История, культура и традиции казахского народа. Монография

После смерти Абдулмамбета (предположительно в 1769 г. или в 1771 г.), избранным ханом в Среднем жузе становится Абылай [129, с. 104.]. Под его властью находилось абсолютное большинство племен Среднего жуза, кроме родов кыпчак и части найман, а также большинство родов Старшего жуза [143]. Укреплению власти Абылая в Старшем жузе способствовала его активная деятельность по укреплению южных границ страны.

До покорения Джунгарии Циньской империей (1758 г.) [120, с. 70‒73] Абылай сохранял независимость, искусно пользуясь враждой ойратов с Китаем, а после покорения Джунгарии признал себя подданным китайского императора. При вступлении на престол Екатерины II Абылай принес присягу на верность императрице, но одновременно оставался и китайским подданным. После смерти Абылая (примерно 1780‒1781 гг.) на территории Среднего и Старшего жузов начинается политический кризис, приведший к распаду политической системы Казахского ханства и потере им своей независимости. До присоединения к России территория Старшего жуза была разбита на отдельные владельческие роды, во главе которых стояли султаны – потомки хана Абылая. Наличие отдельных владений и частые междоусобные войны внутри Старшего жуза привели казахское население к разорению.

Основные районы Семиречья и Южного Казахстана оставались вне влияния Российской империи вплоть до второй половины XIX века. В результате к началу XIX века значительная часть Старшего жуза попала под власть кокандского правителя Алим-хана. Старший жуз с его территориальной и политической раздробленностью оказался бессильным организовать сопротивление ханам Коканда и феодального Китая. Разорительные войны и тяжелый гнет со стороны кокандских беков, которые принуждали казахов к платежу зякета (налог, выплачиваемый мусульманами), явились одной из главных причин добровольного присоединения населения Старшего жуза к России. Так, в 1818 г. Старший жуз обратился с просьбой о принятии его в российское подданство. Царское правительство рассмотрело просьбу казахских родов Старшего жуза 18 января 1819 г. и официально провозгласило казахов этого жуза добровольными подданными России. Первыми подданство приняли роды уйсун, жалайыр и их разветвления, затем роды абдан, суваны, шапрашты, исты, ошакты, канглы и др. [13, с. 132‒133].

На тот момент для стран Центрально-Азиатского региона, в том числе и для Казахстана, потенциальная угроза со стороны Китая была несопоставима с угрозой со стороны Джунгарии. Маньчжуро-китайские войска, сокрушив джунгарское государство, устроили массовую резню, физически уничтожив большую часть ойратов. И это обстоятельство потрясло народы Центральной Азии, обратившие свои взоры на Россию как естественного союзника. Тем более Российская империя успешно продемонстрировала свои возможности в регионе, когда под угрозой военного вмешательства вынудила Иран, захвативший в первой половине ХVIII в. часть Средней Азии, отказаться от вторжения в казахские степи. Угроза поглощения Казахстана и Средней Азии Китаем была вполне реальной и могла быть нейтрализована лишь мощью России. Исходя из теории «наименьшего зла» подчинение Российской империи в тех исторических условиях было предпочтительным, поскольку Россия на тот момент была передовой страной по сравнению с Китаем. В итоге в ХVIII в. вхождение Казахстана в состав России было исторически предрешено и оставалось лишь вопросом времени [108, с. 129].

В ту историческую эпоху ключевые события развития Казахстана не ограничивались только вопросами присоединения к Российской империи. Трагический след в истории казахов оставила кровавая битва с волжскими калмыками 1771 г., принесшая много горя обоим народам. Волжские калмыки являлись частью западных монголов-ойратов, откочевавших в первой трети XVII в. на берега Волги. Усиление политики царизма ограничивало права калмыцкого населения. Остро ощущался недостаток в пастбищных угодьях. Ежегодно калмыки должны были отправлять в российскую армию боевые отряды, часть из которых погибала в многочисленных войнах России. Часть калмыцкого населения подверглась политике христианизации.

