Лесной царь

Первая потеря

Перевод А. Фета

 
Кто воротит мне дни блаженные,
Дни крылатые, страсти первенца?
Кто воротит мне хоть один часок
Драгоценного того времени?
 
 
Каждый день болит сердце бедное,
Каждый день грущу о минувших днях…
Кто воротит мне хоть один часок
Драгоценного того времени?
 

Ночные мысли

Перевод Ф. Тютчева

 
Вы мне жалки, звезды-горемыки!
Так прекрасны, так светло горите,
Мореходцу светите охотно,
Без возмездья от богов и смертных!
Вы не знаете любви и ввек не знали!
Неудержно вас уводят Оры
Сквозь ночную беспредельность неба.
О, какой вы путь уже свершили
С той поры, как я в объятьях милой
Вас и полночь сладко забываю!
 

«Кого полюбишь ты – всецело…»

Перевод А. Майкова

 
   Кого полюбишь ты – всецело
   И весь, о Лидия, он твой,
   Твой всей душой и без раздела!
   Теперь мне жизнь, что предо мной
   Шумит, и мчится, и сверкает,
Завесой кажется прозрачно-золотой,
Через которую лишь образ твой сияет
   Один – во всех своих лучах,
   Во всем своем очарованье,
Как сквозь дрожащее полярное сиянье
Звезда недвижная в глубоких небесах…
 

Зимняя поездка на гарц
(Фрагмент)

Перевод А. Фета

 
Кто ж уврачует того,
Ядом кому стал бальзам,
Кто из избытка любви
Выпил ненависть к ближним?
Про́зренный, став презирающим,
Тайно достоинство он
Только изводит свое
В самолюбивом стремленье.
 

Песнь духов над водами

Перевод Н. Станкевича

 
Душа человека
Волнам подобна:
С неба нисходит,
Стремится к небу;
И вечной премене
Обречена:
Снова должна
К земле обратиться.
 
 
С крутой скалы
Бежит ручей
И влажной пылью
Сребрит долины.
Но, заключен в пределы,
С журчаньем кротким,
Все тише, тише
Катится вглубь.
 
 
Крутые ль утесы
Ему поставляют
К паденью препоны —
Нетерпеливый,
Он пену вздымает
И льется по ним,
Как по ступеням,
В бездну!
 
 
В гладкой постели долину
Он пробегает;
А в зеркальном море
Звездное небо горит.
Ветер, мо́ря
Кроткий любовник, —
Ветер из глубины
Волны вздымает.
 
 
О душа человека,
Как волнам ты подобна!
О судьба смертных,
Как ты подобна ветрам!
 

Песня Миньоны

Перевод Л. Мея

 
Ты знаешь ли край, где лимонные рощи цветут,
Где в темных листах померанец, как золото, рдеет,
Где сладостный ветер под небом лазоревым веет,
Где скромная мирта и лавр горделивый растут?
    Ты знаешь ли край тот? Туда бы с тобой,
    Туда бы ушла я, мой друг дорогой!
 
 
Ты знаешь ли дом? Позолотою яркой блестя,
На легких колоннах вздымается пышная зала…
Статуи стоят и глядят на меня с пьедестала:
«Дитя мое бедное! Что с тобой сталось, дитя?»
    Ты знаешь ли дом тот? Туда бы с тобой,
    Туда бы ушла я, возлюбленный мой!
 
 
Ты знаешь ли гору? Там в тучах тропинка видна;
Там мул себе путь пробивает в туманах нагорных;
Там змеи гнездятся в пещерах и пропастях черных;
Там рушатся скалы и плещет на скалы волна.
    Ты знаешь ту гору? Туда мы с тобой,
    Туда мы умчимся, отец мой родной!
 

Тишина на море

Перевод К. Аксакова

 
Тишина легла на воды,
Без движенья море спит,
И с досадой корабельщик
На поверхность вод глядит:
Ветр не веет благодатный,
Тишина, как смерть, страшна,
На пространстве необъятном
Не поднимется волна.
 

