Павел рванул за ней, но полногрудая мадам загородила ему дорогу. Она что-то говорила, не давая пройти, отклоняясь то влево, то вправо. И когда Павел вылетел на улицу, его жена уже растворилась в людском потоке. И телефон, конечно же, не отвечал.

Эта Изольда обслуживала их московские деловые встречи, у неё была сеть ресторанов и кафе. Как ни странно, но с ней у Павла ничего не было, хотя она вылезала из кожи, чтобы захомутать его хоть на один вечерок. Один раз даже заявилась в номер, после чего ему пришлось выдворять её с гостиничной охраной, напористость этой женщины отталкивала и раздражала. Они отказались от услуг мадам, он не видел её лет шесть-семь. И вот… Очень вовремя… Пути господни неисповедимы…

Уже вечером Маша была дома. Она воспользовалась ближайшим рейсом и улетела восвояси, подальше от этого кобеля. Он появился утром с её сумкой, разговаривать было не о чем. Машка не выспалась, и голова побаливала, нехороший синдром с утра. Девчонки даже не позвали его завтракать, и он ушёл. Вот и поставлена жирная точка в их отношениях, сынок…

Как только Леночка сдала экзамены, они отправились в Красноярск. Личная трагедия Вероники, которую все пережили, не давала Маше покоя. Месяц назад её дочь, будучи беременной, влезла на какую-то стремянку, чтобы снять шторы, и свалилась, сильно ударившись. Дома никого не было, и пока она дотянулась до телефона, вызвала скорую, а потом ползла в сторону двери, процесс пошёл, и ребёнка она потеряла. Игорь, который окружил её заботой и вниманием, просил свою непокорную жену только об одном, об осторожности. Она уже отлежала на сохранении, пропила курс назначенных лекарств, но ответственное отношение к себе и будущему ребёнку имели место быть. И вот. Ну куда полезла? Какая необходимость? Игорь не мог понять. Взбалмошная дурочка! Мать троих детей, совершенно безголовое существо. Перед отъездом в очередную командировку он так и сказал своей жене. И не поцеловал, а махнул рукой не ей, а на неё. Мол, что с тобой разговаривать. Вероника пропадала, Игорь отвернулся от неё, он не простил. Вот в таком состоянии Маша и Леночка застали свою любимую сибирячку. Пацаны сразу же повисли на юной тётечке, а подросшая Машенька не отходила от бабушки. Чуть ли не с порога дочь стала умолять отпустить её к Игорю. Ей надо его увидеть, или она сдохнет. Иван Григорьевич привёз вчера деньги и продукты и собирается к ним на базу, она могла бы поехать с ним. Ну что делать, отпустили.

Золотой начальник Игоря смотрел в зеркало заднего вида и не видел Веронику. Вместо неё сидело существо бестелесное с потухшими глазами. Бледное лицо, тоненькая шейка, ручки с длинными пальчиками пианистки. Бедная девочка! Ей и так тяжело, а этот здоровяк решил наказать ещё и по-своему. Да она сама себя уже сто раз наказала! Ну, Евдокимов, ну гад! Будучи по характеру незлобным, он мог так оторваться на подчинённых, что мама не горюй. Вот и Игорю припасена гневная речь. И тут он вспомнил про маму Машу. Он видел её не первый раз. Но тогда она была с мужем, и он просто любовался этой женщиной издалека. А теперь, зная, что Маша живёт одна, уже воспринимал совсем по-другому. Как она ему нравилась… Старый дурак вспомнил, что он не просто глава МЧС, но и мужчина, которому тоже хочется тепла, заботы, женской руки рядом. Он давно похоронил свою жену, после которой ни одна женщина не смогла войти в его жизнь, не получалось у них заменить ему его Маню, тёзку мамы Вероники. Дочь жила в Германии, очень редко приезжала, иногда присылала единственного внука на пару недель летом. Он уже и привык. Жил работой, вникал в проблемы своих спасателей, помогал, чем мог. Его очень любили и уважали. Иван Григорьевич знал это. И гордился. Собой. Больше ж некем.

Приехали. По всей территории лазили полуголые мужики. Расслабились, женщин с ними не было. Иван Григорьевич оповестил своим зычным голосом о приезде Вероники, а то, еще и трусы поснимают. К ним нёсся Игорь, перескакивая через кочки, рюкзаки, отжимающихся от земли парней.

