ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дорога до следственного отдела заняла почти сорок минут, мы попали в пробку.
Зашли в кабинет следователя.
– Добрый день, – начал Алексей.
– Добрый день, – я тоже поприветствовала следователя. Но нас даже не удостоили вниманием. Только махнули, указывая на стулья. Алексею такое отношение было явно не в привычку. Он не стал ждать, а сразу заговорил:
– Меня зовут Алексей Цветков, Руководитель управления по расследованию особо важных дел Главного следственного управления. Это Ангелина Миронова, следователь Пресненского межрайонного следственного отдела города Москвы.
– Ах, да. Вы мне звонили, – раздался наконец голос. Но головы на нас так и не подняли. – Присаживайтесь, пожалуйста. Я через минуту закончу, – мы сели напротив него. – Меня зовут Геннадий Петрович, – представился следователь, удостоив нас наконец своим вниманием. Это был мужчина за сорок, стройный, высокий, это было понятно даже, когда он сидел. У него были острые черты лица, пронзительные серые глаза, короткая стрижка, с первыми проявлениями облысения. – Так что вы хотели? – он внимательно смотрел на нас.
– Мы по делу номер 3426799, – заговорил Цветков.
– Да, мне пришёл запрос поднять материалы. И что вас в нём интересует? – тут в их диалог вмешалась я:
– ДНК из вашего дела совпало с ДНК из моего. Нам нужны все материалы по вашему делу. А также попасть на место преступления, допросить свидетелей, просмотреть улики, – он присвистнул.
– Да, там и дела-то, как такового нет. Дом в неблагополучном районе. Квартира завсегдатаев алко- и нарколюбителей. Убитая – типичная маргиналка, – он говорил это таким будничным тоном, что у меня внутри появилось раздражение.
– Хотите сказать, что расследования и не было?
– Мы получили улику ДНК. В базе её не было. Мы проверили тех, кто нам попался в том притоне, совпадений не было. Но это же проходной двор. Там могло побывать столько людей, что за всю жизнь не перепроверить, – я была готова взорваться от злости от услышанного.
– И вы посчитали это достаточным оправданием, чтобы не искать преступника? – Алексей взглянул на меня.
– Никаких оправданий. Такие дела обычно и расследовать не надо. Пьяное существо валяется рядом с трупом. Тут нам просто не повезло…
– Тут вы просто не сделали свою работу, – серьёзно, глядя ему в глаза, проговорила я. Повисла непродолжительная пауза.
– Милая, я был следователем, когда ты ещё с прыщавыми пацанами за ручку гуляла. Не тебе меня учить, – строго проговорил Геннадий Петрович. Краем глаза я заметила, что Цветков хотел вмешаться, но я сделала знак, что не стоит.
– Во-первых, я вам не милая. Оставьте свои фамильярности для общения с родными. Обращайтесь ко мне в соответствии со званием – старший сержант. Или по должности и фамилии – следователь Миронова, – он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не стала его слушать, продолжив: – Во-вторых, вы позорите звание следователя своей работой, – последнее слово я специально выделила, практически брезгливо выплюнув. – Вас не учить надо, вам профессию сменить нужно, – лицо Геннадия Петровича побагровело.
– Я не буду с ней разговаривать, – обратился он к Алексею.
– Вам придётся, – спокойно ответил ему Цветков. – И общаться вежливо. Не хотелось бы беспокоить ваше начальство тем, что вы не в состоянии передать нам дело… – а я бы хотела их побеспокоить и спросить какого чёрта у них работает такая бестолочь бесполезная… Только повод дай! Геннадий Петрович встал, достал папку и молча передал её Алексею. Алексей отдал её мне.
– Ещё что-то? – поинтересовался он у Алексея. Но ответила я:
– Учитывая то, как вы работали по этому делу, видимо, всё, – я сказала это одновременно открывая папку. – Да, уж. Потрудились на славу… – тряхнула я полупустой папкой и посмотрела на него.
– Забирайте дело и уходите, – процедил он. Я встала.
– Просто, чтобы вы знали. Этот человек, после вашего дела, убил ещё, по крайней мере, двух женщин. Вашей задачей было этого не допустить. Вы с ней не справились, – я говорила всё это, не разрывая наш с ним зрительный контакт.
