Лера нервно хихикнула. Лицо Димы неровно покрылось красными пятнами, а уши, казалось, зашевелились, с головой выдавая стеснение своего обладателя. Феликс же выглядел донельзя довольным своей шуткой, лыбился и сиял, как только отчеканенный рубль. Разве что не хватало подписи монетного двора на оборотной стороне, но и это могло быть возможным – зная любовь Феликса к различным авантюрам, Александра не стала бы отрицать вероятности нахождения у него на спине татуировки монетного двора.
– Ну, и что за срочное дело? – тон Максима был раздражённым, и Лера тут же ущипнула его за бок, на что юноша не то, что не повёл бровью: он даже не изменил своего тона «Вы мне тут все должны», когда снова открыл рот и продолжил: – Дима сказал, что ты введёшь нас в курс дела на месте.
– Стас.
– Что этот идиот опять натворил? Не заплатил аренду? Сказал Славе, что подаётся в сценаристы и напишет сериал о нас? Ростислав все ещё не простил ему тот случай, когда он проболтался какому-то режиссёру об историях с работы.
– Нет, не это… Стоп, что?
– Это было уже после тебя, не волнуйся так. Там было про того оборотня в погонах. Буквально. – Антон ухмыльнулся, а затем, заметив непонимающие выражения лиц окружающих, удивился: – Что? Псина утащила мундир и спала под ним. Это было еще когда мы со Стасом учились. Итак, – он хлопнул в ладоши. – Что нужно? Мы взяли на всякий случай все обмундирование.
– Это вряд ли понадобится. Пойдём налегке. – Александра повела плечами, но тяжёлые мешки ответственности никак не спадали с них; наоборот боль в спине усилилась и держать подбородок все также поднятым оказалось тяжко.
– Почему?
– Потому что я не имею ни малейшего представления, что нам делать.
Антон синхронно с Лерой нахмурился. Выражение лица Максима оставалось спокойным, а даже если он и повторил все за своим начальником и близняшкой, этого не было видно – большие солнцезащитные очки скрывали, как его глаза, так и добрую половину лба, как будто он отобрал их у какой-то старушки и покрыл тонировкой. Дима в ответ поджал губы, шаркнул ногой по асфальту и рассеянно сунул руки в карманы.
Повисшее молчание давило на все присутствующих. Воздух вокруг сгущался, становился липким и приставал к коже, хотя они стояли на широкой улице, а выхлопные газы от машин уже давно должны были разогнать ощущение изолированности и беспомощности из души Александры. Но вместо этого чёрная копоть только с большей силой осаждалась на израненных нервах, заставляя их вибрировать и раздаваться по всему телу головной болью.
– Стас одержим. И собирается принести в жертву ее стажёра, – ткнув пальцем в Александру, спокойным тоном сообщил Феликс, как будто это был вчерашний прогноз погоды. – Зачем? Без понятия, но мы знаем где он сейчас. И что в любом случае ритуал надо остановить.
– Я уже маякнула на всякий случай Славе. – Александра нехотя выдавила из себя имя Ростислава, но сейчас позвать его – показалось Звягинцевой отличной идеей. – Он сказал, что подойдёт. Нам придётся… нам придётся поступить по протоколу. Стас скорее всего уже давно мёртв. А значит, нет смысла любезничать.
– Есть ещё что-то, что нам стоит знать? – наконец снова подал голос Максим. На этот раз он звучал уже менее уверенным, и Александра могла поклясться, что слышит нотки испуга – неожиданное зрелище для того, кто знает Максима Громова столько лет.
Бросив на Феликса и Диму напряжённый взгляд, Александра отлепила язык от неба и, дёрнув лямку рюкзака, о котором совершенно забыла, пробормотала, словно и сама не хотела слышать этих слов:
– Марьяна. Она проводит ритуал.
Глава 18. Братья Карамазовы
Андрей Морозов сморщил нос и нервно задёргал закрытыми глазами, когда на лицо ему упали жирные капли воды.
Раз.
Два.
Три.
– О, очнулся наконец, Спящий Красавец? Проснись и пой, потому что впереди тебя ждут великие дела.