После разгрома Китаем Джунгарского государства волжские калмыки предприняли попытку возвращения на историческую родину. В январе 1771 г. калмыки, предположительно общей численностью более 100 тысяч человек, сделали попытку откочевать в китайские пределы [142]. На правобережье Волги остались те калмыки, которые не смогли перебраться на левый берег из-за тонкого льда вследствие ранней оттепели. Маршрут калмыцкого кочевья проходил через территорию Казахстана. Действия калмыков-переселенцев не входили в планы царизма, поскольку вызывали потери подданных, кроме того, служили нежелательным примером другим народам края. Поэтому российские власти решили их вернуть. От предложения русского правительства преследовать калмыков отказались Яицкое и Оренбургское казачества. Тогда Оренбургский губернатор решил обратиться к казахам. Зная о традиционных казахско-калмыцких конфликтах, российские чиновники сообщили казахам о приближении калмыков [83, с. 12]. Казахам предоставили право сражаться с калмыками от имени русского правительства, к тому же им предоставили возможность оставить себе всю добычу при условии возвращения калмыков на прежние кочевья. Казахи воспользовались предложением, рассчитывая ответить калмыкам за набеги в годы Великого бедствия, когда казахи под натиском ойратов были вынуждены уступить свои земли. В сражениях с калмыками приняли участие все три жуза.

Крупные сражения казахов с калмыками состоялись на берегу реки Эмбы и у побережья озера Балхаш. Калмыки сделали попытку остановиться на берегу реки Мойынты, где их окружило казахское ополчение, возглавляемое Абылаем. Окончательный удар по калмыкам нанесли кыргызы. Это событие в истории казахов получило название «Шанды жорык» («Пыльный поход»). Тогда до Джунгарии дошла только небольшая часть переселенцев-калмыков, потеряв почти все свое имущество. Эта война принесла много бед, горя и страданий обоим народам.

В целом история казахско-джунгарского противоборства развивалась с переменным успехом для обеих сторон, а иногда сменялась мирным соседством. Так, постоянные войны Джунгарского ханства с империей Цинов, междинастические распри, частые эпидемии и стихийные бедствия в ойратских улусах побуждали джунгарских правителей приостанавливать свои походы и заключать с казахами перемирия. Такие ситуации часто возникали и в Казахском ханстве. На практике это выражалось в обмене посольствами, подарками и услугами, расширении взаимной меновой торговли, оказании поддержки лидерами обоих народов в междоусобных внутренних распрях. Иногда джунгары предоставляли политическое убежище опальным казахским ханам и султанам. Взаимоотношения и контакты двух стран иногда сопровождались заключением казахско-джунгарских брачных союзов между молодыми людьми, практикой усыновления главами ойратских и казахских семей разнополых малолетних детей друг у друга [77, с.148‒150].

Когда начался Пугачёвский бунт (1773‒1775 гг.), многие казахи, находившиеся в подданстве России, стали активными участниками восстания. После принятия российского подданства частью казахов Младшего и Среднего жузов заметно обострились отношения в приграничном с Россией регионе. В основе казахско-российских противоречий лежали земельные проблемы.

Во-первых, степнякам не хватало пастбищных угодий. После принятия казахами российского подданства царская администрация сразу же ввела ограничения на их кочевание на внутренней стороне и вблизи пограничной линии.

Во-вторых, после событий 1771 г. на бывшие пастбища калмыков претендовали казахи Младшего жуза, но российские власти отказали им в переселении на эти земли.

В-третьих, казахское население никак не хотело мириться со строительством на их землях военных укреплений, которые также существенно сокращали кочевые маршруты.

В-четвертых, Россия в 1752‒1755 гг. захватила новоишимские территории, на которых ранее кочевали казахи Среднего жуза.

