Крепко вцепившись в руку Одиночки, я стояла на пороге школы и просто не верила, что вернулась в это заведение в здравом уме после всего, что произошло за последние двенадцать часов. Хотя утверждение «в здравом уме» было явно спорным, учитывая то, что за всю ночь мне так и не удалось хоть немного поспать. Все время вплоть до семи утра я и Леша провели сидя на полу в моей квартире, уставившись в экран телевизора, транслировавшего какую–то инопланетную чепуху.

Эта самая чушь хоть немного заглушала водоворот из мыслей в голове. Я пялилась в экран телевизора, наблюдая как героям этого фантастического боевика откусывает головы огромный жук. В этот момент мои собственные переживания показались намного менее существенными. Нет, ну правда, на меня не охотится инопланетный монстр, я не попала на звезду смерти и в мое тело не собираются никого вживлять. По этой логике у меня вообще все замечательно.

Однако с приближением утра внутри чувство тревоги внутри забилось с утроенной силой. О состоянии матери мне оставалось лишь гадать, потому как на телефонные звонки она не отвечала. Отец тоже не спешил выходить на связь, хотя этот факт меня совершенно не огорчал.

Единственный человек, благодаря которому я сумела сохранить рассудок на протяжении всей ночи, был Одиночка. И едва на часах появилась цифра семь, Алексей принял решение о том, что нам крайне необходимо убедиться в том, что моей матери ничего не угрожает. Именно он вызванивал регистратуру родильного дома, в который была доставлена моя мать, и именно благодаря его настойчивым просьбам девушка на другом конце провода сообщила о стабильном состоянии моей матери и о том, что часы посещений сегодня начинаются на четырех дня.

И вот теперь я хмуро разглядывала на огромную растяжку над входом в школу, гласившую “Прояви инициативу! Проголосуй!”, осознавая одну неизбежную истину – наступил тот самый день – день выборов президента этого учебного заведения. И это означало, что сегодня, к моей персоне опять будет повышенный интерес. Ну почему, почему именно сегодня?! Я развернулась в обратном от входа направлении.

– Стой! – Леша все еще сжимал мою ладонь и потянул меня ко входу, – Нам сюда.

– Я передумала.

– Не говори ерунды. В школе время пролетит незаметно.

– Только не сегодня, – я кивнула на плакат со своим изображением, – У меня нет сил на все это.

С плаката на нас надменно взирала большеглазая блондинка в ярко–малиновой блузке и неприлично короткой юбке. “Мы все – индивидуальности! Будь собой! Откажись от формы!”.

– Оптимистичненько, – Леша хмыкнул.

– Ага… для пятиклассников. Зачем мы вообще сюда пришли?

– Затем, что фильмов про пришельцев днем не показывают. Пошли.

В вестибюле оказалось многолюдно как никогда. Будто все восемьсот учеников нашей школы разом решили проголосовать в эту самую минуту. Причем голосовали, видимо, выкрикивая имена кандидатов. Иначе как можно было объяснить весь этот оглушающий шум. Мгновенно захотелось вернуться на свежий воздух. Но Леша потянул меня вглубь всего этого хаоса, и мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним. А затем я стала наблюдать странную реакцию на наше появление. Кто–то, встретившись со мной взглядами, мгновенно отворачивался, кто–то начинал выпучивать глаза, кто–то кивал в сторону избирательной урны.

– Она…вот и пришла…ой, что сейчас будет, – начали долетать до меня обрывки фраз.

Остальные участники этого столпотворения, едва заметив меня, начали расступаться, будто пропуская меня к этой самой урне. Я уверенно зашагала вперед, не предполагая, что меня там могло ожидать.

“Откажись от формы!” – саркастично гласила ярко–розовая надпись на плакате с изображением “меня” в нижнем белье. “Я” улыбалась и посылала куда–то вдаль воздушный поцелуй. О чем я там вчера вечером говорила Леше? Ты ударил, ударили тебя? Вот и ко мне прилетел ответный удар. Хотя, а какой еще реакции можно было ожидать?

