– Ты об этом не рассказывала, – удивился Артём.
– Рассказывала, когда вернулась в Россию, просто я в то время не была знакома с вами. Полгода 2015 и до апреля 2016 были очень сложными для меня. Это время стоило забыть и не вспоминать.
– А что было с отцом Кати?
– Сердечный приступ. Мы беседовали с ним в кафе, потом разъехались, и я заметила, что машина неуправляемая. Он мог слететь с трассы или выехать на встречку, а я не могла допустить этого. Вот и подставила Наденьку под удар. Не сомневайся, в то время я знала, что делаю.
– Лиза ангел-хранитель нашей семьи, – с гордостью сказала Катя, обнимая Лизу за плечи. – Сначала мне дала шанс на жизнь, потом папу спасла, сейчас деду не даёт скучать.
– Дед у Кати интересный слушатель и собеседник. Родство наше само по себе кровное, но не признанное. Отец Кати и мой биологический отец, но на этом всё, – Лиза посмотрела на мужа. – Бывает и такое.
Проводив гостей, Лиза уложила Камилу и сама легла спать, оставив все дела на завтра. В понедельник она позвонила Эмину Аслану и объяснила, что хочет закрыть магазин. Поговорила она и с Тарканом по видеосвязи.
– Через год Камила пойдёт в школу. Мне сложно будет заниматься дочерью, домом и магазином. Передай Кемаль бею мою благодарность за помощь и поддержку. Я приму товар, который уже в пути и на этом закончим.
Во вторник, во второй половине дня на пороге магазина стоял Высоцкий.
– Чем обязана? – едва сдерживая себя, спросила Лиза.
– Илья разрушил мою жизнь, а я разрушу его. Вы оба такие предсказуемые, даже противно. Один изменяет направо и налево, но при этом играет в благородство и ревнует жену, а ты, Елизавета, гордая и честная ничего не видишь дальше своего носа. Ты так и не поняла, что нужна Ливинскому как ширма? Ему не нужна семья, ему был нужен брак с умной, порядочной женщиной.
– Я ушла от мужа. Вы не в курсе? Живу в своей квартире с дочерью и ни на что не претендую. Вам какое дело до всего этого?
– Никакого. Ты считаешь меня не чистым на руку, корыстным, завистливым, мстительным – это правильно. Я такой, какой есть и не буду оправдываться. Да, пожадничал, заигрался, но твой Илья гораздо хуже меня в моральном плане. Вспомни, сколько он за тобой ухаживал и как? Он сделал всё для того, чтобы ты поверила, что нужна ему и вышла замуж. А зачем, если всё это время имел и имеет подругу? Я думал твой уход и беременность что-то изменят, но нет. Он продолжает посещать квартиру два раза в неделю, когда ты работаешь здесь. Полюбуйся, – он бросил на стол флешку. – До того времени, как я был уволен, я был вхож в эту квартиру. Запись сделана скорее из любопытства, чем как средство шантажа.
– Заберите, она мне не нужна. Я не собираюсь возвращаться к нему.
– Вернёшься. Он тебя вынудит. Теперь у него есть рычаг воздействия на тебя – его ребёнок. Либо ты возвращаешься, либо он заберёт у тебя ребёнка через суд и, хорошо, если только одного.
– На основании чего?
– Не сомневайся, он найдёт. Я не пойму одного, если у него плохая генетика, как он позволил сохранить тебе ребёнка, зная о возможных последствиях? Ты можешь мне не верить, но флешка твоя маленькая гарантия. Вспомни, ваши отношения после загса изменились? Он говорит тебе о чувствах? Как часто бывает у вас секс? Мне это не интересно, я прошу тебя вспомнить. Он будет жить той жизнью, к которой привык, он любит только себя. Люди не меняются.
– Даже, если вы в чём-то правы, что вам с этого?
– Хочется развеять миф о его порядочности. Кому, как не мне, беспринципному и мстительному, это сделать?
– И где находится это «логово обмана»?
– А это самое интересное. Артёму досталась в наследство от деда квартира года два назад. Отец обещал сделать там ремонт и сделал, вот только сын, боюсь, об этом не знает. Хотя я могу и ошибаться. Ты умная и сама во всём разберёшься. Делай, как знаешь. Извини за причинённые неудобства.