На этот раз морщиться Андрею пришлось, потому что в лицо ему плеснули добрую горсть ледяной воды. Когда же он с болью разлепил веки, через мутную пелену перед глазами он смог различить только яркое малиновое пятно. Марьяна. Это определённо была она. Андрей моргнул ещё несколько раз: вокруг головы девушки нимбом разливался яркий свет, и приходилось жмуриться, чтобы что-то рассмотреть. Малиновая туча ещё несколько секунд помаячила перед Андреем, а затем двинулась в сторону. Яркая лампочка обожгла глаза, и Морозов зажмурился, отвернув голову к плечу.
Даже сквозь закрытые веки Андрей видел оранжевые круги. Они неспешно плыли, сливались друг с другом, переходили в красные и жёлтые, а затем лопались воздушными шариками нервов, разносясь болью по всему черепу. Голова трещала, кости словно шевелились, а вибрация от чужих голосов только усиливала ощущения. Андрей дышал медленно, пытаясь успокоить боль, но становилось только хуже.
Наконец, все смолкло. Андрей слышал только своё размеренное дыхание. Голоса заглушились, доносясь словно издалека, а мысли растворились молочным туманом. Он не слышал ничего. Даже собственного внутреннего голоса. Удивительно…
– Так и будешь стоять там или наконец подойдёшь? – Голос Стаса тупой пилой разорвал секундную тишину. – Раздражает.
Несколько секунд невыносимым ожиданием растянулись, пока Андрей смог услышать голос незваного – для Стаса – гостя. Холод пробежался по коже, и Морозов не был уверен от чего: от сырости помещения, где они были, или от знакомых насмешливых ноток в тоне вмешавшегося человека.
– Да я просто ждал, когда ты сам предложишь.
Едкость, с которой выплюнули слова, повисла толстым слоем на лице Андрея. Связанные за спиной руки сводило. Морозов попытался медленно открыть глаза, но свет от лампы снова обжёг раздражённую слизистую. Лёгкие горели, и каждый вдох только с новой силой распалял их.
– Зачем пришёл? – Стас шаркнул ногой, и его тёмная фигура, просвечивающая сквозь пелену на приоткрывшихся глазах Андрея, распрямилась, замаячивши прямо перед ним. – Испортить мне все настроение? Тебя Хайдри послала? Тогда можешь передать, что я не вернусь по первому ее зову.
Невысокая фигура выплыла из тени на другом конце подвала – Андрей наконец смог проморгаться и рассмотреть немного помещение, в котором он оказался. Это было то самое место, откуда Стас его умыкнул из-под носа Александры и ее «друзей». А мужчина в тени был тем самым Джеймсом, который обещался им помочь. Андрей был в этом уверен – сложно с кем-то спутать этот насмешливо-снисходительный тон, которым одарил гость Стаса в следующую секунду:
– Нет. Мне просто интересно, что ты здесь делаешь. – Он остановился рядом с Вознесенским, запрокинул голову и, запустив пальцы в волосы, зачесал вьющиеся пряди назад. – Я не могу навестить любимого брата? И да, – Джеймс посмотрел на Стаса снизу вверх, – я все ещё обижен. Если что, я всегда смогу отвесить тебе парочку оплеух за то, что ты сделал на кухне. Это было больно, знаешь ли. Я восстанавливался три дня.
– Прости. У меня не было выбора, – Стас развёл руками, словно извинялся и, отойдя немного в сторону, жестом подозвал к себе кого-то, – в мои планы не входила компания назойливых родственников. А потом они ещё и тебя притащили. Хочешь сделать все идеально – сделай все сам? – он усмехнулся и, повернувшись к подошедшему, достаточно громко пробормотал ему приказ.
К несчастью для Андрея, он не знал этого языка, поэтому не мог даже предположить, о чем была речь. Нет, конечно, он услышал слово, похожее на «пельмени», но сомневался, что Вознесенский просил принести ему покушать. И чтобы никто не узнал – сделал это на другом языке.
– И для этого ты решил, что остудить меня – будет замечательной идеей? – едко протянул Джеймс, сделав шаг к Вознесенскому.
Тот помедлил, прежде чем ответить.
– Я не знал, что ты будешь делать. Лучше перестраховаться, знаешь ли.
– Я мог и умереть.
– Мы оба прекрасно знаем, что нет. – Стас шаркнул ногой и отвесил шутовской поклон, несколько раз описав правой рукой в воздухе круги. – Мы не можем. Нет покоя проклятым. В конце концов мы слишком долго живём вместе. Наш мир огромен, но все мы решили столпиться именно на этой планете.
– Напомнить, почему?
