Ее Вечное Синее Небо

– Ладно вам, девочки, что вы температурите? Сейчас приедут. – Самая оптимистичная из их компании – пухленькая Динара, с роскошной грудью и стильным ежиком коротких черных волос, сидела на стуле в углу комнаты, подпиливая не вовремя сломавшийся ноготь.

– Тима звонил двадцать минут назад, сказал, что они выезжают, вопрос только откуда – из Каскелена³¹, что ли? Тут ехать две минуты. Может, он передумал? – в голосе Аиды сквозила паника.

– И не надейся, приедет как миленький! Думаю, у нас максимум минут пять в запасе. – Сабина осторожно стерла чью-то помаду со щеки подруги. – Надо всем сказать, чтобы тебя не целовали, а то я замучаюсь тебя отмывать.

– Ага, попробуй нашим такое сказать, не поймут же, весь день будут приставать с поздравлениями и поцелуями. Хотя бы тостов сегодня поменьше было!

– Да уж. – Камила, первая из их компании выскочившая замуж на третьем курсе, прекрасно понимала, о чем говорила Аида. – Нам на нашей свадьбе даже поесть не дали – простояли все время как истуканы, я потом ног вообще не чувствовала.

– И главное, почему надо стоя все выслушивать? Это же издевательство! – вошедшая минуту назад Катя, невысокая шатенка с озорными зелеными глазами, тут же присоединилась к беседе.

– Ладно жених с невестой, почему дружки страдают? – Динара, побывавшая подружкой невесты на трех свадьбах, тоже не скрывала возмущения.

– Почему, почему… не знаю почему. – Для Аиды перспектива провести весь предстоящий день на ногах и на голодный желудок была не самой радостной. Зная обычаи казахских свадеб, на которых практически каждому гостю предоставляли слово, а любителей поговорить вволю всегда было предостаточно, она опасалась, что и ее свадьба, как это нередко случалось, превратится в некое подобие партсобрания, где одно выступление плавно перетекает в другое, гости скучают, а выступающие порой так увлекаются собственным красноречием и залезают в такие дебри, что успевают забыть, с чего они начали и кого и с чем следовало поздравлять. И хотя прогрессивно мыслящая молодежь либо по-доброму смеялась над этой традицией, либо тихонько негодовала, открыто взбунтоваться против нее решались немногие, ведь было невозможно предугадать, кто именно из числа приглашенных: угрюмый сват, троюродная тетушка или милейшая начальница отдела – затаит обиду за то, что ему (или ей) не предложили произнести тост и, стало быть, не проявили должного уважения.

– Предупреждаю сразу, я больше пары часов не продержусь, мне туфли жмут. – Сабина и присутствующие в комнате девушки как по команде опустили взгляд на серебристые туфельки тридцать пятого размера, которые как влитые сидели на ее стройных ногах.

– Какая прелесть! Ты где такие откопала? – Аида только сейчас заметила, в чем пришла подруга.

– Классно все-таки, когда нога маленькая, не то что мой сороковой, – сидя в кресле, Камила демонстративно покачала внушительного размера ступней в лакированной черной лодочке.

– Ой, какие клевые! Я бы тоже от таких не отказалась, – Айсулу наклонилась, чтобы поближе рассмотреть приобретение Сабины.

– В ЦУМе взяла позавчера, а то уже думала, что босиком пойду. Только мне надо было тридцать пять с половиной, но, разумеется, не было.

– Тогда пока разуйся и сядь, ты мне сегодня живая нужна. Платье не помнется? – Аида взглядом знатока окинула скромный, но элегантный наряд подруги. Серебристо-серое платье-футляр с короткими рукавами и вырезом каре было простым, но необычная красота его обладательницы превращала его в нечто по-настоящему изысканное. Плотный матовый шелк послушно вторил изгибам тела, а глаза, оттененные блеском ткани, приобретали особую выразительность и глубину. Поначалу Сабина хотела надеть что-нибудь более яркое, но потом, рассудив, что это все-таки праздник Аиды и привлекать к себе излишнее внимание в день ее свадьбы будет не очень по-дружески, остановила свой выбор на этом варианте. – Красивое платье, тебе идет. – Аида была удовлетворена внешним видом подруги, но сквозь похвалу в ее голосе невольно проскальзывали легкие нотки ревности. – Какая же ты все-таки тощая, ты вообще ешь?

