Двор мёда и пепла

– Что происходит? – прошептала я, перекрывая крики и оглушительный грохот.

Каким-то образом она меня услышала.

– Андерхилла больше нет, Каллик без Дома. Ты его уничтожила.

2

Я стояла, оглядывая то, что всего мгновение назад было Андерхиллом.

Ледяной ветер ударил мне в лицо, в считаные секунды заморозив капельки, оставшиеся на коже после прыжка в воду. Повсюду тренеры выкрикивали приказы, голос Бреса перекрывал все остальные. Я же просто стояла, не в силах пошевелиться под пристальным взглядом Жрицы.

Потом она ниже надвинула капюшон на лицо, повернулась спиной и пошла прочь.

– Сюда, Каллик! – взревел Брес. – Надвигается буря!

Раздался вой ветра, повалил такой плотный снег, что я почти ослепла, но заставила себя переступать ногами, не в силах по-настоящему осознать, что, к дьяволу, только что произошло. Жрица, должно быть, ошиблась. Я, Каллик без Дома, управляюсь с магией едва ли не хуже всех в моей группе, значит, никак не могла уничтожить Андерхилл.

Спотыкаясь, я перебралась через снежный нанос в пару футов глубиной, догнала Бреса и остальных и увидела неподалеку два других отряда с их тренерами. Еще одна группа Благих – и группа Неблагих. До сих пор мы с ними не встречались, тренируясь в разных местах Андерхилла.

– Следуйте за мной! – рявкнул Брес, магически усилив свой голос, чтобы его было слышно сквозь бурю.

Меня с размаху ударила страшная мысль, от которой я задохнулась.

– Кто-нибудь пострадал?

Брес посмотрел на меня со сталью во взгляде.

– Нет.

Я испытала огромное облегчение. Смерть фейри – не мелочь, ведь нас осталось так мало. Хотя иногда смерти было не избежать, вряд ли я смогла бы видеть себя в зеркале, если бы мой поступок… мой предполагаемый поступок привел к бесцельной смерти одного из моих сородичей.

Как старший тренер нашей группы Брес повел нас по тропинке к массивному бревенчатому дому, тому самому, в котором мы собрались восемь лет назад перед тем, как перейти в Андерхилл. Дом задумывался как своего рода убежище. На втором этаже там было двадцать комнат, на первом – зал не меньше пяти тысяч квадратных футов и огромная кухня.

Мы ворвались внутрь, едва держась на ногах, и два других отряда последовали за нами, толкаясь, спеша укрыться от непогоды.

В огромном каменном камине быстро развели огонь, от него начало растекаться тепло.

Того, что мы очутились под крышей, хватило, чтобы поднять нам настроение.

Ученики-Благие держались в левой части зала, Неблагие – в правой. Разделяющая нас граница была всегда и пребудет вовеки веков.

Я отошла к окну и уставилась на усиливающуюся бурю, лишь вполуха прислушиваясь к шепоткам, кружащим по комнате, как стая ворон.

– Что случилось? Наше обучение закончено?

– Мы сможем вернуться домой на Унимак?

– Андерхилл действительно исчез?

Потом заговорил один из незнакомых наставников. Бросив быстрый взгляд через плечо, я узнала в нем Неблагого, и на мгновение мне показалось, что мы уже где-то встречались. Его темные волосы ниспадали на плечи, глаза были темно-зелеными, цвет магии – под стать глазам (такое часто случается у фейри), но настолько темнее, что в ней едва угадывалось зеленое.

Неблагой обернул этой магией свое горло, чтобы усилить голос:

– Андерхилл никуда не делся. Место рождения нашей магии и источник нашей силы просто так не исчезает, но иногда капризничает.

Раздалось несколько смешков.

Я не смеялась. Я пристально глядела на этого тренера, думая о другом Неблагом, который был моим другом, пока его не распределили в темный двор. Я потерла середину ладони в том месте, где меня уколола Жрица, потом провела большим пальцем по другому шраму… И мысленно перенеслась в свое детство, в тот день, когда я впервые встретила фейри, еще не зная, что сама наполовину фейри. Неровный шрам на указательном пальце – все, что теперь напоминало о том, как давным-давно я чуть не погибла.

