Глава 15
Прошло почти две недели с той памятной встречи в парке с моими друзьями. В тот раз я позорно сбежал, так и не найдя, что еще сказать. А потом всю ночь метался по комнате, не в силах осознать всё происходящее. Принять тот факт, что я спятил, было за гранью моего понимания.
Я убеждал себя, что друзья надо мной просто подшутили. Отомстили за то, что я так долго не давал им встретиться с Ричардом. Приведя за ночь мысли в подобие порядка, на следующий день я составил для себя план.
Первым делом я спросил про Ричи у своего преподавателя по программированию. Если он и не помнил всех своих учеников, то у него в любом случае должен был быть их список. Соврав, что хочу найти друга, с которым потерял связь после окончания курсов, я заполучил заветные списки. Там было много имен, но я не пожалел времени, чтобы проверить каждого. Никого, похожего на Ричи, я так и не нашел.
Но первая неудача ничего не значила, хоть немного и пошатнула мою уверенность.
Я отправился в библиотеку, ведь мы с Ричи вместе брали книги, а значит, там должен был быть его читательский билет.
Правда, уговорить вредную библиотекаршу мне так и не удалось, поэтому пришлось пойти на хитрость, за которую меня едва снова не вышибли из библиотеки. Но тем не менее я влез в ее стол, пока она куда-то отлучилась. Но и здесь меня ждало разочарование – в базе не было ни одного человека с именем Ричард. Да и разговор с библиотекарем перед этим сомнительным делом мне ничего не дал.
– Молодой человек, в эту библиотеку приходят тысячи студентов и взрослых людей. Если бы я помнила каждого, то книги бы мне возвращали в два раза быстрее. К сожалению, я не обладаю такой феноменальной памятью, – резко ответила женщина, строго сверкнув глазами из-под тонких очков.
Впрочем, во всех кофейнях и кафешках, где мы постоянно бывали с Ричи, мне ответили то же самое.
Матерясь сквозь зубы и глотая вернувшуюся панику, я сунулся на работу к Ричи. Это была последняя надежда, они ведь обязаны были знать людей, работающих у них. Но и там ответом мне было лишь качание головой.
Единственное, на что меня хватило после всех этих расследований – взять на работе отпуск за свой счет и закрыться в квартире. Тихо лелея свое безумие, я то злился, срывая голос и дубася стены, то прятался в кровати, пытаясь смириться.
Я не чувствовал себя сумасшедшим. Но разве не так рассуждают все безумцы?
Первые дни ребята обрывали мне телефон, но я не брал трубку. Было бы проще его вообще выключить, а то и выбросить в озеро. Но он был мне нужен, ведь Аманда почти каждый день присылала какие-нибудь фотографии, а вечерами звонила.
Когда я не ответил ни на один звонок, ко мне пришла Лола. Но я не пустил ее даже на порог. Мне не нужны были ни оправдания, ни сочувствие, ни помощь. Мне никто был не нужен, хотелось только закрыться от всего мира и больше никогда никого не видеть. Я сходил с ума от того, что я сумасшедший. Какая ирония. Возможно только Аманда и держала меня на плаву.
Мне все еще казалось, что это какая-то дурацкая шутка. Я винил во всем сначала пережитый мной критический недостаток сна, потом наркотики, и в конце концов всё снова вернулось к Моргану. И конечно он снова вернулся ко мне в кошмарах. С него всё началось, им и кончилось. Какое же у жизни было поганое чувство юмора.
Целых две недели я не выходил из дома, не общаясь ни с кем, кроме моей соседки. Единственный же, кто так и был со мной – это Ричард. Друг (или кем он там был? Галлюцинацией?) постоянно торчал где-то рядом. Он продолжал готовить мне, а я потом задавался вопросом, как же это, черт побери, происходит, и сам ли я это делаю. Он будил меня ночами, вырывая из кошмаров. Периодически Ричи оставался у меня, сворачиваясь клубком в кресле Аманды.