– Иногда. – Сабина, понимая настроение Аиды, которая всегда стеснялась своей комплекции, улыбнулась. – Не бойся, начнешь жить со свекровью – тоже похудеешь.

– Надеюсь. – Аида повернулась к зеркалу и в который раз смерила себя придирчивым взглядом с головы до пят. – Но где же его носит?

В это же мгновение, словно в ответ на ее вопрос, раздались оглушительно-громкие сигналы машин, въезжающих во двор ее дома. Так уж повелось, что любая свадьба в Казахстане претендовала на статус события общегородского, в крайнем случае районного, масштаба, и потому каждый свадебный кортеж считал своим гражданским долгом звонкими автомобильными гудками оповещать о своем приближении всю округу, ничуть не заботясь о том, что ее жители, возможно, мечтали выспаться утром выходного дня. Кортеж Тимура не был исключением: подъезжая к дому, десяток белоснежных мерседесов, три белых ленд крузера и жемчужно-белый лимузин производили такой шум, что даже в квартире можно было разговаривать, только до предела напрягая связки. Но поскольку местное население отличалось завидной терпимостью и доброжелательностью, мало кого из соседей эта беспардонность раздражала. Наоборот, воспринимая происходящее как развлечение, они с удовольствием припадали к окнам, пытаясь оценить достоинства новобрачной по ее платью и уровень финансового благосостояния жениха по тем авто, на которых он с сотоварищами приехал.

Девушки бросились к окну. Аида, у которой явно отлегло от сердца, стала лихорадочно поправлять прическу, рискуя испортить созданный Гулей шедевр, а влетевшая в ее комнату мама принялась раздавать указания по поводу выкупа невесты присутствующим родственницам и подругам.

Следует заметить, что традиционная казахская свадьба, с соблюдением всех исконных обычаев и ритуалов, была красивой, но неимоверно сложной процедурой, изобилующей деталями и в современных условиях практически невыполнимой. Когда-то давно она была многоступенчатым, растянутым на дни, а то и месяцы процессом, который состоял из множества этапов и требовал колоссальных издержек обеих сторон. Основными статьями расходов были приданое невесты, подарки многочисленным родственникам и калым, без которого не обходилось ни одно свадебное торжество. В наши дни издержек вряд ли стало меньше, но многие обряды упростились, некоторые и вовсе были преданы забвению (хотя взамен им появились новые). На дворе был двадцать первый век, диктующий свои законы, в том числе и свадебные: не увозили больше отчаянные джигиты своих любимых на гордых аргамаках³²; не пели невесты прощальную песню сынсу³³, покидая родимый дом, а после свадьбы не устраивались конные скачки и айтысы³⁴. Нынешние женихи приезжали за своими наряженными в фату и кринолины сужеными на лимузинах, танцы в ресторанах заменили байгу³⁵, а диджеи – акынов³⁶. Безусловно, самые значимые ритуалы были актуальны и сегодня, но по сути казахские свадьбы образца двадцать первого века являли собой такой причудливый симбиоз свадебных традиций, сформировавшихся еще в домусульманскую эпоху, собственно мусульманских обрядов и привнесенных относительно недавно русских и западных обычаев, что только посвященный мог бы с уверенностью сказать, какой эпохе и культуре принадлежит тот или иной ритуал.

