Свитки Серафима

Словно в лихорадке он видел глаза странника, внимательно смотрящие в саму суть юного сердца. Мучился ночной бессонницей, когда тихий голос, словно река, тёк в сознании. Слов Стёпка не запоминал, только ощущение, что незнакомец просит его о чём-то или предупреждает.

Настал момент, когда ни минуты не Стёпка мог провести без мысли о страннике. Мучительны стали образы памяти. Руки сами выводили на пергаменте во время урока грамоты слова «странник», «верь и спасёшься». Он старательно зачёркивал подобные вольности, чтобы ни одна живая душа, даже дядька Лука, не смогла прочесть те слова, которыми кричало его сердце.

Стёпка не сдержался, когда словно живой стоял перед ним образ того, кто говорил с мальчиком на краю леса. Готовая доска для иконы, растёртые краски оказались под рукой мальчика, и мазки будто сами ложились на поверхность. Тщательно выписывал Стёпка лицо незнакомца, представшего ангелом перед ребёнком, старался показать ясный, тёплый свет от лика и протянутых рук, что хранили сияющее маленькое солнце-дар.

Образы, каких и не было в настоящем прошлом, обретали силу на простой деревяшке. Ничего Стёпка не видел вокруг себя и очнулся, лишь закончив работу. Он поднял ошалелые глаза от доски и встретился со строгим в эту минуту взглядом дядьки Луки. Целую вечность, как показалось Стёпке, тот изучал небольшую картину – первую самостоятельную работу ученика.

– Ты вот что, – Лука неловко кашлянул. – Никому не показывай, что намалевал.

– Почему?

– Не всем дано понимание. Страдать будешь, коль душой слепой поглядит.

– Но почему, дядя Лука? Разве не хороша работа? Неугодна господу?

Стёпка чувствовал, как гулко ухает сердце, отдаваясь и в горле, и в висках сразу. Непонятный страх перед неизвестным сузил сознание до невидимой точки.

– Господь даст, не узнаешь никогда, почему, – дядька Лука помолчал и присел рядом. – Слишком хороша работа, но великая сила вгоняет человеков в страх. Где ты лик-то сей видел?

Стёпка насупился.

– Ну, распустил губищи-то, – богомаз толкнул мальчика в бок. – Хороша работа, похвалить тебя могу. Дар у тебя, отрок. Не всякий дар в добро человеку бывает, но всегда в добро людям. Смекаешь?

– Смекаю, – вздохнул Стёпка, вспомнив о том, как горело городище и холодел в сердце железный стержень. – Только и людям добра от меня не будет.

– Это ты зря. Дар для людей даётся. Дарованному может быть проклятием, но коль от Бога дар, то людям во спасение будет.

– Я людей погубил. – Стёпка низко опустил голову и рассказал правду дядьке Луке.

Тот слушал внимательно, не перебивая. Затем, подняв лицо мальчика за подбородок, посмотрел в глаза.

– Запомни, только господь может делать то, в чём ты винишь себя. Никому из людей не под силу это. Странник спас жизнь одного, потому как ждёт тебя путь не из лёгких, но во славу дара.

– Я желал, чтобы всё изменилось, и не было кузницы, – всхлипнул Стёпка. – И это произошло.

– Это случилось не по твоему желанию, но по воле бога. А желание сердцем – это его голос. Он указывал, чего надо опасаться. Не по его воле было учение у кузнеца.

– Мне страшно желать.

– Забудь страх. Слушай сердце.

Лука взял икону, медленно провёл пальцем по лику странника, по подсохшей краске. Лицо его сделалось печальным.

– А он всё такой же, – тихо сказал Лука. – Ничего не бойся, Стёпка. Он защитит тебя. Когда я поверил в это, было уже поздно.

Недоверчиво Стёпка смотрел на мужчину.

– Вы знаете странника?

– Никто не может сказать, что знает его. И мало кому можно о нём говорить. Бог помог, что тебе встретился я. Ребёнком я увидел его. Многое произошло, много путей пройдено. Потерял я слова странника среди мира, испугался людской молвы. Что ж теперь жаловаться? Сам отказался – слабый человек, не вынес тяжести дара. Запомни, отрок. Иногда человек не знает, что отказывается от главного в жизни.

