– Почему именно так, зачем Господу нашему в этом деле такие как мы, никчёмные помощники нужны, я, родные мои, до сих пор не знаю. И спрашивать об этом нашего ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО – не смею, – завершил повествование тихо подошедший к ним, переодевшийся в потрёпанную монашескую рясу Стойкий Солдат, – ну, давайте прощаться! – ещё раз, жаждующе вгляделся к родные лица.
Постояв в задумчивости несколько мгновений, опустился на колени и припал в земном поклоне к ногам Своей Жены.
– Юра, Юрочка! Нет! Нет! Не покидай меня опять, – разрыдалась, заголосила Юлия.
Вставший с колен, как одеревеневший и внутри, и снаружи, Боец с Нечистью, обнял припавших к нему жену и дочь. Вцепившиеся в него, как утопленницы выхваченные из подо льда Финского залива, понимающие, осознавающие всю бесплодность своих "претензий" женщины, изо всех сил пытались подавить рвущийся из груди плач.
– А я вас, обеих, и не оставляю. Господь с вами. А я всегда любил и буду любить вас. И молиться всегда за вас буду. Только Христос в моем сердце ВЫШЕ вас, а больше никто. Прости, брат, – оглянулся на спокойно пожавшего в ответ плечами "илью'муромца".
– Юрочка, а я ведь, только тем нашим "медовым" месяцем, воспоминаниями о нём и живу! – сквозь слёзы затараторила в ответ Юлия, – как мы тогда! Какое счастье было! И расписались так легко, в мае же, никто в это время не хотел…, и повенчали нас тогда сразу же. И доченьку, Ксению, как ты мечтал тогда, я вот…, расстаралась…, – как бы пытаясь зацепиться за "уходящего", "отстраняющегося" от неё Призываемого к Служению, договорила она.
– Чудесная ты у нас получилась, – с восхищением проговорил чуть отстранившийся от дочери отец. Легонько, кончиками пальцев прикоснулся цветущему румяному личику, погладил тёмно-русые, вьющиеся, такие же, как были у него когда-то волосы. Потом прикоснувшись к выглядывающей из под ворота платья ниточке на шее, заглянув в синие как и у него глаза, – крестик?
– Бабушка подарила! – Ксения хлопнула себя по груди правой рукой, п