Счастливый путь

Перевод К. Аксакова

 
Туманы редеют,
Безоблачно небо,
Опять пробуждает
Эол тишину.
Шумя, ветер веет,
Спешит корабельщик
Скорее, скорее;
Колеблются волны,
Ясней отдаленность,
Уж берег в виду.
 

Настоящее

Перевод А. Яхонтова

 
Все возвещает тебя:
Встанет ли ясное солнце —
Жду: за ним следом и ты!
 
 
Вступишь ли в сад ароматный —
Роза ты лучшая в нем,
Лилии нет тебя краше!
 
 
В пляске ли кружишься ты —
Вечные звезды, блистая,
Кружатся вместе с тобой.
 
 
Ночь! о, скорее бы ночь!
Кроткого лунного света
Сладостней ты и светлей.
 
 
Очаровательная ты,
Солнце, предмет поклоненья
Месяца, звезд и цветов!
 
 
Солнце – и мне просияй
Радостью дней благодатных
Жизни и вечной любви!
 

Близость любовников

Перевод А. Дельвига

 
Блеснет заря, и все в моем мечтанье
       Лишь ты одна,
Лишь ты одна, когда поток в молчанье
       Сребрит луна.
 
 
Я зрю тебя, когда летит с дороги
       И пыль и прах
И с трепетом идет пришлец убогий
       В глухих лесах.
 
 
Мне слышится твой голос несравненный
       И в шуме вод;
Под вечер он к дубраве оживленной
       Меня зовет.
 
 
Я близ тебя; как ни была б далеко,
       Ты все ж со мной.
Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой
       Я был с тобой!
 

Саконтала

Перевод Ф. Тютчева

 
Что юный год дает цветам —
    Их девственный румянец,
Что зрелый год дает плодам —
    Их царственный багрянец,
Что нежит взор и веселит,
    Как перл в морях цветущий,
Что греет душу и живит,
    Как нектар всемогущий;
Весь цвет сокровищниц мечты,
    Весь полный цвет творенья
И, словом, небо красоты
    В лучах воображенья —
Все, все поэзия слила
    В тебе одной, Саконтала.
 

Бог и баядера

Перевод А. К. Толстого

 
    Магадев, земли владыка,
     К нам в шестой нисходит раз,
    Чтоб от мала до велика
    Самому изведать нас;
    Хочет, в странствованье трудном,
    Скорбь и радость испытать,
    Чтоб судьею правосудным
    Нас карать и награждать.
Он, путником город обшедши усталым,
Могучих проникнув, прислушавшись к малым,
Выходит в предместье свой путь продолжать.
 
 
    Вот стоит под воротами,
    В шелк и в кольца убрана,
    С насурмленными бровями,
    Дева падшая одна.
    «Здравствуй, дева!» – «Гость, не в меру
    Честь в привете мне твоем». —
    «Кто же ты?» – «Я баядера
    И любви ты видишь дом!..»
Гремучие бубны привычной рукою,
Кружась, потрясает она над собою
И, стан изгибая, обходит кругом.
    И, ласкаясь, увлекает
    Незнакомца на порог:
    «Лишь войди, и засияет
    Эта хата, как чертог;
    Ноги я твои омою,
    Дам приют от солнца стрел,
    Освежу и успокою:
    Ты устал и изомлел».
И мнимым страданьям она помогает;
Бессмертный с улыбкою все примечает:
Он чистую душу в упадшей прозрел.
 
 
    Как с рабынею, сурово
     Обращается он с ней,
    Но она, откинув ковы,
    Все покорней и нежней,
    И невольно – в жажде вящей
    Унизительных услуг —
    Чует страсти настоящей
    Возрастающий недуг.
Но ведатель глубей и высей вселенной,
Пытуя, проводит ее постепенно
Чрез негу, и страх, и терзания мук.
 
