– Ну почему вам всем так важно знать – с кем я еду?! Какая разница с кем?! – Она рывком убрала волосы с лица. Тимур впервые увидел в её глазах искры злобы.

– Извини. – он поднял с пола сумку, открыл дверь и вышел.

Стук в дверь. Тимур открыл глаза и не смог понять, где находится. За окном темень, над головой нависли какие-то силуэты… шкаф, зеркало, что-то ещё… А, главное, запах. Пахло не домом. Он задержался у кого-то в гостях и заснул? Вроде бы нет…

Стук повторился.

– Да чтоб тебя! – Тимур встал с кровати, запнулся об тумбочку, ушиб мизинец.

Открыл дверь и сразу всё вспомнил. На пороге стояла та женщина, что встречала их сегодня. Невысокая, с короткими волосами и маленькими серыми глазками.

– Устроились?

– Угу…

– Напоминаю, ужин в семь. Столовая – одноэтажное здание во дворе. Не опаздывайте, будет шеф. У вас всё в порядке? – она попыталась заглянуть в комнату через его плечо. Тимур знал, что это бессмысленно. Комната за его спиной в полной темноте.

– Всё хорошо, спасибо.

– Не пропустите ужин. Тарасенко сказал, что хочет сделать объявление.

– Да, конечно. Я буду. Спасибо. – Тимур закрыл дверь и, наконец, включил свет.

И снова навалилось. И это НИИ, и Аня, и зачем он вообще сюда поехал?! Клубок недоразумений. «КАКАЯ РАЗНИЦА С КЕМ?!» – снова прозвучал в голове её голос. Как же она хотела, чтобы он ушёл!

Тимур достал из куртки фляжку и допил до конца. Он ощущал себя деревом, сломанным пополам. Энергия выходит через разлом, выливается наружу, а он ничего не может с этим сделать.

Долго шёл по ночным улицам. Шёл, не зная куда. В общагу не хотелось. Что там? Пустота. Одиночество. Пошёл в центр. В переулке купил коньяка и колы. Смешал в фляге, отпил. Ещё смешал и поплыл по проспекту вдоль витрин, периодически прикладываясь.

В одном из парков играла музыка. Три барабана на коленях у парней с дредами, девушки танцуют с огненными шарами на цепях. Тимур сел неподалёку и стал слушать.

На соседних лавках тоже сидели люди. Компании молодых людей, влюблённые парочки. Все разговаривали, шумели.

Мимо проехала патрульная машина. Остановилась, направила на них луч дальнего света фар. Постояла так с минуту, выключила свет и поехала дальше. Этот город давно привык к таким вот ночным посиделкам.

Тимур снял сумку с плеча, положил себе под голову и лёг. Смотрел на звёзды сквозь листву деревьев и слушал музыку. Временами проваливался в сон, снова просыпался, вспоминал про Аню и снова старался забыть.

Несколько месяцев подряд день за днём он приближался к ней. Шаг за шагом. А теперь…

Во время одного из таких провалов он, по-видимому, отключился. Открыв глаза в следующий раз, Тимур увидел свет. Ровный гул машин. Барабанщики исчезли. Шаркает метлой дворник. Значит, уже около шести утра.

– Ты спи-спи, браток. Только ноги подними, я подмету.

Тимур сел, достал из кармана сигарету, прикурил. На соседних лавочках спали такие же бедолаги, как он. Дворники никого не прогоняли.

Нужно как-то продолжать жить прежней жизнью. Двигаться, заниматься делами. А Тимур не мог.

В первый день он отложил все встречи. Закрылся в комнате и пил. На второй день просто выключил звук телефона, положил экраном вниз. На третий разбил телефон об стену. Потому что все время проверял – не звонила ли Аня, нет ли от неё сообщений. А их не было. Звонили все подряд, только не она. В тот момент, когда экран мобильника превратился в осколки, Тимуру не стало легче. Теперь, если она и позвонит, он не узнает.

В городе все напоминало о ней. Каждая улица, каждый дом. Нет, конечно, дело не в домах, а в нем самом. Но город так и норовил подсунуть ему то одно, то другое воспоминание. Здесь они гуляли. Здесь он фотографировал Аню. Здесь на балконе на втором этаже стоял какой-то мопед и её это очень забавляло. Здесь они шли по улице и так громко смеялись, что люди оборачивались, но Тимуру и Ане было абсолютно все ровно.

Чем ярче эмоции тогда, тем больнее сейчас. Уехать бы. Неважно куда, лишь бы не видеть всего этого. Чтобы место было незнакомым и не обжигало воспоминаниями.