– Потому что это был твой курсовой проект, который оказался лучше остальных? – Стас хмыкнул. – Прекрасная причина застрять в этой дыре и не иметь возможности что-то сделать.
– Ты слишком вспыльчив.
– Такова моя природа.
Вознесенский пожал плечами. Андрей не был уверен, действительно ли Стасу был неприятен этот разговор и он пытается отделаться от Джеймса, как от назойливой мухи, стряхивая с себя каждым движением, или же ему просто это кажется. Комната перед глазами Андрея – а точнее подвал – продолжала медленно кружиться, покачиваться и сворачиваться в спираль, как змея, опутывающая своими кольцами.
– Ну, с Андреем вы вроде как уже знакомы, – неожиданно перевёл стрелки на Морозова Стас.
Они одновременно с Джеймсом обернулись и посмотрели на Андрея. Дышать было больно – каждый вдох отзывался в груди резким болезненным подёргиванием. Иногда Андрею начинало казаться, что сейчас он просто задохнётся, но вместо этого из его горла вырывался булькающий хрип, и он сплёвывал на пол пенящуюся кровью слюну. Интересно, сколько ещё он сможет так протянуть?
– А, – губы Андрея растянулись; он почувствовал, как засохшая на них кровь трескается и расползается неровными краями, – мистер свиной хвост. Так и знал, что тебе нельзя доверять!
Ещё более очевидной вещи в мире было трудно представить. Конечно, Андрей не знал, что Джеймс предатель. Он даже сейчас не был в этом уверен. И все же слишком хотелось сказать это, вложив весь пафос, на который Андрей способен, в голос.
Выражение лица Джеймса было трудно описать. Его удивление смешивалось с растерянностью от наглости Морозова. Он медленно обошёл Стаса, следящего за каждым шагом незваного гостя, и остановился прямо перед Андреем. Он смотрел сверху вниз, слегка наклонив голову набок, недовольно надувал губы, а потом нахмурился. Его глаза полыхнули серым, и Джеймс выплюнул:
– Да что ты вообще знаешь об этом мире, мальчишка?
– Не понял? – рассеянно пробормотал Андрей, ощущая, как каждое слово цепляется за его горло крючковатыми когтями.
Взгляд Морозова метнулся за спину Джеймсу и Вознесенскому, где замаячила малиновая голова Марьяны. Но уже в следующее мгновение ему пришлось снова обратить внимание на Джеймса, потому как тот несколько раз щёлкнул пальцами у него перед лицом и достаточно грубо пнул ногой, когда понял, что Андрей не уделяет его персоне достаточно внимания.
– Не понял он. Что ты знаешь об этой вселенной? – Джеймс говорил громко и медленно, размахивал руками и едва ли не прыгал, как будто Андрей был иностранцем, не говорящим на одном с ним языке. – О мире, в котором ты живёшь. Ну, за исключением того, что тебе уже рассказала Александра и ее дружки.
– Ну… вселенная большая.
На секунду все звуки стихли, а взгляды всех присутствующих обратились на него. Кажется, это был неправильный ответ. По крайней мере, на Андрея всегда смотрели так, когда он говорил очередную глупость на экзамене. Сейчас же количество неудовлетворенных его ответом преподавателей увеличивалось в геометрической прогрессии: перед глазами все двоилось, и Андрею приходилось часто и с силой моргать, сжимая до боли веки, напрягая мышцы и надеясь, что это поможет. Помогало. Но только на несколько секунд, после которых перед ним снова было три лица Джеймса, а малиновые волосы Марьяны сливались с чёрным пальто Стаса.
– Слыхал? – Джеймс насмешливо оскалился, обернувшись на Вознесенского. – Вселенная большая. – Он хмыкнул, мотнул головой, растрепав кучерявящиеся от влажности волосы и, присев перед Андреем, заглянув тому в глаза. – Вселенная уродлива. А единственное, чего она хочет – увидеть, как вы все умрёте на радость ей. Тогда больше не придётся мучиться и поддерживать вашу жизнь. И будет идеальный порядок.
– Звучит так, словно это не вселенная нас создала.
– Видишь ли, – цокнул Джеймс, – не всегда в итоге любишь то, что создаёшь. И не всегда создаёшь то, что любишь.
Он виновато развёл руками, снова, и распрямился, громко хрустнув спиной.