Вот и обряд выкупа невесты был, по всей видимости, заимствован из русских свадебных традиций, но часто проводился на казахских торжествах. Главную роль в этом действе играли подруги и родственницы новобрачной, поэтому всем девушкам, кроме Сабины, было велено немедленно покинуть комнату Аиды и занять круговую оборону на подступах к ее квартире, дабы не пропустить жениха к невесте, не добившись от него уплаты символического вознаграждения или получения небольших подарков. Для осуществления этой задачи перед подъездом, на каждом лестничном пролете, у входа в квартиру и, наконец, возле комнаты Аиды были выставлены крайне ненадежные блокпосты из юных прелестниц, с трудом удерживающих равновесие на высоченных шпильках. Повсюду мельтешили шаловливые дети, рассчитывающие поживиться на символической продаже новобрачной, и суетливо бегали женщины постарше, проверяя, прочно ли натянуты шелковые ленты, преграждающие путь жениху, и не слишком ли хлипкие заслоны представляют из себя подружки Аиды и ее молодые, преимущественно незамужние родственницы и кузины. При этом все эти оборонительные рубежи были полны такой решимости не дать пройти жениху к его суженой, словно они на самом деле собирались отбить у него всякую охоту жениться. Кстати, история знала уморительные примеры, когда недостаточно психологически устойчивые юноши, устав прорываться сквозь бесчисленные преграды и выполнять нелепые задания, придуманные подружками невесты, разворачивались и заявляли, что жениться они больше не намерены. И тогда родственники новобрачной, только что прилагавшие усилия к тому, чтобы помешать жениху добраться до суженой, срочно меняли тактику и прилагали усилия прямо противоположные – пытались препроводить его к невесте.

К счастью, Тимур, по крайней мере внешне, производил впечатление человека с абсолютно здоровой психикой, да и в серьезности его намерений сомневаться не приходилось, но Аида и Сабина все равно переживали, как все пройдет. Поэтому сейчас они обе, затаив дыхание, прилипли к окну, наблюдая, как из машин выходят непривычно элегантные и как будто внезапно повзрослевшие друзья жениха, так непохожие на тех небрежно одетых молодых повес, которых девушки привыкли видеть в обычные дни. Все были в темных, отлично сидящих костюмах, белоснежных рубашках и ярких галстуках. Тимур, последним вышедший из машины, выглядел как юный денди с обложки модного журнала – настолько классический черный смокинг и галстук-бабочка преобразили этого разгильдяя, что девушки не сговариваясь ахнули.

– Какой же он красивый! – Аида с благоговением смотрела на любимого.

– Ты тоже ничего, – хихикнув, Сабина ткнула Аиду локтем, но та, следя за происходившим внизу, пропустила этот спорный комплимент мимо ушей.

Сабина тоже всматривалась в компанию юношей, стараясь разглядеть в ней Армана. Наконец она его увидела. Отдававший распоряжения водителям свадебного кортежа, он казался таким сосредоточенным и важным, словно успех всего мероприятия зависел только от него. В черном костюме, белой рубашке и стильном черно-белом галстуке, он был до того неотразим, что она была сражена наповал. Он так редко одевался подобным образом, предпочитая джинсы, рубашки-поло и свитера, что, надевая галстук, всегда в хорошем смысле шокировал Сабину, потому что она испытывала необъяснимую слабость к мужчинам в деловых костюмах и галстуках. И сейчас, любуясь его мужественной фигурой, облаченной в идеально пригнанные пиджак и брюки, она чувствовала, как на глаза наворачиваются совершенно лишние в данный момент слезы, грозившие уничтожить ее искусный макияж.

Тем временем друзья плотным кольцом окружили Тимура и ринулись на штурм весьма условно защищенного подъезда. До Аиды и Сабины урывками доносились радостные детские крики, смех кокетничающих с молодыми людьми девушек и басовитый хохот парней. Скоро вся толпа скрылась в подъезде: вероятно, торговля прошла успешно, и довольные полученным вознаграждением девушки пропустили напористых юношей к следующему кордону. Аида и Сабина, как две заточенные в башне принцессы, изо всех сил напрягали слух, пытаясь разобрать, что происходит на подступах к квартире, но за дверью хихикали девчонки, что значительно затрудняло задачу. К счастью, мучиться в неведении им пришлось недолго, потому что жених, судя по нарастающему шуму, вскоре прорвался ко входу в квартиру, а затем и к комнате невесты.