– Сюда, Каллик, – прошептала мать на тлинклитском, крепко сжимая мою пухлую ручку.

Мы взбирались на вершину холма позади вереницы крадущихся на цыпочках взрослых и детей. Мы не жили рядом с этими людьми, но время от времени виделись с ними – как сейчас, во время зимнего солнцестояния, когда, покинув нашу часть острова, решили подсмотреть за празднеством фейри.

Мама подсадила меня на развилку дерева, и я захихикала, но замолчала при виде того, что происходило внизу.

Красиво!

Фейри танцевали на берегах разветвляющейся реки, рядом с мостом, перекинутым через покрытую белой пеной бурлящую воду, их одежды развевались в такт кружению. То, что смотреть на фейри было опасно, как будто делало их еще грациознее.

Я подалась вперед и чуть не свалилась с дерева.

– Сиди тихо, как мышка. Волшебный народ не хочет, чтобы на него смотрели, – сказала мама и, улыбнувшись, прижала палец к губам.

Машинально кивнув, я продолжала не моргая наблюдать, как волшебный народ празднует под медленно темнеющим вечерним небом. Их движения взывали ко мне, у меня заныло внизу живота. Я бросила взгляд туда, где мама вполголоса разговаривала с группой старейшин.

«Только быстренько посмотрю на них поближе. Буду тихой, как мышка, и сразу вернусь».

Соскользнув с дерева, я пробралась под прикрытие кустов и зачарованных деревьев. Когда остальные люди остались позади, я ускорила шаги и, изо всех сил перебирая короткими ножками, трусцой пустилась к реке. Сердце колотилось где-то под ребрами, учащенное дыхание вырывалось изо рта туманом в морозном сумеречном воздухе, но возбуждение согревало меня и гнало вперед.

Я должна добраться до них… до фейри.

Наконец, оставив позади последний холмик, я подкралась совсем близко и спряталась за деревом на краю.

У меня перехватило дыхание.

Красиво!

Их волосы блестели в мягком лунном свете. Мне казалось, что внутри фейри светятся звезды, придавая их коже изумительное сияние.

Музыка стихла, у меня упало сердце, когда танец замедлился. Я оглянулась на холм и сделала шаг назад, туда, где оставила маму.

Вдруг заиграла резкая музыка, и я присела, снова посмотрев в сторону реки.

Фейри расступились, но почему – я не увидела и, прикусив губу, снова оглянулась через плечо. Мама на меня рассердится и заставит целый месяц чистить всю пойманную нами рыбу.

Наступила тишина, потом из-за толпы фейри донесся стук копыт, и я увидела шлемы приближающегося отряда. Я просто должна посмотреть на всадников поближе.

Покинув безопасное убежище за деревьями, я поспешно присоединилась к фейри, а потом проскользнула между ними, изо всех сил стараясь быть похожей на мышку.

На меня не обратили никакого внимания – все не спускали глаз с конного отряда. Пробравшись вперед, я отлично разглядела конников и приоткрыла рот.

Впереди ехал мужчина. Если в фейри вокруг меня как будто сияли звезды, то в нем сияло само солнце. С широкой улыбкой он оглядывал толпу; женщина, которая ехала рядом с ним, улыбалась почти так же широко. Такой красавицы я еще никогда не видела и застыла на месте, провожая верховых взглядом. Проследовав мимо, они спешились и взошли на мост.

Человек-солнце начал говорить. Я не могла оторвать от него взгляда. Его мощный голос разносился громко, как рев бушующей под ним реки, только вода была бурной, а его голос оставался мягким. Как коричное масло.

Я невольно заулыбалась, хотя не очень понимала его взрослые речи. Он протянул руку ладонью вверх, королевский синий цвет вырвался из его ладони, устремился вверх и распался на сотни завитков, которые начали обвиваться вокруг тех, кто стоял на открытом месте. И вокруг меня тоже.