 
    Он касается устами
    Расписных ее ланит —
    И нежданными слезами
    Лик наемницы облит.
    Пала ниц в сердечной боли —
    И не надо ей даров,
    И для пляски нету воли,
    И для речи нету слов.
Но солнце заходит, и мрак наступает;
Убранное ложе чету принимает,
И ночь опустила над ними покров.
 
 
    На заре, в волненье странном
    Пробудившись ото сна,
    Гостя мертвым, бездыханным
    Видит с ужасом она.
    Плач напрасный! Крик бесплодный!
    Совершился рока суд —
    И брамины труп холодный
    К яме огненной несут.
И слышит она погребальное пенье,
И рвется, и делит толпу в исступленье…
«Кто ты? Чего хочешь, безумная, тут?»
 
 
    С воплем ринулась на землю
    Пред возлюбленным своим:
    «Я супруга прах объемлю,
    Я хочу погибнуть с ним!
    Красота ли неземная
    Станет пеплом и золой?
    Он был мой в лобзаньях рая,
    Он и в смерти будет мой!»
Но стих раздается священного хора:
«Несем мы к могиле, несем без разбора
И старость и юность с ее красотой!»
 
 
    Ты ж ученью Брамы веруй:
    Мужем не был он твоим,
    Ты зовешься баядерой
    И не связана ты с ним!
    Только женам овдовелым
    Честь сожженья суждена;
    Только тень идет за телом,
    А за мужем лишь жена!
Раздайтеся, трубы, кимвалы, гремите,
Вы в пламени юношу, боги, примите!
Примите к себе от последнего сна!»
 
 
    Так, ее страданья множа,
    Хор безжалостно поет,
    И на лютой смерти ложе,
    В ярый огнь, она падет;
    Но из пламенного зева
    Бог поднялся, невредим,
    И в его объятьях дева
    К небесам взлетает с ним.
Раскаянье грешных любимо богами,
Заблудших детей огневыми руками
Благие возносят к чертогам своим.
 

Коринфская невеста

Перевод А. К. Толстого

 
Из Афин в Коринф многоколонный
Юный гость приходит, незнаком;
Там когда-то житель благосклонный
Хлеб и соль водил с его отцом —
    И детей они
    В их младые дни
Нарекли невестой с женихом.
 
 
Но какой для доброго приема
От него потребуют цены?
Он – дитя языческого дома,
А они – недавно крещены!
    Где за веру спор,
    Там, как ветром сор,
И любовь и дружба сметены!
 
 
Вся семья давно уж отдыхает,
Только мать одна еще не спит,
Благодушно гостя принимает
И покой отвесть ему спешит;
    Лучшее вино
    Ею внесено,
Хлебом стол и яствами покрыт.
 
 
И, простясь, ночник ему зажженный
Ставит мать, но ото всех тревог
Уж усталый он и полусонный,
Без еды, не раздеваясь, лег,
    Как сквозь двери тьму
    Движется к нему
Странный гость бесшумно на порог.
 
 
Входит дева медленно и скромно,
Вся покрыта белой пеленой:
Вкруг косы ее, густой и темной,
Блещет венчик черно-золотой.
    Юношу узрев,
    Стала, оробев,
С приподнятой бледною рукой.
 
 
«Видно, в доме я уже чужая, —
Так она со вздохом говорит, —
Что вошла, о госте я не зная,
И теперь меня объемлет стыд;
    Спи ж спокойным сном
    На одре своем,
Я уйду опять в мой темный скит!»
 
 
«Дева, стой, – воскликнул он, – со мною
Подожди до утренней поры!
Вот, смотри, Церерой золотою,
Вакхом вот посланные дары;
    А с тобой придет
    Молодой Эрот,
Им же светлы игры и пиры!»
 
 
«Отступи, о юноша, я боле
Непричастна радости земной;
Шаг свершен родительскою волей:
На одре болезни роковой
    Поклялася мать
    Небесам отдать
Жизнь мою, и юность, и покой.
 
 
И богов веселый рой родимый
Новой веры сила изгнала,
И теперь царит один незримый,
Одному распятому хвала!
    Агнцы боле тут
    Жертвой не падут,
Но людские жертвы без числа!»
 