Как отмечают специалисты, в основе сложившихся противоречий между казахской и русской сторонами имели место разные представления о подданстве. Через присягу на верность степные правители надеялись получить от России войска для сохранения внутреннего порядка и защиты от внешних вторжений взамен на обеспечение спокойствия торговых караванов и приграничных российских селений. В абсолютистской России жестко выдерживали вертикаль власти, при которой государственное управление предполагало подчинение всех нижних уровней. Когда эти два принципа вступили в противоречие, начались народно-освободительные движения [143].

Учитывая эти обстоятельства, Е. Пугачёв обещал дать казахам землю, воду, леса, оружие, свинец, одежду, а также не препятствовать жить согласно своим обычаям и религиозным верованиям. Взамен он просил оказать военную помощь в «восстановлении» его в статусе русского царя. Е. Пугачёв в 1773 г. тайно побывал в кочевьях Младшего жуза. Он проявлял живой интерес к положению степняков; свободно владея казахским языком, часто беседовал с влиятельными местными старшинами, надеясь заручиться их поддержкой раньше, чем помощью яицких казаков.

Многие казахские роды, особенно из приграничных с Россией районов, выражали свое согласие поддержать восстание Е. Пугачёва. Сам Хан Нуралы прибыл к Яицкому городку с отрядом численностью в 1000 человек. Он передал письмо Е. Пугачёву о своей готовности служить ему, но впоследствии занял нейтральную позицию, формально обещая свою помощь и царским отрядам. Затем Нуралы был вынужден откочевать подальше от охваченных восстанием районов. Из-за неоднозначных действий положение хана еще более ослабилось как в Степи, так и в российской стороне.

Императрица Екатерина II, усомнившись в силе хана Нуралы, в 1782 г. повелела учредить в Оренбурге «Особое управление для киргиз-кайсаков Малой орды» под названием «Пограничная экспедиция». Она отменила действовавший до того момента запрет на перегон скота в зимнее время на территорию России, пограничным чиновникам поручила соблюдать строгое правосудие и выделила огромные средства на строительство мечетей, школ и караван-сараев. Между тем набеги со стороны казахов продолжались, и в некоторых случаях приходилось привлекать войска.

Позже, в 1784 г. управление в Оренбургском крае возглавил барон Игельстром. Он разослал не только ханам, но и всем казахским кочевьям специальное послание с предложением прекратить набеги на приграничные российские поселения и жить спокойно. Казахское население, обнаружив в этой форме обращения признаки падения ханской власти, организовало народное собрание для обсуждения ответа Игельстрому. Предводителем собрания был Срым-батыр, являвшийся представителем народа. Игельстром, подметив влияние Срым-батыра на казахов, вступил с ним в переговоры и легко добился того, что народное собрание присягнуло на верность России и обещало жить в мире.

После этих событий резко сократилось число русских пленных в казахских степях. В Младшем жузе было утверждено пять судебных мест с назначением жалования председателю и его членам. Казахам разрешалось обосновываться в оседлых поселениях, для чего им выплачивалось безвозвратное пособие из государственной казны. Они могли переходить на территорию России и получать там землю для поселения. Было дано распоряжение составить особое уложение для управления казахами, основанное на их народных традициях и обычаях, а в 1789 г. был утвержден штат киргизских училищ.

После смерти Нуралы-хана (1790 г.) его преемником, вопреки народной воле, стал его сын Ирали. Среди казахов не прекращались протесты против его ханствования. Когда Ирали умер (1794 г.), население Младшего жуза пожелало видеть своим ханом Абулгази, сына хана Каипа. Но выбор Оренбургского губернатора пал на старшего сына Нуралы – Ишима, что также вызвало недовольство в Степи. Русское правительство предпринимало меры по укреплению авторитета Ишима в казахском обществе, но эти попытки были тщетными. Ишим был убит в 1797 г. Срым-батыром, после чего Игельстром принудил народное собрание избрать ханом уже престарелого сына Абулхаира – Айчувака.