– Что все тут столпились? – из–за моей спины выскочил Одиночка и сдернул со стены творение рук моего бывшего униженного молодого человека, – Что, фотошопа никогда не видели?

Леша порвал плакат на мелкие куски и кинул в мусорное ведро.

– Ты как?

– Отлично, просто замечательно! – я сжала руки в кулаки и глубоко втянула воздух в легкие, – Этот день не мог начаться еще хуже?

– А что ты ожидала от Волкова? – Леша хмыкнул.

И правда, чего я хотела? Учитывая тот факт, что вчера этот дуболом чуть не пробил голову мне и почти сломал шею Леше, этот плакатик был очень безобидной местью.

– Ты тоже думаешь, что это его рук дело?

– Остальные тебя либо боготворят, либо боятся, – Одиночка пожал плечами, – И кажется, мне пора тебя покинуть.

К нам приближались Марина и Вика, и, ей–богу, сочувственная мимика их лиц заслуживала как минимум Оскара. Я схватила за руку дернувшегося в сторону Лешу, не собираясь оставаться наедине с этими фуриями.

– О. Ева! – Марина, кажется, не заметила Одиночку, и лишь хитро подмигнула мне, – Ой не надо было снимать плакат! Ты на нем так хорошо вышла!

– Это твоих рук дело? – я нахмурилась, не понимая, почему вообще начала подозревать Рому. Это же было не в его стиле.

– А ты сомневалась? – девушка засмеялась, – Кажется, у кого–то будут проблемы на выборах…

– Думаешь, мне есть дело до этих выборов? – я с трудом вырвалась из рук Маринки и крепче сжала ладонь Алексея, который от неожиданности вздрогнул.

– Одиночка? Это твой новый бойфренд? – Марина удивленно повела бровью и продолжила, обращаясь ко мне, – Думаю, тебе до всего есть дело, деловая ты наша… Решила втоптать меня в грязь? Сама будешь жрать все это дерьмо!

– Леша стой, – я даже слушать не хотела эту чокнутую, – Это мы еще посмотрим, кто и что жрать будет!

С каменным лицом (чего мне это стоило!) я развернулась и спокойно двинулась в сторону класса, все еще держа Одиночку за руку. Со стороны, наверное, казалось, что мы парочка влюбленных. Шустрые семиклассницы точно разнесут этот слух по всей школе, и к следующей перемене все будут обсуждать не мой оголенный на плакате торс, а отношения Одиночки и главной блондинки школы. Ну что ж, это даже к лучшему.

Что происходило до большой перемены, я помню смутно. В голове на протяжении всего этого времени билась лишь одна единственная мысль. Нужно как можно скорее увидеть маму. На мои многочисленные звонки она отказывалась отвечать, поэтому внутреннее беспокойство нарастало с каждой минутой. Именно я довела мать до такого состояния, так что удивляться игнорированию моих звонков не стоило. Она просто злится на меня. У нее все хорошо. Я в это верю.

И я обязательно докажу ей, как сильно она ошибается на мой счет. Осталось только добраться до нее, взглянуть в ее глаза и крепко–крепко обнять. Она сразу поймет, что я из ненавистной ей Евы Вишневской стала самой настоящей Евой Серовой.

И вообще, мое бесконечное нытье о несправедливости жизни, уже порядком поднадоело даже мне самой. Вечно мне чего–то не хватает. Хотя пора бы давно научиться ценить то, что имеешь.

– …и кажется сейчас в столовой начнется дискотека, – долетели до меня слова Леши, который задумчиво разглядывал пространство за моей спиной.

– Что? Какая дискотека? – я заморгала.

Мы расположились за одним из столиков в столовой, и я, ковыряя ложкой остывшее картофельное пюре, всеми силами пыталась не заснуть. Но видимо в какой–то момент сон все же оказался сильнее.

