Очищение

Глава 5. Битва

– Где твои воспоминания?

– Там, откуда им никогда не выбраться.

– Зачем?

– Так будет лучше.

– Для кого?

– Я не знаю, знаю только, что так лучше… Кто ты?

– Я тот, кто здесь с тобой.

– Мне знаком твой голос…

– Я знаю… Он там же, где воспоминания…

– Этот дом…

Она стояла посреди большого холла, зная: если обернётся, за спиной будет дверь. Ей хотелось убежать, но она не могла. Она слышала этот голос. Он звал её.

Один шаг в сумраке комнаты глухим эхом потревожил спящее лоно дома. Окружающая обстановка – этот ночник на столе-раскладушке, этот телефон с круговым циферблатом. Всё так знакомо.

– Я здесь с тобой, – снова она услышала голос, доносившийся со второго этажа двухэтажного ветхого частного дома.

В трансе Ева пошла на звук. Она преодолела холл, завернула за угол и увидела маленькую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я здесь с тобой, – неумолимо продолжал звать голос.

Девушка поднялась и осмотрелась. Что-то промелькнуло в коридоре второго этажа. Раздался странный звук, словно маленькие босые ножки стучали по холодному ламинированному полу. Из дальней комнаты доносился смех.

Не отдавая себе отчёта в своих действиях, находясь под властью невидимых сил, Ева подошла к закрытой комнате. Всё внутри неё сжималось, воля сопротивлялась, но она открыла дверь и сделала шаг в неизвестность. Мрак ночи расступился, открывая взору нечто поистине страшное.

В комнате находилась она. «Неизвестная», абсолютно нагая, стояла вся в крови посередине спальни. В её животе зияла огромная дыра, её раны кровоточили. В немом молчании она тянула свои испачканные землёй и кровью руки.

Не в силах оторвать взгляда от «Неизвестной», всё ещё находясь в оцепенении, девушка краем глаза заметила что-то ещё. Мимолетное движение, еле различимый шорох. В комнате был кто-то ещё.

Из тени дальнего угла комнаты медленно приближалась невысокая фигура.

Абсолютная тишина, минута ожидания.

Ева не шевелилась, боясь, что от малейшего движения это нечто набросится на неё. Она ждала до тех пор, пока бледные, пробивающиеся сквозь занавешенные окна лучи луны не осветили лицо этой искорёженной фигуры. С ужасом в глазах Тайнова отшатнулась, она бы закричала, если бы смогла дышать. Как персонаж из фильма ужасов, существо передвигалось на руках, волоча по полу верхнюю часть своего окровавленного тела.

Теперь Ева видела, теперь она понимала, что на неё смотрит «Георгин». Эта девушка пыталась говорить, но из разорванного рта доносились только хриплые звуки искорёженной гортани.

Тайнова попятилась, но призрачные руки не отпускали! Не отпускали до тех пор, пока в голове не появились голоса. Голоса, которые разрывали всё её существо. Голоса, которые она была не в силах остановить:

– Останови его! Будут ещё!

– Ты должна помочь! Останови его!

Ева открыла глаза.

Будильник на телефоне. Сумрачное утро.

Взглянув на часы, Тайнова поняла, что спала всего час. Ночные кошмары и отсутствие нормального сна никак не помогали ей справиться с нарастающей болезнью. Нужно было собираться.

Ночью она всё же позвонила Астову, и он вяло согласился, что дело вышло из-под контроля. Поэтому сегодня в девять часов утра в следственном комитете в кабинете самого Астова собирались следователи, чтобы вершить судьбу города.

Усилием воли Тайнова зашла в ванную комнату.

Зеркала не врут, они никогда не врут. И сейчас своим безмолвным отражением зеркало показывало всё: красные опухшие глаза, бледное осунувшееся от болезни лицо, нервный тик и впавшие щёки. Ева больше походила на пациента психиатрической больницы, чем на человека, готового взять сложное дело.