Я ахнула, когда раскаленный добела жар вспыхнул в моей груди. Мне не было больно, но стало так жарко, что я не понимала, как на мне не загорелась толстая шубка и рубашка под ней. Темно-синий завиток остановился передо мной и изогнулся, будто вопросительно склонясь. А потом метнулся вперед и обвился вокруг моих пальцев, скручиваясь, лаская.

Я вздрогнула. Что это?

Вскинув голову, готовая запаниковать, я уставилась на фейри на мосту… И поняла, что он смотрит на меня.

Он нарочно послал ко мне завиток?

Мне это не понравилось. На глаза навернулись слезы, я шмыгнула носом и перевела взгляд на женщину. Но, в отличие от фейри-мужчины, она на меня не смотрела. Неземная женщина стояла лицом к спутнику, крепко сжимая его предплечье.

Она чем-то расстроена? Я взглянула на мужчину как раз вовремя, чтобы увидеть, как он сжал кулак.

Магия исчезла, и синева исчезла с ночного неба и с моих пальцев так же быстро, как гас огонек, когда мама задувала свечу.

Мужчина снова начал говорить, но теперь я не могла оторвать взгляда от своих пальцев. Они остались точно такими же, какими были. А еще с кем-нибудь такое произошло?

Стараясь держаться тихо, как мышка, я украдкой посмотрела на окружающих фейри. Похоже, никто, кроме меня, не был удивлен, никто не пялился на свои руки. Все просто наблюдали за красивой парой на мосту.

Я хотела снова увидеть голубые завитки.

Дети с цветами в руках выстраивались в очередь. Они, как и взрослые, были одеты в яркие, струящиеся одежды. Взглянув на свою коричневую шубку и сапоги, я все-таки присела, чтобы сорвать несколько белых цветов – им не было никакого дела до зимы вокруг. Мама рассказывала, что некоторые фейри создают их с помощью магии. Может быть, цветы выросли из-за волшебных танцев?

Опустив голову, я пристроилась в конец очереди. Она двигалась быстро, но я успела понять: если бы мама знала, куда я пошла, она бы легко меня высмотрела.

Поздно! Может, если я подойду к тому человеку достаточно близко, синева вернется и я смогу спросить, что это такое было?

Улыбаясь в предвкушении, я почти дошла до моста, впереди осталось всего несколько детей. Красивая женщина приняла их цветы с улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. Подняв голову, посмотрела на меня и моргнула.

Ой, нет, я слишком плохо одета! Меня прогонят?

Я начала переминаться с ноги на ногу, но она просто заговорила с мужчиной-фейри в золотом шлеме, стоящим позади нее. Тот склонил голову, и она снова стала принимать цветы.

Кроме меня осталось трое детей.

Двое.

Один.

С трудом переступая замерзшими ногами, я приблизилась. Не в силах встретиться с женщиной взглядом, протянула три белых цветка и сказала:

– Вы хорошенькая.

Она улыбнулась и приняла цветы.

– Спасибо, дитя.

Ее голос походил на перезвон колокольчиков. «Как можно говорить так мелодично?» – пронеслось у меня в голове. Я посмотрела на мужчину рядом с красавицей – теперь, когда он был так близко, его лицо казалось намного суровее. Мне оно не понравилось. Мне захотелось к маме.

Вздернув подбородок, я поспешила прочь, чтобы убраться от него подальше, но кто-то бросил камень мне под ноги. Споткнувшись, я отшатнулась в сторону и схватилась за перила моста. И вдруг они как будто изогнулись, а потом растаяли. Больше не за что было хвататься, и я головой вперед полетела в реку.

У меня вырвался отчаянный вопль, потому что за считаные секунды перед тем, как вода сомкнулась над моей головой, меня охватил страх. Этот страх каждому ребенку вроде меня внушали с детства.

Вода на нашем острове смертельно опасна. А зимняя вода опаснее всего.

Я погрузилась в нее, и все исчезло.

Исчезли верх и низ. Свет. Воздух. Связные мысли.

Моя шубка тянула меня ко дну и в то же время смягчала удары, когда вода швыряла меня о подводные валуны. Мои легкие сжались, я пыталась шевелить руками и ногами, как показывала мама… Плыть. Я должна плыть!