Поначалу я стоически не обращал на него внимания, надеясь, что он просто растворится в воздухе, когда мой мозг поймет, что Ричи мне не нужен. Но это не помогало. Тогда я снова с ним заговорил, хотя это сложно было назвать разговорами.
– Алекс, ну поговори со мной!
– Уйди к черту из этой квартиры! А еще лучше – из моей головы! – кричал я, захлопывая дверь комнаты перед лицом Ричи.
Ричард вздыхал, но оставлял меня в покое. Он мог уйти из квартиры, мог остаться, но я знал, что в любом случае, когда придет ночь, он снова будет бороться с моими кошмарами вместо меня. И чем дольше это продолжалось, тем больше я понимал, что этот парень никуда не пропадет. Потому что он всё еще был мне нужен.
И, снова перестав спать ночами, я всё-таки сдался. Мне было жизненно необходимо мое безумие.
***
– Это просто легкое снотворное, ну в конце концов!
– Ты не будешь глотать таблетки, у тебя с ними вообще не сложилось по жизни, – невозмутимо отозвался Ричи, заваривая чай.
Когда мы снова начали разговаривать, кошмары немного отпустили меня. Но лишь самую малость. Отсутствие нормального сна сильно било по нервной системе, и, учитывая мое наркотическое прошлое, организм был крайне возмущен. К тому же, последние дни сообщений от Аманды приходило меньше, и я нервничал. Поэтому я наконец выполз из дома и, шипя на солнце, как вампир, сбегал в аптеку. Однако таблетки у меня отобрали сразу же, как только я вернулся.
– Да я, блин, спать не могу, понимаешь, – со стоном протянул я, уронив голову на вытянутые на столе руки.
Ричи сел рядом, поставив чашку у моих рук, и вздохнул.
– Я в курсе. Я вообще-то тоже не сплю из-за тебя, – фыркнул он.
Я закатил глаза, не поднимая головы. Разве для галлюцинации это проблема? С другой стороны, его состояние, возможно, зависело от моего собственного, он ведь был рожден моим больным мозгом. Я задумался об этом. В голову пришла мысль, что когда я сидел на амфетамине, Ричи вполне прекрасно себя чувствовал. Или мне так хотелось думать?
– Ты чай пить будешь? Сам же просил, – вырвал меня из раздумий голос друга.
Слегка вздрогнув, я присосался к чашке, пуская пузыри.
– Это вообще-то ненормально, что мой глюк отбирает у меня таблетки, – невнятно протянул я. Ричи засмеялся.
– Точно хочешь поговорить о ненормальности?
Я молча показал ему средний палец и отвернулся. Друг лишь с улыбкой покачал головой.
– Может быть я как раз та часть разума, которая осталась адекватной? – видимо Ричи эта тема понравилась, и он решил ее развить.
Хотя он и раздражал меня, но разговоры с глюками о моем собственном помешательстве казались довольно забавными. Мне казалось, что я даже смогу с этим смириться. Когда-нибудь.
Наш разговор прервал звонок моего телефона из соседней комнаты. Я почти поднялся, но Ричи меня опередил, выскочив из кухни вместе с чашкой, когда я даже и встать еще не успел. Я вздохнул и опустился обратно.
Спустя пару секунд в мои руки скользнул мой мобильник, а Ричард сел обратно за стол. Я снова задумался о том, сам ли я сходил за телефоном, или он был все это время в моих руках.
– Ты отвечать будешь или нет? – спросил Ричи, ткнув меня в ногу пальцем.
Я тряхнул головой и принял звонок.
– Да?
– Здравствуйте. Вы Оливер Уилсон? – спросил незнакомый мужской голос.
Я покосился на Ричи и, наклонившись вперед, оперся локтями о стол, постукивая пальцем по стенке чашки.
– Да, это я, – коротко ответил я.
– Меня зовут Мэттью Робинсон, я врач городской больницы в Оттаве.