Не так прост оказался дядька Лука, как думал мальчик.

– А как понять, что оно и есть главное?

– Только сердцем. Вера спасёт тебя. Не повторяй моей ошибки. Следуй за даром. Ладно, – Лука тяжело поднялся. – А твою работу мы никому не покажем.

Вместе они припрятали икону в потайной нише, что была в келье Луки. Но Стёпка хорошо запомнил это место, потому что уже теперь испытывал непреодолимое желание бесконечно смотреть на лик странника, который словно питал его душу светом.

Спустя два месяца появился в монастыре запылённый обоз дружины с рассказами о войне и ранеными. Орды кочевников продолжали набеги на городища по всей восточной границе, лавиной сметая на своём пути небольшие поселения и посады.

Среди дружины оказался и странный человек. Стёпка сразу заприметил маленького, юркого, очень похожего на кочевника мужчину. Варга, как звали его в дружине, по слухам, был толмачом у одного из князей, а после заслан к кочевникам и даже занимал там высокую должность при хане. Теперь Варга вновь вернулся в княжеское распоряжение, был ранен и с обозом прибыл в монастырь.

Как оказалось, Лука неплохо знал толмача, посему того расположили в келье богомаза. Все прочие места были заняты ранеными. Стёпка часами слушал рассказы о походах, обычаях кочевников и сражениях.

Впрочем, очень быстро ему эти истории надоели, и он с новой силой желал поговорить со странником, хотя бы на минуту увидеть его глаза, что давали силы. Опять непонятная стихия овладела душой мальчика, и сила эта вновь водила его рукой, выписывающей на земле или пергаменте слова «странник», либо линии лика.

А более всего хотелось Стёпке увидеть свою икону, но пока Варга был в келье это было невозможно. Целыми днями мальчик либо сидел у Луки, выжидая удобный момент, либо слонялся по монастырю. Безумное нетерпение сводило с ума. Ни о чём более не в силах думать, он жаждал минуты, когда достанет икону из тайника.

Среди лихорадки дней, половину из которых он и не запомнил, мальчонка смог дождаться, когда Варга поднялся после ранения и вместе с Лукой вышел на монастырский двор. Словно ночной вор Стёпка прокрался в келью и трясущимися от волнения руками достал икону. Жадными глазами он впился в изображение, ощущая, как покоем и счастьем наполняется сердце. Ничего не видел и не слышал вокруг.

– Сагаан-хан, – хриплый голос Варги, прозвучал над самым ухом. – Откуда у тебя лик того, кто зовётся кочевниками «Светлый господин»?

– Это моё!

Стёпка прижал икону к груди и, втянув голову в плечи, искал поддержки в глазах дядьки Луки, что вернулся вместе с Варгой в келью. Взгляд богомаза был печален и тревожен. Лука чуть заметно покачал головой. Варга засмеялся, оскалив мелкие острые, будто у волка, зубы.

– Я не собираюсь забирать у тебя мазню. За меня это сделают твои затворники. Стоит им увидеть бесовский образ.

Он с силой разжал детские пальчики, уцепившиеся за доску. Долго рассматривал, опустившись на лежанку. Раны продолжали тяготить жилистое и смуглое тело воина.

– Даровитая работа. Кто мастер?

– Я! – Упрямо поджал губы Стёпка.

– Не лги, волчонок. Ты не мог написать эту икону.

– Его работа, – мрачно подтвердил Лука.

Варга смерил мальчика странным взглядом: не поймёшь, чего было в нём больше – жалости или насмешки.

– Тогда не завидую твоей судьбе, волчонок. Великие испытания ждут того, с кем говорит Сагаан-хан, кого он одаривает. Когда он появляется в палатке военачальника, как говорят кочевники, то жди битвы. Я сам видел его года четыре назад на стоянке возле Большой реки.

Варга прикрыл глаза, касаясь мыслями прошлого.