На тот момент права родов на земли в казахских степях были настолько перепутаны, что определить истинных обладателей было уже невозможно. Внутренние смуты из-за кочевьев породили отчаянную вражду. Её итогом стало переселение одной части казахов, кочевавших около Урала, на восток, другой – на юг, к Каспийскому морю, а третья направилась к низовьям реки Сырдарья, провозгласив своим ханом Абулгази.

Этими смутами воспользовался председатель ханского совета султан Букей, уговоривший часть народа (до 7000 кибиток) перекочевать с ним за Урал, на земли, которые оставили бежавшие в 1771 г. калмыки. Получив в 1801 г. согласие от императора Павла I на постоянную кочевку в эти земли, Букей заложил основание для образования так называемой Внутренней орды или Букеевского ханства.

Но в зауральских землях, где кочевали казахи, смуты и волнения не прекращались: русское правительство по-прежнему назначало ханами наследников Абулхаира. Это вызывало недовольство не только среди простых степняков, но и у представителей ханского сословия, в частности наследников Нуралы. Казахи продолжали совершать набеги на приграничные поселения. Были случаи, когда казахи угоняли скот уральских казаков, особенно лошадей, и уводили женщин [131, с. 104‒110]. Несмотря на принимаемые меры, влияние России среди казахского народа не укреплялось.

Постепенно с развитием торгово-экономических связей к началу XIX века между казахским и русским населением приграничных регионов начали устанавливаться добрососедские отношения. Прежние взаимные набеги пошли на убыль. На пограничных ярмарках активизировалась торговля. Среди казахов и русских получило широкое распространение тамырство (побратимство).

К двадцатым годам ХIХ столетия институт ханства потерял характер высшего органа власти, способного управлять внутренними делами жузов. Царская администрация ликвидировала ханство и стала проводить по своей инициативе реорганизацию управления с целью превращения этого края в колонию Российской империи. Между тем единых подходов к организации управления Оренбургским и Западносибирским регионами не было.

Так, по мысли М. М. Сперанского, в 1822 г. был издан «Устав о сибирских киргизах», который начал воплощаться в жизнь только для населения Среднего жуза и небольшой части Старшего жуза, отошедших в ведомство Западносибирского генерал-губернатора. Ханская власть в Средней орде была уничтожена, и все внутреннее управление было передано непосредственно казахским общинам. Основными единицами управления были волости, управляемые своими султанами. Волости были сгруппированы в два округа: Каркарлинский и Кокчектаевский. Во главе их поставлены приказы, состоявшие из выбранных главных султанов, трех русских заседателей и двух казахских. Внутри самой степи были обустроены казачьи поселения. Право вершить правосудие и устанавливать наказание было оставлено за биями, то есть почетными судьями среди казахов. Как правило, бии не назначались, а избирались самим народом, считавшим их авторитетными, справедливыми, честными и грамотными ораторами.

Новое устройство коснулось и части оренбургских казахов Младшего жуза в 1824 г., что обусловило упразднение ханства. Степь была разделена на три части, управление которыми осуществляли старшие султаны. Этим султанам была дана неограниченная власть, к каждому из них был прикомандирован отряд из казаков. Российская гражданская власть сосредотачивалась в оренбургской пограничной комиссии над оренбургскими казахами. В территориальном отношении новая система, продиктованная российским правительством, совершенно игнорировала прежнее родовое деление земель, что вызывало недовольство казахов.