Только сейчас Андрей заметил тот самый символ, на котором лежала Александра. Его подлатали: в некоторых местах краска была ярче и блестела влажностью. На этот раз из центра, где соединялись три спирали, отходило по три зелёных луча, изламывающихся и соединяющихся в странную фигуру. Морозов несколько раз моргнул, посчитав лучи плодом своего воображения, но они никуда не делись. Разве что теперь он заметил на них странные багровые пятна, вспыхивающие вместе со светом мигающей лампочки прямо по центру подвала.
– А… а что вы собираетесь сделать? – Андрей с подозрением покосился на Стаса.
Вознесенский не смотрел на него. Все внимание «одержимого» было захвачено подлетевшим к нему пареньком, который несколько минут назад получал от него указания. В руках подошедшего была пластиковая тарелка, на которой Андрей сквозь силу смог рассмотреть… жареные пельмени?.. и пластиковую вилку. Да, это определённо были пельмени – их запах Морозов не перепутал бы ни с чем другим. Андрей негромко кашлянул и уже значительно тише повторил свой вопрос – на этот раз Стас повернулся к нему, замерев с поднесённой к губам закуской.
– Ты меня за идиота держишь? Хочешь, чтобы я как тупой злодей рассказал тебе весь свой план, пока твои друзья будут к нам пробираться? Нет, разумеется, – уголки губ Вознесенского растянулись в ухмылке, и он, не глядя на Андрея, бросил взгляд на Марьяну и Джеймса, – они это уже делают. Но рассказывать тебе я ничего не буду. Лучше покажу.
Глаза замутнились склизкой жирной плёнкой – Андрей несколько раз с силой моргнул, пытаясь согнать ее. И первым, что снова смог отчётливо рассмотреть Морозов – был пережевывающий пельмешек Стас. Смотреть на него слишком долго оказалось больно для глаз – сухость выжгла слизистую, и Андрей только сейчас вспомнил, что все еще был в линзах. Моргать было невыносимо: забившийся между маленькими кружочками полимера и глазом песок царапал, выделявшиеся слезы скатывались в маслянистую субстанцию, и единственным, что Морозов стабильно и хорошо видел, было черное пятно от собственного носа.
Послышались шаги – Стас подошёл к нему, закинув в рот еще один пельмень.
– Видишь его? – Вознесенский указал вилкой на стоящего за спиной подчинённого.
Морозов медленно кивнул. Улыбка Стаса превратилась в оскал, а приветливое выражение лица в звериную морду: вены на его шее вздулись и засветились ядовито-зелёным цветом – Андрей уже видел это в прошлый раз, когда они пытались спасти Александру; забавно, теперь спасать нужно было уже Морозова, – радужка глаз быстро сменяла свой цвет с бледно-серого на травянистый и насыщенно-бордовый, так что если долго смотреть в них, можно было словить сильный приход, а кожа побледнела, сравнившись по оттенку со школьным мелом или плесенью на тех дорогих сырах, что его мама любила привозить из Франции. От них еще невыносимо воняло мусоркой. Стас, к счастью, все еще пах чесноком. И каждый вдох отдавался в груди Андрея раскалённой болью, разрывающей побелевшие от напряжения нервы.
Вознесенский развернулся на каблуках, взмахнув полами тёмного пальто и подошёл к опешившему от внимания к своей фигуре безымянному парню – и внутренний голос подсказывал Андрею, что он таковым для него навсегда и останется.
– Точно видишь? – уточнил Стас. Андрей кивнул, на этот раз уже менее уверенно – мыльную картинку удавалось настроить только прищурившись, а одна из линз, кажется, предательски уползла куда-то вбок, залипнув у самого века. – А теперь?
Стас с силой толкнул парня к стене, той самой, что кровоточила ржавыми потёками воды – или это действительно была?.. Андрей замотал головой, отгоняя от себя эти мысли и внимательно следя, как покачнувшись мужчина сделал несколько неуверенных шагов к стене. Он спешно размахивал руками, словно невидимая сила продолжала толкать его. Каждый его шаг был всего лишь продолжением предыдущего, попыткой задержаться от неминуемого падения. Вознесенский только беспечно жевал пельмени, ни одна мышца на его лице не выдавала напряжения или тревоги. Он был настолько безмятежно спокоен, что Андрей даже внутренне выдохнул, перестав беспокоиться о судьбе чужого ему человека…
…до того момента, как тот коснулся стены рукой. Длинные уродливые щупальца лёгким дымом просочились сквозь трещины и разрывы на красном кирпиче, опутывая руки, ноги и лицо несчастного. Сердце в груди Морозова замерло. Он боялся даже сглотнуть, чтобы невольно не навлечь на себя эту непонятную ему силу. Длинные уродливые щупальца опутывали мужчину сильнее: пока от него не остались только глаза. Несколько струй чёрного дыма отделились от остальных, втянувшись в стену. Остальные же приблизили к ней жертву.
