, опершись о край столешницы кухонного гарнитура. Его взгляд бегал с Джеймса на Александру, а из ушей разве что не поднимались маленькие струйки черного дыма от перенапряжения.

– Мне кажется, или это дискриминация по видовому признаку? – глаза Феликса с подозрением прищурились, а пальцы пропустили меж собой несколько светлых прядей его волос, растрёпывая причёску.

– Тебе кажется, – отмахнулась Александра, плеснув в стоящую рядом кружку воды из кувшина.

– Но ты ведь сама назвала меня мёртвым.

– Я мыслю, следовательно, я существую, – задумчиво протянул Джеймс и с хрустом откусил кусочек схваченного со стола яблока.

– Изображаешь злодея из кино? – саркастично вскинул бровь Феликс.

– Нет, просто мне нравятся яблоки. Навевают воспоминания о детстве.

Хруст, с которым Джеймс откусил еще один кусочек, треском разорвал безмятежность небольшой кухни. Жевал яблоко он еще громче, кажется, догадавшись, что Феликсу этот звук доставляет дискомфорт: Феликс нервно моргал, как будто у него тик, каждый раз, когда челюсть Джеймса делала круговое движение, чтобы снова разбить кусочки яблока на более мелкие.

– Если хочешь, хоть что-нибудь узнать, сиди и помалкивай, – Александра метнула предупреждающий взгляд на Феликса.

– Ладно, ваше высокоблагородие, – он отлип от столешницы и, звонко ударив каблуками друг о друга, отвесил Звягинцевой шутливый поклон. – Как скажете. И если ты не заметила, на кухне только два стула. И оба они заняты.

Александра не стала отвечать на резонное замечания Феликса. Вместо этого девушка обратила все своё внимание на жующего Джеймса и в который раз за последние дни заметила, что хоть это имя ему и идёт, но называть так достаточно непривычно. В окружающей их обстановке. Оно казалось неестественным, как и сам мужчина, было чем-то лишним на этой кухне, где даже помятый бессонными ночами Андрей Морозов вписывался намного лучше в своей поношенной куртке и дурацких палёных кедах.

– Что за тварь сидит в Стасе? – Александра пожалась вперёд, заглядывая Джеймсу в глаза.

– Зачем же так грубо? Тварь, – он ткнул пальцем за спину на подоконник, где примостился домашний любимец Звягинцевой, – это твой кот, решивший, что мои кеды – идеально место, чтобы обосновать в них лоток. Жаль не смог притащить наполнитель – тогда бы он сразу на них кинулся.

– Кота не трожь, – вскинулся Феликс.

– Разумеется, товарищ. Не буду я трогать ваш Броневичок. Не очень-то он мне нужен.

Джеймс вскинул было руки в примирительном жесте, но Александра только смерила его хмурым взглядом и упрямо поджала губы.

– Не отходи от темы.

– Твоему другу не помочь, если ты хочешь снова это услышать. – Джеймс развёл руками и, отбросив яблок в сторону, откинулся на спинку стула. – Хотя в нем и не тварь, но потрепал он его за эти дни знатно. Однако я удивлён, что Стас все еще не откинулся окончательно. Крепкий парнишка. Или его просто что-то слишком удерживает.

– Он просто упрямый козел, – усмехнулась Звягинцева, чувствуя на губах неприятный горький привкус лжи.

Джеймс улыбнулся одновременно с Александрой.

– В любом случае, ты знаешь правила, Звягинцева. Либо то… – Джеймс помедлил, явно подбирая слова, потому как на секунду он оглянулся на Феликса, – существо само покидает тело Стаса, либо мы звоним священнику. Насильно мы ничего не сможем сделать. Тебе и самой это известно, не так ли? – Губы Джеймса растянулись в довольной ухмылке, когда Александра скривилась и нервно взмахнула руками, намекая, что разговаривать об этом она не собирается. – Разве что, – он пожал плечами, – твой дружок сможет самостоятельно выдавить Б… демона из своего тела. Но я в это слабо верю. На моей памяти такое было всего два раза. И то через несколько минут после слияния. Да и в одном из тел демону просто не понравилось быть – они не любят девственниц.

– Что ж, как говорится, бог любит троицу, – неловко крякнул Феликс и перекатился с пятки на носок, скрипнув половицами.

– Скорее пятницу.

– Что?

– Ничего, – отмахнулся Джеймс и тут же с улыбкой добавил: – Шутка.

Он улыбался недолго. Всего несколько секунд, показавшихся Александре вечностью загнанного в ловушку зверя. Джеймс улыбался, и от этой улыбки по телу Звягинцевой разливалось неприятное ощущение, которое не могли стереть ни золотистые глаза напротив, ни подтянутая фигура, несомненно вставленная сейчас, чтобы отвлечь Александру. Тиканье часов замедлилось, сливаясь с кухонной тишиной и гудками машин, а улыбка превратилась в оскал, чтобы в следующее мгновение и вовсе исчезнуть за ярким алым пятном надкушенного яблока.

Звягинцева замотала головой отгоняя от себе наваждение и заметила краем взгляда напряженного Феликса. Охотник увидел охотника, – Александра усмехнулась собственным мыслям и резко дёрнула край домашней футболки.

– Дима весь город уже обыскал, но Стаса не видно, – выдохнула Звягинцева, подтянув одно колено к груди и обхватив его рукой.