Но течение было таким сильным. Слишком сильным. И я устала. Ноги и руки ощущались странно тяжелыми, какими были всегда, когда я только что просыпалась или, наоборот, засыпала. Мои глаза закрылись, даже внезапное подергивание за шубку не заставило меня их открыть.

Кто-то выдернул меня из реки, и я сильно ударилась о землю.

Кашляя, втягивая как можно больше воздуха, я распахнула глаза… На меня смотрели самые черные глаза, какие я когда-либо видела. Волосы симпатичного мальчика были такими же черными, с прядей капала вода.

– Ты в порядке?

Он говорил не на языке тлинкитов, но мама заставила меня выучить и язык фейри. Не в силах шевельнуть губами, я только стучала зубами, изо всех сил стараясь кивнуть.

– Сын? – раздался из-за спины мальчика гнусавый скучающий женский голос. – Человек жив?

Симпатичный мальчик напрягся, но не взглянул на женщину.

– Она жива.

– Тогда оставь ее здесь.

Между бровями мальчика появилась морщинка.

– Я отведу ее обратно к ее народу.

Вокруг раздались тихие смешки.

На этот раз в женском голосе слышался намек на смех:

– Весь в деда.

Я взяла предложенную мальчиком руку (моя была скользкой от крови) и пошла рядом с ним, спотыкаясь на дрожащих ногах.

– М-мама…

– На холме, – проворчал он, обнимая меня за талию.

– Д-да. – Я шмыгнула носом, смаргивая слезы. – Я п-просто хотела п-посмотреть.

Он шикнул на меня – мягко, не зло.

Но больше никто не попытался мне помочь, никто из красавцев не послал мне улыбки.

Лучше бы я никогда сюда не приходила.

Я потерла шрам на пальце.

Неблагой мальчик спас мне жизнь много лет назад. Может, лучше бы он позволил мне умереть. По крайней мере, тогда…

Я оглянулась через плечо на фейри, собравшихся в доме. На них тяжелым грузом давил страх, я почти видела, как он клубится над их головами. Они не хуже меня понимали: что бы ни говорил тренер Неблагих, с Андерхиллом что-то случилось. А я понимала еще, что каким-то невероятным образом виновата в случившемся.

– Переждем здесь бурю, – сказал все тот же тренер Неблагих. – А утром отправимся обратно на Унимак.

Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ввалились двое мужчин, закутанных в меха, запорошенных снегом с головы до ног, включая густые бороды.

Бороды.

Люди!

Я провела рукой по своему телу и закуталась в чары, чтобы они скрыли все, что делало меня не похожей на человека. Например, оружие и мои кожаные доспехи. Лук и доспехи вряд ли можно назвать обычным делом посреди Аляски.

– Черт возьми, Гэри, я же говорил, что мы идем не в ту сторону!

Один из мужчин топнул ногой, стряхивая снег.

– Это ты сказал, что сюда пошел снежный человек и что надо его выследить, – проворчал Гэри. Потом огляделся и сказал: – Эй, Горд, мы не одни.

Тот, кого, по-видимому, звали Горд, снял шапку.

– Да мне плевать, кто здесь, лишь бы не фейри.

Ой.

Оглядевшись, я увидела, что наставники скрыли все снаряжение учеников. Всего тут было две дюжины наших, двенадцать Неблагих и еще пятнадцать новичков из недавно прибывшего отряда Благих – больше пятидесяти душ.

Гэри снял шапку, показав голый череп – выбритый, не лысый.

– Вас всех тоже застигла буря?

– Мы здесь проводим отпуск, – мягко сказал Брес, добавив в свой голос немного очаровывающей магии.

Гэри ухмыльнулся.

– Мило! Мы охотились на снежного человека. Вы знаете, что в Треугольнике полным-полно этих тварей? Думаю, мы напали на след стаи по меньшей мере из десяти особей, прежде чем разразилась буря.

Брес кивнул.

– Мы бы с удовольствием послушали историю о двух могучих охотниках.

Горд и Гэри улыбнулись, сбросили меховую одежду и заняли центральное место у камина.

Рябинник скользнул назад и встал рядом со мной.

– Можешь меня простить?

Я искоса взглянула на него.

