Над водами Ксанфа. Ошибка царьзидента

* * *

По дороге Джереми решил заглянуть на городской пляж. Днем это было вполне приятное место. Река протекала в километре от старого города. Огромный ухоженный парк раскинулся вдоль ее берега на пять километров. Полотенца и плавок при нем не было, но он знал места, и не одно, где ему ничего из этого не понадобиться. Он прошелся по еле заметной тропке среди ив и оказался на крутом галечном берегу ниже пляжа. От посторонних глаз его скрывают нависающие к воде ивы, от катающихся на лодках – их собственная увлеченность процессом отдыха. Он разделся, зашел по колено и прыгнул в воду. Несколько гребков под водой и он начинает всплывать. Свет, плеск воды, приятная пресная прохлада. Вокруг по поверхности плывет какой-то пух. В небе над ним пролетела стая ворон.

Он посмотрел на берег и увидел, что его сносит. В этом месте течение ровное и сильное. Он повернул к берегу. Чтобы попасть на место, где лежала его одежда, пришлось приложить немалое усилие.

Он, шатаясь, вышел на берег и услышал смех. Тихий смех. Приятный и почему-то знакомый.

Он оглянулся. На горизонтальном стволе ивы, практически над водой сидела она, его сегодняшняя знакомая.

– Ой, что это? – шутливо пропела она – Мы застеснялись, да?

– Вода холодная, – коротко ответил он.

– Я вижу… – она снова засмеялась.

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду.

– А откуда ты знаешь, что я буду здесь?

– А куда тебе деться? Ведь я-то тут!

Он помолчал и посмотрел на нее. Да, она симпатичная. Его к ней точно влечет. Но что-то в ней есть такое, что его всегда пугало во всех орках. Какая-то невербализованная, не помещенная в ясное место осознания опасность. Вслух же сказал:

– Ты красивая.

– Ты тоже.

Ему вдруг стало очень приятно. Настолько, что он постарался это скрыть.

– Как твой знакомый, нашла?

– Нашла… Козел он! С тобой лучше.

В ее голосе он слышал и насмешку и… симпатию. Во всяком случае, ему бы хотелось ее услышать. Он представился:

– Я – Джереми, студент, занимаюсь пока сам не знаю чем. Живу чаще всего в лаборатории института, где подрабатываю сторожем. А ты кто?

– Я же тебе говорила – орка на пособии. Странствующий голубь, разносящий миру послания и приветы.

– И что ты принесла мне? – у него при этих словах сладко свело низ живота. Он уже успел взять в руки для одежду чтобы одеться и теперь стоял в двух метрах от нее.

– Иди сюда…

То, что произошло потом, он будет вспоминать всю жизнь, долгую-предолгую жизнь странствующего эльфа. Эти безошибочные и такие простые действия девушки, которую он видел второй раз в жизни, потрясли его всего – временами он казался себе пустым сияющим шаром, парящим над бушующей бездной. Она выжала, опустошила его на три раза без остановки. Он стоял весь мокрый от пота, ноги дрожали, в голове звенело.

– Ну что, иди еще искупайся, я подожду.

Он взял ее за обе руки и заставил встать. В своих глазах он чувствовал слезы.

– Что ты со мной сделала?

– Что, твои эльфийки так не могут?

– Не могут, – честно признался он и удивился этой мысли. Всем известно, что хорошие девочки умеют делать все то же самое, что и плохие, но лучше. Но не в его случае.

– Иди-иди в воду, – довольно засмеялась она, – Я жду.

Он, пошатываясь, спустился по камням и упал в прохладные воды. Слегка отплыл в сторону и посмотрел на сидящую на стволе фигурку. Его жизнь только что совершила резкий и интересный поворот. Который вряд ли что-то серьезно изменит (так его учили), и все же…