– Конечно, не видно. Вы думали он в гостиницу пошёл? Жди своего дружка с сосульками вместо волос. Ставлю сотку, что он сейчас у себя дома. И это не Чукотка, – шутливо погрозил пальцем Джеймс. – Либо же он прячется там, где вы никогда не будете его искать. Например… в офисе. Ростислав ведь не знает, что произошло со Стасом, так?

– Откуда?.. Ладно, ты знаешь все.

– Именно, – с видом победителя заметил Джеймс. – Советую вам поискать получше. Прошло уже три дня. А как известно время – сохранённые нервные клетки нас и Стаса.

Джеймс говорил тоном учителя, который объясняет что-то в двадцатый раз нерадивым ученикам, а те так и не хотят запоминать. Он говорил с Александрой, как с маленьким ребёнком, а ей оставалось только послушно кивать, чтобы разговор закончился побыстрее: выносить еще несколько минут немых оскорблений и унижений умственных способностей Звягинцева была не в силах. И, кажется, Джеймс услышал ее мольбы. Бросив быстрый взгляд на часы, он схватил со стола недоеденное яблоко, поднялся на ноги и посмотрел по очереди на Феликса и Александру.

– Ладно, если допрос окончен, я пойду еще посплю. Не люблю демонов. Все соки выпивают. – Джеймс театрально вздохнул, подняв взгляд к потолку и с хрустом впился зубами в яблоко, позволив соку стечь по его руке.

Феликс позволил себе громко выругаться, когда дверь в комнату для гостей захлопнулась и из-за неё негромко донеслась тихая классическая музыка. Схватив с раковины помятую мокрую тряпку, Феликс бросил ее на пол и, ногой вытер оставленные Джеймсом липкие следы поедания яблока.

– Пусти свинью за стол…

– И вот зачем я начинала этот разговор? – Александра резко оборвала кузена отчаянным стоном и, опершись локтями о стол, закрыла глаза руками. – Время потратила, а нового ничего не узнала.

– Ничего в этой жизни нет бессмысленного, – понимающе протянул Феликс, присаживаясь обратно на стул, и положил руку на плечо Александры. – Не думай сейчас об этом, Сашка.

Александры хватило только на то, чтобы устало всхлипнуть и сползти на стуле пониже под стол, уворачиваясь от руки кузена. Быть слабой было позором в семье Звягинцевых – так всегда говорил ее дед. Но к тридцати годам Александра стала догадываться, что большая часть того, что внушали ей в детстве – это травмы взрослых людей, взваленные на плечи пятилетней сироты. Быть сильной было приятно. Но еще приятней, оказывалось зарыться в мягкую рыжую шерсть кота и слушать его урчание, позволяя себе наконец чувствовать хоть что-то помимо вечной внутренней силы.

И Феликс, – надо было назвать кота Феликсом, у них даже взгляд одинаковый, – к удивлению Александры, понимал ее намного лучше, чем родной дед.

Телефон разразился нервной вибрацией из-под плетёной корзиночки, куда Звягинцева спрятала его по старой привычке. Сжав руку в кулак, Феликс сдвинул к переносице светлые брови и кивнул в сторону телефона, но Александра беззвучно прошипела, оттолкнув от себя мобильный. Разговаривать с людьми не хотелось, даже если бы это был сам Стас. Феликс же оставался ее семьёй, даже при всей эксцентричности и взбалмошности.

– Знаю, что наши отношения оставляют желать лучшего, Александра, но… – Феликс помедлил, не решаясь выдвинуть своё предположение. – Покажи Стаса Марьяне.

– Она хороший друг Ростислава. Она сразу побежит ему обо всем рассказывать.

– Я понимаю, и все же. Покажи. Не верю я этому твоему… Джеймсу, – перекривлял имя Феликс. – И пахнет он… никак. Никогда такого не встречал.

– О чем ты? Он конечно после душа…

– Нет, Саш, ты не понимаешь. – Феликс встрепенулся, заёрзал на стуле, затем замер, напряженно вслушиваясь в тишину квартиры, и понизил голос до заговорщицкого тона: – Он не пахнет. Вообще. Я не отличу его от окружающего мира, как будто он это и есть мир вокруг. Он сливается с ним и меня это пугает. Каждый в этом мире имеет свой запах. А он… – Феликс сделал большие глаза по пять рублей и схватил ладонь Александры, сжимая в руке, – пустота. Я слышу как бьётся его сердце, я чувствую его присутствие, но стой я к нему спиной – был бы идеальной добычей. Я не могу это объяснить, но просто хочу, чтобы ты была осторожна. Ты моя сестра, Александра. И я беспокоюсь о тебе.

Феликс выглядел испуганным. Искренне напуганным и растерянным. И все же посоветованный Асмодеем парень оставался пока что единственной надеждой Александры на то, что Стаса можно спасти.

Звягинцева привстала на стуле, выскользнув ладонью из хватки Феликса.

– Я знаю.

– Поэтому будь с ним осторожна, – Феликс доверчиво уставился в ее глаза, отчего Александре стало неловко, и она поспешила отвести взгляд. – Я не доверяю тем, кто искренне желает помочь. Они делают это не от душевной боли за тебя. Не верь его словам. И делай, как посчитаешь нужным.

Быть осторожной нужно было, когда Александра пришла с Морозовым на кладбище в полночь.

Сейчас же она могла только пользоваться тем, что даёт ей судьба. И надеяться, что на этот раз она ее не обманет.