На четвёртый день, роясь по карманам в поисках сигарет, он наткнулся на визитку. Сперва не понял, что это. Потом в памяти возник образ мужчины, который заговорил с ним в туалете после шахматного турнира. Да, он предлагал пройти практику в каком-то особенном месте. И судя по адресу, место это находилось в ста пятидесяти километрах от города – в небольшом посёлке где-то в лесах.

– Что ж, прекрасно. – пробормотал тогда Тимур и набрал номер.

Есть не хотелось. Тимур взял стакан воды и сел в углу подальше от остальных. Облокотился об стену и прикрыл глаза. Слишком яркий свет, в голове гудит.

Посидеть так минут пять-десять и, если никто не объявится, уходить. По большому счёту Тимур и в этом ожидании не видел никакого смысла. Так или иначе он скажет, что практику здесь проходить не намерен. Извините, ошибся, всего доброго, до свидания. Поедет домой, устроится на какую-нибудь работу. А дальше будь что будет.

В столовую вошла компания из шести человек. Тимур узнал Тарасенко. За ним показался какой-то волосатый юноша, девушка в строгом костюме и три парня, с которыми он сегодня ехал в автобусе. Судя по внешнему сходству, двое из них, вероятно, были братьями.

Они подошли к стойкам и стали выбирать ужин. Тарасенко оглядел присутствующих.

– А вот и наш новый сотрудник! – сказал он. – Молодой человек, подсаживайтесь к нам поближе. Будем знакомиться. Давайте-давайте.

Тимур в очередной раз мысленно отругал себя за то, что приехал сюда.

– Итак, друзья, мы собрались здесь, чтобы поздравить нашу красавицу, единственную девушку в коллективе. Полина, с днём рождения тебя!

– Ура!

– Поздравляем!

– С днём рождения! – поддержали его присутствующие.

Девушка явно не привыкла находиться в центре внимания. Смутилась, когда почувствовала на себе многочисленные взгляды. Но Тарасенко продолжил свою речь, и ей стало легче.

– И в свете этих событий мне вдвойне приятно сказать следующее. Мало того, что Полина именинница, она ещё и большой молодец. Образец 237 сегодня дал положительный результат. Таким образом мы, вероятно, подошли вплотную к цели всей нашей работы. К созданию «DL-4». Осознайте это, мы стоим у порога. Буквально со дня на день может начаться такое, что… – Тарасенко многозначительно качнул головой. – Впрочем, не будем говорить «Гоп!», пока не перепрыгнем. С днём рождения, Полина! Счастья тебе! Ура! – он поднял рюмку. Остальные тоже подняли и стали чокаться. Тимур присоединился к ним со своей водой.

– День рождения… а ты тратишь его на лабораторных мышей, – пробормотал волосатый.

– Будь моя воля, я бы выписал тебе двухнедельный отпуск прямо сейчас – снова заговорил Тарасенко. – Но ты же знаешь, что я не могу этого сделать собственноручно. Тем более в преддверии такого открытия. А вот финансовое поощрение – это пожалуйста, это ко мне.

– И ко всем нам, – снова влез волосатый.

Тарасенко достал из кармана конверт и протянул его Полине.

– Пусть этот год станет для тебя особенным! – он поднял рюмку. – И, как говорил один мой старый приятель, за нас с вами и за хрен с ними! Будь здорова! За тебя!

– Судя по тому, как часто Вы цитируете этого своего приятеля, он очень любил крылатые фразы – вновь не удержался этот с длинным языком. Почему ему никто не одёргивает?

– Да… любил, – наконец ответил Тарасенко.

– Вы просто обязаны нас с ним познакомить.

– А вот с этим некоторая сложность, – лицо Тарасенко поменялось, в глазах появился холодный блеск. Тимур готов был поклясться, что это и есть его настоящее лицо. Холодная жесткость за маской простодушия.

Они просидели так около часа. Понаблюдав немного, Тимур составил для себя примерные характеристики всех собравшихся.

Тарасенко, несомненно, вожак. Когда он брал слово, все замолкали. Говорил не громко, но окружающие прекрасно его слышали.

Братья оказались молчунами. Отвечали коротко, по делу. От них веяло спокойствием и какой-то надёжностью.

На фоне остальных ярко выделялся тот волосатый болтун, его почему-то звали Химиком. Большая голова, торчащие во все стороны волосы и непропорционально маленькие плечи. Дурацкие шутки. Но все терпели его. Видимо, было за что. Не смотря на кажущийся образ шута, глаза у него были серьёзные.