* * *

Социальные потрясения, когда не подвергаются до конца сомнению базовые человеческие ценности типа частной собственности, но при этом большое количество вчерашних хозяев жизни вдруг становится преступниками и объектами преследования – безумно прекрасное время, особенно если знать, что делать и отбросить при этом излишнюю щепетильность. Граф Пендюрин Виктор Ондерович, как любил называть себя наш герой, это понял уже с год как, и к описываемому в нашей летописи времени удачно провернул пару-тройку интересных операций, касающихся имущества и овуаров членов семейств одного бывшего полковника МНДВ, бывшего руководителя района и даже одной особы, еще вчера наводящей страх на жителей небольшого городка. Конечно не один. И не всегда подручные действовали по его плану. И не всегда все получалось, как он хотел, но даже этот небольшой опыт убеждал, что дело, которым он занимается, в высшей степени перспективное и порой даже приятное. Главное – найти жену или дочь бывшего хозяина жизни. А дальше – по обстоятельствам. Вот одна из рабочих схем: Для начала нужно немножко или не очень угроз (не от себя лично, а через помощников), затем нужное количество личного обаяния и участия, и вот он уже – принц на белом коне и спаситель. То, что в результате опекаемые лишались значительной части «нажитого непосильным трудом», его не заботило – ни практичных «насосалок», ни заносчивых девочек-мажорок, ни холеных матрон ему не было особо жалко. Он даже чувствовал себя немножко этаким Кудряшкинским Бобровским или Робин Гудом.

В пыльном номере гостиницы, отвыкшей от гостей, юный граф (а что такое 27 лет, как не вторая фаза юности?) принял душ и сменил одежду. В отличие от своего земного собрата по романтическим мечтаниям о несметных богатствах и белых штанах на тропическом пляже и, кстати, чем-то на него похожего даже внешне, Виктору Ондеровичу было во что переодеться. Он выбрал шорты и легкую, даже неприлично яркую гавайку и сандалии. С собой взял только барсетку с самым необходимым.

Дом на окраине городка нашелся быстро. До времени назначенной встречи оставался почти час. На противоположной стороне улицы чуть в стороне быстро обнаружилась удобная скамейка, откуда хорошо был виден высокий забор нужного дома напротив. Дом был ничем не примечательным кирпичным двухэтажным особнячком, отделенным от улицы не только забором, но и невысокими деревьями.

Не успел Виктор Ондерович сосредоточиться на теме будущего разговора, как его внимание привлек высокий человек, неловко бредущий по тропинке, заменявшей тротуар. Он явно что-то искал, вглядываясь в адресные таблички на домах и заборах. Дойдя до дома №88, он остановился, оглянулся вокруг, а затем зачем-то направился к скамейке, где сидел Виктор Ондерович. Перейдя дорогу, он снова огляделся вокруг. Он был похож на подслеповатого журавля или богомола, когда стоял и немножко неуклюже и недоверчиво смотрел вокруг. Его внимание привлекла машина, медленно ехавшая по дороге. Он вдруг ускорился и, не испросив разрешения, плюхнулся на другой конец скамейки.

– Добрый вечер, – поприветствовал его Виктор Ондерович.

Тот, не отрывая настороженных глаз от машины, которая в этот момент еще больше замедлилась, ответил коротким выразительным «здрассте», не располагавшим к продолжению разговора. Машина, между тем, уже, можно сказать не ехала, а кралась. Стекла были затемнены, и сколько человек внутри, сказать было нельзя. Сосед по скамейке явно нервничал. Виктору Ондерович машина тоже чем-то не понравилась. Но вот машина вдруг набрала скорость и укатила дальше на выезд из городка. Сосед облегченно вздохнул и взглянул на соседа по скамейке. Потом, глухо откашлялся и заговорил:

– Времена-то нынче какие… Темные времена!

– Вы не к Виктории Сергеевне, случайно? – неожиданно для себя спросил Виктор Ондерович.

– К ней самой, – глухо отозвался собеседник и тревожно взглянул на соседа по скамейке. Виктор вскочил и галантно представился:

– Граф Пендюрин, Виктор Ондерович. Поверенный по сложным юридическим вопросам и проблемным инвестициям.

Выбранный вариант представления произвел должный эффект. Собеседник внимательно оглядел его, затем тоже вскочил, и слегка изогнувшись, протянул Виктору Олеговичу свою огромную, худую и вялую ладонь.

– Модест Иннокентьевич Шатановский! Профессор психологии.

Он еще раз тревожно оглянулся, что не укрылось от внимания Виктора Олеговича, и предложил:

– А давайте уже пойдем, а то Викочка нас, поди, заждалась.

* * *

Мозг отличается от примитивных допотопных компьютеров тем, что это принципиально многозадачная система. И если через виртуальную черную дыру подключиться к иной реальности, правильно настроив Контекст, то мозг может загружать в себя массу процессов и событий одновременно. Конечно, не совсем в мозг, а в Дубликат. Дубликат – это персональная мыслительно-запоминательная часть Облака (или по другому, Личное Облако), где часть информации и процессов можно употреблять в одиночку, а можно расшарить для кого-нибудь еще. Дубликат значительно расширяет мыслительные способности и возможности работы с большими массивами информации. Это не просто хранилище данныех, и даже не средство быстрого доступа к ним, а виртуальная машина для обработки данных на ходу, но последнее доступно уже не для всех.