– Сагаан-хан свободно ходит среди нас. Он появился внезапно, как яркая молния, бьющая в землю, и никто не посмел остановить странника. Самые храбрые воины каменели от его взгляда. Он прошёл прямо под полог к Тугулу. Мне пришлось быть там. Сагаан-хан велел поворачивать к северу от реки. Городище на равнине возле леса.

Стёпка вздрогнул. Очередная догадка заставила его затрепетать сердцем.

– На воротах городища висел кованый знак – колокол и сокол, – голос мальчика сорвался в шёпот.

– Висел, – удивлённо Варга открыл глаза, положил икону на рассохшийся стол.

У мальчишки тряслись руки. Мысли сплелись в тугой змеиный клубок, что шипел голосом странника, рассказывая о неизбежном. Страх холодил спину и ослабшие ноги. Незнакомец говорил не только с ним. Он устроил всё так, чтобы городища не стало. Невозможно осознать всю глубину и смысл того, что сломало привычную жизнь и убило родичей.

Скрипнув, дверь кельи отворилась. Чёрный и строгий Иоанн появился точно грозовая туча. Короткого взгляда на икону было для него достаточно, чтобы туча разразилась грозой.

– Кто? – Вопрос Иоанна прозвучал как свист плети.

– Моё, – задохнувшись, Лука заслонил Стёпку.

– Перед Богом лжёшь. В его доме. – Голос монаха сделался похожим на глухие удары.

Варга повалился на топчан и с любопытством наблюдал за происходящим, улыбка растянула тонкие губы. Воина забавлял гнев монаха.

– Я творил, – снова солгал Лука.

– Мазню в костёр. Мальчишка будет наказан за богохульство. Уроки богомаза не пошли впрок. – Иоанн и сам догадался обо всём. – Или это ты, Лука, научил его писать святые лики с посланцев сатаны?

– Никто не учил. – Стёпка решительно вышел вперёд. – Я сам.

– Сам и ответишь. А богопротивную мерзость в огонь!

Иоанн больно ухватил мальчика за руку и повёл прочь из кельи. Быстро, под глухое уханье сердца, промелькнула галерея. Пролёты лестницы вниз слились в единое, и Стёпка влетел в сырую коморку.

– Посидишь до утра. Завтра отец Фёдор решит, что с тобой делать, – неожиданно Иоанн вздохнул. – Огорчил ты меня, отрок. Эх…

Он махнул рукой и, заперев мальчонку, ушёл. Было холодно. Стёпка покрутил русой головой и увидел, как в небольшой проём косятся лучи заходящего солнца. По двору провели лошадей в конюшню.

Мальчик забился в тёмный угол, что показался суше других. Все мысли покинули его, все чувства потерялись. Осталась только горькая обида на странника и весь мир. Никому Стёпка был не нужен. Лишь Лука пытался защитить его, но не смог. Странник оставил и забыл о мальчике. Он не чувствовал присутствия незнакомца, его тепла и защиты. Стёпка возненавидел странника, заставившего поверить в ложь. Это из-за него он стал таким одиноким и сидел в погребе.

Стёпка немного поплакал. Было жалко и себя, и икону жалко. На стене красным заревом отражалось пламя костра, что с приходом темноты разожгли во дворе. Мальчишка сходил с ума, стоило представить, что горит лик странника, но тут же он повторял в тишине короткие, злые фразы.

– И пусть! Ты меня обманул! Ты виноват, что все умерли. Городище разорили из-за тебя.

Сердце Стёпки разрывалось между непонятной привязанностью к страннику и болью. Злые слова сменялись мольбою.

– Почему ты обманул меня? Помоги! Здесь холодно и темно. Лучше бы я работал у кузнеца Угрюма. Ты сделал так, что городища больше нет, а теперь оставил.

Тяжёлая пустота заполнила душу Стёпки. Никто его не слышал. Погребённый под чувствами обиды и боли, он заснул тревожным сном, пока кто-то не стал трясти его за плечи.

– Вставай, тебе надо бежать.

Он с трудом разлепил дрожащие веки. Дядька Лука совал в руки тёплую одежду и узелок с едой.