Особо не участвовал в разговоре Стас. По-видимому, единственный спортсмен из присутствующих. И, кажется, он претендовал на сердце Полины.

Полина, хоть и девушка, но бойкая. Она смотрела с вызовом, говорила быстро и твёрдо. Похожа на Аню. И, одновременно, абсолютно иная.

Аня… Тимур налил стакан и осушил в три глотка. Заметил на себе взгляд Полины. Кажется, он ей не особо приятен. Ну и плевать.

От всего этого шума голова разболелась ещё сильнее. Тимур вышел на крыльцо. Попытался закурить, но зажигалка бросила вспышку и потухла.

– Твою ж мать…

– Что, плохо? – прозвучал голос сбоку. Из темноты к нему вышел Химик. Он чиркнул спичкой и поднёс огонь к лицу Тимура. – Пошли, дам лекарство.

Химик оказался выше Тимура почти на голову. При этом, не будучи атлетически сложённым, он напоминал пальму. Также склонял шею под весом большой головы. Его левый глаз косил в сторону, но за очками это оставалось практически не заметно.

Они поднялись на второй этаж общаги и свернули налево. Комната Химика оказалась в самом конце коридора. На двери висел большой постер с изображением Барта Симпсона, показывающего миру свою задницу.

Дверь оказалась не запертой. Химик подтолкнул её ногой и жестом предложил Тимуру войти.

– Велкам! Разуваться не надо.

От его непринуждённости Тимуру стало как-то легче. Он кивнул и вошёл внутрь.

В комнате играла музыка, в полумраке разбросаны вещи, и какой-то запах… Тимур принюхался и понял, что это за аромат.

– М-м-м, у нас два по всем наукам, но ботанику мы знаем на пять¹? Пахнет десяточкой общего режима…

– Восемь, если с УДО – ответил Химик и захлопнул дверь.

Логово Химика напоминало лабораторию. Несколько столов вдоль стены, на них колбы, стекляшки, трубки. Здесь же электрическая печка, какие-то склянки в раковине. Прямо посреди комнаты два шкафа. Один с книгами, второй с одеждой и посудой. Шкафы выполняли роль перегородки. На столе компьютер с двумя мониторами. Окна завешаны толстыми шторами, сцепленными между собой прищепками. Между всем этим барахлом втиснулся узенький диван.

Химик достал из холодильника кастрюльку с селёдкой в луковых кольцах и водку, поставил на стол.

– Ах, какая, братцы, мука.

И какая, бл**ь, ху**я!

Я селёдку ем без лука.

Лука нету у меня! ²

Тарасенко закрыл дверь кабинета на ключ. Опустил жалюзи на окнах, включил музыку (заиграла «Goodbye Horses» Q Lazzarus), поставил на стол бутылку портвейна двадцатилетней давности (найти её было весьма непросто, но для такого случая ничто другое не подойдёт) и три стакана.

Итак, шахматы на месте, портвейн на месте, штопор, три бокала… Все готово? Нет! Самое главное! Гости! Он достал из чемодана предмет, обёрнутый в шёлковый платок. Аккуратно развернул его и поставил на стол.

Старая черно-белая фотография в деревянной рамке. На ней мужчина и женщина. Тарасенко обходился с этой фотографией с особой осторожностью, как обходятся с вещами очень близких людей. Вытер пыль и аккуратно поставил её на стол. Затем открыл портвейн и разлил по стаканам. Один поставил перед собой, а два других справа и слева от фотографии. Вот теперь всё готово.

Шахматная доска – поле, имеющее строгие границы. Вот, что ему было нужно. Строго ограниченное пространство и конкретное число фигур. Тарасенко поднял бокал, занёс его перед фотографией.

– Ну что ж, друзья… начнём!

– Понимаешь, жизнь, она разная, – через час язык Химика начал слегка заплетаться, его взгляд периодически терял фокус. – Вот, к примеру, у тебя было несколь… нет, не будем на личности. Возьмём человека, какого угодно, любого! Было у него несколько счастливых лет, студенческие годы. Было ощущение какого-то потока, который так или иначе должен вынести его к чему-то лучшему. К какой-то новой жизни. Потом началось работа. На этом этапе он постепенно превращается в белку, гоняющуюся за баблом – день за днём, год за годом. Пока какая-нибудь болячка не свалит его на больничную койку.