Я снова посмотрел на Ричи, уже зная, что вряд ли услышу что-то хорошее. Друг нахмурился, но молчал.
– Чем я могу помочь?
– Я звоню по поводу Аманды Бейкер. Она сказала, что других родственников кроме Вас у нее нет. Я обязан сообщить, что она поступила к нам сегодня ночью, а час назад была переведена в хоспис Мэй Корт, – вежливо-равнодушным тоном сообщил врач.
Теперь нахмурился уже я. Смысл сказанного этим Мэттью не сразу дошел до меня, я лишь понял, что Аманда попала в больницу. Но ведь она и должна была быть в больнице, разве нет?
– Вы что-то обнаружили на ее плановом обследовании? – тупо спросил я, глядя в чай перед собой.
На том конце провода на секунду озадаченно замолчали.
– Ал… – тихо сказал Ричи, но я остановил его взмахом руки.
– Плановое обследование? – наконец переспросил врач. В его голосе слышалось непонимание и смятение.
– Ну да, обследование, верно. Аманда ведь отправилась в медицинский туризм и…
– Алекс, – снова подал голос Ричи.
Я поднял на него взгляд, и тут до меня с опозданием дошло.
– Подождите, Вы сказали хоспис? Зачем хоспис? Она что… умирает? – мой голос внезапно сел на последнем слове.
– Мистер Уилсон, Вы разве не знали? У мадам Бейкер 4-ая стадия рака легких. Она неоперабельна, – негромко оповестил меня врач.
Хотя его голос все еще оставался равнодушным. В моей голове успела промелькнуть мысль, скольким людям он сообщает о смерти близких во время своей работы.
– Сколько ей осталось? – неожиданно спокойно спросил я.
– Несколько дней, может, неделя. Но Вам следует поторопиться.
– Да. Спасибо, – глухо ответил я и, не дожидаясь ответа, отключился.
Положив телефон на стол, я взял свою чашку, осушив ее одним глотком. Ричи пристально смотрел на меня. Чего, интересно, он ждал? Что меня сорвет в истерику? Или что я разозлюсь, что Аманда не сказала мне ни слова о том, что больна? Но, чтобы ни ждал Ричи, я ждал примерно того же.
Однако внутри был абсолютный штиль.
– Надо ехать, – наконец сказал я и, поднявшись, пошел в комнату.
Через час я стоял в прихожей с рюкзаком за спиной. Ричи стоял напротив, но молчал. Да и я не сказал ни слова. Прошла пара минут, прежде чем парень положил руку мне на плечо, слегка сжав. Я вздохнул.
– Ты не поедешь со мной? – тихо спросил я.
Губы Ричи дрогнули в грустной улыбке.
– Не переживай. Я буду рядом, – также тихо ответил он.
Я кивнул, не поднимая глаз, и выскользнул за дверь.
***
До Оттавы лететь было не так долго, всего час. Но я надеялся подремать в самолете, предполагая, что за такой короткий промежуток времени кошмары не успеют до меня добраться. Но так и не смог сомкнуть глаз.
Всё время полета мне казалось, что в салоне мелькает Ричи, но я не обращал внимания. Скорее всего так и было, друг же обещал быть рядом. Я думал о том, что нужно будет спросить у Аманды, почему же она мне ничего не сказала. Спросить о том, кому из родственников нужно сообщить. Я почему-то не верил, что у нее никого нет. Скорее всего она так сказала врачам, потому что мне было ближе ехать.
Мое спокойное, совсем безэмоциональное состояние пугало, но я думал, что лучше уж так.
Прилетев в Оттаву, я поймал первое же такси в аэропорту и помчался в хоспис. До этого я не бывал в таких заведениях и предпочел бы никогда не появляться. Как бы банально это не звучало, но здесь пахло смертью. Всё вокруг: стены, врачи, люди с потухшими глазами, всё кричало о скором конце.