– Не надо перекладывать на меня вину. Виноват убийца, – парировал он, дёрнув верхней губой.
– Да. А ваша недобросовестная работа позволила ему продолжать убивать. Считаю, вы должны это знать, – спокойно закончила я, глядя ему в глаза. Я увидела в них смятение. Это меня удовлетворило. – Всего доброго, – и я пошла на выход из его кабинета. Цветков задержался. И догнал меня уже на улице.
– Он, конечно, болван. Но какого чёрта? – кажется, он был зол.
– Ненавижу таких специалистов, – буркнула я. Он преградил мне путь. Пришлось оторваться от папки и посмотреть на него.
– Будь добра, не выкидывать подобное снова…
– А то что?
– Чёрт, Ангелина, что на тебя нашло?
– Я же сказала – ненавижу таких специалистов.
– Нет, тут что-то другое. Ты, как с цепи сорвалась, – я смотрела ему в глаза. Вообще-то мне интересно с самой нашей первой встречи.
– Дело Олега, – он меня не понял, переспросив:
– Что?
– Ты смотрел дело Олега?
– Нет, – его ответ меня удивил. Очень. Я даже задержалась на его лице несколько секунд, ища в нём признаки лжи.
– А если бы смотрел, то знал, что к его делу отнеслись также, как этот следователь к этому, – я потрясла тонкой папкой в воздухе. Алексей стоял какой-то задумчивый, я обошла его. – Идём. Нам придётся расследовать это дело самим.
Мы поехали на место преступления. Единственным вменяемым свидетелем оказалась женщина со второго этажа. Она сказала почти тоже самое, что и следователь. На вопрос про подозрительных личностей, ответила, что видела одного. Не похожего на привычных обитателей того притона. Но не помнила в какое именно время она его видела. Дала описание – высокий, худой мужчина, в тёмной одежде. На лицо был надвинут капюшон. Я спросила её не заметила ли она правша он был или левша. Она сказала, что видела, как он поднимал что-то с земли левой рукой.
– Почему ты спросила левша он или правша? – поинтересовался Цветков, когда мы отпустили свидетельницу.
– В моём деле все удары пришлись на правую сторону жертвы. И у нас был неопознанный на камере видеонаблюдения, похож на того, которого описала женщина. Но он, кажется, правша. Дай секунду, – я набрала Макса.
– Привет, – раздался радостный голос в трубке. Я даже отвернулась, чтобы Цветков не увидел моей улыбки. Придала голосу серьёзность и заговорила:
– Привет. Я по делу Пелевиной, – тут же услышала, как его радость улетучивается.
– Говори.
– По машинам, что ты искал, что-то есть?
– Нет. Я проверил все, какие попали на камеры. Или он был пеший или машину оставил не во дворах.
– Ещё на какие-нибудь камеры он попал?
– На камеру магазина, в двух кварталах от места преступления, – я успела обрадоваться. – Но ракурс даже хуже, чем с камеры дома. Только по одежде его узнал, – моя радость улетучилась.
– Поняла. Спасибо.
– Пока, – прозвучало грустно. Я отключила звонок и повернулась к Цветкову.
– К сожалению, для опознания ничего нет, – сообщила я ему.
– Ну, тогда возвращаемся в отель, поздно уже. Продолжим завтра, – я только кивнула, соглашаясь.
В отель приехали уже в девять вечера. Решили сразу поужинать в ресторане. И весь ужин, обсуждали дело, благо посетителей было мало, и мы сидели вдалеке ото всех. А ночью мне снился Олег. Впервые за очень долгое время.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Я заказала завтрак в номер. Настроение было отвратительное из-за снов. Вчера за ужином мы с Алексеем обсудили план на сегодня. Договорились встретиться у ресепшена в девять, поехать, осмотреть улики, поговорить с судмедэкспертом. Если ничего существенного не появится, решили ехать в Екатеринбург.
Я вышла из номера и спустилась вниз. Алексея ещё не было. Я простояла почти пятнадцать минут в ожидании, а потом поднялась и постучала в его дверь. Проспал что ли… – подумала я.