Аида, побледневшая и взволнованная, вновь заняла выжидательную позицию в центре комнаты, а Сабина, стоявшая позади нее, с интересом вслушивалась в веселые голоса за дверью, пытаясь опознать в этом нестройном хоре голос Армана. По-видимому, Камила, Айсулу, Динара и Катя – ближайшие подруги Аиды и Сабины – были особами не корыстолюбивыми и серьезного сопротивления жениху не оказали, и потому через несколько минут последняя, самая заветная дверь распахнулась, и на пороге появился Арман, который на правах друга жениха расчищал тому дорогу, а за ним, смущаясь и краснея, вошел Тимур, теребя в руках изящный букетик невесты. Вслед за женихом в комнату ввалились друзья и родственники новобрачных, и под одобрительные возгласы гостей Тимур подошел к Аиде, вручил ей перевязанный лентами букет из мелких белых роз и взял такую же смущенную девушку за руку. И все вокруг потонуло в невообразимом гвалте: все что-то говорили, смеялись, поздравляли друг друга и бросались с поцелуями и пожеланиями счастья к молодым.

Между тем Арман, протиснувшись к Сабине и смерив ее восхищенным взглядом, наклонился ближе и прошептал не самые уместные в этой ситуации слова:

– Какая же ты у меня красивая! Невеста отдыхает.

Сабина, сдвинув брови, вскинула на него полный негодования взгляд, опасаясь, как бы эта фраза не долетела до чужих ушей. Безусловно, ее возмущение было не вполне искренним: в глубине души ей было приятно услышать этот хоть и чудовищно некорректный, но очень лестный комплимент, ведь тщеславие, свойственное всем привлекательным девушкам, не было чуждо и ей. И все же Аида была ее подругой, и позволить Арману испортить ей праздник такой бестактностью она не могла, поэтому с укором в глазах она приложила палец к губам, призывая Армана быть осторожнее в высказываниях, и тот, усмехнувшись и хитро ей подмигнув, сжал ее ладонь, давая понять, что впредь будет более осмотрительным.

Однако родители Аиды стали громко приглашать гостей к столу, потому что нужно было торопиться на регистрацию, и все потянулись из комнаты невесты в гостиную, где уже с утра был накрыт роскошный дастархан³⁷. Обычай кормить жениха и его друзей в перерыве между выкупом невесты и регистрацией был, вероятно, излишним, но неприкосновенным, как индийская корова. Гостеприимство всегда было отличительной чертой казахского народа, и не накормить до отвала любого гостя, тем более будущего зятя, было в этой стране равносильно преступлению, но, учитывая известную казахскую «пунктуальность», когда ни одно мероприятие, в том числе выкуп невесты, не начиналось вовремя, поесть в этот обычно короткий промежуток времени никто не успевал. И тем не менее столы в доме невесты ломились от угощения, а гости, перехватив на ходу в лучшем случае бокал шампанского и что-нибудь из закуски, бежали дальше, провожая голодным взглядом понапрасну пропадающее великолепие.