На этом расширение российских границ в степи не закончилось. В период между 1824 и 1838 гг. российские передовые военные посты достигли Алатау и Актау вплоть до границы с Голодной степью (глинисто-солончаковая пустыня в Средней Азии. Расположена на левобережье Сырдарьи, по выходе её из Ферганской долины). В самой казахской степи были основаны русские поселения – Кокчетав, Каркаралы, Аягузь, Баян-аул и Акмолы. Население Старшего жуза часто беспокоили вторжения со стороны среднеазиатских государств, в частности Коканда и Хивы. Казахи данного региона были заинтересованы в беспошлинной торговле с Россией. Кроме того, к южным границам Казахстана начала проявлять интерес Англия, которая на тот момент преследовала цель завоевания Средней Азии [13, с. 138]. В Старшем жузе, как и в Среднем, были устроены казачьи поселения. Они поддерживали власть России и снабжали войска хлебом. Для управления занятым краем был образован Алтайский округ. Введение новой системы управления в Казахстане вызвало в период 1837‒1847 гг. крупное национально-освободительное движение под руководством Кенесары Касымова. Это восстание было направлено против российской колонизации казахских земель, а также против части казахских феодалов, поддерживавшей царскую администрацию. Своими действиями Кенесары Касымов стремился создать собственную казахскую государственность. Но, учитывая колоссальное неравенство сил казахов и Российской империи, это восстание было обречено на поражение. Во время битвы с кыргызами в 1847 г. Кенесары попал в плен и был убит [1, 138‒140].

Лишенные земель, традиционно используемых для летних, а порою и зимних пастбищ, казахи оказались в трудном положении. Изъятие земель разрушало традиционные маршруты кочевания, приводило к перемешиванию различных родов на ограниченной территории, закреплению пастбищ в родовой собственности и установлению зависимости одних родов от других. Ухудшалась экологическая ситуация, поскольку одни и те же земли приходилось использовать и для летовок, и для зимовок.

Особенно тяжелым было положение казахов, кочевавших в непосредственной близости от укрепленных линий или оказывавшихся между ними в результате продвижения рубежей на юг. Казаки зачастую рассматривали всю прифронтирную землю как свою собственность. Они не разрешали кочевникам пользоваться угодьями, лишая их возможности заготавливать сено на зиму. Подобная ситуация сложилась, в частности, между Старой и Новой линиями в Оренбургской губернии. Так, в 30-е гг. XIX в. власти вообще запретили казахам кочевать в этом районе. Предпринимавшиеся протестные действия (подача петиций, захват скота у колонистов, открытые нападения на них, антироссийские выступления), как правило, не приносили кочевникам успехов.

Выпас скота у линий иногда разрешался при отправке казахами заложников (аманатов) из числа местной знати местным властям. Несанкционированный переход линии жестко наказывался. Так, в 1823 г. «за тайный переход чрез границу и намерение учинить воровство» казах Младшего жуза М. Худайназаров был приговорен к 30 ударам плетьми и поселению в Иркутскую губернию, а его соплеменник Д. Айтуваров – к 20 ударам и посылке на службу в Архангельский гарнизон [27, с. 73‒74].

Возникающие волнения и сопротивления служили основанием для устройства в Казахской степи опорных пунктов и укреплений, при которых был открыт беспошлинный меновой торг. Дальнейшее расширение российских границ и установка укреплений происходили вверх по реке Сырдарья и в сторону Ак-мечети, переименованной в форт Перовский (1853 г.) [132, с. 100]. Овладение в 1864 г. подгорной Туркестанской полосой, между укреплением Верным (в будущем г. Алматы) и фортом Перовским, окончательно замкнуло все казахские земли постоянной границей. Таким образом, в 60-х гг. ХIХ в. завершилось присоединение казахских земель к России.

Русское правительство сохраняло существовавшее у казахов управление с родоначальником во главе, а также суд биев, оставляя за собой лишь общий надзор за властями и народом. По мере укрепления царской власти в Степи казахи постепенно исключались из ведомства министерства иностранных дел России. Управление Букеевским ханством в 1836 г. перешло в ведение министерства государственного имущества. Большая часть Среднего жуза в 1854 г. вошла в состав области сибирских казахов и подчинялась уже общему государственному управлению. Управление Младшим жузом перешло к министерству внутренних дел, которое было переименовано в «Область киргизов оренбургского ведомства». Позже из ведомства иностранных дел были исключены казахи, кочующие в пределах Сырдарьинской линии, а также казахи Старшего жуза, земли которых составляли Алатавский округ. Казахские степи как оренбургского, так и сибирского ведомства были разделены в 1868 г. на четыре области: Уральскую и Тургайскую – в Оренбургском генерал-губернаторстве и Акмолинскую и Семипалатинскую – в Западносибирском.