Высоцкий вышел, а Лиза открыла флешку, «забытую» на столе. Посмотрев с минуту на экран, она выключила ноутбук и, взглянув на часы, позвонила Артёму.
– Тёма, ты можешь освободиться на час-полтора раньше? У меня для тебя есть сюрприз. Твой дед, по какому адресу жил? – она услышала то, что хотела. – Я буду ждать тебя у соседнего дома через полчаса. – Лиза закрыла магазин и поехала по названому адресу. Это было недалеко от банка, минут пять пешком. Заехав во двор дома на улице Горького 95, Лиза ждала Артёма. «Тому, что сказал Высоцкий, нельзя верить на сто процентов, но у меня может появиться хороший повод для развода, – думала она. – Ильяс игру свою продолжает. Он не искренен даже с Камилой. Она чувствует это и не ждёт с ним встреч как раньше. Нужно разводиться».
– Лиза, что за тайны?
– Сейчас узнаем, если нас не обманули. Какой этаж?
– Второй. Можно лифт не ждать. Вот эта квартира.
– Значит так, кто бы ни открыл, проходишь смело в квартиру – она по закону твоя, а там разберёмся, – она «выдавила» из себя улыбку и нажала звонок.
Дверь квартиры открыла молодая особа, лет двадцати пяти. Она не успела ни спросить, ни сказать. Артём отодвинул её в сторону и, не останавливаясь в прихожей, прошёл на кухню, заметив ремонт и новую мебель. «Вика, кого ещё там, чёрт возьми, принесло?», – услышал он голос и пошёл на него. Отец лежал на широкой кровати, лишь слегка прикрывшись простынёй. Это заметила и Лиза, а её увидел Ильяс.
– Кто-то мне говорил, что ремонт ещё и не начинали, а ты уже празднуешь новоселье. Почему не пригласил по родственному нас? – он взял бокал с напитком и плеснул отцу в лицо, а бокал бросил в стену за спиной отца. Он разбился, покрывая осколками постель. – Ненавижу тебя! – Артём выбежал из квартиры.
– Не огорчайся, ты своё ещё наверстаешь. Извините за визит, – Лиза вышла из квартиры и едва дошла до машины. Артём сел на пассажирское сидение.
– Кто тебе сказал, что он здесь?
– Главное, что не обманули, а кто неважно. Прости, мне нужно позвонить. – Софья Аркадьевна, вы не смогли бы забрать Камилу из сада. Что-то мне не по себе, поеду в клинику. – Тёма, садись за руль. Мне нужно на Коммунистическую. Это рядом, ты знаешь, – поездка заняла минут пять-семь. – Машину оставишь на стоянке и возвращайся на работу, а я позвоню Кате. – Лизу била мелкая дрожь, а живот, казалось, разорвёт от боли. Её сразу определили в операционную. По тону врачей она поняла, что ничего хорошего можно не ждать. Беременность в пятнадцать недель была прервана. Чуда не случилось. Лиза потеряла сына. Её отправили в палату, выразив сожаление и свою беспомощность. Артём с Катей приехали часа через два, уже зная, что случилось.
– Лиза, я сегодня ночую у тебя, завтра отведу Камилу в сад и привезу тебе всё, что скажешь. Пожалуйста, подумай о дочери. Здесь вода и сок. Жди меня утром и обязательно позвони вечером дочери. Где ключи?
– В сумке. Подай мне телефон, чтобы был под рукой. Идите, я хочу побыть одна. – Лиза не плакала. В горле стоял комок, а слёз не было. Она смотрела в потолок, не до конца осознавая, что всё происходящее за последние три-четыре часа не страшный сон, а реальность. Если визит и слова Высоцкого, она могла расценить как бред, то «картина» в квартире по улице Гоголя имела реальное название «Не ждали». В груди неприятно защемило, когда Лиза подумала о малыше: «Какого лешего я поехала в эту квартиру? Это лишь подтвердило то, что его отец лицемер и лжец, а мать слепая и доверчивая курица». Она уснула до того как медсестра пришла снять капельницу. Сон был не искусственный, а естественный от пережитого стресса и боли, но поверхностный. Она ясно слышала звонок входящего вызова, звонил Ильяс.
– Я тебя слушаю.
– Лиза, я внизу у клиники. Могу подняться?