– Вероника, солнышко моё. А я хотел отпрашиваться у Григорьевича, чтобы увидеть тебя. Прости меня, пожалуйста. Я – дурак, совсем дурак! – Он прижал свою дурочку, оторвал от земли, замер, вдыхая её аромат.

А она висела на нём, как тряпочка, последние силы оставили её. Иван Григорьевич показал головой в сторону командирского домика, и Игорь понёс туда свою хрустальную ношу. Обратно ехали втроём, дома ждала мама Маша с накрытым столом, нужно было соблюсти ритуал встречи мужиков с работы после длительного отсутствия. Прохохотали весь вечер. Виталий с Ваней, так его теперь называла Маша, рассказывали смешные истории, которые бывали и в их сложной и опасной работе. От Игоря не было никакого толка, он не выпускал из рук Веронику, даже тарелки носил на кухню и обратно вместе с ней. Слава богу, мир и любовь процветают в этом доме.

Маша с Леночкой получили приглашение от главы МЧС погостить в его загородном доме. Взяв с собой Машеньку, они обосновались в небольшом, но очень уютном, домике. Всё убрали, помыли, вычистили. Машке захотелось привести в порядок клумбы, заросшие травой. Она так и встретила хозяина, кверху попой. Смутилась под любующимся взглядом Вани.

– Ой, извини, я вот тут посамовольничила. Ничего?

Они ещё вчера перешли на ты. Выяснилось, что Ваня младше Маши на три года. Советское детство и устои воспитания у них одинаковые, точек соприкосновения – куча.

– Я только рад. Каждую весну сажаю, а обиходить – руки не доходят. Я даже не подозревал, что у меня такая красота растёт! – Ему так хотелось сказать, что красота ещё и стоит перед ним, разрумянившаяся, взлохмаченная, и даже немного смутившаяся.

Иван привёз продукты, вызвался приготовить рыбу по-ваньковски, Маша помогала, резала, строгала. И говорили. О детстве, о юности, о вечной проблеме отцов и детей. На что Леночка заявила, что в их семье такой проблемы нет. А Машенька поддакнула, что в их – тоже. Посмеялись, поужинали очень вкусно и необычно. У Ивана Григорьевича был оборудован стол с жаровней посередине. Вокруг неё садились едоки, а повар, Ваня, прямо перед их носом готовил свою рыбу и подавал с пылу с жару всем по очереди. Здорово! Довольные, расселись пить чай, прямо на берегу, так близко к реке располагался дом. Заходило солнце, благоухала природа, плескалась вода, пела какая-то птичка, совсем не по вечернему, уж очень весело. Иволга. Не частый гость в этих местах. Воспоминание унесло маму Машу в далёкие годы…

Свадьба назначена, через десять дней Машка станет женой. Она так и не решила для себя, радует её это событие, или нет. Мама с бабушкой пели в уши: "Вот уедет, какая-нибудь повариха (как они были близки к реальности) окрутит, будешь знать". Мама даже сказала непотребные по тем временам вещи: "Ну разойдёшься, если не понравится". Почему-то, они очень хотели выдать её замуж именно за него. Или просто хотели выдать замуж. Маша спрашивала через некоторое время, к чему была такая спешка, но мама только пожимала плечами, всё же хорошо. Звонок в дверь, длинный, удивил домочадцев. На пороге стоял Пашка со своим начальником, оба вдрабадан. Ничего себе, жених. У Павла в руках была коробка чешского пива, а у его спутника чего только не было: и хлеб, и сушёная рыба, и банки с икрой, и упаковки с маслом и майонезом, и целый пакет овощей. Всё кончилось печально – Маша выгнала их, отменила свадьбу и уехала на дачу со своей подружкой Ленкой. Ей даже легче стало, не будет свадьбы и не надо. Девчонки вот так же сидели вечером, любуясь закатом со второго этажа дома. И так же пела птица. Иволга. Она предупреждала её, только Маша не поняла. Наутро приполз Павел с кучей цветов в сопровождении своих друзей и вчерашнего начальника. Они клялись-божились, что сопровождали какую-то комиссию, что пить не собирались, а только поддерживали компанию. Что Пашку хвалили проверяющие и пили с ним за его же успехи. Они толком ничего не ели, вот он и захмелел. Короче, уболтали Машку, ей даже стало неудобно, что перед ней такое количество мужиков бьёт чечётку.