– Беги, сынок. Ничего хорошего у тебя тут уже не получится. Отец Фёдор суров с отступниками, даже такими юными. Погубят они тебя. Дар твой.

– А вы?

Стёпка понимал, чем грозит Луке такой поступок.

– Я справлюсь. Битый уже. Может это как раз то, что я должен сделать в жизни. Когда-то я отступил. Теперь искуплю грех. Наверное, и это было задумано странником, коль он свёл нас на пути.

– Не говори о нём, – насупился мальчонка, обидой полоснуло в груди. – Он оставил и предал меня. Заставил думать, что я виновен в смерти родных, а сам всё подстроил.

Богомаз обнял его, потрепал по светлой голове.

– Верь ему. Не нам знать, что ждёт впереди, и от какой опасности спасаемся через боль.

– Я рад, что его лик сгорел, – сквозь злые слёзы упрямился Стёпка.

Дядька Лука усмехнулся в бороду.

– Неправда твоя. Икона сокрыта в надёжном месте. А сгорела пустая доска. Но ни Иоанну, ни отцу Фёдору незачем об этом знать.

Стёпка и не думал, какой огромный камень давил на плечи и сердце. После слов иконописца сделалось легко и спокойно. Лик был спасён. Продолжая злиться на странника, мальчик всё равно тихо радовался.

Попрощавшись с дядькой Лукой, испытывая тоску от расставания, которое обещало стать вечным, он пробежал по лестнице, затем через двор и проскользнул в маленькую дверь в воротах монастыря.

Глава 8

Следуя подсказке, Алексей разыскал нужную дверь и переступил порог читального зала. Подслушанный разговор не отпускал историка, продолжая укладываться в сознании и так и этак.

Маленький человек в помятой одежде явно был работником библиотеки. Намерения Оксаны и её нанимателя не вызывали сомнений. Однако, редкость, которую они называли «Сакральным Даром», не так просто оказалось отыскать в маленьком городишке.

«Что-то у них здесь происходит. И это «что-то» весьма интересно», – подумалось Алексею.

Чутьё исследователя заставляло его вновь и вновь мысленно копаться в загадке. Провинциальный город был не так прост, как могло показаться чужаку. Алексей сомневался, хватит ли времени на подбор ключика к такой замысловатой головоломке. Главным оставалось дело, ради которого он и приехал в город, где жили многие поколения его семьи. Именно поэтому он начал с библиотеки. Впрочем, одно другому не мешало. Тайна, так или иначе, вела именно сюда.

Приятный полумрак внутри большой вытянутой залы, куда сразу же попал Алексей, оттенял давно требующие ремонта стены. Свет от настольных ламп был уютен, словно маленькие солнышки согревали место каждого читателя.

Мягко ступая по тёмно-синей дорожке, Алексей подошёл к стойке. Женщина с тщательно уложенными светлыми волосами сосредоточенно перебирала карточки, делая пометки остро отточенным карандашом.

Уловив движение, она бросила тревожный взгляд на посетителя. Кроме них в зале никого не было. Незнакомое лицо сильно смутило женщину. Нервная рука пригладила невидимую прядку за ухом, а губы непослушно растянулись, изображая улыбку.

– Я вас слушаю.

Алексей коротко изложил свою ситуацию, показал направление от кафедры и поинтересовался, на каких условиях сможет пользоваться библиотекой.

– Только читальный зал, – сразу строго предупредила библиотекарь.

– Согласен, – с самой милой улыбкой быстро ответил Алексей.

Такой вариант был удобен, если ты решил разузнать больше о самой библиотеке. Случайные разговоры, посетители, события – всё на виду. Алексей легко пошёл на подобную договорённость.

– Где вас можно найти? Сейчас проживаете? – женщина неторопливо заполняла бумаги, не поднимая глаз от работы.

– Рядом с библиотекой. Простите, я названия улицы не запомнил, – вышло неловко. – У бабы Вари остановился. Она у вас работает.

Пальцы, сжимавшие ручку, замерли на миг, но головы библиотекарь не подняла.