Я потратил еще 15 минут на разговоры с врачами, и, наконец, меня проводили в палату.
Как оказалось, Аманда лежала одна. Пусть она и была плоха, но это не помешало ей выкатить круглую сумму, чтобы занять отдельную палату. Всё-таки Аманда была сильной женщиной и довольно упрямым человеком.
Но у дверей палаты я застыл, положив руку на ручку. Я боялся зайти, боялся, что опять не успел. Представив, что я открою дверь и увижу труп, эту пустую бездушную оболочку, я невольно отошел на шаг.
Да, может быть странно и некрасиво сравнивать человека и собаку, но у меня в жизни было не так много близких и дорогих существ. И вот один из них снова меня покидал.
Закрыв глаза, я глубоко вздохнул и толкнул дверь.
Аманда спала в кровати, укутанная в пуховое одеяло. На ее лице была кислородная маска, но даже сквозь нее я слышал ее хриплое дыхание. Аккуратно прикрыв дверь, я медленно подошел к кровати. Казалось, что за эти полтора месяца она постарела на несколько лет. Хотя она всё равно не выглядела на свой возраст.
Врачи говорили, что она много спит и почти не ест, но это нормально для ее состояния. Еще они говорили, что у нее случаются помутнения сознания. Но по крайней мере, она была еще жива. Слабое утешение, но у меня отлегло от сердца. Я успел.
Я присел рядом, взяв ее за руку. Ее ладонь была ледяной, и я успел подумать, что одного одеяла мало. Но все мысли испарились из моей головы, когда Аманда приоткрыла глаза и, взглянув на меня, улыбнулась.
– Оливер, – едва слышно сказала она.
Медленно она подняла руку и сняла маску, я видел, сколько ей стоило усилий, чтобы это сделать, но словно застыл, не в силах оторвать от нее глаз.
– Ты приехал, – тихо сказала она. – А я дождалась. Мне… мне нужно тебе сказать кое-что.
Ее голос хрипел, она дышала так, словно пробежала сотню километров. И говорила так медленно и тихо, что мне приходилось прислушиваться.
– Аманда, не нужно. Вам нужно отдыхать, – начал я, но она слегка сжала мою руку, а ее глаза блеснули.
– Успею я… на том свете отдохну. Не так уж много мне осталось… Хоть ты поговори со мной.
Она была совсем слаба, но я осекся. В этой женщине даже при смерти остался железный стержень, который, я думал, не сможет сломить даже эта старуха с косой.
– Я… Ты прости, что не сказала. Я знала, что врачи не помогут. Такой рак, он не лечится. Не хотела, чтобы ты волновался, – делая паузы почти через слово, сказал она.
Я наклонился к ней, чтобы лучше слышать, и кивнул.
– А… Где Вы были тогда, если не лечились? – спросил я, и она улыбнулась.
– Путешествовала, – с каким-то восторгом и торжеством произнесла она. – О, Оли. Я посетила столько чудесных мест. Я успела побывать почти везде, где когда-то мечтала. В моей сумке есть фотоаппарат, старый-старый. Когда я уйду, прояви пленку и сделай альбом. Назови его… назови его «Последнее путешествие мечты».
Она поймала мой взгляд, продолжая улыбаться, и я не мог не улыбнуться в ответ. Моих щек коснулась влага, но я не обратил внимания.
– Мой милый мальчик… Ты так скрасил под конец мою жизнь. Скажи… ты счастлив?
– Да. Конечно, счастлив, – без запинки сказал я.
Аманда тихо засмеялась, закашлявшись, и я помог ей сесть повыше.
– Врешь. Бессовестно врешь мне. Но это ничего. Главное, ты найди его… свое счастье.
Она закрыла глаза, и через минуту я понял, что она спит. Аккуратно вернув на место маску, я тихо вышел из палаты. Умывшись, я нашел врачей.