– Песня на твоем телефоне уже в шестой раз играет. Если это повторится в седьмой раз, то точно кто–нибудь начнет танцевать, – Одиночка кивнул на большущий смартфон, пронзительно надрывающийся на нашем столе. Кажется, из динамиков лилась очередная попса от Джастина Бибера.

– Ой! – я схватила телефон, к которому так и не смогла привыкнуть и, наконец, ответила на звонок, – Алло! Ма–ам?

Я ожидала услышать именно ее голос, но не тут–то было.

– Идиотка! – отец был в ярости, в самой бешенной ярости, – У тебя мозг вообще работает? Довела мать, отправила ее в больницу, а сама в школе прохлаждаешься?! И это в то время, когда я ясно просил вас не высовываться! Ты вообще знаешь значение слов опасность и угроза?!

– О чем ты говори…

– Молчать! – этот крик, по–моему, услышала даже повар, спокойно разливающая суп около буфета, – Ты будешь сидеть в школе! Тихо, мирно ходить на уроки. Будешь сидеть в здании до тех пор, пока я не заберу тебя. Потому что если ты попадешься ИМ, то не думай, что мне будет до этого дело! Самой надо мозги хоть иногда включать!

Отец отключился.

– У тебя такой вид, будто ты собираешься кому–то врезать, – Леша аккуратно вытащил телефон из моей сжатой руки, – Что–то случилось с мамой?

– С папой, – я стиснула зубы, – Он по–моему пьян. Несет какой–то бред, заставляет сидеть в школе, чтобы я не попалась каким–то таинственным “ИМ”. Я попала в какое–то странное шоу абсурдов.

Леша нахмурился, но молчал.

– Что? – к сожалению, я не умела читать мысли.

– Да ничего, просто, по–моему, ты совершенно не представляешь серьезность ситуации.

– С чего ты это взял?

– Не просто же так вы съехали из дома.

– Бред, – я помотала головой.

– Наверное, прийти сегодня в школу было не самой лучшей идеей, возможно, тебя и правда, что–то угрожает, – Леша говорил тихо, так что пришлось наклониться к нему совсем близко.

– Или мы просто слишком много боевиков пересмотрели за эту ночь…

– Скорее это ты понятия не имеешь, о том, что творится вокруг. И тебе лучше отодвинуться, мы и так привлекли слишком много внимания.

Я, наконец, оторвала взгляд от нашего столика и происходящее вокруг напомнило мне кинотеатр, разве что вместо поп–корна у моих зрителей были пирожки и чай. И все вроде бы и не пялились на нашу парочку, но косые взгляды летели со всех сторон. А еще примечательно было то, что обычный шум столовой сменился на шептания и шуршания. Неужели моя персона всем была настолько интересна? Никак не могу к этому привыкнуть. И благодаря чему? Благодаря стервозному и истеричному характеру, пероксидным волосам и сережке в носу?

– Пошли отсюда, – я встала, – А то я чувствую себя как на подиуме.

Я специально все время держала Лешу за руку. Во–первых, мне так было спокойнее, а во–вторых, пускай все нафантазируют что угодно, эти слухи точно дойдут до Ромы. Думаю, это заденет его самолюбие. Как это: я променяла его, всего такого идеального, на обычного Одиночку, да еще и унизила перед всей школой. Кому–то же нужно было спустить этого самовлюбленного болвана с небес на землю.

А еще сейчас было важно понять, что делать дальше. По велению отца ожидать его прибытия в учебное заведение для моего “спасения” от таинственных людей или же послать все к чертям и сбежать как можно быстрее. Почему–то вторая мысль была мне намного ближе. Совершенно не верилось, что мне могут навредить какие–то недоброжелатели отца. В самом деле, я же не героиня американского боевика!

– Свинарка, ты не могла бы побыстрее? – голос Маринки в сочетании со знакомым прозвищем “свинарка” резанул мой слух, – Тебе жрать надо меньше, ограничь свой обед одним чаем!