Области были разделены на уезды. Управление в каждом уезде осуществлял уездный начальник, при котором было два помощника и канцелярия. Сами уезды разделялись на волости, волости – на аулы. Величина волости определялась от 1000 до 2000 кибиток. Аулы состояли из 100—200 кибиток и управлялись аульными старшинами. Волостные и аульные управляющие назначались особыми избирателями из числа местного населения. Кочевникам было предоставлено право судить по своим традициям, кроме преступлений политического характера и нарушений общественного порядка. Судьи, именуемые биями, выбирались народом сроком на три года.

Многие султаны и бии остались за штатом, что вызывало с их стороны противодействия новой системе управления. Политика царизма отчасти была направлена на русификацию казахского народа, что препятствовало развитию национального самосознания. Султанам было дано право называть себя «Белой костью», то есть потомками Чингисхана, благодаря чему их освободили от податей. Но с 1889 г. все султаны были привлечены к уплате кибиточного сбора, который составлял 3 рубля [132, с. 100].

Бай (крупный землевладелец или скотовладелец в Средней Азии, Казахстане) и бедняк платили одинаково. Вся земля была объявлена государственной собственностью. Введенные реформы вызвали восстания в Уральской и Тургайской областях, а также на Мангышлаке. При этом местная казахская элита, опираясь на народные массы, стремилась возвратить ханскую власть в Младшем жузе. Однако восстания, не получив широкого распространения, были подавлены.

С начала 60-х гг. ХIХ в. на территории Казахстана начинает активно внедряться школьное образование. При участии И. Алтынсарина в Степи были открыты семь начальных школ для казахских детей, четыре двуклассные училища и учительская школа с преподаванием казахского и русского языков. Эти школы учреждались при возведенных в Степи укреплениях [63, с. 110‒130]. Разработка алфавита казахского языка на основе кириллицы позволила внедрить его в практику общения с казахами, так как раньше документы для них переводили с русского языка на татарский с помощью арабского алфавита.

В декабре 1894 г. на медицинскую службу в Степи заступил первый дипломированный казахский врач, воспитанник медицинского факультета Императорского Томского университета Амре Айтбакин. Сдав экзамены в медицинской испытательной комиссии при Томском университете, А. Айтбакин 19 октября 1894 г. был удостоен степени лекаря. Уже скоро А. Айтбакин стал широко и заслуженно известен как степной врачеватель и мудрец. Сведения о нем распространились из Баян-Аула в Каркаралинск, затем в Семипалатинск, Иркутск, Томск и, наконец, достигли Москвы.

По рассказам лиц, видевших его приемы в Каркаралинске и прислушавшихся к народной молве об этом «своем» враче, А. Айтбакин имел громадный авторитет и влияние на казахов своего уезда. Ежедневно около его квартиры можно было видеть сотни верховых казахов, приезжающих к нему из разных концов уезда за советами не только по своим болезням, но и вообще «по своим делам, тяжебным, семейным и прочим». Местное население обращалось к новому врачу с большой охотой, чему помимо личных качеств Айтбакина, способствовало его умение объясняться с больным на родном языке без помощи переводчика. К прежним русским врачам, казахи приходили гораздо реже, частью из-за непонятной боязни, частью из-за незнания русского языка [123, с. 177‒180].