– Если ты здесь, значит, знаешь что случилось. Мне добавить нечего. Встретимся в суде, если не решим вопрос о разводе в загсе. Будь здоров.
Приходила медсестра с уколом, приносили ужин, но Лиза не притронулась к еде. Единственное, что она сделала – позвонила Кате и поговорила с ней и Камилой. Ровным голосом успокоила дочь, пообещав вернуться, если не завтра, то обязательно в субботу. Летний вечер и ночь длились нескончаемо долго. Ещё с рассветом Лиза привела себя в порядок и с нетерпением ждала обхода.
– Светлана Андреевна, когда я смогу отправиться домой?
– Счёт оплатили до понедельника. Вас что-то беспокоит?
– Я в порядке. У меня дома пятилетняя дочь. Рядом с ней мне будет спокойнее.
– Пройдёмте на осмотр, потом решим. Елизавета Павловна, чем больше вы будете винить себя в случившемся, тем раньше окажетесь в плену у депрессии. Исправить ничего нельзя, а жить с чувством собственной вины не выход, – говорила врач, снимая перчатки. – Есть ещё то, о чём вы должны знать. Вряд ли малыш родился здоровым. У плода уже видны были отклонения и связано это с генетикой. Что вы об этом знаете?
– Муж никогда не говорил о проблеме, но и детей у него не было. А добрые люди говорили, что ему нельзя иметь детей, и, видимо, были правы.
– Я приготовлю вам выписку после обеда, часа в три. Вас это устроит?
– Спасибо, я подожду.
Катя привезла всё то, что просила сестра, рассказала о вечере, проведенном с Камилой, и замолчала, не зная о чём говорить, чтобы лишний раз не расстроить сестру.
– Катюша, у меня всё в порядке. Езжай на работу. Я после трёх часов поеду домой и Камилу заберу из сада сама. Спасибо за помощь. Будешь не занята в выходные – заезжай, хотя в субботу я работаю. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Получив выписку на руки, она покинула отделение в три с минутами. Спустившись на парковку, увидела у своей машины Ильяса с букетом.
– Есть повод для цветов? Приехал утешить, посочувствовать? Какого чёрта ты здесь делаешь? Я встречалась с подлыми людьми, но ты среди них лидер. Решил удержать меня больным ребёнком, скрыв свою проблему? Ладно я, а что тебе сделал он? Уйди с дороги.
– Прости. Возьми цветы.
– Воткни себе этот букет в задницу и лучше шипами вперёд. Знаешь, о чём я жалею? Что не могу причинить тебе той моральной и физической боли, какую ты причинил мне. Ты чудовище, – Лиза неожиданно нанесла Ильясу удар ногой в пах, а когда он чуть присел от боли, удар правой рукой был нанесён точно в челюсть. Она вложила в удар всю обиду и боль. Ильяс «приземлился» на пятую точку. – Это нужно было сделать гораздо раньше. Приём, конечно, не интеллигентный, но очень действенный. Благодари Бога, что я в мягких мокасинах, а не в модельной обуви, – она пнула букет, упавший ей под ноги, села в машину и выехала со стоянки.
Левинский, проводив взглядом жену, мысленно вернулся на два месяца назад. В тот день, когда уволил Высоцкого.
– Светлана, сделайте мне кофе и пригласите Высоцкого. Да, узнайте, Елизавета Павловна работает сегодня?
– Она была с утра. Просила передать, что завтра её не будет, но она «на телефоне». Заключения у вас на столе. Кофе будет через минуту, – доложила секретарь и вышла.
Левицкий дважды набрал номер Лизы. Телефон не отвечал. Секретарь принесла кофе и пропустила Высоцкого в кабинет прежде, чем закрыть за собой двери.
– Ты плохо выглядишь, друг Илья, – с иронией произнёс друг, присаживаясь к столу. – Чем вызван твой интерес к моей персоне?
– Выгляжу я плохо твоими стараниями, любезный Александр Владимирович. Ты сам напишешь заявление об уходе или мне тебе пришить статью за нарушение служебной этики, за откаты, за использование служебного положения? Полюбуйся, – Ильяс подал ему распечатку с камеры наблюдения. – Ты на что рассчитывал, что я поссорюсь с женой, и она уволится? Ошибаешься. Она не смешивает личные отношения с работой, а уволить её я не могу, нет у меня таких полномочий. Остаётся расстаться с тобой.