Так было и на этот раз. Молодожены уже опаздывали на собственную свадьбу, поэтому застолье ограничилось аперитивом и парой лаконичных тостов за здоровье молодых, а затем вся эта разодетая и галдящая публика высыпала на улицу, где ей предстоял еще один этап – рассадка по машинам. Сабина самоотверженно помогала Аиде аккуратно втиснуть фату и пышный кринолин в дверь лимузина, а Тимур, Арман и родители Аиды, руководя рассадкой, перебегали от машины к машине, стараясь не забыть ни про кого из гостей, которых набралось уже около шестидесяти. И это была лишь малая часть приглашенных – остальные из числа наиболее близких должны были прибыть во Дворец бракосочетания непосредственно к церемонии регистрации брака, а все прочие – вечером в Дом приемов, где был заказан банкет. Как правило, казахские свадьбы проводились на широкую ногу, с вовлечением всей многочисленной родни, друзей, коллег и просто едва знакомых, но полезных людей, и вполне рядовым считалось торжество на двести-триста, а то и пятьсот человек, причем жених с невестой не всегда знали всех приглашенных в лицо, но, будучи воспитанными в традициях восточного гостеприимства, делали вид, что необычайно рады видеть у себя на свадьбе людей, о существовании которых до сегодняшнего дня даже не подозревали. На празднестве Тимура и Аиды должно было присутствовать чуть больше четырехсот гостей, и Сабина с сожалением думала о том, что не захватила запасные туфли без каблука, так как без потерь пережить этот вечер с множеством тостов уже мнилось ей нелегкой задачей.

Наконец гости расселись по машинам и кортеж двинулся в сторону Дворца бракосочетаний, долгими гудками оповещая об этом весь район и издавая такой же неимоверный шум, с каким он въезжал во двор около часа назад.

* * *

Арман, Сабина и пока еще сравнительно бодрые молодожены наслаждались передышкой в номере отеля «Достык», находившегося поблизости от Дома приемов, где в этот момент собирались гости и шли последние приготовления к встрече молодых. Ожидая сигнала на выход от Жана, самого популярного в Алма-Ате ведущего подобных мероприятий (тамады), друзья коротали время за обсуждением всего, что произошло за этот трудный, насыщенный событиями день. Девушки смеялись, вспоминая, как феерично выглядела утром Аида, восседая за рулем своего RAV4 в джинсах и белоснежной фате, а юноши рассказывали им пикантные подробности обряда выкупа невесты, которые еще не были известны подругам.

Правда, молодые люди умолчали о том, что опоздали на выкуп по вине Тимура, который забыл дома обручальные кольца, и пришлось за ними возвращаться, ведь Аида могла решить, что это плохой знак, и ее настроение на весь оставшийся вечер было бы испорчено. Она и так переживала из-за того, что свечка внутри керамической юрты, которую им по новоизобретенной традиции торжественно вручили после регистрации как символ семейного счастья и благополучия, быстро погасла. Ребятам не сразу удалось убедить девушку не зацикливаться на этой мелочи и вернуть ей хорошее расположение духа.

Особенно веселило друзей недоразумение, случившееся при исполнении мусульманского обряда бракосочетания неке кияр, который был необязательным, но с недавних пор крайне востребованным в Казахстане ритуалом и проводился для желающих в том же Дворце бракосочетаний сразу после гражданской церемонии. Когда говоривший по-казахски мулла спросил Тимура, согласен ли он вступить в брак со своей невестой, тот, будучи чистокровным казахом, знающим по-казахски не больше десятка слов, еще смог предположить, о чем идет речь, но, когда священнослужитель поинтересовался, что по старинному (нынче весьма условному) обычаю он подарил на свадьбу молодой жене, парень растерялся и смотрел на муллу безумными глазами, не понимая, чего еще от него хотят. Ситуацию спас Арман, знающий язык чуть лучше: сообразив, в чем суть вопроса, он шепотом перевел его Тимуру и избавил друга от неминуемого позора.

Словом, как на любой свадьбе, сегодня было достаточно и трогательных, и трагикомичных моментов, которые зачастую остаются в памяти об этом дне как самые яркие и дорогие сердцу воспоминания. Аида была уверена, что все не скоро забудут патетику официальной регистрации их брака, потому что речь ведущей вышла столь возвышенной и проникновенной, что довела до слез всех присутствующих, независимо от их пола, возраста и семейного положения. Даже обычно несентиментальные мужчины тайком утирали слезу под звуки ее чувственного голоса и берущих за душу слов. А вот Тимур не сомневался, что неизгладимое впечатление на гостей произвела некая Зарина, дальняя родственница Аиды, которая, спускаясь с лестницы Дворца бракосочетаний, запуталась в собственной юбке и кубарем скатилась вниз, чудом не раздробив все кости, но сломав каблук.