Лиза просто попалась, так сказать, “под горячую руку”. Я испортила Колосовой настроение с утра, а это значит, настроение теперь будет испорчено у половины “серой массы” школы. Название серая масса придумала не я, это часто звучало от Маринки в той, другой моей жизни.

– Колосова, – я уже стояла возле стойки с едой, и моей решительности можно было позавидовать, – Ты и дальше собираешься показывать свою “крутость”, – в этом месте я сделала кавычки двумя пальчиками, – Унижая и оскорбляя всех вокруг?

– А ты, я смотрю, вступила в ряды серой массы? – на лице подруженьки не было ни следа утреннего сочувствия и непонимания, лишь высокомерная ухмылка. Больше никаких эмоций. Вика, семенившая рядом, как всегда противненько захихикала.

– Уж лучше быть серой массой, – я фыркнула, – Чем членом клуба тупиц и лжецов. Знай свое место, Колосова. Сиди за столиком, жуй свой банан и не вякай.

– А иначе что? – Маринка заржала, – Покажешь мне вживую прелести с плаката?

– А иначе, – я сделала паузу, – Я сделаю общественным достоянием то, о чем никто не должен был знать.

Я блефовала, но ведь у всех близких подруг есть общие тайны. Тайны, о которых никто и никогда не должен был узнать. И я попала в яблочко.

– Можешь трепать о чем угодно, – Марина фыркнула, – Тебе все равно никто не поверит.

– Хочешь проверить? – я принялась доставать свой смартфон.

– Иди ты в ...., – в меня полетел пустой поднос, а подруженька злобно зацокала каблучками в сторону выхода.

Секунду стояла тишина, а затем…со всех сторон посыпались аплодисменты. Кто–то даже засвистел, а старшеклассники кричали “Браво!”. Героиня спектакля на моем месте давно бы уже кланялась и посылала восторженным “зрителям” воздушные поцелуи. Но я протискивалась между столами и школьниками к Лизе.

– Ты как? – мне хотелось увидеть ее улыбку, как раньше. Но не тут то было.

– Чувствуешь себя героем, да? – Елизавета оторвалась от тарелки с супом, – Хочешь дополнительных голосов на своих чертовых выборах?

– Что ты…

– Давно ли ты стала защитницей сирых и убогих? Или этот, – девушка кивнула на Лешу, стоявшего рядом, – Наконец вправил тебе мозги?

– Лиз, не злись, – Одиночка примирительно вскинул руки вперед.

– Я тебе не верю, – Лиза холодно смотрела прямо мне в лицо, – Такие, как вы с Колосовой, не меняются.

– Ты очень даже ошибаешься, – я более не собиралась давать бесплатных представлений посреди школьной столовой. Так и правда, можно подумать, что я пиарюсь в день выборов.

– Ева, стой, – Леша привычным жестом взялся за мою ладонь, и мы двинулись к главной лестнице, – Люди долго привыкают к переменам. Ты не злись.

– Я и не злюсь, – я пожала плечами. На самом деле, в той, другой жизни, я бы тоже скорее отослала бы Колосову ко всем чертям с ее “переменами”, чем приняла бы ее извинения. Все логично.

– Мне нужно отсюда свалить. И чем быстрее, тем лучше.

– До конца уроков охрана нас не пропустит на улицу, – Одиночка покачал головой, – К тому же сегодня выборы.

– Да плевать я хотела на всю эту школьную демократию. Мне нужно, – здесь я остановилась. А что мне нужно? И тут же сама себе ответила, – разобраться в своей семье. Мне нужно увидеть маму.

– А это не подождет до четырех?

Я помотала головой. Это не могло ждать, нужно действовать, пока появилась уверенность. Леша хмыкнул.

– Что не так?

– Это ни к чему хорошему не приведет.