– Илья, мы с тобой пять лет работаем вместе, двадцать лет дружим, столько всего пережили вместе. Ты не можешь так со мной поступить. У меня семья, дети.
– А ты о моей семье подумал, когда всё это проворачивал? Я согласен, что между нами было всякое, но подлости не было. Лиза оказалась тебе не по зубам, и ты наплевал на нашу дружбу, ради своей выгоды Такое не прощают, Сашка. Это предательство.
– Кого я предал? Что я нарушил? Кому нанёс вред? Она что, умнее других? Без неё как-то справлялись, работали и жили. Что ты в ней вообще нашёл?
– Ты сам себя слышишь? То, что она умнее нас с тобой – не обсуждается. Мы не дотягивает до неё не только в образовании, но и в воспитании. Говоришь, ничего не нарушил? А кто «подсунул» банку неплатёжеспособного заёмщика, при этом отказав клиенту, способному вернуть долг? Это не разовый случай. По-твоему это нормально? Один из твоих протеже банкрот, второй находится под следствием, а ты весь в белом. Действительно, для тебя нет никакого вреда, одна выгода. Я соглашусь, что форс-мажоры у нас случаются, но не создаются искусственно. Ты с самого начала знал, что он обязательно будет, брал деньги, выдавал кредит и не испытывал угрызений совести. Выходит, я тебе доверял, а ты водил меня за нос два года.
– Ты сам пострадал от этого? Что ты корчишь из себя святого? Ты забыл, как тебе досталась квартира в Кедровом?
– Ты, Сашка, не заговаривайся. Я вложил деньги на стадии строительства, а застройщик погашал кредиты в срок. Ты ещё напомни мне, что я езжу на служебном транспорте, а сына взял на работу программистом. Если я что-то и делаю, то не в ущерб банку. За мной есть грехи, но они не касаются работы. Как же Елизавета оказалась права, вернувшись из Москвы. Значит, она тебе мешала, и ты решил убрать её, как шахматную фигуру с доски? А я, дурак, слушал тебя, не ожидая удара в спину. Вот такая, оказывается, у нас дружба.
– Илья, давай поговорим спокойно, без обвинений и претензий, и найдём выход из ситуации.
– Извини, но за один вчерашний вечер с фотографиями, ты не вызываешь у меня ничего, кроме презрения. Через час заявление должно лежать на столе. Незаменимых работников у нас нет, а скрывать твои подвиги я не собираюсь.
– Ты ещё не раз пожалеешь о своём решении. Я буду звонить в Москву, а ещё лучше открою твоей жене глаза на тебя.
– Это твоё право. А сейчас, пошёл вон, иуда!
«Сашка исполнил свою угрозу. Нашёл время и место, чтобы рассказать Лизе какое я на самом деле дерьмо. Он и предположить не мог, чем обернётся для меня его информация. Я – чудовище, Лиза права, и получил то, что заслужил, – думал Левинский, тяжело поднимаясь с асфальта. – И чем я лучше его? Он вор, я лжец и лицемер – два сапога.
Глава 16
Лиза забрала дочь из сада, вдвоём зашли в магазин, а, придя в квартиру, принялись за ужин. Камила помогала матери, изредка поглядывая на неё.
– Ты что-то хочешь спросить или сказать? – Лиза присела к столу и посмотрела внимательно на дочь.
– Мам, я всё знаю. Мне Катя рассказала. Тебе очень обидно и больно?
– Мне рядом с тобой спокойно, радость моя. Дай мне неделю, я решу все неотложные дела, и мы поедем туда, куда захочешь.
– А в Турцию сможем поехать?
– Хорошо, пусть будет Турция. Но для этого, мне нужно созвониться с дедушкой и дядей Тарканом. Или ты хочешь на тёплый берег Турции?
– К дедушке и к папе. У меня не будет больше папы Ильи?
– Прости меня, малышка. Я очень надеялась, что у нас будет семья, но ошиблась. Второго такого папы у нас не будет.
– Мам, а может он нам и не нужен? У Платона в группе нет папы, и он не жалуется. Мы и без него проживём. Только Артёма жалко. Он нас тоже бросит?
– Думаю, Артём не бросит. Он не так часто нас навещает, но при этом скучает. Справимся и без мужчин. А в Турцию я позвоню. Обещаю.