– Не знала, что баба Варя постояльцев принимает, – сухость тона слегка уколола Алексея.

– Я не обычный постоялец, – как можно спокойнее и легкомысленней пояснил историк. – Внук.

Усталые, удивлённые глаза женщины широко распахнулись. Она всё-таки посмотрела на гостя городка с интересом, но и плохо скрываемым сомнением, оказавшись старше, чем он считал ранее.

– Троюродный, кажется, – небрежно опершись о конторку, Алексей доверительно склонился к библиотекарю.

Он невольно вспомнил весельчака Сашку, проделавшего похожий манёвр с администратором гостиницы, вредной Маринкой.

Библиотекарь раскрыла паспорт и уточнила:

– Лукашов… Какие книги вас интересуют?

Она, наконец, закончив с регистрацией.

Алексей задумался, решаясь на опасный ход. Он привлечёт к себе внимание, но иначе, как расшевелить скрытый механизм, заложенный в сердце тайны.

– Я знаю, что часть фондов перешла из личной коллекции моего предка, доктора Лукашова.

– Ну да… – она растерянно повела плечами, не понимая, куда клонит историк. – Мы не выдаём старые книги. Они находятся в музейной экспозиции. Некоторые из них.

– Музей? Замечательно! Где его найти?

– Здесь, с другой стороны галереи.

– Обязательно посмотрю! – радостно воскликнул Алексей, наблюдая, как дама меняется в лице. – Наверняка у вас есть и каталог книг из коллекции?

– Об этом вам лучше поговорить с директором. – Холод вернулся в голос женщины.

Она стояла, отступив от стойки, стиснув ладони перед собой, точно пыталась защититься от вопросов.

– Хорошо. – Он показал, что согласен полностью с предлагаемыми условиями. – А пока я бы посмотрел подборку по истории города и… – Алексей старался оставаться небрежным в разговоре. – И, пожалуй, Сакральный дар. Есть что-то об этом раритете? Он ведь связан с историей этого места?

Может быть, ему показалось, но в глазах библиотекаря он заметил нечто похожее на испуг.

– Попробую найти для вас книги, – она медленно кивнула.

Алексей слышал, как стучат каблучки, удаляясь вглубь лабиринта стеллажей.

«Интересно, как быстро она доложит о человеке, который спрашивает о Сакральном даре? Знать бы, что это такое! И как они все связаны с библиотекой?» – размышлял он, дожидаясь у стойки.

Секреты маленького общества провинциального города с каждой минутой начинали занимать Алексея больше, чем собственная научная работа. Получив на руки кипу книг, историк удобно расположился за одним из столов. Не слишком близко к стойке, но так, чтобы слышать разговор, если появится новый посетитель.

Имея привычку сразу же делать пометки, он достал рабочий блокнот, где немедленно сделал несколько записей.

«Сакральный дар»

«Коллекции Смурова и Лукашова. Музей»

«Дверь в библиотеку»

Потерзав кончик карандаша во рту, добавил:

«Ксана?»

Возможно, позже сюда добавятся новые загадки, но пока ничего в голову не приходило. Алексей приступил к изучению книг, начав с истории этих мест, составленной неизвестной группой авторов. Указывалась только фамилия редактора с пометкой «из дневниковых записей горожан». Выпущена книга была в уездном городе частным образом.

Перелистывая страницы, Алексей знакомился с историей городка. Возникший на месте древнего поселения, город стал заметным, когда начал отстраиваться вокруг кирпичного завода промышленника Смурова. Словно именно с началом этого производства и началась вся жизнь. До того времени факты терялись в тумане неясных фраз автора книги и смущали недосказанностью.

Стиль изложения путал всё больше и больше. Даты или указания на исторические параллели встречались редко – уцепиться не за что, как будто долго бредёшь по зыбкой почве, готовой под тобой провалиться и утянуть за собой.

Не любил историк такого, не выносил отсутствия ясной структуры. С отяжелевшей головой Алексей отложил книгу. Он чувствовал, что в ней есть что-то важное, ускользавшее от понимания, поэтому закрыл с сожалением и досадой.