«С этим нужно что-то делать, – рассматривая своё отражение, сокрушалась Тайнова. – У меня и так не лучшая репутация среди «мужей» комитета, но сегодня если я буду выглядеть так, то дело мне точно не отдадут. Какие у нас есть варианты?»

А варианты были настолько малы, насколько малы шансы вылечиться за три часа. Тайнова достала из аптечки все имеющиеся у неё лекарства: капли в глаза, в нос, антибиотики, жаропонижающие, болеутоляющие. Приняв все лекарства сразу, Ева запила их двумя литрами воды и чаем. Всё это помогло немного исправить внешний вид, но не внутреннюю боль, но Тайнова была готова к бою.

* * *

– По вам часы можно сверять, Ева Александровна, – со злорадной усмешкой произнёс Громов, когда она входила в кабинет начальника следственного управления.

Про себя Тайнова отметила, что никаких перемен в облике Громова не произошло: блестящая лысина, желейный второй подбородок – всё было на месте.

– А вы все пришли раньше, как я посмотрю. Надеюсь, не для того, чтобы успеть обсудить меня.

– Это вышло совершенно случайно, Ева Александровна. Присаживайтесь, – вмешался в диалог Астов. – Не стоит с порога нападать на коллег.

– Кто-то умный давно заметил, что лучшая защита – это нападение, – натянув формальную улыбку, произнесла Ева. – Приветствую вас, господа. Все присутствующие уже ознакомились с некоторыми деталями дела, ради которого мы собрались?

Все синхронно кивнули.

Ещё только войдя в кабинет, Ева неприятно удивилась присутствию трёх нежданных так называемых коллег: первый – помощник Астова, Юдин Анатолий Анатольевич. Не самая приятная личность. Изворотливый, ушлый, скользкий человек, но, чего нельзя было отрицать, энергичный и очень сообразительный. Внешне он походил на ужа и одновременно на деятеля финансовой сферы конца девятнадцатого века – это из-за круглых очков, больше похожих на пенсне.

Второй персонаж – старший следователь Адмиралтейского района города Панин Максим Олегович. Вот его-то Ева хотела здесь видеть меньше всего. Он всегда казался ей слишком высокомерным, хотя другие, не замечая этого качества, считали его уверенным в себе, харизматичным и дипломатичным человеком. В свои сорок лет он выглядел весьма хорошо: подтянутый крепкий мужчина среднего роста. Его волосы жгуче-чёрного цвета без намёка на седину (хотя Тайнова была уверена, что он их красит) всегда безупречно уложены. Астов часто в неофициальных беседах с Евой говорил: «Твой талант скрестить с дипломатией и хладнокровием Панина, то ты таких успехов добилась бы уже!» В целом Максим Олегович слыл хорошим следователем, в его багаже немало громких раскрытых дел, но что-то неуловимое в этом человеке подсказывало Еве, что эти дела раскрывались не ради «торжества справедливости и закона», а ради «торжества Панина», ради хвалебных статей и репортажей, ради славы и признания. Конечно, можно сказать: «Не важно, какие цели преследует служитель закона, раскрывая дела, важно, чтобы раскрывал». Но не все преступления приносят славу и не все являются громкими, а если это так, то и заниматься ими, по мнению Панина, не стоит, ведь для этого есть более мелкие сошки. Панин сидел с лицом, преисполненным важности и сосредоточенности. И сейчас за этим столом он являлся самым опасным игроком для Евы. Она понимала, что он хочет взять дело, и она никак не могла позволить ему этого сделать.

Третьей неожиданностью стал Веркин. Следователь по тому же вверенному району, что и Ева. Что он тут делал, Тайнова совершенно не понимала.

Также в этом кабинете присутствовали уже знакомые Громов, Астахов и Зобов. Мысленно Ева порадовалась тому факту, что среди этой стаи врагов у неё всё же есть союзники.