Видимо, Катя проговорилась Милане о случившемся и та приехала с мужем в начале седьмого вечера.
– Что произошло? – с порога задала подруга вопрос.
– Служба спасения прибыла, – улыбнулась Лиза. – Есть хотите? Проходите к столу. Расскажу и даже покажу, иначе вы не отстанете, – Лиза говорила так, будто это была обычная история, которая повторялась ни раз и к которой она уже привыкла. – Самое циничное, друзья мои, он с самого начала играл роль влюблённого романтика, которому я была нужна как некое приложение к его положению. Многие женятся на красавицах, а он выбрал умницу, которая поверила и оказалась полной дурой. Я сама себе задаю вопросы и не нахожу ответов. Цветы, поездка, встреча с Асланами – зачем всё это было нужно? Верить Высоцкому я бы не стала, но он сказал мне странную вещь: «У него появился рычаг давления на тебя – его ребёнок. Либо ты возвращаешься, либо…». Понимаете, что это означает? Но это ещё не всё. У него проблемы с генетикой, а он, зная о возможной патологии ребёнка, даже не намекнул мне об этом. Что меня ожидало в будущем?
– Что будешь теперь делать? – Аркадий всегда восхищался её характером. Он прекрасно понимал, что скрывается за маской такого спокойствия.
– Разводиться. Правда, видеться мне с ним совсем не хочется.
– Я этим займусь сам в понедельник. Через месяц получишь развод. Думаешь, он позволит тебе работать?
– В этом я не уверена, но позвонить в Москву в любом случае нужно. Мой договор с ними заканчивается второго сентября. Мне ещё с магазином нужно разобраться.
– Ты вещи свои все вывезла из его дома?
– Зимние все остались там. Кто-то звонит.
– Лиза, я не знаю, что мне делать, – Артём был расстроен.
– Во-первых, успокойся. Во-вторых, если ты готов жить самостоятельно, забирай у отца ключи, документы, вещи и съезжай. Но в любом случае вам стоит поговорить.
– Хотелось бы расстаться мирно, но боюсь, не сдержусь. Мне уже и работу друзья нашли. Я домой в Кедровый не вернусь.
– Что мне с вами делать? – Аркадий думал за всех. Во-первых, он был адвокатом, во-вторых, старшим среди присутствующих. – Завтра в десять часов встречаемся в Кедровом. Будем решать все вопросы сразу. Выскажите все претензии и пожелания друг другу, не получится миром, у меня будет мотив для суда.
Поездка в Кедровый оказалась не столь неприятной, как ожидали оба.
– Ильяс Борисович, я к тебе по делу, а твои жена и сын хотят забрать вещи и съехать из этого дома. Мы можем поговорить?
Лиза забрала вещи, оставив те, что купил для неё Ильяс, а вот подарки Камиле забрала. Левинский посмотрел с некоторым удивлением на жену.
– Извини. Зачем мне нужен реквизит, купленный тобой для достоверности сыгранной роли? Спектакль окончен.
Артём получил ключи от квартиры деда и, забрав вещи и документы, съехал из Кедрового. Отец просил сына не бросать работу пока не найдётся достойная замена. Артём согласился. Лизе оставалось ждать развода. Поговорив с Наташей, которая работала продавцом и знала о планах хозяйки, Елизавета позвонила Таркану, заказала билеты. Она вылетала с Камилой накануне выходных, и с пятого по четырнадцатое июля провели десять дней в Стамбуле. Елизавета отказалась от «сотрудничества» с семьёй Аслан. «Я закрываю магазин, сдаю в аренду или продам помещение и за два-три месяца нахожу работу с неполным рабочим днём. Так я смогу уделять больше времени дочери, – сказала она Кемаль бею. – Вы не обязаны мне помогать до пенсии, хотя я и до неё не стану богаче. Новый брак не принёс мне ничего кроме разочарования и головной боли. Мне не на что жаловаться, всё могло быть гораздо хуже, а живём мы, как многие, если не лучше». Кемаль бей решил по-своему. Он заверил, что каждый месяц Лиза будет получать тысячу долларов на свой счёт в России. «Мне будет так спокойнее, – сказал он на прощание. – Готовый к отправке товар, тебе придётся принять в августе».