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю успокоиться, а дальше пускай все идет своим чередом. К тому же, за пределами школы ты можешь быть в опасности, отец же пытался тебе это донести, и, да, я слышал телефонный разговор.

– Ну и наплевать, – я дёрнула дверь ближайшего кабинета.

Пусто. Мне несказанно везет! Я двинула в сторону окна. Всегда мечтала немного побыть бунтаркой. Устроить разборки в школьной столовой, прогулять уроки, выпрыгнуть из окна первого этажа. И, пожалуйста! Мечты сбываются, да еще и все разом! Меня будто били по голове Рогом изобилия…

– Эй, ты что задумала? – Одиночка остановил мою руку, распахивающую окно.

– Побег, я задумала… черт! Тут решетка закрыта! – я дернула за железяку перед глазами.

– Конечно закрыта, не глупи, – Леша потянул меня в сторону.

– Нет, – я вспрыгнула на подоконник.

Расстояние между прутьями может остановить кого угодно, кроме дистрофичной маленькой девчонки, вечно сидящей на диете. В этот момент я даже была благодарна той Еве, которая конфетам предпочитала обезжиренный кефир. Что бы я сейчас делала, будь у меня попа сорок шестого размера?

– Ева, черт возьми! – Леша схватил меня за ногу как раз в тот момент, когда я почти выскользнула за окно, – На улице зима! Ты замерзнешь!

– Пусти! – я дернулась вперед и…камнем рухнула вниз, пребольно ударившись коленом об асфальт, так заботливо расчищенный школьным дворником.

Свежий воздух ворвался в мои легкие, отчего мои взбудораженные нервы немного успокоились. Хм, может при малейшем признаке раздражения мне нужно пихать голову в морозильник? А что, хорошая идейка… А некоторых, особо раздражительных, я бы отправила на постоянное место жительства в морозильную камеру.

На улице, не смотря на хмурое небо, веяло каким–то волшебством из–за кружащихся в воздухе снежинок. Мороз почти не ощущался, поэтому в пиджаке и туфлях я вполне смогла бы добежать до ближайшей автобусной остановки. Порывшись в сумке, я выудила оттуда длинный шарф, который отказалась принимать гардеробщица, и замотала шею, рот и даже нос, что сделало меня похожей на беглого француза после первой мировой. По крайней мере, именно так я себе их представляла.

Перед окончательным побегом с территории школы я взглянула в окно кабинета, но Одиночка уже исчез. Что ж, правильно. Не весь же день ему гоняться за сумасшедшей, пытаясь отговорить ее от странных и ничем не оправданных действий. Он мне достаточно помог.

Помог понять, что нужно для того, чтобы быть счастливой. Для счастья совершенно не важно, богатый ты или нет, красивый ты или так себе, умный или просто притворяешься. На самом деле важно только то, как ты относишься к ситуации, ведь даже в самом черном и пасмурном ночном небе можно разглядеть блеск далекой звезды. И даже если все происходящее напоминает фильм ужасов или, скажем, жестокую комедию, в которой высмеивают именно тебя, важно уметь увидеть все то доброе и хорошее, что тебя окружает. Жизненно необходимо научиться разбираться в людях, даже не так. Необходимо чувствовать тех, кто тебя окружает, и обращать внимание лишь на тех, чье сердце открыто, и чей разум не способен выдать очередную порцию лжи и предательства.

Поэтому для меня сейчас главное избавиться от имиджа крашеной стервы с большими амбициями и еще большим самомнением. Я больше не хочу, чтобы меня воспринимали как Еву Вишневскую. Мне достаточно быть Евой Серовой – девочкой замарашкой с добрым сердцем, любящей мамой и настоящими друзьями. И именно поэтому мне так хотелось увидеть мать. Нужно показать ей что я – другая.