 
И ее он взвешивает речи:
«Неужель теперь, в тиши ночной,
С женихом не чаявшая встречи,
То стоит невеста предо мной?
    О, отдайся ж мне,
    Будь моей вполне,
Нас венчали клятвою двойной!»
 
 
«Мне не быть твоею, отрок милый,
Ты мечты напрасной не лелей,
Скоро буду взята я могилой,
Ты ж сестре назначен уж моей;
    Но в блаженном сне
    Думай обо мне,
Обо мне, когда ты будешь с ней!»
 
 
«Нет, да светит пламя сей лампады
Нам Гимена факелом святым,
И тебя для жизни, для отрады
Уведу к пенатам я моим!
    Верь мне, друг, о верь,
    Мы вдвоем теперь
Брачный пир нежданно совершим!»
 
 
И они меняются дарами:
Цепь она спешит златую снять, —
Чашу он с узорными краями
В знак союза хочет ей отдать;
    Но она к нему:
    «Чаши не приму,
Лишь волос твоих возьму я прядь!»
 
 
Полночь бьет – и взор доселе хладный
Заблистал, лицо оживлено,
И уста бесцветные пьют жадно
С темной кровью схожее вино;
    Хлеба ж со стола
    Вовсе не взяла,
Словно ей вкушать воспрещено.
 
 
И фиал она ему подносит,
Вместе с ней он ток багровый пьет,
Но ее объятий как ни просит,
Все она противится – и вот,
    Тяжко огорчен,
    Пал на ложе он
И в бессильной страсти слезы льет.
 
 
И она к нему, ласкаясь, села:
«Жалко мучить мне тебя, но, ах,
Моего когда коснешься тела,
Неземной тебя охватит страх:
    Я как снег бледна,
    Я как лед хладна,
Не согреюсь я в твоих руках!»
 
 
Но, кипящий жизненною силой,
Он ее в объятья заключил:
«Ты хотя бы вышла из могилы,
Я б согрел тебя и оживил!
    О, каким вдвоем
    Мы горим огнем,
Как тебя мой проникает пыл!»
 
 
Все тесней сближает их желанье,
Уж она, припав к нему на грудь,
Пьет его горячее дыханье
И уж уст не может разомкнуть.
    Юноши любовь
    Ей согрела кровь,
Но не бьется сердце в ней ничуть.
 
 
Между тем дозором поздним мимо
За дверьми еще проходит мать,
Слышит шум внутри необъяснимый
И его старается понять:
    То любви недуг,
    Поцелуев звук,
И еще, и снова, и опять!
 
 
И недвижно, притаив дыханье,
Ждет она – сомнений боле нет —
Вздохи, слезы, страсти лепетанье
И восторга бешеного бред:
    «Скоро день – но вновь
    Нас сведет любовь!» —
«Завтра вновь!» – с лобзаньем был ответ.
 
 
Доле мать сдержать не может гнева,
Ключ она свой тайный достает:
«Разве есть такая в доме дева,
Что себя пришельцам отдает?»
    Так возмущена,
    Входит в дверь она —
И дитя родное узнает.
 
 
И, воспрянув, юноша с испугу
Хочет скрыть завесою окна,
Покрывалом хочет скрыть подругу;
Но, отбросив складки полотна,
    С ложа, вся пряма,
    Словно не сама,
Медленно подъемлется она.
 
 
«Мать, о мать, нарочно ты ужели
Отравить мою приходишь ночь?
С этой теплой ты меня постели
В мрак и холод снова гонишь прочь?
    Для тебя ужель
    Мало и досель,
Что свою ты схоронила дочь?
 
 
Но меня из тесноты могильной
Некий рок к живущим шлет назад,
Ваших клиров пение бессильно,
И попы напрасно мне кадят;
    Молодую страсть
    Никакая власть,
Ни земля, ни гроб не охладят!
 