Я спрашивал, могу ли я забрать Аманду домой, мне казалось, что умирать в хосписе – это отвратительно, хотя здесь за ней ухаживали. Я готов был платить за приходящего врача. Врачи не были против, но предупредили, что она может не пережить эту последнюю поездку, и я передумал. Пусть это было эгоистично, но я хотел побыть с этой удивительной женщиной еще немного.
Тогда я стал напрашиваться остаться здесь с ней. Мне сказали, что хоспис открыт для посещения всегда, а потом застелили кровать рядом с кроватью Аманды. Пока она спала, я успел пообщаться с несколькими пациентами и медсестрами. К вечеру мое мнение о хосписе неуловимо изменилось.
Может быть привкус смерти и был здесь все время на губах, но умирающие люди здесь улыбались. Я встретил многих родственников пациентов, которые, как и я, провожали своих близких. А больные люди все как один говорили, что здесь делают так, чтобы было не больно.
Это было странное впечатление. Я даже не смог бы передать его словами: было и печально, и тоскливо, и радостно, и спокойно.
Вечером я вернулся в палату и, не раздеваясь, укутался в одеяло. На удивление я быстро уснул, прислушиваясь к прерывистому дыханию Аманды. За долгое время я не боялся никаких ждущих меня кошмаров.
***
– Оливер… Оливер…
Я вздрогнул и открыл глаза. На улице была темень. Я бросил взгляд на часы и поднялся, подойдя к кровати Аманды. Было раннее утро.
Женщина со слабой улыбкой смотрела на меня, держа в подрагивающих пальцах маску.
– Дай мне, пожалуйста, воды, мой мальчик, – попросила она, скосив глаза на кувшин.
Я налил ей стакан и, приподняв, помог сделать несколько глотков, хотя она все равно слегка закашлялась.
– Простите, я сейчас, – пробормотал я.
Взяв платок, я промокнул ей губы и шею. Она слабо отмахнулась.
– Ты не виноват, я просто почти не могу глотать, – спокойно сказала она. Я кивнул.
– Поспите еще?
– Нет, милый, я хочу попросить тебя кое о чем.
Она рвано вздохнула, пытаясь сесть повыше, и я подтянул ее на подушки.
– Когда я умру…
– Аманда, давайте не будем, – взмолился я, но она остановила меня одним взглядом.
– Оли, мы не знаем, буду ли я в сознании дольше десяти минут. И я умираю. Имеет право дама попросить последнее желание? – ее голос был тих, прерываемый хрипом и одышкой, но даже сейчас я чувствовал в нем укор.
Вздохнув, я кивнул, взяв ее холодную ладонь.
– Я хочу, чтобы после конца ты забрал мое тело домой. И отвез в крематорий.
– Но… – попытался я, но меня перебили.
– Не потерплю, чтобы меня закопали и оставили гнить! – ее голос внезапно взвился вверх на высокой ноте, она снова закашлялась.
Я налил ей еще немного воды. Отдышавшись, она продолжила.
– В моей комнате дома рядом с кроватью стоит тумба. В ней есть деньги, они покроют все расходы. Я же дальновидная женщина, я откладывала на свои похороны, – из ее груди вырвался смешок, похожий на кашель. – А еще… там лежит завещание… оно заверено, все, как нужно. Я посмею попросить тебя исполнить мою последнюю волю, милый. Если ты не против…
Разве я мог быть против? Но у меня на языке все крутился вопрос.
– Аманда, а где… где Ваши родственники? Может быть сообщить кому-то? Или они так далеко живут?
– Нет, Оли… У меня больше никого не осталось, – спокойно ответила женщина. Но развивать эту тему не стала: то ли не хотела, то ли боялась не успеть сказать всё, что должна была. – У меня есть знакомый юрист, он тебе поможет… В блокноте на кухне есть его номер, можешь ему позвонить. Или можешь сам, если хочешь.