И все же друзья искренне радовались тому, что добрая половина запланированной на этот день программы осталась позади. Все эти важные, но утомительные ритуалы: выкуп невесты, регистрация, мусульманский обряд, прогулка по городу и посещение главных достопримечательностей Алма-Аты (Парка имени двадцати восьми гвардейцев-панфиловцев, площади Республики и шашлычных в Алма-Арасане) – были, по существу, прелюдией к основной части сегодняшнего празднества – свадебному тою³⁸, а это испытание им только предстояло преодолеть.

Начало банкета задерживалось почти на час, но вряд ли это кого-то беспокоило или удивляло. В повседневной жизни люди здесь более организованны и точны, но вот приходить в назначенное время на торжество считалось чуть ли не моветоном. Сложно назвать причины столь избирательной пунктуальности (возможно, гости просто боялись показаться самыми голодными и нетерпеливыми), но из этого правила почти не бывало исключений – мало кто появлялся на мероприятиях вовремя, и никому и в голову не приходило расценить это как неуважение к виновникам праздничного события. Поэтому друзья могли провести в отеле еще как минимум полчаса в ожидании момента, когда все приглашенные наконец соберутся для встречи молодоженов, но эта передышка была отнюдь не лишней: девушкам хотелось отдохнуть и подправить прически и макияж, а молодым людям – покурить и настроиться на долгий вечер в компании многочисленных гостей.

Однако вскоре команда от тамады была получена, и через несколько минут новобрачные с друзьями уже стояли неподалеку от входа в Дом приемов, где их ожидали четыре девушки в белоснежных, расшитых золотом национальных казахских костюмах. С помощью Сабины они накинули на Аиду большой отрез белой ткани, украшенный национальным орнаментом и необходимый для традиционного обряда, с которого начинался банкет. Затем, окружив Аиду с четырех сторон, девушки подхватили концы накидки, скрывавшей не только лицо, но и почти всю фигуру новобрачной, Тимур, Арман и Сабина встали на пару шагов позади, и маленькая процессия степенно двинулась к месту проведения пышного свадебного торжества.

* * *

Помпезный, выложенный бежевым мрамором холл Дома приемов был ярко освещен и забит до отказа. Несколько сотен гостей едва умещались в просторном зале, в котором регулярно проходили блестящие светские рауты и мероприятия вроде свадеб и юбилеев состоятельных горожан. Импозантные мужчины в пошитых на заказ костюмах и смокингах важно прогуливались взад-вперед, разговаривая по телефону, или обсуждали деловые вопросы с коллегами и партнерами по бизнесу, также приглашенными на той. Парни, вальяжные и самодовольные, беспечно гарцевали из угла в угол, порой небрежно, порой заинтересованно поглядывая на порхающих вокруг девушек, или сбивались в компании у столиков с напитками и пепельниц возле входа и периодически оглашали зал взрывами беззаботного смеха. Женщины постарше, в массивных драгоценностях и роскошных туалетах от-кутюр, стояли группками, негромко переговариваясь и кивая, или сидели на расставленных по холлу шелковых диванах, креслах и канапе, обмахиваясь носовыми платками и окидывая придирчивым взором попадавшую в поле их зрения молодежь. А юные прелестницы в черных коктейльных или ярких вечерних платьях в пол собирались шумными стайками в кружок, щебеча и временами озираясь по сторонам, чтобы оценить количество обращенных на них взглядов или симпатичных молодых людей поблизости.