– Да. Но не жди, что я буду тебе доверять.

Он фыркнул.

– Справедливо.

Потом кивнул людям, несмотря на окружающих их фейри.

– Думаешь, мы им по-настоящему не нравимся?

Я пожала плечами.

– Многие люди боятся фейри.

Я знала, что мама их боялась и делала все, чтобы как можно дольше не подпускать меня к границе между нашими землями и землями волшебного народа.

– Серая, – полушепотом говорил Гэри. – Зверюга была серой от макушки до кончиков огромных лап, ее мех свисал, как борода старика, спутанный и в остатках еды, а зубы смахивали на сломанные кинжалы. Тут она повернулась ко мне, – человек содрогнулся, – и я почувствовал, что она смотрит сквозь меня.

Несколько молодых фейри подались ближе, а я перестала слушать, о чем говорят у камина.

– Почему вам не нравятся фейри? – внезапно ворвался в разговор Тысячелистник.

Засранец.

Горд откинулся назад и посмотрел на Тысячелистника.

– Потому что в один прекрасный день они захотят вернуться к старым обычаям.

Я нахмурилась, Тысячелистник фыркнул.

– Каким таким старым обычаям?

– К тем временам, когда люди были их рабами, – сказал Горд. – Фейри хотят притвориться, что не опасны, но это не так. Они говорят, что не умеют лгать, но, по-моему, это заявление само по себе ложь.

Человек не ошибся. С тех пор, как фейри показались людям лет сто назад, сразу после Второй мировой войны, мы поддерживали старые поверья, что фейри не могут лгать и что мы нежный народец. Мы расселились по всему миру, чтобы жить небольшими группами – это помогало людям нам доверять, а в то время мы нуждались в их доверии.

Конечно, на самом деле фейри может лгать так же легко, как и любой человек. В чем Горд и Гэри были правы, так это в том, что фейри гораздо опаснее, чем мы признаемся. Особенно когда нас припирают к стене и остается только сражаться.

Эту истину мне предстояло воспринять всем сердцем.

3

Восемь лет назад я была полна предвкушения и нетерпения, и путешествие в Андерхилл казалось мне бесконечным. Сегодня, когда нужно было скрывать страшную тайну от мира, в который я возвращалась, полет домой из Треугольника промелькнул в мгновение ока.

Частный самолет сделал круг над островом Унимак. Я посмотрела вниз на крошечный клочок земли, на два знакомых горных хребта, торчащих на севере, как двузубая вилка, и мою душу наполнил ужас. Лазурное озеро-кратер лежало у подножия центрального пика, там, где хребты сливались в один.

При виде нашего острова другие Испытанные радостно загомонили, но приглушенно. Члены нового отряда хранили молчание.

Неблагие вернулись на свою сторону Унимака на собственном самолете.

По правде говоря, все мы знали, что Андерхилл вчера исчез, и это сильно омрачило блеск нашего возвращения. Фейри обоих дворов и все изгои потребуют ответа, и я не могла их в этом винить.

Помимо очевидного вопроса: «Как, проклятье, я уничтожила королевство?», меня мучили те же вопросы, что и остальных. Что теперь с нами будет? Фейри больше сотни лет жили на Земле в местах, отведенных для нас людьми, а до этого свободно кочевали повсюду, но у нас всегда было свое царство, куда мы могли вернуться, чтобы почерпнуть магии или отдохнуть от человеческой политики. Мы полагались на Андерхилл. А если верить Жрице, я каким-то образом его уничтожила.

Я. Дворняжка. Фейри-полукровка. Незаконнорожденная, которую отцовские охранники оставили в сиротском приюте.

У многих фейри была примесь человеческой крови – это помогло нашему народу выжить после последней великой войны. Но в очень, очень немногих человеческой крови текло больше маленькой капли.

А я? Я была пятьдесят на пятьдесят. Такого не случалось уже много лет. И – да, я смирилась с этим фактом. Но увидеть Унимак после стольких лет, после того, как я вкалывала до потери сознания на тренировках в попытках изменить свою судьбу… Оказывается, в моей душе еще остались трещины.