Андрей моргнул – и последние чёрные всполохи скрылись в трещинах, утянув за собой подельника Стаса. Он просто слился с ней чёрным дымом, захлопнувшись одним из разрывов, словно его и не было.
Андрей всегда представлял такие моменты – как в приключенческом фильме, где жертве вырвут сердце, а потом ещё живую сбросят в пасть жестокой кровожадной богине, – громкими, шумными, вбивающимися в голову железными гвоздями звуковых терновых венцов. Здесь же все было тихо. Как будто весь подвал обили дорогим бархатом, поглотившим любой звук, что попал в его сети, как эта стена – или что это было за прожорливое чудовище? – поглотила подготовленную ей пищу. Андрей слышал только морской шум в ушах: он пульсировал, усиливаясь, когда сердце начинало колотиться о рёбра-клетки, и стихая, стоило тому остановиться. Наверно, это было тем, про что его бабка говорила: «Тихо, как на кладбище».
И он почему-то не сомневался, что этот подвал стал последним пристанищем для многих неизвестных.
Взгляд Стаса был отстранённым и безучастным. Вознесенский апатично дожевал последний пельмень.
– Магия, правда? – Он посмотрел на Андрея горящими безумным зелёным огнём глазами. Буквально. Его зрачки сузились, словно их и не было, а радужки пульсировали ядовитым болезненным оттенком красного. – Раз – и никого не стало. Не бойся. Это не больно, насколько мне известно. Да и ты уже к этому моменту будешь мёртв. Так что беспокоиться не о чем.
Уголки губ Вознесенского дёрнулись, и он рассмеялся. Запрокинул голову и, схватившись за живот, затрепыхался в своём смехе. Марьяна, на другом конце подвала, склонилась над небольшой чугунной – по мнению Андрея – чашей, но вскинула голову, стоило ей услышать порубежные раскаты голоса Стаса. Джеймс боязливо? отступил в сторону, поравнявшись со связанным Андреем.
– И ты… ты ничего не сделаешь? – просипел Морозов, неожиданно сорвавшимся от испуга голосом.
Джеймс несколько удивлённо взглянул на него, выгнув дугой бровь, и недовольно поджал губы, словно вопрос Андрея был ему неприятен.
– А я должен?
– Ну мне казалось…
– Перекрестись, – раздражённо оборвал его тот. – Ну или что там твоя религия предполагает в этом случае. Я обещал помочь вам с проблемой Стаса. Но, как я потом вам же и сказал, помочь я никак, увы, не смогу. Поэтому теперь я просто безмолвный наблюдатель. Жду развязки истории.
– Будешь просто смотреть, как меня убьют? – маленькие волоски на руках Андрея зашевелились от пробежавшего по ним ледяного воздуха.
Морозов схватил ртом воздух, но вместо этого тот повалил из его горла обратно, срываясь с губ кровавыми каплями.
– А ты догадливый, – оскалился Джеймс. – Думал, тебе потребуется больше времени, чтоб сообразить, зачем ты здесь.
– Не трудно понять, когда об этом говорят каждые пять минут, если ты вдруг прослушал.
– Научился кусаться?
– Хочешь оценить?
– Нет, спасибо, – скривился Джеймс, отряхнув с плеча невидимые пылинки. – Ты слишком скверно выглядишь, чтобы ещё больше подвергать тебя опасности.
Он замолчал. Рассматривал Андрея своими светящимися в полумраке золотистыми глазами и иногда хмыкал.
– Вселенная действительно уродлива, – наконец вздохнул Джеймс, – мальчишка. Поверь, ты бы не захотел с ней встретиться вживую.
– А ты как будто ее видел, чтобы так говорить, – едко выплюнул Андрей, пытаясь немного отползти в сторону, но вместо этого упираясь спиной и затёкшими руками в стену.
– Я? – Джеймс на секунду задумался, словно вспоминая что-то, а затем тряхнул каштановыми кудрями. – Нет. Никто из нас не встречал это создание. Но мы много наслышаны о ней. Тьма, что поглотит нас всех в конце времён. Слыхал о тёмной материи?