Конечно, я мог сам. Я же чертов юрист. Но говорить об этом я не стал, как не стал и отказываться. Она была права, она имела право на свое последнее желание. И если эта женщина просила меня этим заняться, то я был готов. Я должен был сделать что-то для нее, после всего, что сделала для меня она. И если этим «что-то» была просьба достойно проводить ее, то я обязан был её выполнить.
– Конечно, Аманда. Я всё сделаю. Даже выбью Вам лучшее место в колумбарии, – тихо ответил я, снова улыбаясь сквозь слезы.
Она улыбнулась в ответ и закрыла глаза.
– Спасибо, мой мальчик, – шепотом ветра проговорила она, засыпая.
Я вернул маску на место и вышел из палаты. Мне нужно было на улицу. А еще я надеялся встретить кого-то, у кого можно стрельнуть сигарету. Пусть я уже не курил, но сейчас нестерпимо хотелось снова почувствовать горький привкус никотина на губах.
Я знал, что сегодня ночью больше не усну.
***
– Оли…
– Я здесь.
Отложив книгу, которую дала мне одна из медсестер, я пересел на кровать Аманды, снова взяв ее за руку. Был разгар дня, на улице на удивление было тепло и солнечно. Словно не приближалась зима, крадясь по тени города и прорываясь на холодных ветрах.
Рука Аманды дрогнула, но не поднялась, и я сам снял с нее маску.
– Что такое, Аманда? Воды? Позвать сестру?
– Ты знаешь… я никогда не сдавала комнату, – тихо протянула она, не открывая глаз.
Я сначала не понял, о чем она говорит, так неожиданно это было. Я подумал, что может быть у нее начались галлюцинации или бред, врачи предупреждали меня об этом.
– Жила одна… Почти ни с кем не общалась… Я думала… думала, так будет правильно. Не хотела, чтобы кто-то переживал, – продолжала женщина, улыбаясь уголками губ.
– А мне сдали комнату, – дошло до меня.
– Да… Ты так похож на моего сына… – протянула она.
– У Вас есть… был сын? – невольно я сам говорил тихо, но Аманда меня прекрасно слышала.
Ее улыбка стала шире.
– Да. Мой прекрасный мальчик. Он был твоим ровесником, Оли. Вечно… влипал в истории, но… был послушным. Добрым. Очень верным…
В уголках ее глаз скопились слезинки. Я помолчал немного, но она не заговорила. Тогда я решился спросить, мне казалось, для нее было важно рассказать об этом.
– Что… что с ним случилось?
– О… он погиб. Это был несчастный случай, никто не ожидал…
– Смерть никто не ожидает, – вырвалось у меня. Я погладил Аманду по руке, а на ее лице вдруг мелькнула тень знакомой слегка хитроватой улыбки.
– А здесь ты не прав. Кое-кто и ожидает, – выдала она, и я тихо засмеялся.
Вот так черный юморок от умирающего в хосписе. Ладонь Аманды дрогнула в моей, она подняла дрожащую руку, коснувшись моей щеки. А я поддерживал ее за запястье, чувствуя, что ей тяжело дается даже это движение.
– Ох, ты так похож на него. И одновременно ты совсем другой. Увидев тебя в тот день… ты был таким потерянным, таким… печальным… я просто не смогла пройти мимо. И знаешь…
Она открыла глаза, посмотрев на меня с бесконечной теплотой и нежностью.
– Я смогла снова… хотя бы ненадолго… почувствовать себя матерью. Мамой, в которой нуждались. Хотя думаю, матерью-то я всё-таки была дерьмовой.
Аманда тихо рассмеялась, кашляя. Услышать такое из ее уст было дико и непривычно, но я пропустил ругательство мимо ушей. Повернув голову, я прижался губами к ее руке.
– Неправда. Я бы сказал, что плохих матерей не бывает, но это не так, Вы просто их не видели. Одно точно могу сказать, Аманда. Вы были отличной матерью. А еще… Еще Вы стали мне хорошим другом. Правда… Если бы не Вы, то меня бы уже не было.