 
Этот отрок именем Венеры
Был обещан мне от юных лет,
Ты вотще во имя новой веры
Изрекла неслыханный обет!
    Чтоб его принять,
    В небесах, о мать,
В небесах такого бога нет!
 
 
Знай, что смерти роковая сила
Не могла сковать мою любовь.
Я нашла того, кого любила,
И его я высосала кровь!
    И, покончив с ним,
    Я пойду к другим, —
Я должна идти за жизнью вновь!
 
 
Милый гость, вдали родного края
Осужден ты чахнуть и завять,
Цепь мою тебе передала я,
Но волос твоих беру я прядь.
    Ты их видишь цвет?
    Завтра будешь сед,
Русым там лишь явишься опять!
 
 
Мать, услышь последнее моленье,
Прикажи костер воздвигнуть нам,
Свободи меня из заточенья,
Мир в огне дай любящим сердцам!
    Так из дыма тьмы
    В пламе, в искрах мы
К нашим древним полетим богам!»
 

Ученик чародея

Перевод А. К. Толстого

 
Старый знахарь отлучился!
Радуясь его уходу,
Испытать я власть решился
Над послушною природой.
Я у чародея
Перенял слова
И давно владею
Тайной колдовства.
 
 
Брызни, брызни,
Свеж и влажен,
С пользой жизни,
Ключ из скважин!
Дай скопить воды нам в чане,
Сколько требуется в бане!
 
 
Батрака накинь лохмотья,
Старый веник из мочалы.
Ты сегодня на работе
Отдан под мое начало!
Растопырь-ка ноги,
Дерни головой!
По лесной дороге
Сбегай за водой.
 
 
Брызни, брызни,
Свеж и влажен,
С пользой жизни,
Ключ из скважин!
Дай скопить воды нам в чане,
Сколько требуется в бане!
 
 
Погляди на водоноса!
Воду перелил в лоханки!
И опять в овраг понесся
Расторопнее служанки.
Сбегал уж два раза
С ведрами батрак,
Налил оба таза
И наполнил бак.
 
 
Полно! Баста!
Налил всюду.
И не шастай
Больше к пруду!
Как унять готовность эту?
Я забыл слова запрета.
 
 
Я забыл слова заклятья
Для возврата прежней стати!
И смеется подлый веник,
Скатываясь со ступенек.
Возвратился скоком
И опять ушел,
И вода потоком
Заливает пол.
 
 
Стой, довольно,
Ненавистный!
Или больно
Шею стисну!
Только покосился в злобе,
Взгляд бросая исподлобья.
 
 
Погоди, исчадье ада,
Ты ведь эдак дом утопишь!
С лавок льются водопады,
У порога лужи копишь!
Оборотень-веник,
Охлади свой пыл!
Снова стань, мошенник,
Тем, чем прежде был.
 
 
Вот он с новою бадейкой.
Поскорей топор я выну!
Опрокину на скамейку,
Рассеку на половины!
Ударяю с маху,
Палка пополам,
Наконец от страха
Отдых сердцу дам.
Верх печали!
О, несчастье!
С полу встали
Обе части,
И, удвоивши усердье,
Воду носят обе жерди!
 
 
С ведрами снуют холопы,
Все кругом водой покрыто!
На защиту от потопа
Входит чародей маститый!
«Вызвал я без знанья
Духов к нам во двор
И забыл чуранье,
Как им дать отпор!»
 
 
В угол, веник.
Сгиньте, чары.
Ты мой пленник.
Бойся кары!
Духи, лишь колдун умелый
Вызывает вас для дела.
 

К удаленной

Перевод В. Красовского

 
Так я навек с тобой расстался?
Тебя мой не увидит взор?
Но все в душе еще остался
Твой нежный глас и разговор.
Как странник, слыша в утро ясно
Приятный жаворонков свист,
Их ищет взорами напрасно:
Они взвились под э́фир чист.
Так всюду я в тоске блуждаю
Чрез рощи, пажити и луг,
Тебя ищу, к тебе взываю:
«Приди ко мне, любезный друг!»
 