– Э-э-э, за неё предлагают много денег, да? – как студент на экзамене, поинтересовался Андрей, ловя расплывающимся взглядом хоть что-то, что могло бы в лице Джеймса намекнуть на то, прав он или нет.
Тот едва заметно улыбнулся и хлопнул в ладоши.
– В точку. Все считают, что она существует. Но никто не может ее потрогать. Тем не менее она занимает собой почти весь космос, оставляя нам, живым существам, лишь малую часть. Не знаешь, почему?
– Нет.
– Вот и я тоже, – театрально вздохнул Джеймс. – Хотя…
– Хорош ему заливать. – Описать тон Вознесенского было практически невозможно. А вот смотрел он на Джеймса и Андрея так, словно они предлагали ему манную кашу с растопленным маслом в школьной столовой: с отвращением, чувством собственного превосходства и презрением к их умственным способностям. – Его не существует. Это глупые сказки, чтобы пугать маленьких элементалистов. И ты прекрасно об этом знаешь. – Он обернулся к Марьяне и нескольким суетящимся вокруг неё людям в черном. – Нам пора начинать. Луна почти взошла.
– В таком случае, – Джеймс вскинул ладони вверх, словно сдавался, и сделал несколько шагов назад, – я умываю руки. Все, что произойдёт, будет на твоей совести. – Он осуждающе ткнул пальцев в Вознесенского.
– Да брось. Не хочешь увидеть родителей? – тёмная бровь Стаса насмешливо-скептично изогнулась, как и его губы.
– Что?.. – Джеймс подавился воздухом, но договорить ему Вознесенский не дал.
– Начинаем!
Стас впихнул в руки Джеймсу пустую лоснящуюся жиром тарелку из-под пельменей и, подлетев к Андрею, резким движением поднял его на ноги.
Марьяна уже ждала его в центре подвала. Она кружила вокруг своего небольшого чугунного котелка, кидала в него какие-то травы: когда ведьма поднесла руку к содержимому чаши и выпустила в неё тонкие струи воздуха, на Андрея пахнуло насыщенным ароматом укропа, – и иногда подливала разных цветов жидкости. Их неоново-ядовитый оттенок сразу впивался в память, отпечатываясь неровными светящимися линиями. Около спирального узора Андрея перехватили двое щуплых низеньких парней в длинных черных мантиях – кажется, он видел точно таких же на кладбище в ночь, когда вляпался во все это. Сил сопротивляться не было, короткие быстрые вдохи не опьяняли кислородом, и Андрей с лёгкостью позволил усадить себя на место Александры.
Чьи-то руки схватили его за лодыжки, а затем их чем-то обвязали, впиваясь грубыми нитями в кожу даже через штаны. Руки развязали и, потянув назад, уложили Андрея на спину, кажется, в букву «Y». Запястья обожгло шершавыми верёвками, и он только сейчас смог повернуть голову, глядя на копошащуюся рядом Марьяну.
– Знаешь, – язык еле повернулся, и слова забулькали в горле кашлем, – если хотела ролевых игр, могла просто попро…
– Заткнись. – Малиновая голова Марьяны нависла над ним, пальцы с силой сжали челюсть, заставляя открыть ее, и в рот Андрею тут же запихнули какую-то тряпку. – Ничто не должно мешать ритуалу. Одно неверное движение – и ты останешься заперт до конца времён между реальностями.
В ее руках что-то блеснуло – длинный инкрустированный разноцветными камнями кинжал, от которого исходил такой же ледяной ветер, как от ладони, коснувшейся груди Андрея. Марьяна закрыла глаза: невидимая сила тут же ударила Морозова в грудь, она вогнулась, а Андрей вскинул голову, жадно хватая ртом воздух. Рука Марьяны давила, вжимала в пол, а затем в одно мгновение исчезла. Дышать стало легче. Сердце забилось медленней, и Андрей устало уронил голову на землю.
Острый конец кинжала уперся ему в живот и, подцепив лёгкую ткань футболки, Марьяна взрезала ее. Разорванные тряпки обвисшими концами опали в стороны. Пальцы ведьмы зачерпнули что-то из чаши и прижались к коже Андрея, там, где и без того редкие светлые волоски, становились еще бледнее и совсем исчезали в аккуратном узелке пупка. Кончики пальцев Марьяны были мягкими, и ведьма, нараспев выговаривая непонятные слова, начала вырисовывать на животе Андрея спирали. Иногда она снова зачерпывала травы, продолжая рисовать – казалось, она пыталась повторить на нем узор, на котором он лежал: сначала спираль вырисовалась на его животе, затем, на секунду замерев в районе солнечного сплетения, пальцы двинулись выше – к одному из сосков, скрупулёзно обводя кожу вокруг него тёплой маслянистой субстанцией.