По моим щекам снова струились слезы, стекая по руке Аманды и капая на одеяло. Она погладила мою щеку большим пальцем.
– А если бы не ты… я бы никогда не осуществила свою мечту. Так бы и ждала своей смерти… сидя в кресле перед телевизором.
Она подвинула свободную руку, поймав мою ладонь, и слегка сжала пальцы.
– Прости, что не могу остаться с тобой, милый… Однако, я прожила долгую и очень хорошую жизнь… Можно уже идти… Но я всё равно буду рядом… буду оберегать тебя. А ты… когда будешь смотреть хороший фильм, вспоминай обо мне. А потом… спустя много лет, когда ты станешь папой… расскажи своим детям про такой фильм. Начни его так… «Жила-была тетушка Аманда, которая любила кино и мечтала путешествовать»… Обещай мне…
– Конечно. Конечно, я обещаю, – тихо ответил я, надеясь, что она меня услышит.
Я боялся, что если хоть немного повышу голос, то совсем расклеюсь. Аманда снова прикрыла глаза.
– Я полюбила тебя, милый. Я всей душой желаю тебе найти свое счастье. И я знаю… ты будешь еще счастлив. Спасибо тебе… за то… что ты так скрасил мои последние месяцы…
Я видел, что Аманда засыпает, но никак не мог отпустить ее руку. Я чувствовал, что мы говорим в последний раз, знал это. А мне ведь так многое нужно было ей сказать.
– Нет, Аманда, это Вам спасибо. Вы же…
– Ш-ш-ш-ш, – ее палец, скользнув по щеке, лег на мои губы. – Не нужно слов. Я знаю. Я все знаю. Просто… обними меня на прощанье. Этого будет достаточно…
Я прикусил губу. Наклонившись, я аккуратно обнял ее, положив голову на ее плечо. А она, из последних сил сумев поднять руку, положила ее на мою голову, растрепав волосы.
– Береги себя… Алекс…
Ее голос был похож на подкинутый ветром пух, так он был тих и невесом. Но я услышал. Рука Аманды плавно соскользнула с моей головы. Она уже давно спала, а я так и лежал, рядом, не в силах остановить слезы.
Это было тяжело. Но я был благодарен судьбе за предоставленный мне шанс узнать эту невероятную женщину и проводить ее в последний путь.
***
Я оказался прав. Больше Аманда так и не пришла в сознание. Мне все казалось, что она просто спит, я говорил врачам, что мы с ней проговорили довольно долго. А сейчас её сердце билось ровно и размеренно, даже руки вроде бы потеплели. Казалось, что ей лучше.
Но врачи сказали, что это агония. Так организм готовился к логическому завершению своей функции. Ей оставалось совсем чуть-чуть.
Выгнав из палаты всех людей, я попросил не беспокоить нас, обещав сообщить, когда всё закончится. Весь день и вечер я просидел рядом с Амандой. Я рассказывал ей истории, вычитанные в книгах, увиденные в фильмах. Пересказывал старые сказки и просто говорил. Не знаю, слышала ли она, но я, почему-то, был уверен, что так ей легче.
Ближе к полуночи меня сморило, и я уснул рядом с кроватью, положив на нее голову.
Проснулся я посреди ночи, не понимая, что меня разбудило.
– Аманда? – сонно щурясь, спросил я, вглядываясь в бледное лицо.
Я скользнул взглядом по ее телу, а потом глубоко вздохнул, прикусив изнутри щеку. Моя рука все еще держала ее запястье. Теперь я понимал, что не так. Пульса больше не было.
Зажмурившись, я поднялся, прижав пальцы к сонной артерии, чтобы окончательно убедиться, а потом осторожно снял с нее ненужную больше маску.
– Спите спокойно, Аманда, – шепотом сказал я и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.