Я вздрогнула, когда взвизгнули шины: мы приземлились на короткой взлетно-посадочной полосе на северо-восточной оконечности острова. Другие Благие с острова Унимак, одной из четырех территорий фейри, откуда прибыл наш отряд, приветственно закричали, но я не присоединилась к возгласам остальных.

Брес первым вышел из самолета, и я снова преисполнилась решимости. Ничто не встанет между мной и моей независимостью!

Ни отец, который приказал своим придворным вышвырнуть меня в сиротский приют вместо того, чтобы заявить на меня права после смерти моей мамы.

Ни ненавидящая меня мачеха.

Ни этот нынешний кошмар.

Вздохнув, я схватила свой залатанный баул и поплелась за Тысячелистником, катившим между рядами свою сумку на колесиках. Лопнуть от смеха, но сумка была помечена его дурацким именем, выведенным чем-то вроде стразиков. Самолеты фейри конструируются с учетом того, что фейри выше людей, но Тысячелистник все равно пригнул голову, чтобы выйти из салона.

Я вышла не нагибаясь и дважды моргнула, глядя на толпу встречающих. То, что пришли семьи выпускников, само собой разумелось, но некоторые из стоящих у трапа явно были чиновниками Неблагих. У нас есть строгие законы, запрещающие Неблагим и Благим приходить на территорию друг друга, поэтому для появления этих чиновников имелась серьезная причина.

– Держу пари, они пришли сюда, чтобы выяснить, что случилось, – сказала Папоротник, стоя перед Тысячелистником.

Конечно. Они уже слышали новости об Андерхилле от своих учеников и тренеров и были в ярости, зная, что произошло во время церемонии посвящения Благих.

Рассматривая толпу, я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

– Ищешь своих родственников, дворняга? – бросил мне через плечо Тысячелистник и помахал большой группе золотоволосых фейри. – Постой, я же забыл! Они все умерли, не так ли?

Я почти не сомневалась, что папаша не явится. Впрочем, Тысячелистник не знал, кто мой отец. А если бы из толпы вышла мачеха, чтобы меня поприветствовать, меня хватил бы удар.

– Нет, не ищу, – ответила я. – Просто любуюсь пятном на твоих штанах.

Тысячелистник остановился, чтобы проверить, не вру ли я, и я обошла его и присоединилась к другим Испытанным Унимака. Я не очень ладила с другими членами отряда, но после восьми лет, проведенных в тесной группе из двадцати четырех фейри, было странно с ними расставаться: их увезут в родные владения в разных частях земель Благих.

Мне бы хотелось сказать, что я буду скучать по их компании, но я в этом сомневалась. Поскольку Унимак является официальной резиденцией короля Благих, возможно, некоторые из них – например, Тысячелистник и Рябинник – заглянут ко мне в гости. Конечно, если к тому времени я буду еще жива, что совершенно не гарантировалось.

Жрица знала, что я сделала, но старуха бесследно исчезла среди вчерашнего хаоса. Просто ушла, как будто ничего не случилось. Опасна ли она для меня? Вдруг она скажет королю, что я нарочно уничтожила Андерхилл? Конечно, я совершенно не хотела его уничтожать, но я не сомневалась, что король мне не поверит. И я ничегошеньки не смогу поделать против такой могущественной женщины. Возможно, она уже все рассказала королю и его советникам. А может, Неблагие здесь потому, что их королева тоже знает?

У меня заныло в животе, на шее выступил пот, я невольно поискала глазами в толпе фейри королевскую стражу.

– Внимание, недавно ставшие Испытанными Унимака! – прогремел Брес.

Толпа притихла. Я повернулась лицом к своему старому наставнику и постаралась не делать далеко идущих выводов из того, что, обведя взглядом выпускников, собравших по три монеты, он смотрел на меня чуть дольше, чем на остальных.

– Вы заслужили место среди нас. И ваши достижения будут отмечены. Завтра вечером в замке короля Александра состоится пир в вашу честь, где все Благие воздадут вам должное. Вы заслужили право выбора будущей профессии и завтра объявите о своем решении. Призываю вас сделать мудрый выбор, потому что передумать будет нельзя.