Марьяна действовала методично. Андрей даже немного приподнялся, чтобы рассмотреть получающийся на его груди узор. Кожу под линиями и спиралями жгло, но эта боль была приятна, и Андрей закрыл глаза, постепенно расслабляясь под уверенными движениями ведьмы.
Чтобы в следующую секунду ослепнуть от пронзившей его сознание боли. Лезвие кинжала плавно скользило по коже, оставляя после себя багровые полосы и невыносимое жжение. Андрей задёргался, пытаясь увернуться, когда Марьяна остановилась, вжав конец кинжала ему в солнечное сплетение. Кто-то снова схватил его, прижимая плечи к полу. Ведьма сильнее надавила на кинжал – тот легко вошёл в кожу, оставляя после себя ровные края раны. Когда же она провернула его внутри, Андрей смог только удивиться, как он еще не отключился.
– Это побочный эффект. Чтобы ты был в сознании, – мурлыкнула ему на ушко Марьяна, оставив на нем короткий поцелуй.
Кажется, она еще и мысли читать умела.
Еще раз провернув оружие в ране и удовлетворённой хмыкнув от сдавленного тряпкой во рту крика Андрея, Марьяна провела кинжалом дальше, вверх, снова выводя спирали на его коже. Каждое движение раскалёнными углями отзывалось в голове Андрея, каждый поворот лезвия – взрывался оранжевыми фейерверками, выжигался в памяти и оставлял свой багровый росчерк. Кожа расходилась под кинжалом, словно его подержали сначала в огне, а Андрей был куском свежего масла.
Наконец Марьяна замерла. Мгновения длились слишком долго, чтобы Андрей смог сказать, сколько он пробыл без этой пытки. Он слышал только своё сердце и неровно дышал. Хлёсткая пощёчина заставила распахнуть глаза и посмотреть на Марьяну. Ее глаза горели в полумраке, измазанные в крови пальцы откинули чёлку со лба, оставив на нем тёмные разводы, а кинжал в руке упирался Андрею в грудь ровно там, где, как он помнил из уроков биологии, находилось сердце. Сдув малиновые пряди волосы, что снова упали на лоб, Марьяна положила вторую ладонь поверх рукояти кинжала и надавила: склизкий хлюпающий звук донёсся до слуха Андрея, потонув в разлившейся по телу боли.
– Да окропится кровью твоей священный алтарь! Да восстанут Верховные из небытия! Да будет разрушена эта иллю!..
Марьяна замерла, вскинув растерянный взгляд куда-то в сторону. Андрей повернул голову вслед за ней – шум доносился из тайного прохода, через который они пришли сюда в прошлый раз. Что-то зашевелилось в темноте, громко закряхтело и из-за покосившейся доски показалась светловолосая макушка Феликса.
Вознесенский появился перед Андреем вспышкой зелёной молнии. Из-за его спины не было возможности ничего разглядеть. Морозов видел, как Стас поднял руки и три раза медленно хлопнул в ладоши, как заправский кинозлодей. Разве что не начал истерично смеяться.
– О, а вот и наши дорогие гости! – Вознесенский развёл руками, насмешливо приветствуя «команду спасения» (Морозов не сомневался, что это была именно она). – Не стесняйтесь. Я уж думал, что вы не придёте.
Андрей тоже так думал. Надежда, что Александра за ним придёт таяла на глазах, пока Марьяна проводила свой ритуал. Теперь же что-то в его душе воспряло, заставило поверить, что его не бросили и скоро он выберется из этого Ада.
Давление на грудь исчезло. Но только потому что на смену ему пришла тупая жгучая боль. Сердце болезненно сжалось, забившись как-то медленней, грудь заныла, а из горла вырвался хриплый агонизирующий кашель, осевший на губах металлическо-багровой пеной. Андрей метнулся взглядом на Марьяну, но смог только остановиться на кинжале в ее руках…
…лезвие которого полностью скрылось в его груди, поблёскивая в свете лампочки окрасившимися в кровь камнями.