Пошатываясь, я дошел до своей кровати и сел на нее, спрятав лицо в ладонях. Меня потряхивало. Я не мог просто взять и пойти за врачами сейчас, мне нужно было время. Хотя бы немного времени.
На мои плечи легли руки, но я даже не вздрогнул. Я знал, кто это, чувствовал кожей.
Ричи ничего не сказал, только опустился рядом, обняв меня, и я, развернувшись в его руках, спрятал лицо на его груди. Наконец я мог дать волю своим чувствам. Больше мне не нужно было сдерживаться.
Еще столько предстояло сделать, но все это могло подождать до утра.
***
Весь следующий день я просидел на телефоне. Забрав вещи Аманды, я сначала организовывал транспортировку тела. Потом договаривался с крематорием, колумбарием, заказал подготовку тела, урну.
Тело сразу же увезли в морг, пока я метался в поисках похоронного агента. Но и когда я нашел этого человека, снявшего с моих плеч половину забот, мне все еще было, чем заниматься.
Вернувшись домой, я сразу же забрал деньги, оставив пока завещание на месте. Для этого еще будет время.
В таком бешенном ритме прошла пара дней. Пока я занимался похоронами, времени тосковать и переживать не было. Правда спать я толком не мог, перебивался парой часов и снова начинал по новой. Проблема, правда, была не в похоронах, а старая и уже задолбавшая. Морган. Но на это тоже не было времени.
И наконец всё закончилось.
Я стоял перед мемориальной доской, на которой значилось «Аманда Бейкер», годы жизни, а внизу надпись красивыми витиеватыми буквами: «Любимой матери и хорошему другу». Мне казалось, что так было правильно.
В моих руках был букет полевых цветов, которые Аманда любила, а в кармане лежало завещание. Я вздохнул и, с легкой улыбкой качнув головой, вставил цветы в специальное отверстие.
– Последнее желание дамы исполнено. Покойтесь с миром, Аманда, – тихо сказал я.
Сзади ко мне подошел Ричи, положив руку на мое плечо.
– Она завещала мне квартиру, представляешь? – глухо спросил я.
– Знаю, – негромко отозвался друг.
Сказать, что я был удивлен, прочитав завещание, это не сказать ничего. Но всё же… всё же. Вздохнув, я отошел, окинув взглядом остальные ниши. Здесь было красиво и очень тихо. А еще здесь было… спокойно.
– Ну вот. Я сделал всё, что она просила. С работы, думаю, меня уже раз десять уволили, пока я не брал трубку. Что теперь?
Я обернулся, посмотрев на Ричи. Он стоял в двух шагах от меня, сунув руки в карманы.
– Что теперь делать?
Друг пожал плечами.
– Сделай то, что давно уже пора было сделать. То, чего ты давно уже хотел, – просто ответил он.
Я с недоумением наклонил голову на бок, и Ричи усмехнулся.
– Отомсти Моргану.
Его негромкие слова отразились эхом от стен колумбария. Я открыл рот, но закрыл его, посмотрев на цветы, возложенные к плитам.
– А если у меня не получится? – через какое-то время спросил я. – Что, если мне духу не хватит?
– Алекс, – твердо окликнул меня Ричи, и я снова посмотрел на него. – Ты и так чокнутый. Ты разговариваешь со своей галлюцинацией в колумбарии. Чего тебе терять?
Я хмыкнул и, застегнув куртку, пошел прочь. Ричи зашагал рядом.
– Нечего мне терять. К черту всё.
Мы вышли на улицу и одновременно посмотрели на выглянувшее из-за облаков солнце, прикрыв глаза рукой.
– Так значит… Я возвращаюсь в Чикаго, – я глянул на друга, и мои губы расплылись в улыбке. – Нет. Мы возвращаемся в Чикаго.
Улыбка Ричи отразила мою.
Спустя пару часов мы мчались на автобусе в город, из которого ровно год назад я сбежал. Я ехал, чтобы испортить жизнь человеку, который полностью растоптал мою. И я не жалел ни о чем.