Когда эльф подключается к своему Дубликату, он, как некторые любят выражаться, становится Хэльфом, почти полубогом. Эта технология абсолютно недоступна оркам, и известна, не говоря уже о доступности, далеко не всем эльфам. И на это есть причины. На орков Дубликат действует часто весьма негативно. Им то хочется свергнуть ненавистных «поработителей» -эльфов, то хотя бы возвыситься над себе подобными, воспользовавшись открывшимися блестящими возможностями. Не в коня корм. Часть эльфов тоже смотрит на эту технологию подозрительно. Некоторые не хотят возможного контроля со стороны Большого Брата через Облако, другие считают, что и их сил вполне хватает для любых стоящих перед ними задач.

Но вся эльфийская элита давно уже определилась в этом вопросе – без Дубликата в наше время никуда! Он, Джереми, получил доступ к Дубликату довольно давно, хотя и не совсем законно. Сейчас там, в его Дубликате хранилась вся его работа по наблюдению за безумной планетой и той странной страной Карассией, к которой почему-то прилип луч его внимания.

Он и Эни неторопливо брели по тропинке в сторону центра

– И что ты планируешь делать дальше? – неуверенно спросил Джереми.

– Ты хочешь сказать, мы? – она смотрела себе под ноги.

– Хорошо, мы…

– Вот! Уже лучше. Тогда слушай… – какой же у нее приятный голос!

– Я хочу, – паузы между словами были намеренно длинными, – чтобы ты показал мне свою работу.

Он заколебался… Во-первых, это прямое нарушение и обычных должностных инструкций и правил конспирации его Ордена. Во-вторых, как и что он ей может показать? Помещение, где он сидит, когда выполняет работу сторожа? Или лаборатории?. И что она там поймет? Он решил уточнить.

– И что ты хочешь посмотреть? Понимаешь, там у нас ничего такого большого и блестящего нет. Обычные помещения. Полутемно и скучно.

– Полутемно, говоришь… А душ там есть?

Он задумался. Душ там был. И запасной ход, по которому он легко мог ее провести в лабораторию. И день сегодня выходной. Все в отпусках или командировках – шанс нарваться ничтожно мал. Сегодня смена Джима – орка-качка, с которым у него неплохие отношения. И тот сам таскал на пост девчонок ночью «посмотреть уматные видяхи».

– Душ есть. Ладно, пойдем…

Они шли молча. Он думал о том, смог бы он показать ей ту страну из другого мира. Если подключить ее по временному протоколу к его Дубликату, то кто знает… может и получится. Вот только зачем? Но последний вопрос как-то растворился сам собой – он живо представил институтский душ в подвальном этаже, их там вместе, и почувствовал, что начинает выглядеть не очень прилично. Он осторожно и медленно выдохнул, чтобы расслабиться.

С тех пор как в верхних слоях атмосферы появились флаеры, необходимость в камерах наблюдения отпала. В институте их точно не было. И Джиму за привод девочек ни разу ничего не было. А тот территорией вахты явно не ограничивался. В душ они точно там ходили. Но что насчет Эни? Какой у нее статус для недреманного ока из Высокого Неба? Он решил рискнуть. Он покажет ей свою работу, он уже придумал как.

* * *

Все революции губительны в первую очередь для инфраструктуры. Глобальный катаклизм, пронесшийся над страной еще так недавно, и уже гордо именуемый «революцией», пока не принес видимых сладких плодов, а вот последствия разрушений еще сказывались везде и во всем.

Мир вокруг, безболезненно отказавшийся от свихнувшегося поставщика сильно потерявших в цене и ценности углеводородов, ничего не замечал, а вот сама страна победившей Революции Кактусов, как часто называли произошедший переворот журналисты, смертельно страдала от физической нехватки наличности. Не работали и многие сервисы, ранее вполне доступные для людей со связями и деньгами.

Например, когда до зарезу нужно кого-то найти. Это легко сделать, если разыскиваемый оснащен особым маячком. Маячок настроен на сотовую сеть и имитирует абонента, но, по сути, абонентом не является. В сети он виден как странный короткий сигнал, выдаваемый с периодичностью раз в час. И если в техслужбе нужного оператора есть свой человек, то отследить примерное местонахождение такого человека можно. Еще проще это сделать при помощи специального оборудования.