Томление

Перевод В. Левика

 
Что стало со мною,
Что в сердце моем?
Как душен, как тесен
Мой угол, мой дом!
В просторы, где тучи,
Где ветер всегда, —
Туда, на вершины,
Скорее туда!
Вон черные птицы
По небу летят.
О птицы, я с вами,
Ваш спутник, ваш брат!
Под нами утесы,
Под нами стена.
Ее ли там вижу?
Она здесь, она!
Идет и мечтает.
За нею, с небес,
Я птицей поющей —
В раскидистый лес.
Идет и внимает
Лесной тишине:
«Как сладко поет он,
Поет обо мне!»
Вечернее солнце
Холмы золотит.
Прекрасная дева
На солнце глядит.
Идет над рекою,
Зеленым лужком.
Пропала тропинка,
Стемнело кругом.
Но тут я звездою
Блеснул в вышине.
«Что светит так ярко,
Так ласково мне?»
Ты на небо смотришь, —
О, радостный миг!
К ногам твоим пал я,
Я счастья достиг!
 

Утешение в слезах

Перевод В. Жуковского

 
Скажи, что так задумчив ты?
Все весело вокруг;
В твоих глазах печали след;
Ты, верно, плакал, друг?
 
 
«О чем грущу, то в сердце мне
Запало глубоко;
А слезы… слезы в сладость нам, —
От них душе легко».
 
 
К тебе ласкаются друзья,
Их ласки не дичись;
И что бы ни утратил ты,
Утратой поделись.
 
 
«Как вам, счастливцам, то понять,
Что понял я с тоской?
О чем… но нет! оно мое,
Хотя и не со мной».
 
 
Не унывай же, ободрись,
Еще ты в цвете лет;
Ищи – найдешь; отважным, друг,
Несбыточного нет.
 
 
«Увы! напрасные слова!
Найдешь – сказать легко;
Мне до него, как до звезды
Небесной, далеко».
 
 
На что ж искать далеких звезд?
Для неба их краса.
Любуйся ими в ясну ночь,
Не мысля в небеса.
 
 
«Ах, я любуюсь в ясный день,
Нет сил и глаз отвесть.
А ночью… ночью плакать мне,
Покуда слезы есть».
 

Горный замок

Перевод В. Левика

 
Вон замок стоит на вершине
Среди гранитных скал.
Под сводами башен высоких
Он рыцарей встарь укрывал.
 
 
Но рыцари спят в могилах,
А башни врагом сожжены.
Я проникаю свободно
В проломы ветхой стены.
 
 
Здесь погреб с вином драгоценным
Лежал в былые года.
Прислужница больше не сходит
С кувшином тяжелым туда.
 
 
И в зал не спешит, как бывало,
Гостей обнести чередой.
Попу не наполнит бокала
Для трапезы в праздник святой.
 
 
И дерзкому пажу отведать
Не даст, пробегая, вина.
И тайной награды не примет
За тайную щедрость она.
 
 
Затем, что и стены, и своды,
И лестницы – все сожжено,
Рассыпалась, рухнув, капелла
И в прах обратилась давно.
 
 
Но в день жизнерадостно-яркий,
Когда на вершине крутой
Стоял я с бутылкой и лютней,
С подругой моей молодой,
 
 
В развалинах все заблистало,
Наполнились жизнью они,
И шумно и празднично стало,
Как в добрые старые дни.
 
 
И мнилось, нарядные гости
Въезжают во двор чередой,
И мнилось, из прошлого мира
Мы входим счастливой четой.
 
 
И ждет нас в капелле священник,
И вот поднялись мы туда,
И он вопрошает: «Согласны?» —
И мы улыбаемся: «Да».
 
 
И радостно песнь зазвучала,
Как юное сердце, чиста,
И ей не толпа отвечала,
Но звонкого эха уста.
 
 
Меж тем надвинулся вечер,
Он шум и веселье унес,
И вот заходящее солнце
Убрало багрянцем утес.
 