– Входите, – услышала я из-за двери. Я вошла. – Привет. Заходи. Я почти готов.
– Привет, – я встала на пороге. Он стоял перед зеркалом и пытался завязать галстук.
– За всю свою не малую жизнь, я так и не овладел этим искусством. Приходится тратить добрых пол часа, чтобы завязать, – галстук в его руках выкручивался, как изворотливая змея, и никак не ложился в нужную сторону.
– Давай помогу? – предложила я, спустя пару минут этой муки. Он подошёл ко мне.
– Это, вроде, просто. Но не для меня… – он обречённо опустил руки и предоставил мне возможность помочь ему.
– Выходит, мои уроки не помогли? – я стала распутывать то, что он успел накрутить, и вспомнила, как на их с Олегом выпускной я учила Лёшу завязывать галстук. Он пришёл к нам без галстука. Просил маму помочь. Она занималась Олегом, отправила Лёшу ко мне. Всё ещё помню скепсис в его взгляде, когда я стала завязывать его галстук. И удивление, когда всё было готово. Я так была горда собой, что у меня всё отлично получилось. Сейчас я вспомнила его улыбку, когда он рассматривал галстук в зеркало. И то, как он чмокнул меня в щёку в знак благодарности. А я абсолютно растерялась и покраснела. Я невольно улыбнулась этим счастливым воспоминаниям. – Ничего сложного. Вспоминай. Этот конец оборачиваем вокруг этого, – я почувствовала его взгляд на себе, и лёгкий порыв дыхания на своём лице. – Теперь сюда. И вот так. Готово, – я подняла голову. Карие глаза смотрели на меня. Зрачки почти закрыли радужку. Я не успела опустить руки, он положил свою руку на мои.
– Спасибо, – в его голосе была хрипотца. У меня от конечностей кровь отлила. И стало не по себе. Я лёгким движением убрала свои руки.
– Не за что, – в голове пронеслось – этого ещё не хватало! И я поспешно добавила: – Предлагаю сначала поговорить с судмедэкспертом. Потом изучить улики, – он ещё на секунду задержал взгляд на мне, а потом отошёл, взял сумку и пошёл к двери.
– Так и сделаем, – он пропустил меня, выходя из номера.
Судмедэксперта ждали полтора часа. И он ничего существенного не добавил. Жертва убита ударом в сердце. Этому удару предшествовали ещё два: один слева – в живот, второй – посередине. ДНК обнаружено в виде слюны. Тут он пояснил, что образец был внушительным. Убийца попросту плюнул на жертву. Это показалось мне странным.
Дальше мы по ехали в хранилище улик.
– Есть уже какие-то мысли по этому делу? – обратился ко мне Алексей. Мы сидели в такси, на заднем сидении. Он – слева, я – справа.
– Да, кое-что есть, – ответила я отрешённо, не отрываясь от созерцания проносящихся за окном машин.
– Поделишься? – я посмотрела на него с неодобрением. – Всё ещё считаешь, что я заберу твоё дело? – взгляд спокойный, уверенный. Я отвернулась снова к окну, отвечая:
– Ну, не просто же так, руководитель управления по расследованию особо важных дел главного следственного управления, сам стал заниматься этим, и поехал в командировку?
– Ты права. Не просто.
– Ну, вот, – я не удостоила его взглядом.
– Только повод не тот, о котором ты думаешь… – ох, любопытство… Как там говорят? …сгубило кошку?
– А какой же? – на этот раз я посмотрела на него, глаза такие серьёзные.
– Увидел твою фамилию. Что ты расследуешь дело… – и замолчал.
– Сомнительный повод, покинуть уютный кабинет и кататься по городам, – он только плечом пожал. – Так зачем тебе это? – серьёзно спросила я.
– Решил, это отличная возможность… – сделал паузу. – Восстановить отношения, потерянные четырнадцать лет назад, – ну, конечно. Восстанавливать он собрался… – усмехнулась я про себя. А вслух сказала:
– Зачем тебе это?
– Тебе не говорили, что манера твоего допроса однообразна? – внимательно глядя на меня, спросил он.