В большинстве своем присутствующие здесь принадлежали к так называемому высшему обществу – возникшей в Казахстане сравнительно недавно прослойке обеспеченных граждан, сумевших не только выжить после развала СССР, но и извлечь из этого крушения немалую пользу. Это были представители бизнеса и власти, которые шли в неразрывной связке друг с другом, ведь зачастую владельцами крупнейших предприятий республики становились братья, жены, дети и другие родственники бывших номенклатурных работников или нынешних государственных деятелей страны. Эти люди знали цену деньгам и научились их зарабатывать, но вот искусством тратить овладели пока не все, поэтому автомобили этой части приглашенных были, как правило, громоздкими, наряды – вычурными, а бриллианты и часы – до неприличия дорогими.

В толпе скучающих гостей можно было заметить высокопоставленных чиновников, олицетворявших правящий режим Казахстана: вновь назначенного министра и помощника президента, глав различных управлений и ведомств и судью Верховного суда, известного дипломата и акима³⁹ города Алма-Аты. Были здесь и крупные бизнесмены, появившиеся в республике в традиционно именуемые «лихими» девяностые, после обретения Казахстаном независимости. Нет смысла углубляться в не всегда безупречное прошлое и не обязательно легальное происхождение начального капитала этих зубров предпринимательства – сегодня это были достойные, уважаемые люди, имеющие солидный бизнес и положение в обществе. Внимательный взгляд выхватывал среди приглашенных главу мощной нефтяной корпорации, владельца успешной транспортной компании, двух медиамагнатов, председателя правления коммерческого банка, владельца сети популярных алма-атинских ресторанов, основателя частной школы, хозяйку фешенебельных магазинов одежды и многих, многих других.

Это была небольшая, но предельно респектабельная часть казахстанского социума, и родители Аиды и Тимура чрезвычайно гордились составом гостей, потому что об уровне мероприятия судили не только по платью невесты, изысканности стола или количеству приглашенных – основным критерием оценки было в данном случае качество: чем больше элитной публики на квадратный метр помещения, тем лучше. При этом сами новобрачные, точнее, их семьи если и не принадлежали к наивысшей прослойке республиканского истеблишмента, то очень грамотно выстраивали политику взаимоотношений с этим кругом избранных, стараясь занять в нем свое, пусть и не первостепенное, место. Папа Аиды руководил департаментом в Нацбанке Казахстана, а мама была директором престижной частной школы; отец Тимура занимал неплохой пост в правительстве страны, а мама трудилась в должности заместителя главного врача одной из больниц Алма-Аты – не самый пик казахстанского Олимпа, но весьма почтенные, состоятельные люди, главным богатством которых, по их собственному убеждению, были обширные связи и знакомства.

Так уж повелось, что одним из ключевых условий благосостояния в Казахстане (помимо высокой должности, солидного банковского счета или первоклассной недвижимости) было наличие связей в самых разнообразных сферах деятельности, а родственные или приятельские отношения с властями предержащими были почти гарантированным залогом успеха и ценились намного выше, чем интеллект, образованность, профессионализм или прекрасные личностные качества. Именно поэтому на свадьбе присутствовали не только родные, близкие и друзья молодоженов и членов их семей, но и многие нужные люди, с которыми родители молодых считали необходимым поддерживать тесное взаимовыгодное общение.

Были, разумеется, в числе приглашенных и люди из других социальных слоев: вымирающая как вид интеллигенция, традиционно низкооплачиваемые преподаватели и врачи, скромные служащие среднего звена, доживающие свой век старушки в серебряных украшениях и платках и старички в видавших лучшие времена костюмах и стоптанных ботинках, но эти гости выглядели так просто и невзрачно, держались так робко и несмело, что были едва заметны на фоне представительных граждан в шикарных туалетах и ослепительно сияющих драгоценностях.