Может, эта птичка и сейчас хочет уберечь её от чего-то неправильного? От чего? Стало очень грустно, она чётко представила ухмыляющуюся, довольную физиономию Павла. Почему-то ей так казалось, именно издевающуюся над ней…

Маша, конечно, знала, что сразу после Нового года, который он не встречал с ними, первый раз за всё время их жизни, он улетел в Китай. К нему ездил Макс, на какие-то консультации, а потом и Данила. Они и рассказывали, как он там живёт. Один, в скромном номере, почти всё время пропадая на производстве. О маме ничего не спрашивал. Сказал только, что всё про неё знает, что он её отслеживает. Они так и не поняли, что да как, а лишний раз говорить о жене отец не хотел. Павел передавал подарки, сувениры, он хорошо знал вкусы своих детей. Всем, кроме жены. Один раз Данила попытался обмануть маму Машу, выдав свой подарок за, якобы, от отца, но она вывела его на чистую воду. Надо полагать, Пашка отпустил её на вольные хлеба, он на неё больше не претендует, как будто, это она устроила весь этот бедлам. Ну и пусть, закроем уже эту страницу, нет, не страницу, а собрание сочинений, длиною в жизнь. Сорок лет…

Иван Григорьевич утром уезжал на работу, а вечером возвращался с очередным пакетом чего-нибудь вкусненького. Было очевидно, что он с удовольствием обхаживает трёх разновозрастных девиц, старается для них, пытается угодить. Одиночество никому не приносит счастья. Вот, если бы… Этому железному человеку снаружи, доброму и весёлому внутри, очень нужна была семья. Он бы всё для них сделал, расшибся в доску. А ради этой женщины, такой искренней, тёплой, домашней, он бы… Он бы… Да, он бы сдох, если бы это было нужно. Но она вела себя ровно, не давала никакого намёка и никакого повода. Они же не дети малые, столько лет за плечами, но имеют право на счастье, как и все, молодые и старые. И он решился. Сегодня Иван поговорит с Машей, в открытую. В конце концов, нужна определённость, а то он начинает сходить с ума. Надежда умирает последней. А он надеется.

Маша сразу пресекла поток горячих слов. Она ждала этого разговора.

– Ваня, прошу тебя, не надо ничего вот этого. Тебе нужна не я. Это сверху Маша белая и пушистая, а внутри – пустота. Я давно решила, что буду жить для детей и внуков. Нет у меня сил начинать что-то сначала, да и здоровье оставляет желать лучшего. Не перебивай. Давай начистоту. Вот мы с тобой сошлись. Ложимся спать, и что? Мне секс не нужен, понимаешь? А тебе? Только честно? И не надо говорить, что это не самое главное, что есть много чего другого.

– Машенька, я не знаю, что ты себе нарисовала. Но для меня, действительно, главное, видеть тебя каждый день и ощущать рядом. Одно это даёт мне такой заряд энергии, что я чувствую себя на сто лет моложе и сильнее. Я готов сделать тебя счастливой, только скажи как!

– Ты знаешь, меня не оставляет одна мысль. Теория о двух половинках тебе, конечно, известна. "Каждый из нас – это половинка человека, рассеченного на две части. И поэтому каждый всегда ищет соответствующую ему половину." Это ещё Платон сказал, что-то вспомнилось сейчас. Твоя жена, твоя родственная душа, несправедливо покинула этот мир. И тебя. Ну так случилось. Мой же муж отказался от меня тоже очень несправедливо по отношению ко мне. Но господь оставил его жить, дай бог ему здоровья. Мы с ним половинки, разрезанные, даже отрезанные, но половинки. А у тебя – вакантное место. Причём, занять его должна женщина, которая даст тебе и счастье, и любовь, и секс. Возможно и появление ребёнка. Да-да, тебе всего 55 лет. А женщины сейчас рожают и в 45. Это не редкость. Я сама родила Леночку в сорок. Ваня, оглянись вокруг, отвернись от своей чёртовой работы. Я уверена, что ты заметил меня, потому что тебе пришлось решать наши проблемы, окунуться в реальную человеческую жизнь. Хватит спасать мир! Ну, хотя бы так самоотверженно. Подумай о себе. Обо мне не надо. Я – отработанный материал, это – правда.