До Октябрьской революции Казахстан оставался рынком сбыта и источником сырья для российской промышленности. В начале ХХ века на территории Казахстана происходят забастовки рабочих, развиваются марксистские кружки. Одновременно в Тургайской, Семипалатинской и Уральской областях происходят волнения. В это же время царское правительство развернуло процесс переселения русских крестьян в Казахстан, численность которых в Степном крае начала особенно возрастать после отмены крепостного права в России [124, с. 56]. Данное обстоятельство незамедлительно отразилось на положении местного населения из-за сокращения кочевок. В свою очередь, рост численности крестьянского населения способствовал укреплению оседлой земледельческой культуры на севере Казахстана и ощутимо повлиял на традиционное хозяйство казахов. В условиях изъятия земель местное население было вынуждено приспосабливаться и изменять привычные формы хозяйствования и жизни [5, с. 165‒168]. Казахский этнос демонстрировал высокую культуру адаптации, веротерпимости и миролюбия. По оценкам современников, этот процесс протекал не так болезненно для казахов. Народы всегда могли найти общий язык. Журналист А. Трегубов, современник, побывавший в Акмолинской области, так описывал отношения русских с местными казахами: «Переселенцы живут с киргизами (казахами, примечание автора) очень дружно. Мне не приходилось слышать жалоб переселенцев на киргизов. Случаи частичного „тамыра“ (братания) между переселенцами и киргизами служат лучшими доказательством возможности доброй жизни киргизов с русским человеком. Киргизы отличаются гостеприимством, только необходимо уважать их традиции». Возникающие инциденты были чаще всего следствием бездумного отношения чиновничьей бюрократии, не желавшей считаться с интересами новосёлов и местных казахов [158].

Из пользования кочевников изымались также земли, применявшиеся для промышленных нужд: добычи соли, цветных металлов и других полезных ископаемых [27, с. 73]. К 70-м годам ХIХ в. процесс оседания охватил широкую область всего северного и восточного Казахстана. Вне этого процесса осталось население пустынных и полупустынных степей центрального и западного Казахстана, которое по-прежнему совершало огромные перекочевки. В Семиречье и Сырдарьинской области, значительно позднее присоединенных к России и имеющих мягкие климатические условия, процесс оседания начался в самом конце ХIХ – начале ХХ в. и шел довольно быстро. Позднее (в ХХ в.) появились постоянные дома в низовьях Или и на Балхаше [80, с. 183].

Контакты между представителями двух этносов сопровождались взаимным заимствованием достижений материальной и духовной культуры. В условиях нехватки женского населения на сибирских линиях распространенным явлением были смешанные русско-казахские браки. На билингвизм (практику владения двумя языками) сибирских линейных казаков и их прекрасное знание казахских обычаев указывали исследователи и путешественники. Вот что в этой связи писал Н. М. Ядринцев: «На окраинах войска и по линии казаки почти полностью утратили свой язык и полностью разговаривают по-киргизски (по-казахски, примечание автора). Имея частые сношения с киргизами (казахами), они ввели этот язык даже в свой домашний обиход. В станицах часто приходится видеть, что казачья барышня, дочь казачьего чиновника, отдает свои приказания по-киргизски, и киргизский заменяет здесь французский язык. В Омске нам указывали на одного казачьего чиновника, приехавшего из степи, который не мог изложить содержание дела по-русски и, забывшись, начал передавать его по-киргизски, совершенно упуская из виду, что слушатель его не понимает» [72, с. 117].

В годы Первой мировой войны массовые реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота, рост налогов и сборов, призыв казахского населения (в 1916 г.) на тыловые работы вызвали череду забастовок и волнений среди народа. Отдельные выступления переросли в национально-освободительное восстание, охватившее всю территорию Казахстана. Особенно продолжительным оно было в Тургайской области, где во главе повстанцев стоял батыр Амангельды Иманов.

В заключение данного раздела отметим, что вхождение Казахстана в состав Российской империи происходило постепенно на протяжении двухсот лет. Этот процесс обеспечивался в большей степени дипломатическими приемами, но иногда привлекались и военные силы. В некоторых случаях политика царского правительства вызывала недовольство и отчаянное сопротивление со стороны казахского населения. Однако за этот период между двумя соседствующими народами укрепились политические, экономические и культурные связи, что благотворно отразилось на развитии обоих государств.