 
И дамой служанка блистает,
И паж точно рыцарь одет,
И щедро она угощает,
И он не скупится в ответ.
 

Из книги «Западно-восточный диван»

Если ты в сердцах знаток,

 

Эту мысль пойми ты.

Ныне Запад и Восток

Неразрывно слиты.

Моганни-наме
книга певца

«Запад, Норд и Юг в крушенье…»

Перевод Ф. Тютчева

 
Запад, Норд и Юг в крушенье,
Троны, царства в разрушенье,
На Восток укройся дальный,
Воздух пить патриархальный!..
В играх, песнях, пированье
Обнови существованье!..
 
 
Там проникну, в сокровенных,
До истоков потаенных
Первородных поколений,
Гласу Божиих велений
Непосредственно внимавших
И ума не надрывавших!..
 
 
Память праотцев святивших,
Иноземию претивших,
Где во всем хранилась мера,
Мысль тесна, пространна вера,
Слово – в силе и почтенье,
Как живое откровенье!..
 
 
То у пастырей под кущей,
То в оазисе цветущем
С караваном отдохну я,
Ароматами торгуя:
Из пустыни в поселенья
Исслежу все направленья.
 
 
Песни Гафица святые
Усладят стези крутые:
Их вожатый голосистый,
Распевая в тверди чистой,
В позднем небе звезды будит
И шаги верблюдов нудит.
 
 
То упьюся в банях ленью,
Верен Гафица ученью:
Дева-друг фату бросает,
Амвру с кудрей отрясает, —
И поэта сладкопевность
В девах райских будит ревность!..
 
 
И сие высокомерье
Не вменяйте в суеверье;
Знайте: все слова поэта
Легким роем, жадным света,
У дверей стучатся рая,
Дар бессмертья вымоляя!..
 

Четыре блага

Перевод В. Левика

 
Арабам подарил Аллах
Четыре высших блага,
Да не иссякнут в их сердцах
Веселье и отвага.
 
 
Тюрбан – для воина пустынь
Он всех корон дороже.
Шатер – в пути его раскинь,
И всюду кров и ложе.
 
 
Булат, который тверже стен,
Прочней утесов горных,
И песню, что уводит в плен
Красавиц непокорных.
 
 
Умел я песнями цветы
Срывать с их пестрой шали,
И жены, строги и чисты,
Мне верность соблюдали.
 
 
Теперь – на стол и цвет и плод!
Для пира все готово,
И тем, кто поученья ждет,
Предстанет свежим Слово.
 

Признание

Перевод В. Левика

 
Что утаить нам трудно? Пламя.
Днем на земле выдает его дым,
Ночью – зарево под небесами.
Трудно тому, кто любовью томим:
В сердце от мира утаена,
Открыто в глазах засверкает она.
Но стих утаить – трудней всего:
Не запихнешь ты под спуд его.
Ведь песня, что от сердца спета,
Владеет всей душой поэта.
Стихи напишет гладко он,
Чтоб миром труд был оценен,
И, рад ли встречный иль зевает,
Он всем в восторге их читает.
 

Стихии

Перевод В. Левика

 
Чем должна питаться песня,
В чем стихов должна быть сила,
Чтоб внимали им поэты
И толпа их затвердила?
 
 
Призовем любовь сначала,
Чтоб любовью песнь дышала,
Чтобы сладостно звучала,
Слух и сердце восхищала.
 
 
Дальше вспомним звон стаканов
И рубин вина багряный, —
Кто счастливей в целом мире,
Чем влюбленный или пьяный?
 
 
Дальше – так учили деды —
Вспомним трубный голос боя,
Ибо в зареве победы,
Словно бога, чтут героя.
 
 
Наконец, мы сердцем страстным,
Видя зло, вознегодуем,
Ибо дружим мы с прекрасным,
А с уродливым враждуем.
 
 
Слей четыре эти силы
В первобытной их природе —
И Гафизу ты подобен,
И бессмертен ты в народе.