– Да, мудрено. Закрутила ты, мать, со словарём не переведёшь. Неужели нельзя было просто сказать Ване, что он не нужен тебе. И не ври, Машуня, про разрезанные яблочки. ты любишь своего мужа. Вот и вся правда. Никого другого рядом с собой не видишь. Так ведь?

– Думай, как хочешь. Мне было очень приятно с тобой общаться. Если бы не этот разговор, общались бы и дальше, как друзья, хорошие, верные и преданные, но друзья. И ещё. Я очень хочу тебе счастья. Ты – хороший человек, я таких не встречала. Буду молиться за тебя, Иван Григорьевич.

– А я буду ждать тебя, Маша! И надеяться, что ты поймёшь, что я смогу заполнить пустоту в твоей душе. Своими чувствами, своей заботой, отдав тебе своё сердце.

– Ваня, услышь меня. Посмотри вокруг, прошу тебя. Просто оглянись, влево, вправо и вперёд. И всё у тебя будет. Вот увидишь!

И уже ночью им обоим не спалось. Иван ругал себя последними словами, что начал этот разговор, чем ускорил отъезд девочек домой. Но пусть бы они просто ещё немножко пожили у него. Ну зачем он лишил себя общения с Машей? А Маша не могла отделаться от чувства вины, что-то царапало ей сердце, когда она вспоминала глаза Вани, такие беспомощные, такие влюблённые. И уговаривала себя, что всё сделала правильно. У этого замечательного человека, действительно, есть стопроцентная вероятность создать семью. В добрый путь!

Маша с Леной уже купили билеты, собрали багаж и ждали такси, попивая кофеёк у Вероники на балконе. Слава богу, в доме Евдокимовых воцарилась прежняя атмосфера любви и уважения. Мама Маша уезжала спокойно. Она знала от Игоря, что Иван сам поехал руководить спасателями вместо него. Он прислал букет полевых цветов с пожеланиями здоровья и счастья, и она намеривалась забрать его домой, у них таких не было.

К подъезду подъехала представительская машина. Что-то засосало под ложечкой. А, вот оно что… Из неё вышел Павел. Поднял голову, помахал рукой и быстро зашёл в подъезд. Вот чёрт, немного не успели. Ленка взвилась и понеслась к двери. А Маша приросла пятой точкой к стулу. Ну и хорошо, совсем не обязательно выходить ему навстречу. Сам подойдёт.

– Папулёк! – Вопила Ленка.

Они не видели его почти полгода.

– Как ты успел? Мы же уезжаем сейчас. Ты с нами?

– Нет, Ленок, вы со мной. А мама там? – И направился в сторону балкона. – Маша, здравствуй. Очень рад тебя видеть.

– Не могу похвастаться тем же. Чем обязаны? – Забыв поздороваться, спросила она.

– Машенька, послушай меня, пожалуйста. Вы так резко поменяли дату вылета, что я не успел заранее с вами связаться. Дать ответ надо было быстро, и я взял на себя смелость самостоятельно решить один вопрос. – Он виновато улыбнулся.

Маша смотрела на него, и не узнавала. Перед ней стоял высокий мужчина, за сорок, подтянутый, под майкой гуляли бицепсы, каких не было и в молодости. А, главное, глаза, ясные, лучезарные, отдающие голубизной. Красавец, плэйбой. Правда, лицо немного осунулось, и не брит. Но это только украшало Павла. Ну а что? Полгода в Китае, с китаянками. Только глаза не сузились, почему-то. Может, в другом месте? Фу, Маша…

– Что за вопрос? Не томи.

– Я поменял ваши билеты на Китай. Там нас ждут в очень хорошей клинике. Я сам прошёл через неё, всё испытал на себе. Маша, пожалуйста, поехали. Очень хорошие результаты. Моё сердце работает, как мотор. Я даже качаться стал, без проблем.

– Ты обалдел? Какой Китай? Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо.