– Манера моего допроса зависит от личности и ответов допрашиваемого, – он несколько минут молча смотрел на меня. Я отвернулась и стала смотреть в окно, поняв, что ответа, видимо, не последует.
В уликах была одежда убитой, окурки, какая-то тряпка в крови. Ножа не было. И тупицу следователя не смутило, что орудие убийства маньяк забрал с собой… Я стала снова злиться.
– Надо это забрать с собой. Если это изучали также, как расследовали дело…
– Заберём, – уверенно проговорил Алексей. И он стал кому-то звонить. Отошёл в сторону. Через несколько минут вернулся, и снова стал звонить. Этот разговор состоялся при мне: – Геннадий Петрович, добрый день. Цветков. Нам нужно оформить изъятие улик. Мы их забираем с собой. Вам на почту сейчас придёт письмо с запросом из управления. На дело и улики. Пожалуйста, согласуйте его, поставьте в копию своё руководство и перешлите… – он быстро пошёл к сотруднику, заведующему уликами. – Старцеву Николаю Ивановичу. Да. Спасибо, – он отключил вызов и повернулся ко мне. – Дело почти в шляпе. Мне нужно будет заехать к нему в отдел, подписать бумаги, что мы забрали дело и можем вылетать в Екатеринбург.
– Отлично.
Он поговорил с сотрудником, заведующим уликами, чтобы тот начал упаковывать всё необходимое. А потом снова стал звонить. Попросил кого-то оформить билеты на самолёт на вечер. Ещё пол часа заняло оформление изъятия улик. По дороге к следователю, я решила освободить себя от участи созерцать его снова.
– Я лучше в кафе тебя подожду, – он посмотрел на меня. С секунду помедлил.
– Хорошо, – согласился с совершенно спокойным взглядом.
Он ушёл оформлять бумаги на дело, а я зашла в кафе рядом. Решила позвонить Максу.
– Привет, – голос уже не такой радостный, как в прошлый раз.
– Привет.
– Снова по делу?
– Нет. Звоню просто поговорить, – я услышала, как он заулыбался. И, словно увидела его улыбку, как наяву.
– Как дела?
– Нормально. Забираем омское дело и двигаемся дальше.
– Ясно. Вы с Главным управлением строите там всех? – я хохотнула. Скорее я…
– Мы – сама любезность, – он тоже засмеялся от моего ответа. – У тебя как дела?
– Работы по самое горло. Как ты уехала, преступность резко возросла, – я стала смеяться. Почему с ним так легко?
– Ну, ты держи оборону! – напыщенно серьёзно сказала я.
– Конечно. Буду в твоё отсутствие главным шерифом.
– Молодец, – мы оба замолчали. А я неожиданно поняла, что моё отношение к нему изменилось.
– Ангелин?
– Да?
– У тебя всё нормально? – как он каждый раз узнаёт, что что-то не так со мной?
– Да. Просто плохо спала.
– Понятно… – он не стал продолжать допытываться. – Ладно. Возвращайся скорее назад. В отделе стало как-то пусто, – я улыбнулась.
– Да. Скоро.
– Хорошо. Пока.
– Пока, – я отключила вызов и задумалась. Что изменилось? Почему Макс стал мне, будто ближе? Внутренний голос напомнил: не забывай о своей цели! Ничто и никто не должен помешать тебе сделать то, чему ты посвятила много лет упорной работы.
Я уже выпила кофе. И заказала перекус. Алексея всё не было. Уже хотела идти за ним, когда он зашёл в кафе.
– Дело забрал. А билетов на самолёт нет. Ближайшие на завтра после обеда, – он приземлился напротив меня, за столик..
– Едем на поезде. Всё равно в ночь, – предложила я. У него брови поднялись.
– Я не знаю сколько на поезде не ездил.
– Будет возможность спуститься на уровень простых сотрудников и прокатиться на поезде.
– Ладно. Возродим и поездки на поезде. Раз в тренде нынче возрождать всё утраченное… – он улыбнулся и стал звонить. Возродитель! Куда деваться?! – зафыркала я про себя. – Карин, оформи нам купе. Да. На ближайший. Спасибо.