Проклятье. Я не хотела видеть отца. Главным образом потому, что он тоже не хотел меня видеть. По правде говоря, никто не знал, кто мой отец – я не уверена, что он сам признавал свое отцовство. Незаконнорожденная дочь короля, наполовину человек? Какой позор. Какая ужасная ошибка.

У меня внутри все сжалось от старой боли, которая заглушила опасения, что меня высматривают охранники.

Когда я была помладше, я жаждала заслужить одобрение отца, мечтала о доме, где меня бы любили… Особенно после того, как потеряла мать. Потом пришла стадия гневного отрицания, когда мне ничего от короля не хотелось. А после я поняла, что всегда буду стремиться, чтобы он меня принял. И что меня всегда будет ранить его отказ заявить на меня права… А ведь я была его единственным ребенком. Но теперь меня наконец-то приняли в ряды Элиты, и я впервые могла с уверенностью смотреть в будущее.

Мне всегда представлялось, что этот момент будет полон триумфа, удовлетворения и ощущения, что я равная среди равных, что меня приняли. Я отправилась в Андерхилл, веря, что выживу и пробьюсь наверх – одна из очень немногих женщин, которым это когда-либо удавалось. Мне удалось… И в то же время не удалось. Потому что сейчас я не чувствовала ничего из того, что ожидала.

– Пожалуйста, подходите по одному, чтобы узнать, какое вам выделили жилье, – скомандовал Брес.

Вчера вечером, когда мы сгрудились в хижине, только что не сидя друг у друга на головах, нам выдали опросник на тему – где мы предпочитаем жить, но теперь я не смогла вспомнить, что же я там написала.

Стоя третьей в очереди, я нахмурилась, когда Брес целенаправленно обошел меня, чтобы сначала поговорить с Папоротник и Тысячелистником. Мурашки беспокойства поползли по моей спине. Я снова оглядела расходящуюся толпу: фейри окружали других Испытанных, приветствуя их.

– Каллик, – окликнул Брес, как только остальные ушли.

Я повернулась и выпрямилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Сэр.

Он изучал маленький свиток.

– Ты будешь жить на первом ярусе, сразу за пределами замковых стен.

У меня онемели губы.

Что?

– Я такого не выбирала.

Да, я не могла точно вспомнить, что выбрала, но я бы ни за что не решила жить рядом с замком. Скорее я написала бы нечто вроде «заколдованный лес, самый дальний от замка», или «у морского залива, самого дальнего от замка», или «у реки, самой дальней от замка». Проклятье, я предпочла бы местечко даже на дальнем берегу реки, где обитали Неблагие, лишь бы не жить рядом с замком Дорогого Отца.

Брес не был душевным и внимательным, но несколько смягчился за последний год, когда я стала лучшей в группе. Теперь от его доброты не осталось и следа.

– Приказ сверху. Ты не имеешь права оспорить это решение.

Я напряглась, к щекам прилила кровь. Но годы тренировок заставили меня подавить гнев, не дав ему выплеснуться наружу. Бороться с королем – пустая трата времени.

– Понимаю.

Я взяла у Бреса кусок пергамента. Пергамент поблескивал золотым – верный признак того, что я снова на Унимаке.

Каллик

дом Элиты № 666 первого уровня

Благой двор

остров Унимак

Аляска 99638

Соединенные Штаты

666 не было случайной цифрой. Другие фейри не знали, кто я такая на самом деле, но жена короля с раннего моего детства установила, как следует обращаться с дворнягой. 666 – просто еще один тычок в придачу к тем, которые я получала, пока росла. Если мне не запрещали в последнюю минуту идти на праздник, на который приглашались все остальные Благие, значит, королева потешалась над моими поношенными платьями, когда никто не слышал. Бросала разъяренные взгляды исподтишка. Приказывала охранникам пускать в ход магию, чтобы после ее ухода толкать меня, ставить подножки и делать из меня посмешище – точно так же, как в тот давний день на мосту, когда я «нечаянно» свалилась в реку.

Но я уже не та шестнадцатилетняя девочка, какой была в день своего отъезда. Я отказывалась такой быть.