– Подожди, не горячись. Я понимаю, что такие вопросы спонтанно не решаются. Но вы должны были пробыть до конца месяца, и я собирался приехать, пообщаться, всё объяснить. Но не тащиться же через полстраны, если вы здесь. Отсюда удобнее, частные рейсы разрешены. И у меня уже поспокойнее, я везде бы вас повозил. Ленке придумана целая программа. Там и подружки её, дочки нашей главбухши. Маша, поехали. Я же должен тебе. Моя обязанность – поправить твоё здоровье.

– Ты мне давно уже ничего не должен. И здоровье я прекрасно поправляю дома, без твоего присутствия. Я не поеду. Это понятно?

Маша поймала влажные глаза своей дочери. Двух. Они смотрели на неё и слёзы заливали им лицо. Павел сел напротив. Подпёр голову рукой и уставился на жену. Она тоже изменилась: короткая стрижка, крашеные тёмные волосы, без косметики, глаза блестят от злости, похудела. Ей не шла эта худоба. Неужели, болезнь не отступает? Ну как её уговорить?

– Мамочка, – начала Вероника, – не злись, пожалуйста. Ведь папа всё так хорошо придумал. Мы же переживаем за тебя, хотим тебе только добра. Ну почему ты отказываешься?

– Не обсуждается. Я не поеду. Пусть Леночка летит, я не против.

– Нет, мама, я без тебя никуда.

Дети Машки давно постановили, что мать одну в дорогу отправлять нельзя. Только с кем-то из них, ненавязчиво. Ну и как Леночка бросит свою маму? Павел понял, в чём дело, он был в курсе.

– Маша, есть другой вариант. Вы полетите сами. Если тебе неприятно общаться со мной, я объясню, что да как, и вперёд.

– Откуда ты взялся со своим Китаем? На голову не напялишь твои сюрпризы. И что вы из меня делаете больную, вроде шизу не определили. Или я чего-то не знаю?

– Это не больница. Это клиника. Туда обращаются люди на обследование. Они не требуют никаких документов, потому что всё делают сами. Древнейшая восточная медицина, аюрведа, кордицепс. Ну ты же сама имела с ними дело, тебе всё это известно.

Маша давно пользовалась биологическими добавками китайской фирмы и была очень довольна результатами. И Павла подсадила, и Кристину.

– Есть какой-нибудь проспект? Дай почитать.

Ленка понеслась в машину, Вероничка пошла варить кофе, а Павел присел перед Машей на корточки.

– Как я скучал, Машенька! – Глаза его сверкали, как звёзды, что-то новое.

Да он весь сплошной оригинал. Молодцы, китайцы, перелицевали мужчину. Или китайки? Да ну их всех....

– Не звонил, не приезжал, даже подарки не передавал. Теперь так скучают. Не больно-то и хотелось. – Она отвернулась, высматривая Леночку.

В конечном итоге Маша сдалась, пожалела ревущих дочерей, да и проснувшаяся Машенька поставила точку, заявив, что "бабушки должны слушаться дедушков, как мамы папов."

В этой клинике, больше похожей на санаторий, не нужно было находиться постоянно. За первые два дня провели осмотр, потаскали по кабинетам. Назначения были получены, начались сеансы иглоукалывания, массажи и т.д. и т.п. А вечером хоть танцуй, никаких запретов и ограничений. Они ещё в самолёте договорились, что Паша – главный. Он водил их по городу, по магазинам, знакомил с китайской кухней. Конечно, было очень интересно. А в первый же выходной разновозрастной компанией отправились на стену, Великую китайскую. Ну хоть бы кто-нибудь подсказал одеть удобную обувь. Почему-то Маша решила, что на самой стене, где все чинно гуляли (так это выглядело на туристических рекламах) будет удобно в туфлях на небольшой шпильке. Забраться туда оказалось трудным испытанием, ступеньки были очень большие. К концу Маша уже просто переползала с одной на другую, но от помощи мужа отказалась. А ведь нужно было ещё и спускаться… Пашка смотрел на неё с усмешкой. Как в том сне. Издевался, гад. И Маша, выпрямив спину, держась за каменные ограждения, поползла вперёд. Ленка с подружками ускакала, Павел куда-то делся, и Машка прокляла тот день, когда согласилась на эту поездку. Сидела бы сейчас дома, что-нибудь мастерила, гуляла с внуками, готовила какие-нибудь финтифлюшки… Она ползла, как черепаха, делая вид, что любуется красотами. Где-то впереди замаячил спуск. Господи, надо снимать туфли. Ну что делать? Она и босиком-то может не осилить эту лестницу. Проходящие мимо улыбались, глядя на бабку в льняном сарафане и с голыми ногами. Стыдобища…Послышалась родная речь, появились руссо туристо. Они сразу поняли, что Маша родная, отечественная. Оценив масштаб бедствия, русские своих не бросают, взяли её на руки и потащили к спуску. Благо, похудевшая, она не оттягивала руки здоровым русским лбам. Они ещё и хохотали при этом, находясь в прекрасном расположении духа.