На обратном пути они задержались на два дня в Москве, и Лиза решила своё дальнейшее трудоустройство. С ней подписали новый договор до сентября 2020 года на прежних условиях, но перед этим предложили «принять» должность Ильяса Левинского. Лиза отказалась. «Елизавета Павловна, примите её на три недели, пока ваш муж будет в отпуске? Он рвётся к родителям в Израиль и не был в отпуске два года». «А как он сам относится к этому?» – улыбнулась она. «А его никто спрашивать не станет. Если хочет в отпуск, пусть принимает вашу кандидатуру. То, что он сам уволил Высоцкого, хорошо, а то, что не нашёл замену за это время – его проблема». Елизавета Аслан не сказала, что разводится с мужем, но согласилась на трёхнедельное руководство. «Незаменимых людей у нас нет, Ильяс Борисович. Я докажу тебе в очередной раз, что умею работать. А должность мне твоя нужна, как рыбе зонтик, хотя ты вряд ли это поймёшь», – думала она, гуляя с Камилой по Москве.
Вернувшись с хорошими новостями и подарками, Елизавета приступила к работе, «вернув» дочь в детский сад, а через неделю встретилась с Ильясом в загсе и получила развод. Кроме короткого приветствия, они не сказали друг другу ни слова. «Я свободна от семейных уз, от того, что подумают и скажут, от опеки турецкой семьи Аслан. Если мне удастся продать товар и решить вопрос с помещением, я буду абсолютно счастлива. Будет присылать Эмин Аслан деньги или нет, а от обязательств я их освободила. Если мне это по душе, то им приятнее вдвойне», – думала она, садясь в машину.
Лиза продолжала работать в двух местах по старому графику. Хотя магазин с началом весны работал на два часа дольше. Через пару недель Лиза встретилась с Софьей Аркадьевной в магазине.
– Вы решили изменить свой ассортимент продуктов? – Лиза приветливо улыбнулась соседке.
– Здравствуй, Лизонька. Расстроилась я, не могу в себя никак прийти, – грустно ответила соседка.
– Что случилось?
– Присядем и я тебе расскажу. Не с кем больше поделиться. Ты моего соседа сверху не знаешь. Он живёт здесь давно, разменяв квартиру в центре. Бывшая жена и дочь живут в Германии. Дочь года два назад приезжала, взрослая, лет двадцать. Он архитектор, лет сорока. Рано уходил в своё бюро, поздно возвращался и не доставлял мне неудобств. В мае его с работы увезли с инсультом. Месяц пробыл в больнице, потом восстанавливался дома. Его два друга навещали да я. Глазной нерв повредился, и веко опустилось на одном глазу. Работу Егор не бросил, работал дома, ходил в очках, помощницу я его видела часто, а вот друзей не видела. Два дня назад, слышу шум в квартире. Не то посуду бьют, не то мебель роняют. Я туда. Звоню, не открывает. Я пригрозила полицией. Открыл, а сам не в себе. Слепнет он, Лиза. Глаз то туман видит, то темноту, второй видит, но плохо, нужно поднимать веко, – она тяжело вздохнула. – Мало того, бумаги, с которыми работал, пропали из компьютера. Он в отчаянии. Я не знаю чем ему помочь, не знаю, кому позвонить, к кому обратиться. Продукты для него.
– У нас клиника микрохирургии глаза, кажется, на левом берегу, – говорила Лиза, войдя в интернет в поисках клиники Фёдорова. – Нашла. Сейчас мы запишемся на приём и дадим вашему Егору надежду. Фамилию его назовите, – Лиза говорила минуты три, прежде чем отключила вызов. – Завтра в восемь тридцать нас ждут в клинике. Отведёте Камилу в сад? А сейчас навестим вашего соседа. Давайте пакет, я помогу, а Камилу заберу позже.
Софья Аркадьевна открыла квартиру Днепровского Егора своим ключом, и Лиза вошла в квартиру.
– Егор, я пришла ни одна. Со мной Лиза с шестого этажа.
– Зачем она здесь? Я не хочу никого видеть, да и не могу, – он усмехнулся.