– Я попросила Вениамина Викторовича провести это экстренное совещание по нескольким причинам: первая, – Тайнова разложила бумаги с материалами расследования перед собой на столе, – у нас три весьма жестоких и при этом весьма странных убийства. Вторая причина: я уверена, что эти убийства совершил один и тот же человек, что достаточно красноречиво говорит нам о появлении в городе нового маньяка.

– Ева Александровна, – присоединился к обсуждению Панин, – конечно, изучить вплотную материал нам пока не удалось, но то, что я смог понять из рассказов своих коллег: ни жертвы, ни способы убийств не указывают на почерк одного, скажем так, «убийцы». На данный момент практика действий серийных убийц достаточно широко изучена, и мы знаем, что удовлетворение данные личности получают от убийства определённого типа жертв или от определённых манипуляций с жертвами. А тут три разных почерка, хотя, не буду спорить, весьма необычных.

– Господин, Панин, я здесь именно для того, чтобы убедить вас в обратном. Сходства есть, – Ева достала заранее подготовленный беглый отчёт и протянула его Астахову. – Алексей Юрьевич, передайте, пожалуйста, это Виктору Вениаминовичу. А это вам, – Тайнова раздала копии документа сидящим за столом мужчинам. – Я выделила два сходства среди жертв, но начну не с первого, а со второго. Итак, второе, что бросается в глаза, – это постановочная театральность, которую преследовал убийца, оставляя тела жертв на местах их обнаружения. «Моя» жертва, назовем её «Неизвестная», была обнаружена в посадках кустарника недалеко от католического храма, с одной стороны, это место плохо просматриваемое, но с другой – достаточно посещаемое прихожанами церкви. Это даёт мне право сделать вывод, что убийца хочет, чтобы тело обнаружили, но не хочет, чтобы это произошло сразу, по понятным нам причинам. То же наблюдается и в случае других жертв. Оба места – это пустыри, хотя там часто гуляют люди со своими домашними питомцами либо проходят, срезая путь домой. Теперь обратим внимание на характер расположения самих тел: «Неизвестная» лежала на животе, её голова располагалась на аккуратно сложенных вещах самой девушки. Убийца не просто выкидывает тело, наоборот, он проводит ряд манипуляций, чтобы расположить тело девушки как можно удобнее и красивее с точки зрения его больной психики. Господин Громов, я так понимаю, что в вашем случае было нечто похожее?

– Да, – Илья Сергеевич откашлялся. – Жертва была полностью нагой, расчленена и напоминала разобранную куклу. Каждая конечность, а также голова располагались на расстоянии пяти сантиметров от туловища, само туловище расчленено пополам, каждая часть которого также находилась на расстоянии пяти сантиметров друг от друга.

Ева уже открыла рот, чтобы задать этот же вопрос Астахову, но тот её опередил:

– В моём случае трудно сказать, что мы обнаружили именно тело. Его-то как раз мы сейчас ищем, но если отталкиваться от такой точки зрения, то по предварительным показаниям свидетельницы банка с, кхм, рагу стояла на камне, что и привлекло её внимание.

– Это всё интересно и, повторюсь, нетипично, – вмешался Панин, – но определённо, для того чтобы связать дела, нужно что-то большее. Вы согласны, Виктор Вениаминович?

Астов выглядел весьма обеспокоенным, раз за разом перелистывая страницы отчёта. Он никак не отреагировал на заданный ему вопрос, а лишь глухо произнёс:

– Продолжайте.

– Максим Олегович, – обратилась Тайнова к Панину, – вот вы, уважаемый следователь города, да что там города, страны! Скажите, пожалуйста, после тяжёлых будней раскрытия преступлений в свободные вечера или выходные дни вы, случайно, не занимаетесь изучением биографий известных маньяков прошлого?

– Нет, всё это я успеваю делать на работе, – широко улыбаясь, ответил Панин. – Обычно я стараюсь проводить больше времени с семьёй. А к чему вы клоните?