– Спасибо, пацаны, спасибо. Можете быть свободны. – Подскочил к ним Павел, держа в руках тапочки-балетки.

Схватил Машку, посадил на парапет и одел обувь. Как тут и были.

– Ой, спасибо, Паша, – от переизбытка эмоций она и не заметила, что уже сидит на коленях мужа.

– Отдохни немного, расслабься. И пойдём дальше. – Он перехватил её на руки, как маленькую девочку и стал покачивать.

Ему было наплевать, что о них подумают. Пашка, Пашка…

Они ждали Леночку в маленькой квартирке Павла. Он устроил жену, подставив массажёр для ног. После таких переходов это был царский подарок. Машка задремала, и он переложил её на диван. На столик перед ним стал выкладывать нефритовые фигурки.

Нефрит – камень жизни. Его знак – Дева. Как раз машкин. Особенно удивительным оказалось то, что этот камень, как и Маша, не любит золото. Только серебро или платину. И Павел стал покупать для своей жены маленькие нефритовые чудеса. У них дома, в спальне, висел "звук дождя". Он так мелодично переливался, когда его задевали или раскачивал ветерок. Машке нравилось. Когда он первый раз собирал для своей семьи подарки с оказией, жене предназначался зелёный лев, который благополучно разбился. Раскололся. И Павел решил, что так тому и быть: уйти из жизни Маши, не беспокоить, не лезть со своими оправданиями и душевными переживаниями. Но приобретать чудеса из камня не перестал. Чайная фигурка "ШИ-Цзу", из белого нефрита, именно для чаепития и покупалась. Китайцы обставляют этот процесс очень трепетно. Они верят, что первую чайную заварку нужно отдать "духу чая", чтобы он приносил в дом здоровье, счастье, удачу и другие всевозможные блага. Чайные фигурки создают особую атмосферу для чаепития. Привлекают внимание. Помогают удержать взгляд на процессе, зарядить всех лишь добрыми и светлыми чувствами. Он очень живо представлял их с женой за низким чайным столиком. Позже Павел узнал, что лев, в Поднебесной, символ величия и мужества, мощи и власти. Зачем это Маше? Она совсем другая. И стал покупать просто понравившиеся фигурки, рамки для фото, чашечки, блюдца, и поднос, но котором всё и хранилось. Зачем? Он и сам не знал. Но вот одно приобретение сделал совершенно сознательно. Два кольца "хотан". Себе и Маше. Как символ семейного счастья. Насыщенно-зелёные кружочки, по-китайски, помогали в достижении цели и оберегали семейный очаг. Ничего другого ему было и не надо…

Пашка аккуратно надел кольцо на тоненький палец, вместо обручального, которое его жена давно сняла, ещё в той жизни. Машка проснулась, уставилась на него.

– Ты чего? Ленка пришла? – И увидев колечко, вопросительно посмотрела на мужа.

– Это символ удачи, Маша. И семейного счастья. Я одел его, потому что люблю тебя. И потому что очень хочу с тобой в наш дом. Не говори ничего. Я дам тебе своё кольцо, и только тогда, когда ты оденешь его мне, я пойму, что счастье вернулось. Договорились? А сейчас смотри сюда! – И он откинул красную салфеточку.

Машка обомлела, столько всего красивого было собрано на нефритовом подносе.

– Это всё тебе. Я покупал подарки на все твои праздники, только не передавал. Я хотел навсегда уйти из твоей жизни. Не смог. И уже не смогу никогда. Слово за тобой. Я буду ждать. А теперь давай пить чай.