– Попробуйте меня не послушать, а услышать, – спокойно сказала Лиза, положа ему свою руку на плечо. – Я знаю, что такое отчаяние, что такое надежда. Завтра в восемь тридцать нас с вами ждут в клинике. Я не буду вас обнадёживать, но если доктор скажет что есть шанс, вы примите моё предложение, если нет – мы можем больше не встречаться. Софья Аркадьевна отведёт мою дочь в сад, а я за вами зайду в семь тридцать. Постарайтесь найти в себе силы, соберите все медицинские заключения и приведите себя в порядок. До свидания.
О чём думали и разговаривали соседи, Лизу не интересовало, но в семь тридцать Днепровский был готов к «выходу в свет». Вчерашний неопрятный и взлохмаченный слепой превратился в опрятного, хотя и небритого мужчину лет сорока, чуть выше Лизы, в тёмных очках. Она помогла ему сесть в машину и, выехав со двора, заговорила:
– Мне с трудом верится, что работая на компьютере, вы не делаете копий документов. Так многие делают, особенно если есть конкуренты. У меня вошло в привычку сохранять всё на флешке, с тех пор как меня подвёл жесткий диск на ноутбуке в первый раз.
– И какие документы может хранить на флешке продавец в магазине? Ваш телефон звонит.
– Извините, – Лиза ответила на входящий вызов и перешла на английский: – Спасибо, Эмин. Я всё запомнила. Передай отцу мою благодарность и привет домашним. – Положив телефон рядом, она взглянула на Егора. – Если вас кто-то обидел или предал, не стоит в этом обвинять окружающих. Я лишь высказала предположение, и уж никак не виновата в ваших бедах и неприятностях. То, что я делаю, нужно мне не меньше чем вам. Обещание, данное Софье Аркадьевне, я выполню, не смотря на все ваши колючки. Имейте это в виду.
– Кто вы, продавец из магазина, говорящий по-английски?
– Решим ваши проблемы, а позже я отвечу на интересующие вас вопросы.
Лиза с нетерпением ждала заключения врача, осматривающего Днепровского.
– Операцию на левом глазу нужно делать срочно и это не обсуждается. У вас отслойка сетчатки. Что касается правого глаза, здесь нужно время, пока полностью не восстановится зрительный нерв, а веко не станет подвижным. Решение за вами.
– Будем делать операцию?
– Вы знаете, сколько это стоит?
– Доктор обещал нам помочь с фондом, а ещё с врачом, который довёл вас до такого диагноза. Подождите меня в коридоре. – Простите, я знаю, что сказала лишнее, но вы, сами почитав его карту, придёте к выводу, что потеря зрения – вина вашего коллеги, не сумевшего разглядеть отслоение сетчатки раньше. Если он не оплатит половину стоимости, я буду готовить документы для суда. Это ему будет стоить не только денег. От вас я хочу услышать стоимость операции и послеоперационного ухода. Деньги я внесу на счёт уже сегодня. Есть маленькая просьба: пусть для пациента Днепровского плательщиком останется фонд.
– Извините за бестактный вопрос: вы ему кто?
– Соседка, живущая двумя этажами выше. Мы знакомы второй день. Очень сложно в моменты отчаяния поверить в чьё-то бескорыстие.
Егора Днепровского прооперировали тринадцатого августа. Домой он попал в конце недели. Он перестал быть «колючим» и оказался очень весёлым и общительным. Лиза с Камилой навещали его, возвращаясь из детского сада, а шефство над ним взяла Софья Аркадьевна. В пятницу Камила рассказала новому знакомому о том, что завтра они уезжают к деду.
– У вас что-то случилось? – обратился он к Лизе.
– Пятнадцать лет назад погибли мои дедушка и мама. Мы каждый год навещаем их. К вечеру воскресенья будем дома, – ответила Лиза. – Вы постарайтесь не нарушать режим и не думать о компьютере.
Поездка к Кузнецовым немного расстроила Лизу. Отец скрыл от неё уход Ольги Николаевны с Лерой. Мать и дочь съехали в квартиру, доставшуюся им в наследство от матери.
– Пап, ты сильно расстроен? Почему она ушла?
– Всё к лучшему, Лиза. Я устал от бесконечных претензий. Мы живём не хуже других. Каждый год отдыхаем в отпуске. То ей не давали покоя твои украшения, оставленные в сейфе, то не дают покоя «чужие» деньги. Она договорилась до того, чтобы ты, продав магазин, направила деньги на обучение Сеньки и Леры, притом, что Арсений учится, а Лера валяет дурака. Девочка за последний год изменилась. Ольга так и не поняла, что ставить мне условия нельзя. Ушла и ушла.