Однако сейчас вся эта разношерстная публика была единодушна в стремлении насладиться хлебом и зрелищем сполна. Изысканный фуршет в холле Дома приемов подходил к концу: закуски были съедены, шампанское выпито, а ненавязчиво играющий в уголке квартет и светские разговоры стали утомлять. Гости предвкушали появление «основного блюда» – жениха и невесты, и те не заставили себя долго ждать. Вскоре на ступеньках, ведущих с улицы к центральному входу в здание, показалась закрытая пологом невеста, которую сопровождали девушки в национальных костюмах и идущие чуть позади жених и друзья молодоженов. При их приближении раздвижные стеклянные двери разъехались, пропуская в холл маленькую, но гордую процессию, и грянула музыка – традиционная свадебная песня «Жар-жар».

Девушки и трепещущая, взволнованная значимостью момента Аида остановились в центре зала, а Тимур, Арман и Сабина встали поодаль, стараясь не привлекать к себе внимания. Начинался беташар – на этот раз исконно казахский старинный обряд открывания лица невесты.

В некотором отдалении от новобрачной установили микрофон, и пожилой акын, преисполненный сознания важности своей миссии, настраивал домбру, готовясь к ритуалу. Наконец гости затихли, музыку приглушили, акын ударил по струнам и громким голосом затянул многофункциональную песню-наставление, в которой прославлялись красота, скромность и целомудренность невесты и перечислялись ее обязанности в качестве жены. Одновременно с этим происходило ее своеобразное знакомство с родственниками жениха: певец-импровизатор называл этих уважаемых людей, и девушка в знак почтения каждому из них отдавала салем – поклон. В свою очередь те, кому она кланялась, подходили к неизвестно откуда взявшемуся у ног певца подносу и оставляли на нем коримдик – плату за погляд, причем желательно было подарить молодоженам такую сумму (предпочтительно в твердой валюте), которая позволила бы потом с чистой совестью смотреть людям в глаза. И если жених обладал столь неоспоримым достоинством, как наличие обеспеченных родственников, молодые во время этого обряда порой собирали приличный стартовый капитал, который если не компенсировал расходы на такое затратное мероприятие, как свадьба, то предоставлял им возможность устроить завидное свадебное путешествие или внести весомый вклад в совместно наживаемое имущество.

Церемония длилась добрых двадцать минут, и Сабина, уже покачивающаяся на высоченных каблуках, всей душой сейчас сочувствовала Аиде, которая стоически кланялась нескончаемой родне Тимура, накрытая достаточно плотной тканью в душном от большого количества людей помещении. От размышлений о непростой участи невесты ее отвлек тихий шепот Армана, обращенный к Тимуру:

– Тима, ты зачем сюда такую толпу родственников притащил? – Видимо, даже у него, хотя ему не приходилось мучиться на десятисантиметровых шпильках, иссякло терпение.

– Думаешь, меня кто-то спрашивал? У нас же, сам знаешь, свадьбы не для молодых, а для гостей делают. – Тимур тоже заметно приуныл и не мог дождаться финала. – И даже не надейся, что у тебя по-другому будет.

Тимур хитро посмотрел на Армана и заговорщицки подмигнул Сабине, намекая, судя по всему, на вероятность их скорой свадьбы.

– У нас точно по-другому будет, правда, малыш? – Арман попытался обнять Сабину, заодно опершись на ее плечи, но она решительным жестом откинула его руку, бросив на нахала возмущенный взгляд.

Он, надо полагать, забыл, что они все еще стояли перед испытующими взорами уставших от некоторого однообразия происходящего гостей, которым надоело обозревать наглухо закрытую пологом невесту, отчего они переключились на вдумчивое изучение внешних данных жениха, его друга и подружки невесты. Сабина почти смирилась со множеством любопытных глаз, беззастенчиво разглядывающих ее уже минут десять, но ни на миг не переставала думать о том, что где-то в толпе сейчас находились родители Армана, и меньше всего ей хотелось предстать перед ними легкомысленной девицей, прилюдно обнимающейся с их сыном.