Через неделю Маша чувствовала себя настолько хорошо, что даже отважилась пойти погулять одна. Ещё вчера ей было так плохо, что она не могла даже смотреть, лежала с закрытыми глазами и берушами в ушах. Китайцы называли это состояние "через осложнения" Т.е. ухудшение самочувствия на начальном этапе – это нормально. Дальше будет только лучше и лучше. Не учла одного – не рассчитала свои силы. Туда дошла нормально, а обратно никак. Села на лавочку в очень красивом, чистеньком и зелёном сквере. Надо звонить Павлу, больше некому. Ждать долго не пришлось.

– Я на машине. Нас отвезут. Лучше ко мне, я тебя чаем напою, – подтянул её к себе, прижал своей стальной рукой и чмокнул в нос. – Только не дерись, ну не удержался.

У него был такой потешный вид, как у мальчика, укравшего десерт со стола до обеда. Машка рассмеялась, звонко и искренно. Лет сто назад она вот так умела. Не забыла. Ура! Пашка радовался, его жена расцветала на глазах. Хороший знак…

В последние дни, особенно, бессонные ночи, Маша думала и думала над словами Павла. Не заметить перемену в нём было невозможно. Даже Леночка отметила, что отец стал какой-то степенный, надёжный и, ну очень, заботливый. А как он смотрит на маму? Девушка отдала бы всё за то, чтобы мама простила папу. И ей казалось, она даже думать боялась об этом, что мамочка тоже благосклонно посматривает в сторону своего мужа, слушается его, не злится. Хоть бы…

Ну что делать? Прошлое не вернуть и не исправить, будущего остаётся с каждым днём всё меньше и меньше. Надо жить настоящим, другого решения нет. А в этом настоящем – дети, внуки, любимая работа, дай бог, улучшение самочувствия, и Павел. Ему много чего можно предъявить, но семья для него – на первом месте. Дети давно простили его. Почему-то папам многое разрешается, их стараются понять, обелить, оправдать. А вот мамам приходится сложнее. Как в том анекдоте: если мужчина пошёл налево – это ситуация, а если женщина – проституция. Одна мысль не давала покоя матери четырёх детей и восьмерых внуков. Она знала о двух изменах доподлинно. Сколько их было на самом деле, не узнает никогда. Да и не надо. Но бог любит троицу. Третьего раза Машка уже не переживёт. На данном этапе только это останавливало её. Она не готова была надеть это чёртово кольцо. Но своё не снимала.

Уже завтра они будут дома. Машка ужасно соскучилась по детям, внукам, даже по кошкам и собакам. Скоро она будет дрыхнуть в своей любимой спальне, в своём любимом доме. Вылетают ночью, нет смысла ложиться спать. Но Леночка не выдержала и засопела. Мама Маша улыбнулась, её младшая дочь уютно скрутилась калачиком прямо на папином свитере, уткнувшись носом в воротник. Как когда-то в детстве, когда Павел приезжал из командировок. Он тоже улетал с ними. Работа была сделана, указания розданы, лечение Маши закончено.

– Маша! Я хочу предложить тебе вот что. Времени у тебя было предостаточно, наверняка, что-то прояснилось за эти дни. Любое твоё решение будет для меня законом. Повторяю, слово за тобой. Но только до приземления на родной земле. Домой нам надо добраться уже с твёрдым решением, как жить дальше. Ты согласна?

Она кивнула. Так захотелось плакать, до зубовного скрежета. Кое-как справившись, Машка стала говорить. И про измены, и про то, что не переживёт, и про то, что жить осталось два понедельника, ещё про что-то… Слёзы, всё-таки полились, предательницы. И она, закрыв лицо руками, разрыдалась, как никогда в жизни. Спохватилась, ребёнок же спит, зажала себе рот рукой и уставилась на мужа. Он отвёл пальчики с розовыми ноготками, такими любимыми, такими знакомыми до каждого миллиметрика, такими родными, и крепко-крепко поцеловал свою Машку, лучшую женщину на свете.

И уже в самолёте она надела ему, наконец, зелёное нефритовое кольцо… На счастье, семейное счастье!

Продолжение следует… История Леночки.