И вот, лежит он, бедолага, в палате, подключённый проводами ко всяким коробкам. Смотрит в окно и понимает, что вся его жизнь превратилась в какой-то нескончаемый комок проблем. А по-настоящему счастлив он был лишь несколько раз, в какие-то особенные моменты. Может, пару-тройку раз за всю жизнь. И вот то ощущение потока посещало его всё реже и реже…

Более того, молодость ушла. И лучше уже явно не станет. Впереди ещё сколько-то лет такой же мозготряски, пока болячки окончательно не свалят его в постель, а потом – смерть. Вот так. И ничего он с этим не сделает.

– Ты, конечно, несколько сгущаешь краски – попытался ответить Тимур. Но Химик уже начал свою проповедь и остановить его было не так легко. Он просто не заметил, что Тимур что-то там говорил.

– …всё, чего хотел наш персонаж – это просто быть счастливым. Не надо излишеств. Достаточно просто снова оказаться там, где ему двадцать, где всё ещё впереди и всё – возможно. И от этого ощущения, что вся жизнь впереди, и она обязательно будет какой-то особенной, распирает грудь душной летней ночью. Знакомо?

– Возможно…

– Но фокус в том, что мир на самом деле практически не поменялся за годы, которые он потерял. И те, кому сейчас двадцать, испытывают точно такие же чувства жаркими летними ночами. Мир не поменялся. Поменялся ты. Ты постарел. И именно тебе больше не удаётся дуреть так же, как в двадцать. Всё дело в твоём субъективном ощущении реальности. Всё, что у тебя есть оттуда, из молодости – это твои воспоминания, твоя память. А таблетки памяти погружают тебя в те места твоего прошлого, которые ты сам выберешь.

– Таблетки памяти?

– Да. – сказал Химик и с гордостью поставил на стол перед Тимуром белый тюбик без этикетки.

– Что это?

– Моя разработка. Чистейший продукт.

– А что с названием?

– Что с названием?

– Ты не мог придумать что-то поинтересней, чем «таблетки памяти»?

– Ещё успею. Так вот. Твоя задача лишь сконцентрироваться на конкретном воспоминании, выпить таблетку, и через какое-то время ты оказываешься там. И проживаешь своё воспоминание во всех деталях, во всех подробностях. Настолько подробно, насколько это только возможно.

– Да ты что… Для этого обязательно пить таблетки?

– Твоя память – это часть тебя. Но даже её ты не можешь контролировать в полной мере. Попробуй вспомнить что-то важное. Что ты увидишь? Какие-то урывки, фрагменты. Как кадры фотосъёмки. Я же предлагаю погрузиться в воспоминание полностью. Как в просмотр кинофильма. От начала и до конца. Не только увидеть картинку, но и услышать звуки, голоса. Почувствовать запахи и ощущения, которые ты испытал тогда. Мозг сохраняет всю картину происходящего. И эти таблеточки помогают достать из него самые сочные куски.

– Почему твой препарат не запущен в широкое производство?

– Ты забыл, на кого мы работаем. Им не нужны контролируемые воспоминания. Всё, что нужно достанет гипнолог. Клещами вырвет. Нет! Их интересует другое.

Химик замолчал и посмотрел в окно.

– Ладно, короче, схема такая. Выпиваешь таблетку и – концентрируешься на каком-то конкретном воспоминании. Одно воспоминание, одна ситуация. Что-то простое.

– Сколько это длится? Я имею ввиду эффект.

– Несколько часов.

– Это похоже на гипноз?

– Скорее на транс или медитацию. Ты пребываешь в состоянии, позволяющем всё ощущать, всё слышать и испытывать вновь. И при этом не спать. Как думка.

– Трава?

– Угу…

– Почему тогда не выкурить просто травы?

– Обижаешь! Тут же собаки. А 228 УК³ никто не отменял. К тому же, от таблеток нет дыма, а состав – натуральное производство, всё своё.

Тимур подошел к двери своего номера и понял, что не хочет её открывать. Он спустился на первый этаж и вышел на улицу.

Ветер разогнал тучи, и теперь в небе светила растущая луна. Лёгкие облака отражали серебристый свет.

Он спустился по ступеням, сел на лавочку, а потом и лёг на спину. Из такого положения казалось, что не облака плывут над землёй, а она сама крутится, как брошенный шар. Сейчас сила притяжения перестанет действовать, и Тимур свалился туда – в бездонную темноту, к звёздам.

– Не спится?

Он поднял голову. Мимо шла та девушка, которую они сегодня поздравляли в столовой. Полина, кажется…

– Ага. Ночь в июле полна соблазнов ⁴, – он подтянул ноги и сел. – Присаживайтесь.