Карла Адольфовна не знала, что неприятные ощущения там, сзади, над мошонкой – не недолеченный простатит и не травма при неудачной посадке мотодельтоплана, а вшитая через прямую кишку во время операции по созданию женской груди «торпеда» -маячок, вставленный соратниками по операции «Саркофаг».

Не знала она и того, что система наблюдения уже месяц работала с перебоями. Новая власть, устроившая отвратительное, бессовестное судилище над чекистами всех поколений, уничтожила и материальную базу для наблюдения, уволив последних спецсотрудников. И сейчас соратники по новому подполью тщетно пытались выйти на след Карлы Адольфовны через обычных штатных сотрудников сотового оператора.

* * *

Сама же Карла Адольфовна в это время пребывала в тихом и таком мирном летнем лесу. Не надолго выйдя из леса и купив себе еды, питья, спальник и одноместную палатку, спортивная коренастая старуха снова углубилась в лесную чащу. Надо было отсидеться и все обдумать. Купленная колбаса оказалась редкостно мерзким вариантом импортозамещения, фруктовый напиток «Дюшес» пусть и напоминал о далеком фидербургском детстве, но не особо радовал, а тренажерный костюм, хоть и будил воспоминания о славной спортивной юности, но не добавлял сил. Все-таки она была не молода. И так ужасно одинока!

Новенькая одноместная палатка камуфляжной расцветки стояла на берегу небольшого лесного пруда, к которому склонились ивы, закрывая и берег и саму палатку. Карла Адольфовна возлежала на расстеленном спальнике и пыталась выработать план действий. Но куда ни устремлялась ее усталая и тревожная мысль, везде мерещилась засада. В предыдущую ночь ей снились кошмары.

Она шла по пустыне, окрашенной в закатные цвета тяжелым багровым солнцем. Шла, избегая возвышенностей и слегка петляя, но при этом четко выдерживая направление. Там, впереди, где-то совсем недалеко ее ждал вожделенный конец пути. Путь внезапно преградил высокий бархан. Она карабкалась по уходящему из под ног багровому песку все выше и выше, и там, на вершине, наконец-то увидела ЭТО. Сердце учащенно забилось. Впереди, совсем близко, возвышался высокий курган. Его склоны были покрыты цветами. Это были розы. На самом верху возвышались три фигуры, окрашенные закатом в необычный вишневый цвет. Она оглянулась – вокруг никого. Ни шума ветра, ни крика птиц. Тишина и закат. И три фигуры на холме. Вот они… Карла Адольфовна кинулась бежать наверх, поминутно спотыкаясь, падая на карачки, одышливо всхлипывая. И вот она наверху. Три дорогих ее сердцу золотых изваяния смотрели на нее сверху вниз. Но что-то с ними было не так.

Ближе всего стоял пожилой мужчина с длинными волосами и грубым, искаженным страданием лицом. Где-то она видела это лицо, совсем близко, и так недавно! Она заметила, что фигура медленно поворачивается вокруг своей оси, издавая легкий мелодичный скрип, больше похожий на стон.

И вот фигура повернулась – сзади между золоченых ляжек торчал глубоко засаженный нож, и по блестящей поверхности вниз, до самого основания тянулась полоска крови. Это была самая настоящая кровь, в этом не было никаких сомнений. Карле Адольфовне стало страшно, а изваяние, завершив оборот, уперлось в нее своими печальными глазницами бедуина-мученика и издало такой душераздирающий скрип, что Карла Адольфовна развернулась и побежала вниз, споткнулась и растворилась в пучине утробного первобытного ужаса….

Проснувшись, она долго не могла успокоить бешено стучавшее под не молодыми ребрами и толстым слоем силикона сердце. Уснув, она снова обнаружила себя в жутком сновидении – все в той же страшной пустыне. Со всех сторон ее одинокое усталое тело окружал ужас но, как ни странно, сторона, где стояли жуткие монументы, пугала уже меньше всего. Ведь там, наверху, ее ждал ОН. И это был не замученный врагами полковник-пустынник, а САМ. Презиарх! Генералиссимус! В гимнастерке, сапогах, с усиками, добрый и великий. И он тоже страдал. Но не так как тот, с ножиком между ног. Это была не боль, а скорее обида.