– У тебя и помощница есть?
– Конечно.
– И зачем тебе личное участие в этом деле, когда есть куча подчинённых… – сыронизировала я.
– Конечно, ради того, чтобы забрать твои заслуги, – вторил он моей интонации.
Алексей заказал себе поесть, а я – ещё кофе. Минут через десять, после его звонка, ему пришло сообщение, с номером и временем отправления поезда. У нас было время, только, чтобы заехать в отель, и забрать вещи. И мы отправились на поезд.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сели мы в поезд в начале десятого вечера. В купе оказались вдвоём. Почти сразу легли спать.
Вижу гроб… Чувствую, как ужас подступает к самому горлу. Я знаю, что меня ждёт. Так хочется не видеть этого снова. В гробу Олег. Я знаю, что это он. Но он на себя не похож. Чувствую дрожь, ту же самую, которая пробежала по мне, в тот момент. Вижу отца, который поседел и постарел за считанные дни. И мать, что смотрит невидящим взглядом. Я стою в дверном проёме, они меня не видят. Они запретили мне смотреть. Но я так хотела увидеть… Убедиться, что это Олег…
Папа наклоняется к Олегу и что-то шепчет. И поправляет ворот его рубашки. Мама начинает рыдать. Я чувствую слёзы на своём лице. И слышу сквозь сон:
– Ангел? – с трудом освобождаюсь от оков этого сна. Он, как и прежде, засосал меня очень глубоко в те события. Я уже успела забыть, как это страшно. Почти проснувшись, слышу своё собственное тихое рыдание. Открываю глаза, сквозь пелену слёз вижу полку над собой. Поезд… Я в поезде – вспоминаю я реальность. – Ангел? – повторяет Алексей. – Ангелина?! – я сосредотачиваю на нём взгляд, он держит меня за плечи. Из моего горла непроизвольно вырывается стон. – Ты в порядке? – надо было лететь самолётом. Не думала, что кошмары вернутся так резко.
– Да, – я прохрипела сдавленным голосом и села. Вытерла лицо от слёз. Несколько минут мы провели в тишине. – Прости, что разбудила…
– Он мне тоже снится, – неожиданно для меня сказал Лёша. У меня горло сжалось и защимило в груди. От этого я не смогла ничего сказать. – Ты произнесла его имя во сне. Что тебе снилось? – перед глазами встало неузнаваемое лицо брата. Я помотала головой. – Ну, же, Ангел? Поговори со мной, станет легче, – я вспылила:
– Не называй меня так! Так называл меня Олег! – прорычала я.
– Нет. Так тебя назвал я. Он называл тебя Ангелина, малая, мелкая, сестрёнка, – спокойно сказал он.
– Чушь.
– Тебе было шесть и ты болела. Олег пришёл ко мне в гости и я спросил его, цитирую: «Как Ангел?». И с тех пор он стал тебя называть так, – я поджала ноги к груди и обняла их руками.
Я помню Лёшу всю свою жизнь. И до момента, когда он ушёл. Какое-то время, в детстве, я даже думала, что у меня два брата. Я сделала глубокий вдох и выдохнула себе в колени.
– С какого момента вы стали дружить с Олегом?
– С детского сада. Подружились, когда никто не хотел быть в моей команде, когда мы играли в войнушку, а он пошёл.
– Похоже не него…
– Да. Он никогда меня не подводил. А я его подвёл, – я почувствовала, как в носу защипало.
– Не говори ерунды. Если бы ты оказался вместе с ним, то тебя бы тоже убили, – мы замолчали. Я нарушила тишину: – Мне снился день похорон. Родители запретили мне смотреть на Олега. Но я подсмотрела, когда гроб ещё был открыт.
– Ты видела то, что с ним сделали? – я подняла взгляд на него, потому что в его голосе послышались ноты ужаса.
– Ты тоже? – догадалась я. Он вздохнул.
– Ты ещё помнишь моего отца?
– Генерал-майор юстиции Цветков. Помню.