– Спасибо, я к себе. Завтра много работы.

Мягкая подошва кросовок делала её шаги очень тихими. Спина при этом оставалась прямой, ноги твёрдо вбивали каждый шаг. Поднялась по ступенькам и исчезла за дверью подъезда.

Тимур достал сигарету и собрался лечь обратно. В этот момент из темноты материализовался Стас. Хмурый, как грозовая туча. Проходя мимо, он бросил на Тимура короткий холодный взгляд, чёрный от злости. Только красных, мерцающих в темноте зрачков не хватало. Он взлетел на крыльцо и хлопнул дверью так, что откосы затрещали.

– Не дала… – пробормотал Тимур и полез в карман за спичками. Но вместо них достал тюбик с таблетками от Химика. – О! Привет… – Тимур высыпал таблетки на ладонь. – Ну что ж, поехали! – Он ухнул три таблетки разом, достал флягу, отпил и только после этого закурил.

Лёгкое покалывание в затылке. Напоминает снятие зажимов. Звуки вокруг отдаляются, как-то расслаиваются, разделяются. Как пирог, на куски. В промежутках образуются зазоры, паузы. Сознание при этом остаётся светлым и фиксирует происходящее. По крайней мере, Тимуру так кажется.

Он думает об Ане. Не то, чтобы как-то специально заставляет себя думать о ней. Нет, его мозг и сам частенько возвращается в те минуты, когда они общались. Чем бы он ни занимался, мысли о ней всегда кружатся где-то на втором плане. Это время оказалось самым ценным, самым важным и единственно настоящим в его жизни.

Воспоминания открылись широко и ясно. Со всеми подробностями, даже такими, о которых Тимур давно забыл. А главное – память неожиданно начала поддаваться ему. Такого не было никогда. Тимур концентрировался на какой-то конкретной ситуации, и память послушно увеличивала изображение, делая детали более подробными и приближенными, более точными и ясными. А ему оставалось только смотреть это кино…

И лишь одна мысль маячила где-то на периферии: а сможет ли он также ясно вспомнить всё это завтра, когда действие препарата закончится?

Новогодние праздники, никто никуда не спешит. Красота! А тут ещё и небо сподобилось – с самого утра посыпало улицы белыми хлопьями. Так что к вечеру, когда назначили встречу, город превратится в сказку.

Компания ожидалась из шести-семи человек. Рождественский вечер. Гадания, игры, песни под гитару.

Тимур вызвался приготовить глинтвейн. Он волновался. С самого утра не находил себе места. Зачем-то помыл машину. Снег пошёл как раз в тот момент, когда он натирал окна тряпкой. Но Тимур так ждал встречи с Аней, что не расстроился. Сел за руль и поехал в магазин.

Глинтвейн, как и шашлык – это блюда, которые должен готовить мужчина. Так считал Тимур. Возможно потому, что он умел готовить только глинтвейн и шашлык. И ещё салат к мясу. Да, глинтвейн, шашлык и салат. Но салат, так уж и быть, можно доверить женщине.

Тимур купил красное вино, мандарины, яблоки, специи… Но до встречи всё равно оставалось ещё несколько часов. Он долго сидел в машине и смотрел на падающий снег. В Рождество все немного волхвы… ⁵

С тех пор, как они познакомились с Аней, Тимур почему-то всё чаще слышал стихи у себя в голове. Не то, чтобы он их специально учил. Нет, они всплывали как-то сами собой. Стихи, строчки из песен. Когда ему было грустно, весело, когда он скучал по Ане или хотел ей что-то сказать… Оказывается, все слова уже были кем-то придуманы, написаны и спеты.

До знакомства с Аней Тимур не обращал на это внимание. Как-то не задумывался. А тут – раз! и всё вокруг расцвело поэзией!

Вечеринка шла шумно, как обычно. Чем больше людей набивалось в дом, тем громче становилось.

Когда Тимур уединился на кухне за приготовлением глинтвейна, Аня неслышно подошла сзади. Он помешивал дольки фруктов, и над кухней разлетался аромат винограда, корицы и гвоздики.

– Что делаешь? – весь вечер она держала с ним дистанцию, такую же, как и со всеми. А сейчас, оказавшись наедине, подошла чуть ближе. Коснулась его плеча и перегнулась над кастрюлей, где уже согревалось вино.

– Хочешь попробовать? – спросил Тимур.

– Давай.

Он зачерпнул ложкой немного и протянул Ане.

– Та-а-ак, не обожгись…

Она придержала волосы рукой и сделала глоток.