Я обогнула школу и быстрым шагом двинула в сторону главных ворот. Жаль, что все бреши в заборе заделали три года назад из–за участившихся случаев разбоя на территории школы. Теперь самое главное вырваться незамеченной. Хотя охранник на воротах бывает так редко, что все уже забыли, как он выглядит. Ходят слухи, что его вообще давно уволили.

И вот преодолев последнее препятствие, разделяющее меня и остановку городского транспорта, я почувствовала облегчение. Если автобус подойдет в течение заявленных десяти минут, то я даже не успею превратиться в сосульку и доберусь до больницы как раз за час до начала посещений. И я обязательно зайду в цветочную лавку, всегда мечтала об огромном букете в подарок маме, только раньше это казалось неоправданной роскошью.

Но, как всегда, задуманному не суждено было сбыться. Мой путь (опять!) преградил здоровенный черный джип, и я уже приготовилась ко встрече с отцом.

Дверь автомобиля открылась, но отца я так и не увидела. Передо мной стоял невысокий мужчина в сером пальто и с настолько неприметной внешностью, что встреть я его через день в толпе, я бы ни за что его не узнала.

– Ева Вишневская? – голос этого типа не отличался от внешности.

Я отступила.

– Ну, допустим.

– Прошу в машину, – мужчина сделал неудачную попытку улыбнуться.

– Зачем, – еще три шага назад.

– Тебе папа разве не звонил? – я осторожно кивнула, и улыбка незнакомца стала еще шире, а от того неприятнее, – Ну тогда поехали, с братом будешь знакомиться.

– С к–каким братом? – я округлила глаза. Что?! Нет–нет–нет.

– С новорожденным. Отец уже ждет тебя.

Мгновение – и “серое пальто” стоял уже совсем рядом, а в его руках блеснул какой–то предмет, и лишь благодаря интуиции я отпрянула назад.

– Беги!!! – откуда–то из–за спины донесся голос Одиночки.

Повторять дважды одну и ту же фразу необходимости не было. Я мгновенно ринулась в сторону школы, не замечая ни каблуков, предательски скользящих на мокром снеге, ни снега, залепляющего глаза, ни даже холода, пронизывающего мое тело.

– Стой, с..а! – снег позади заскрипел совсем близко, а это значит незнакомец нагонял.

Но оглядываться было не самой лучшей идеей, тем более что крыльцо школы замаячило в спасительной близости. Откуда–то слева вынырнул силуэт, в который я едва не запустила сумку, если бы не опознала Алексея в его ярко–оранжевой куртке. Он схватил меня за предплечье и вместе мы быстро преодолели ступени, входную дверь и, даже, под вопли охраны успели перепрыгнуть через закрытый турникет.

– А, ну стоять! – охранник настиг нас молниеносно, будто был одним из сотрудников ОМОНа, – Имя, фамилия, класс?!

– Дорошенко Алексей, Вишневская Ева, десятый А, – отчеканил Одиночка, пристально посматривая на дверь, в которой мелькнула тень незнакомца в сером. Но связываться с нашей охраной этот некто явно не собирался.

– К директору, оба, живо! Нарушение дисциплины будет записано в ваши школьные дела.

Мы не стали спорить и тихо–мирно поплелись по коридору в сторону кабинета администрации. Представляю, какие глаза состроит директриса, увидев нас, растрепанных и краснощеких.

– Ты сумасшедшая, – гневно зашептал Леша, – Часто ты из окон прыгаешь навстречу маньякам?

– Первый раз, честное слово, – я пожала плечами, – Чего этот тип хотел от меня?

– Ну, если это не программа розыгрыш, то, по–моему, тебя хотели похитить.

– И ты был рядом, как всегда. Почему?

– Что, почему? – Леша нахмурил брови.

– Почему ты всегда рядом? Почему в столовой ты всегда смотрел на меня? Почему ты не бросил меня там, в подъезде? Почему именно ты кричал “беги””? Зачем сегодня ты весь день со мной?

Одиночка задумчиво нахмурился, а затем пожал плечами.

– Может, я влюбился.