– Почему, словом не обмолвились? – Лиза вопросительно посмотрев на отца и стариков.
– Беру пример с тебя. Ты развелась с Левицким, но мы узнаём об этом последними.
– Прости. Мне не хотелось вас расстраивать. Больше у меня не будет от вас секретов. Сейчас мы с Софьей Аркадьевной и Камилой взяли шефство над соседом. Егору лет сорок, живёт один. Едва оправился от инсульта, как начал терять зрение. Да, хочу немного вас порадовать: три недели сентября буду руководить банком Ильи, пока он будет в отпуске. – Сень, позвоню тебе, когда получу новый товар, и ты в выходной приедешь сам. Я, мои дорогие, не знаю, когда смогу приехать в следующий раз. Пятидневка в банке и два выходных в магазине займут всё моё время.
Вернувшись от Кузнецовых, Лиза с дочерью зашли проведать соседа и застали Егора в подавленном состоянии. В их отсутствие его навещала помощница, покаялась в содеянном и рассказала, что защита назначена на тридцатое число.
– Они списали меня со счетов, не вспомнив, кто был автором проекта. Я раньше времени и ослеп, торопясь быстрее закончить работу. Галя знала, как это для меня важно, но деньги своё дело сделали. Получается, всё зря.
– Почему она так поступила? Должна быть причина.
– Галя как тот флюгер. Куда подует денежный поток, туда она и повернётся. Я это понял, когда мне второй раз нашли замену. Мы расстались, но она не хочет это признавать. Работали мы вместе, но между нами года два ничего нет.
– Егор, вы всегда такой пессимист?
– А вы предлагаете мне бороться? Как?
– А почему нет? У всех начинаний есть автор. Кто, как ни он, знает о своём детище больше других? Есть в проекте, что-то такое, особенное, о чём знаете только вы? Возможно, вы предусматривали одно, а потом решили по-другому. Какие мотивы были при выборе решения. Всё это мелочи, но на них всё и строится. Вы сможете детально ответить на все вопросы, касающиеся проекта? Когда, где, почему, зачем и т.д.?
– Могу с закрытыми глазами, – усмехнулся он с досадой. – Но, толк, какой в этом.
– Вот и отлично, – Лиза набрала номер телефона Аркадия. – Это Лиза. Как дела у Миланы? – она выслушала абонента. – Скажи, у тебя были дела по защите авторских прав? – Лиза выслушала ответ. – Нужна, если не помощь моему соседу, то консультация. Спасибо. Будем ждать. – Аркадий – муж моей подруги. Он адвокат, а квалифицированная помощь вам не помешает. Даже если у вас что-то не получится, вы пытались, а это уже полдела. Я позвоню знакомому программисту, и он точно скажет, есть ли возможность восстановить ваши документы. Пословицу вспомните: «Кто не стучит, тому не открывают»?
Появление Днепровского Егора Алексеевича в зале вызвало у некоторых недоумение. Что может делать здесь слепой? Задав после презентации несколько дежурных вопросов, комиссия уже готова была принять решение, когда слово взял Ларин.
– Я не знаю нюансов в архитектуре, но изучив весь проект на стадиях разработки, сомневаюсь в авторских правах господина Березина. Любой материал в компьютере оставляет свой след, а удалённый файл, можно восстановить с жёсткого диска. Что мы и сделали. – Аркадий говорил уверено, представляя веские доводы. Он задал всего три вопроса «автору» проекта и тот «сел в лужу». Днепровский ответил развёрнуто и аргументировано, Волошина честно призналась в «краже». – Мой вам совет: не доводите дело до суда и признайте авторство Егора Алексеевича. Для вас не было секретом, что изначально это был его проект. Его никто в бюро не дорабатывал, кое-кто и забыл, а через три месяца он неожиданно «всплыл» готовый. Ладно бы присвоили, указав его в соавторстве, но подлость – удел слабых. Признать соавтора, значит выдать себя. – Возможно, слова Ларина никто не принял всерьёз, но в зале была пресса, а факт плагиата был очевиден. – Надеюсь, ты понимаешь, Егор, что работать тебе в этом бюро не дадут? – усмехнулся Ларин.