Стопка книг, выданная женщиной-библиотекарем, была не слишком внушительной. Оно и не удивительно: маленький городок, где вряд ли за всю историю его существования могли произойти события, способные уместиться в многотомных хрониках.

Пара-тройка книг относились к советскому периоду и сухими цифрами рассказывали о производстве. Даже военная история города не была сколько-нибудь значимой. А все события последних десяти—пятнадцати лет библиотекарь посоветовала изучить по газетным подшивкам. Ознакомление с прессой Алексей решил отложить на другой день, внеся запись в блокнот, чтобы не забыть.

На фоне прочих изданий выделялась одна увесистая книга в тканом переплёте. Время оставило отпечаток на пожелтевших тонких страницах, которые, казалось, грозили вот-вот рассыпаться, но несколько прикосновений доказали, что бумага осталась прочной и опасаться за сохранность книги не стоит.

Алексей испытал особое чувство, которое означало для него непреодолимое увлечение начинавшимся исследованием. Он ожидал настоящего чуда. Удивило его и то, что библиотекарь так легко вынесла книгу, место которой было в экспозиции музея или в закрытых фондах.

Изданная до революции, это была хроника событий и фактов о монастыре, построенном неподалёку от первого поселения в этих краях. Затем образовался город, включив в себя и земли монастыря и разросшегося городища. Позднее с появлением кирпичного завода, город повысил статус. Алексей тут же предположил, что вряд ли монастырь сохранился, но снова вписал необходимые слова в блокнот.

Вскоре, стало понятно, что книга вобрала в себя древние летописи, заметки и хроники событий. Монахи вели записи примерно с семнадцатого века, упоминая и о более древних отголосках истории. Невольно Алексей улыбнулся, встретив фамилию предка. Николай Михайлович Лукашов в 1899 году издал эти летописи в виде книги, как подарок родному городу.

Среди прочих сведений особо увлекла Алексея история о безумном монахе Никодиме, что в середине восемнадцатого века искал клад в Светлом ските. Безумствуя, монах без сна и отдыха исследовал давно опустевший скит, пока не сгинул в его стенах.

Говорили, что непростое это было место. Довольно туманно и в самых загадочных выражениях, на которые был способен летописец, описывался предмет поисков Никодима. Автор, то называл его «кладом», то «благословенным сокровищем», и даже «источником мудрости».

Странная и трагическая история Никодима, живо изложенная неизвестным монахом, на время заставила Алексея забыть обо всём, поэтому только через час он, словно очнувшись, поднял глаза от страниц книги.

Он и не заметил, что в читальном зале появилось новое лицо. Женщина-библиотекарь разговаривала с молодым человеком в строгой чёрной одежде. Рост, телосложение незнакомца напомнили Алексею о первой ночи в городке, когда одинокий и неприкаянный историк сидел на чемодане посреди улицы. Не этот ли посетитель так внимательно разглядывал здание?

Разговор оставался тихим и, казалось, очень осторожным. Оттого Алексей, увлёкшись книгой, не сразу осознал, что его одиночество нарушено. Таким же настороженным показался ему и поворот головы собеседника библиотекаря. Неприятное внимание к собственной персоне кольнуло молодого историка.

Избегая взглядов незнакомца, Алексей вернулся к книгам. Его более всего заинтересовало издание летописи города, но, кроме этого, неясным оставался вопрос с «Сакральным даром». Словосочетание, услышанное от строгого мужчины, на которого работала Оксана, засело в сознании.

Тщательно просмотрев несколько страниц летописи, он понял, что, изучая и вчитываясь, можно просидеть неделю. Тогда Алексей обратился в конец книги, где составитель позаботился о будущих читателях и приложил краткие комментарии. Своеобразный словарь был выстроен, как полагалось, в алфавитном порядке. Алексей с силой сжал карандаш, готовясь записывать.

Глава 9

Сосредоточившись на книге, Алексей всё же отметил, что тон разговора библиотекаря с посетителем сделался более наряжённым. Лёгкое беспокойство подтолкнуло его скорее пробежаться взглядом по тексту. Он и не надеялся, но «Сакральный дар» действительно существовал. Петляя среди старого стиля, Алексей выцепил заветные слова.