– Ну, тогда значительно ниже в должности. Но я всё равно воспользовался этим, и попал в морг. Хотел увидеть Олега, – я закрыла глаза. Лучше бы он этого не делал… – Но мне он снится не таким. Чаще я рассказываю ему о тебе, – я уставилась на него, будто он сморозил самую несусветную глупость. А мгновение спустя, почувствовала слезу на своей щеке. Я быстро смахнула её. – Это ужасно, что он снится тебе таким, – сочувственно сказал Лёша.
– Да, – согласилась я. То, что я видела в детстве, было лишь малой частью всего ужаса. Когда я читала дело… Описание пыток и издевательств… Показания женщины, у которой в подвале держали моего брата. Как его морили голодом… Избивали, ломали кости… Описание и фото болота, где нашли его тело. Отчёт судмедэксперта… Где были перечислены все повреждения… Эти ублюдки убивали его очень мучительно. А потом… Фото… Господи… – я с силой зажмурилась. Они хотели расчленить тело. Но не смогли. Перед глазами возникла картина, как папа поправляет Олегу воротник. Тогда я не понимала смысл этого. Только, когда прочла дело, узнала, что голова была почти отделена от тела. Снова заговорить было трудно. Лёша сидел рядом. Взгляд был грустным и немного встревоженным. – Я пошла в правоохранительные органы из-за Олега.
– Знаю. Догадался.
– Не понимаю… – я осеклась.
– Чего? – его спокойный взгляд внимательно смотрел на меня. Я помедлила.
– Почему ты не смотрел его дело? – он смотрел мне в глаза и не торопился с ответом. А я ждала. Этот ответ был очень важен для меня.
– Я с трудом справился с этим. Морг, ваша боль… Что-то надломилось во мне тогда. Я чуть не погубил себя… Мне пришлось отпустить и не возвращаться к этому.
– Как чуть не погубил?
– Я был молод и глуп. И зол. Я стал пить и влезать в неприятности. Дошёл до… Самоуничтожения, и вреда окружающим, – он с грустью усмехнулся. – Меня вытащил отец. И он же вправил мозги, – я не поняла почему он усмехался, и он пояснил: – Может ты не помнишь… У нас с отцом тяжёлые отношения. Его воспитание – в духе военной казармы… Я считал, что ему плевать на меня. Но именно он не дал мне тогда скатиться и загубить свою жизнь.
– Ясно, – мы снова замолчали.
– Так значит ты одержима делом Олега? – нарушил молчание Алексей. Я попыталась разобрать его интонацию. – По крайней мере, твоя одержимость пошла в конструктивное русло, – он выдержал паузу. – Но, иногда, лучше оставить прошлое в прошлом, – он смотрел на меня так сосредоточенно, словно внушал мне эту мысль. А у меня всё тело напряглось от этой фразы.
– Я не оставлю это. Никогда, – очень серьёзно сказала я, глядя ему в глаза.
– Просто не упусти ту тонкую грань, когда это станет приносить тебе вред, а не пользу, – он смотрел на меня по-доброму, и даже с заботой, но мне это было не нужно, и я этого не просила.
– Разберусь, – разозлилась я. Я смотрела на него и не могла понять. Как вообще можно думать о том, чтобы не искать тех, кто это сделал? Их и так никто не искал слишком долго. Мой брат мёртв, а они ходят по этой земле, будто ничего не случилось. Нет! Они заплатят за это! В конце концов, это моя цель. Всегда ею была и всегда будет! – Давай спать, – произнесла я раздражённо, и легла, отвернувшись к стене. Через пару минут почувствовала и услышала, как он встал и ушёл на своё место. Долго не могла уснуть. Меня переполняла злость от его слов.
Встали мы в семь утра. До прибытия поезда было ещё больше часа. К счастью, за завтраком ночная тема не поднималась.
Потом были: дорога и заселение в гостиницу в Екатеринбурге. Мы больше молчали, разговаривали только при необходимости. В гостинице только распаковались, и сразу поехали в отдел.
А, когда началась работа, стало совсем не до личных разговоров. Здешний следователь оказался не чета омскому. Дело было проработано как следует. Мы забрали материалы дела. Забирать улики необходимости не было, вся информация по ним была в деле. Алексей всё оформил. И уже в пять вечера мы вылетели назад в Москву.