Он остановился возле могилы, над которой со скорбно сложенными ладонями застыло изваяние каменного ангела. Над головой изваяния разрослось черное облако, упало на человека и стало душить. Первую минуту тот боролся, но опустил руки. Им овладела апатия, полное равнодушие ко всему. Облако перетекло к нему на плечо. Юноша присел, кивнул, будто отвечая кому-то на заданный неслышно вопрос и начал быстро-быстро разрывать землю. Его руки при этом оставались сухими, комья не пачкали их.
Опомнившись от увиденного, ангел ринулся к человеку и закрыл крыльями, падая вместе с ним в сторону. Дымчатая спутница полоснула когтями по плечу, однако задела лишь кожу, до сгустка не добравшись.
Стоило крыльям сомкнуться, как тьма переползла по черным перьям и бросилась душить их обладателя. Тот отпустил человека, кинувшегося прочь с вытаращенными от страха глазами. Юноша решил, что на него напал бешеный зверь, ведь люди не видят ни посланников свыше, ни облаков мрака.
Крылатый неподвижно застыл, так и не поднявшись. Непроглядное нечто, поняв, что тот бороться не станет, отцепилось, но с плеча не ушло. Безнадежность и горечь черными волнами расходились вокруг, застилая глаза тусклой пеленой, являвшей мир в безрадостном свете.
«Зачем тебе жить? – шептало у самого уха. – К чему земная юдоль страстей и страданий? Ты дитя тишины, хранитель вечного сна… Там, глубоко, обретешь покой, он превыше того, что ты жаждешь. Ныне представь: сон без забот, ласка тищи, сладостный мрак и тепло от земли. Безмятежности – целая вечность. Прекрасно, волшебно, желанно… И так бесконечность».
Хранитель не мог не внимать шепоту мрака. Глубинным помыслам, сокровенным желаниям отвечали увещевания существа, как видно, знавшего его душу. Больше всего на свете мечтал ангел о подобном покое. Так, может, иные хотели того же, а тьма им давала? Быть может, не злодейская темная сила – но мудрая сущность помогала исполнить мечту?
Кошка не слышала нашептываний кромешного мрака. Но когда ее спутник сделал шаг, взмахнул крылами и у ног его разверзлась могильная бездна, вскочила на узкую полоску земли, что еще оставалось между ним и ямой, выгнула спину со встопорщенной шерстью, яростно шипя:
– Ни шагу вперед! Сбрось эту тварь, она же толкает в могилу тебя, ты не видишь!
Ангел печально улыбнулся и покачал головой:
– Там, внизу, темнота и уют. Нет суеты, нет тревог и невзгод.
– Но как же погост? Спящие тут, призрачные души, ветер и камни?
Он плечами пожал, на губах замерла улыбка:
– Коли нужно, найдется кому присмотреть. Я и сам-то пришел потому, что место хорошее, не потому, что прислали.
– Да что же теперь, – расстроилась кошка. – Ты совсем надумал уйти?
– Только представь… – мечтательно молвило дитя тишины, обратив взор себе под ноги, в могильную бездну. – Там, отдыхая, ты чувствуешь, что есть нечто больше, чем все во вселенной. Ты чувствуешь, как растешь и занимаешь полмира. Растворяешься в абсолютном покое, ты исчезаешь, став частью значимого…
– Ты слушаешь кляксу у себя на плече, – фыркнула мохнатая стражница душ.
– Это создание лишь вторит мыслям.
– Что ж ты раньше-то сам не закопался! – в отчаянии выкрикнула кошка.
Ангел не без удивления обдумал ее слова и промолвил:
– Видимо, причина нашлась.
– Какая? – усатая подалась вперед, с надеждой ожидая ответ.
Возникло молчание. Чернокрылый смотрел на мохнатую, та – на него, и долгое время никто не говорил ни слова. Время от времени он порывался что-то сказать, но передумывал, и кто бы мог знать, не оттого ли, что не знал, как ответить. Минуты текли, осыпаясь временем в песочных часах бесконечности. Кто скажет, что будет, когда настанет пора перевернуть их верх дном…
Наконец крылатый делает шаг. Дымчатая стражница глазам своим не верит. Ангел подставляет ладонь к плечу, и облако садится на нее, исходя недовольством, причиной которому то, что шаг был сделан назад.
Опустив сгусток на землю, хранитель выпрямляется и спокойно произносит:
– Весь этот мир. Его радость и смех, горе и слезы, счастье и боль. Эмоции и чувства, запертые ли под маской равнодушия или льющиеся через край беспокойной души. Все это жизнь, имеющая в себе все, включая смерть и покой. Она – и есть то значимое, чего во вселенной больше всего…
Кошка прыгает к нему на грудь, трется мордочкой вне себя от облегчения. Ярко-зеленые глаза немигающе сверлят тьму, когда поворачивается к той. Ангел приседает рядом и протягивает руку. Раздается испуганное шипение, но крылатый всего лишь зовет:
– Мир кругом удивителен. Идем с нами, мы покажем тебе.
Непроглядное нечто, кажется, внемлет ему. Волны притворного очарования иссякли давно, сейчас оно принимает решение.
Скользнув на ладонь, напасть сворачивается клубком, очертаниями напоминая зверька.
Ангел выпрямляется, возвращает зверька себе на плечо и уходит. Кошка пригрелась на груди, тихонько мурлычет.
Больше не будет убийств… Позади, повинуясь взмаху черных крыльев, сходится разверзшимися краями земля.