– И кого вы изучали? Можете назвать их фамилии?

– Чикатило, Сливко, Головкин.

– А из иностранных?

– Я не понимаю, к чему этот диалог? – заметно нервничая, но всё же достаточно спокойно парировал Панин.

– Вы хотите больше доказательств, я вас к этому подвожу. Первая жертва – «Неизвестная» – её ранения… – не успела договорить Тайнова, как её прервал Громов:

– Всё же не первая, если мы рассматриваем эти убийства в рамках одного дела, а вторая. «Моя» жертва, судя по данным экспертизы и степени разложения тела, была убита раньше, просто обнаружили её позже.

Тайнова с изумлением посмотрела на Громова.

– Вы мне не говорили об этом раньше.

– И не должен был. Это конфиденциальная информация, рассказывать обо всех тонкостях расследования я не имею права, или, наоборот, имею право не рассказывать даже вам! – на два последних слова Громов сделал недвусмысленное ударение, как бы намекая на «особое» положение Евы. – Пока дела не объединены, я вообще мог ничего не рассказывать. Тем более всегда есть вероятность того, что вы, госпожа Тайнова, слетите с катушек и будете совать свой нос туда, куда не стоит. Как бывало раньше, – Громов попытался представить свою последнюю реплику в виде шутки, но ему это плохо удалось.

– Хорошо, – Тайнова уже представила, как заталкивает чашку из-под кофе ему в гортань, но внешне старалась оставаться хладнокровной. – Первая жертва, почерк – «Чёрный георгин» – убийство девушки в окрестностях Лос-Анджелеса в 1947 году, – Ева кинула на стол несколько распечатанных фотографий. – Что-то напоминает, правда? Вторая жертва, почерк – «Хирург» – серия убийств девушек в 1987 году также в Америке. Также что-то напоминает. Следом дело некого Фиша, серийного маньяка-каннибала, который расчленил, приготовил рагу и съел нескольких подростков. Три дела, три жертвы, убитые тем же способом, что жертвы прошлого. Вы всё ещё считаете, что это банальные совпадения? По вашей логике, уважаемые коллеги, у нас три разных убийцы, только один любит расчленять, второй – резать и насиловать мёртвые тела, а третий – готовить рагу из отрезанных рук, и всё это в одно время. Да у нас не культурная столица, а столица садистов!

Тайнова хотела продолжить свою тираду, как совершенно случайно в этот самый момент наткнулась на пронизывающий взгляд из-под сверкающих линз очков главного помощника. Она поняла, что незаметно для себя почти перешла на крик, а сейчас никак нельзя допускать, чтобы хоть кто-то, а особенно Астов, усомнился в эмоционально-психическом здоровье Евы и, как следствие, в её способности взять это дело.

– Ева Александровна, – спокойным ровным тоном, чеканя каждое слово, произнёс Юдин, – с вами всё в порядке? Вы кажетесь больной. Такое ощущение, что…

– Со мной всё хорошо.

– Вы слишком эмоциональны сегодня. Я бы даже сказал, излишне эмоциональны.

– Приношу свои извинения. У вас будут вопросы?

– Действительно, Ева Александровна достаточно ясно выразила своё мнение по данному вопросу. Я думаю, нам стоит обсудить, как действовать в сложившейся ситуации. Итак, ваши мнения, коллеги.

Первым заговорил, естественно, Громов:

– Моё мнение, уж извините меня за прямолинейность, но это бред. Вот как всё это вижу я. Случай с рукой в банке – это банальная бытовуха: два запойника не поделили последнюю бутылку водки, и один из них зарезал другого, а когда осознал, что натворил, то расчленил труп и запихал части тела во всё, что было под рукой, в том числе в банку с закуской, а именно с рагу, и растащил всё по разным частям города. Случай с «Неизвестной» – банальное изнасилование, а все последующие манипуляции – это попытка запутать расследование. Ну а моя клиентка явно имеет какой-то религиозно-сатанинский подтекст. Я склоняюсь к причастности к этому делу группы лиц, возможно, у нас появилась новая секта. А то, что вы говорите, уж простите, явно притянуто за уши. Соглашусь-ка я с Юдиным. Вы, Ева Александровна, маниакально настроены и явно не здоровы. Виктор Вениаминович, я категорично против. Если мы примем решение действовать в одном ключе и будем искать одного человека, то можем окончательно запутаться, а трое преступников будут безнаказанно разгуливать по улицам города.