Великий вождь смотрел ей прямо в сердце. А она тут, посреди сна, как-то вдруг уменьшилась, и снова стала тем мальчиком с пионерским галстуком на тощей шее, идущим с первой тренировки. Огромное металлическое усатое лицо в вышине взывало к нему, пионеру – Ты должен! Ты сможешь!!!…

Статуя скрипнула и медленно повернулась. Сзади, между могучих ягодиц Вождя торчала лампочка. Обычная лампочка ватт на 100. К ней вела приставная лестница. Он, не заздумывая, поднялся наверх. Запыленная лампочка освещала письмена, покрывавшие монументальный зад статуи, ее спину и ноги. И это были имена. Он, пионер Вольдик, откуда-то знал: слева были имена врагов народа, справа тех, кто с ними боролся. И он знал, что должен сделать. Ее надо было вырвать, эту ненужную лампочку. Никто не должен читать эти ни кому не нужные и вредные пасквили! Маленького пионера переполняла любовь к Вождю. Он схватил этот ненавистный светящий светом Ильича огненный шарик голыми руками. Стало ужасно больно, но он не отпустил, а подпрыгнул и уперся обеими ногами в могучие твердые ягодицы Вождя Народов, и лампочка вышла с легким щелчком, и какая-то теплая струя унесла пионера далеко-далеко, туда, где безопасно и совсем не страшно…

Ночной лес вокруг молчал. И сейчас, в непроглядной лесной темноте, проснувшись после очередного сна, Карла Адольфовна, четко понимала, что делать. Она, Карла Адольфовна, была вновь полна сил и готовности прожить эту свою новую жизнь назло всем. Внезапно наступившая эрекция лишь укрепила ее в этой мысли и она, улыбнувшись и нежно приласкав напоследок свои груди, мирно отошла ко сну без сновидений до самого утра.

* * *

– Это что такое было? – Эни подняла на него свои широко раскрытые от удивления глаза, – Как это понимать?

Она была в явном замешательстве. Привычная ее уверенность и легкость куда-то испарились. Он только что показал ей и жуткую «старуху» и ее сновидения и чувства, и одновременно – разговор на скамейке двух пока незнакомых или мало знакомых ему самому личностей в зараженном радиацией городе.

– Ты просила показать тебе мою работу. Я все-таки думаю, я надеюсь, что это она и есть…

– Это что, что-то, что заменит фильмы?

– Ну, я думаю, это могло бы заменить фильмы. Но это – другое. То, что ты видела только что, происходит в другом мире. Очень далеко отсюда, настолько далеко, что даже думать о расстояниях смысла нет.

– Допустим… А зачем вы все это делаете?

Ему пришлось импровизировать. Он сам пока не очень знал, зачем он все это смотрит.

– Например, для того, чтобы на примере других цивилизаций понять, чего делать не надо.

– Слушай, а почему они там такие же, как мы?

– Такие же?

– Конечно, это же те же эльфы да орки, все как у нас. Прикид, сам понимаешь, не в счет.

Он согласно кивнул и задумался. Он не знал, как ей объяснить про множественность призрачных миров. Но попытался. Она внимательно слушала его, крутя в руках какой-то предмет.

– То есть эти миры – это наш же мир в одной из вероятностей его развития?

– Молодец. Поняла.

Она рассеянно взглянула на него. – А попасть туда можно?

– В физическом теле? Нет, конечно. Иначе и наш мир тоже находился бы под чужим влиянием и не мог бы нормально развиваться. Как наш.

– А наш развивается нормально? – в ее голосе вновь возникла уже знакомая легкая насмешка. Он ответил утвердительно.

– По сравнению с этим миром, что ты сейчас видела более чем. Ну или по сравнению с этой страной, Карассией, как они себя называют.

– А кто у них там правят, орки или как здесь?

– До этого правили орки и гномы. Сейчас у них бардак. Сам пока не понял, что к чему. Знаю, что предыдущие власти уперли все золото и сейчас в бегах.

– Ух ты… Так интересно! Все, я с тобой. Я буду помогать. Можно? – она нежно потерлась о его бедро.

– Тебе, правда, это все интересно?

– Да! Да! – она подскочила к нему и поцеловала в губы.

– Понимаешь… то, что я делаю, не совсем законно. Это все на самом деле не входит в мои рабочие обязанности. Я просто нашел это, и мне стало интересно.

– Понимаю… Мне тоже… Что-то еще? – она испытующе смотрела на него.

– Да, я не могу брать тебя сюда в рабочие дни.

– То есть эта штука, которая позволяет заглядывать туда, есть только здесь?

– Штука, да, только здесь. Но… возможно… я могу показывать тебе все это и у себя дома. Так пойдет?

– Ух ты! Ты зовешь меня к себе в дом? А где ты живешь?

Он объяснил.

– Так чего мы тогда тут делаем? Пойдем к тебе?…