– Спасибо, Брес… – Я подняла голову. – За то, что помогли мне пройти через тренировки.

Он сжал губы. Старый фейри огляделся, но мы были одни. Все остальные ушли праздновать и отдыхать со своими семьями.

– Что случилось с Андерхиллом, Каллик?

Мои внутренности превратились в лед, но я предвидела, что он будет меня допрашивать.

В том и заключалась сложность. Брес давным-давно дал клятву Благому двору и Андерхиллу; если у него появятся серьезные опасения или подозрения по поводу случившегося, он обязан будет передать информацию королю. Значит, надо убедить его, что я тут ни при чем.

– Вы что-то узнали? – спросила я.

Он прищурился.

– Жрица вонзила клинок с твоей кровью в землю. Почему?

Я облегченно вздохнула.

– Вы тоже это видели?

Брес наклонился ко мне.

– Расскажи, что ты видела. Что там случилось?

Я покачала головой. Богиня, я не хотела это делать. Я дала клятву защищать моего короля и Андерхилл.

– Не знаю, – честно ответила я хотя бы на вторую часть его вопроса. – Жрица… После того, как она меня кольнула… Думаю, она сама поранилась.

Как только ложь сорвалась с моих губ, мне захотелось блевать. Я пожала плечами, чтобы скрыть беспокойство.

– Потом она воткнула клинок в землю. Остальные стояли позади нее, вряд ли еще кто-нибудь это видел. Я не хотела ничего говорить… Она же Жрица. Кто мне поверит?

Я старалась не переигрывать. Брес знал меня лучше, чем кто-либо другой, он знал, что я паршивая лгунья. Хотя я как можно ближе держалась правды, на его лице промелькнуло сомнение.

Я придвинулась ближе.

– Вы видели, куда она девалась? Она как будто растворилась после того, как все произошло. Повернулась и просто… исчезла, как не бывало.

Брес поджал губы.

– Она умеет исчезать. И нет, никто не знает, куда она девалась.

– Я не знала, должно так быть или не должно.

По выражению его лица я бы предположила, что не должно.

Тренер отодвинулся от меня.

– Ты свободна. Не забудь о завтрашнем празднестве.

Разве о таком можно забыть?

– Да, сэр.

Со свитком в руке, с сумкой на плече я зашагала к большому зданию, буквально сотканному из переплетенных друг с другом красных виноградных лоз с широкими, как пальмовые, пурпурными листьями. Сооружение щедро украшали золотые и голубые цветы. Слегка безвкусно, но в чем фейри преуспевали, так это в зарабатывании денег, и богатые туристы-люди любили такую фигню.

Проходя через здание, я увидела красный баннер: «Добро пожаловать на всемирно известный Волшебный Остров!»

К тому времени, как я вышла на улицу, моя простая рубашка и коричневые кожаные штаны покрылись серебристыми блестками.

«Ну, здорово».

Я стряхнула блестки, сама не зная, почему они меня беспокоят. А ведь мои блестящие проблемы только начинались.

– Алли! – услышала я сдавленный крик.

Мое сердце подпрыгнуло: я увидела невероятно грудастую женщину, бегущую ко мне с холма.

– Цинт!

Я уронила сумку и ускорила шаг.

Моя единственная настоящая подруга, Гиацинта, врезалась в меня так, что воздух вырвался из груди, и крепко обняла, обдав сладким запахом свежего хлеба и специй. Темно-русые волосы Гиацинты были заплетены в замысловатую косу, но выбившиеся пряди терлись о мое лицо.

Цинт выпустила меня и, держась на расстоянии вытянутой руки, осмотрела темно-синими глазами. Возле уголков глаз притаились морщинки, старый ожог на левой стороне лица превратил его в гримасу. За последние четыре года шрам побледнел… Да, за четыре – потому что для Гиацинт прошло всего четыре года. Из-за замысловатых законов магии восемь лет, проведенных мной в Андерхилле, здесь пролетели вдвое быстрей.

– Я хотела встретить тебя у самолета, но не успела допечь последнюю партию вишнево-свекольных щекоток. Ты в порядке? Не могу поверить, что ты наконец-то дома!