– Я вас услышал, Громов. А вы что скажете, Анатолий Анатольевич? – линзы Юдина зловеще сверкнули.

– Я поддержу Илью Сергеевича. Всё слишком, как это получше сказать, вычурно. Получается, что мы имеем дело с человеком, подробно изучающим автобиографии зарубежных маньяков или нераскрытые убийства и потом совершающим эти убийства по той же самой схеме. Каков его посыл? Что он от этого получает? Уж точно не сексуальное удовлетворение, как я понял, только одна девушка была изнасилована, а третья жертва – вообще мужчина. Тогда зачем он изнасиловал эту девушку? Я считаю, что на данный момент нужно сосредоточиться и искать трёх разных лиц. Но, как бы прагматично и ужасно это ни звучало, необходимо ждать четвёртую жертву, возможно, тогда всё станет ясно. Таков мой ответ.

Всё это время Тайнова с ироничной улыбкой смотрела на говорящих коллег, и чувство всепоглощающего отвращения к этим людям всё больше овладевало её существом.

– А я думаю, что ничего не нужно ждать, необходимо действовать. Это серийник. Ева Александровна не успела упомянуть одну деталь. Все три места обнаружения тел не являются местами преступлений. И это немаловажная деталь – это ещё одно звено в связке этих дел… Зачем насильнику, как вы сказали, – кивком головы указывая на Громова, продолжил Астахов, – насиловать в одном месте, а потом перетаскивать труп? Это уже не банальное изнасилование, опять же, как вы выразились, Илья Сергеевич. И где улики, где ДНК, где выделения? У меня на банке нет ни одного отпечатка пальцев, ни одного! Кроме отпечатков свидетельницы. А у вас, Илья Сергеевич?

Громов решил воздержаться от ответа.

– Я полностью поддерживаю Тайнову, – подытожил Астахов.

– А вы что скажете, Зобов Денис Владимирович? Насколько я знаю, вы первым прибыли на место.

– Да, Виктор Вениаминович. Правда, когда я увидел руку в рагу, первым делом подумал о Спесивцеве, который вместе со своей матерью и сестрой скармливали своих жертв собакам, но и Фиш тоже подходит. Думаю, Ева Александровна права.

– Ну, надо же, два голоса за, два – против, – улыбнулся Панин. – Чувствую себя вершителем судеб. Извините меня за мою фамильярность, но слишком уж накалилась атмосфера. Всё это дело пока выстраивается на предположениях и совпадениях. Конечно, не хватает точной криминалистической идентификации, но… – Панин выдержал паузу, – но, смотря с вершины своего опыта в работе следственного управления, я осознал одно: когда слишком много совпадений, это уже не совпадения – это истина. Да, возможно, у нас новый и достаточно неординарный серийный убийца. Но последнее слово за вами, генерал Астов.

Астов сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Ещё раз пролистал отчёт, постучал пальцами по столу и затем водрузил свой тяжёлый взгляд на Еву.

– Я так понимаю, Ева Александровна, вы хотите вести это дело.

– Я хочу вести это дело и лично составить СОГ.

– Ну, естественно! – вскричал Громов, ударяя ладонями по коленям. – Тайнова хочет лично составить СОГ.

– Не волнуйтесь, Громов, вас в ней не будет, – парировала Ева.

– Коллеги, успокойтесь, – с присущей дипломатичностью прервал начинающийся спарринг Панин. – Мы ещё не определили, в каком направлении двигаться, а уже делим место гида. Давайте позволим договорить Виктору Вениаминовичу.

– Ну что же. Возможно, это будет ошибкой, но мы будем расследовать данные случаи в рамках одного дела. Ищем лицо или группу лиц, которому или которым инкриминируются убийства трёх человек. Ответственным за расследование назначается старший следователь Тайнова Ева Александровна и…

– Извините, что перебиваю, но вы уверены, что у капитана Тайновой достаточно опыта, чтобы вести столь сложное дело? Просто её возраст говорит об обратном.

– Майор Панин, о моём опыте говорит мой послужной список, а не мой возраст.

– Кстати, о послужном списке. У меня есть интересная информация, – Панин достал из своего кейса жёлтую папку, – где говорится о некоем Фролове Андрее, который был задержан за избиение и изнасилование нескольких девушек. Данный подозреваемый обвинял оперуполномоченного Тайнову Еву Александровну в избиении и причинении ему тяжких телесных повреждений. Цитирую: сломан нос, челюсть и два ребра. Это даёт мне право полагать, что вы, Ева Александровна, эмоционально не стабильная личность, и мы не можем так рисковать в этом сложном деле.

– Господин Панин, а вы, видимо, не умеете читать. В этом вашем досье, случайно, не написано, что задержанный Фролов в дальнейшем отказался от всех своих обвинений и письменно подтвердил, что свои многочисленные травмы он получил вследствие неудачного падения? Его объяснительная была запротоколирована и приобщена к делу. А касаемо опыта, то в вашем случае его предостаточно только в общении с журналистами, чем, я надеюсь, в дальнейшем вы и будете заниматься, если потребуется, – Ева спародировала улыбку Панина и села на стул.

– Дело будет вести Ева Александровна. Вся новая информация по данному вопросу должна незамедлительно поступать к ней. Капитан Тайнова, вы можете привлечь к расследованию этого дела всех необходимых людей. А сейчас я вынужден вас оставить. Если у вас остались вопросы для обсуждения, вы можете воспользоваться моим кабинетом, но не задерживайтесь.

Астов встал из-за стола, вслед за ним поднялись и остальные, и, когда поравнялся с Паниным, добавил:

– А вы, подполковник Панин, проявляйте больше рвения в раскапывании дел, нежели в подкопах под своих коллег, – Астов похлопал коллегу по плечу и вышел из кабинета.

Когда входная дверь в кабинет захлопнулась, разговор начала Тайнова:

– Веркин, вы свободны.

– Слава богу! Я вообще не понял, какого хера я тут делал.

– Алексей Юрьевич, вы готовы заниматься этим расследованием?

– Конечно. Поиск тела уже идёт. Буду тормошить криминалистов с экспертизой. Как только получу хоть какую-то новую информацию, я вам сообщу.

– Денис Владимирович, я очень ценю вас как сотрудника полиции и ваш талант.

– Вы можете на меня рассчитывать.

– Громов, я хотела бы, чтобы вы передали все материалы по делу «Георгин» мне и следователю Голове. По вашему делу будет работать он.

Громов еле заметно кивнул и покинул кабинет, не произнеся больше ни слова.

– Если, капитан, вам понадобится помощь от меня или от моего отдела, то я назначу следователя Коровина. Удачи, – Панин собрал все бумаги со стола и последовал вслед за Громовым.

– Зобов, будь сегодня и все последующие дни на связи, а пока разошли ориентировку.

– На кого?

– Не на кого, а на что. Разошли информацию, чтобы про все необычные случаи убийств, изнасилований и так далее незамедлительно сообщали мне. Оставь мой номер телефона. Звонить в любое время суток. И как бы слова Юдина ни были ужасны, но, чтобы сдвинуться с мёртвой точки, нам действительно нужен новый труп.

И он не заставил себя долго ждать…