«Сакральный дар – неканонический образ мастерской руки Луки Богомаза, существование иконы не доказано».

«Ещё больше всё запутали», – устало подумал он, отразив в записях новые вопросы.

Один ответ Алексей всё же получил. Оксана была приглашена неизвестной фирмой, чтобы доказать подлинность иконы, которая могла существовать только в воображении летописцев.

«Сакральный дар» превратился в артефакт из городских легенд. Не этот ли клад искал безумный монах?

Вспомнились и слова бабы Вари о потомке промышленника Смурова, который интересовался библиотекой.

Голоса у стойки зазвучали громче:

– И что мне делать?! – с нервной дрожью взвилась библиотекарь.

Ответа Алексей не разобрал, поторопился вернуться к книге, словно ожидал, что вскоре его лишат такой возможности.

В блокноте появились новые записи:

«Светлый скит»

«Лука Богомаз»

Комментарии он нашёл, но они ничего не прояснили.

«Светлый скит – иначе обитель Серафима – место духовного служения монаха, житие коего не имеет свидетельств, предположительно в N-ском уезде, точное место неизвестно, сведения утеряны».

Имя монаха в издании дополнительно выделили, хотя буквы почти стёрлись, потускнели. Это подсказало Алексею, что следует и его поискать в комментариях к полезному сборнику. Нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице, он прочитал:

«Серафим, монах – житие не подлинно утверждено, упомянут в летописях монастыря N-ского уезда, отшельником жил в Светлом ските до зарождения поселения…………………….»

Алексей удивлённо провёл пальцем по внезапно обрывающейся строчке, словно некто намеренно затёр текст. Кожей ощутил небольшую шероховатость, нехарактерную для страниц книги. Неявно виделась тонкая полоса то ли от срезанных, то ли от смазанных букв.

Ситуация становилась всё любопытнее. Целый кусок тексты был вымаран из книги. Решительно потерев лицо, чтобы взбодриться, он пожалел, что под рукой нет лупы. Алексей несколько раз наклонил книгу под светом лампы, рассматривая уничтоженные, но чуть видные контуры букв.

Быстрые каблучки поцокали к столу, где сидел молодой историк.

– Простите, я по ошибке дала вам не ту книгу. – Лицо библиотекаря выражало тревогу. – Я не должна была… Раритет из фондов. Случайно попала под руку.

Она принялась сбивчиво объясняться, вцепившись в переплёт книги, а Алексей наблюдал за тем, как лицо женщины наливается краской, одновременно видя и посетителя у стойки.

Молодой, с жёстким, колючим взглядом незнакомец вслушивался в каждое слово, произносимое женщиной. Алексею даже стало жаль её, но вопросов было слишком много, чтобы смолчать и смиренно вернуть книгу.

– Как это редкая книга из фондов «случайно» оказалась под рукой? Наверное, кто-то уже брал её? Так, почему же нельзя мне?

Библиотекарь умолкла, а второй посетитель в несколько широких шагов оказался рядом.

– Слышь, книгу верни, – коротко бросил он, ничуть не заботясь о вежливости.

И тон, и взгляд незнакомого хама резанули Алексея по нервам, но затевать ссору он не собирался. Не видел смысла. Возможная потасовка его не пугала. Несмотря на явно не богатырское сложение, он был довольно жилист и когда-то посещал секцию самбо.

Только куда бы привёл их этот конфликт? Ответов на самые важные загадки Алексей всё равно бы не получил.

– Витя! – умоляюще вскрикнула женщина. – Я тебя прошу…

– Я зайду в другой день. Мне у вас понравилось.

Алексей спокойно поднялся, выпуская из рук ценную добычу, аккуратной стопкой сложил остальные книги, оставив их на столе, забрал свои записи. Каблучки дробно простучали к стойке. Библиотекарь прижимала к груди сборник, будто готова была бороться за него со всеми врагами сразу.

– Хорошего дня, – кивнув незнакомцу, молодой историк покинул читальный зал.

«Значит, Витька Смуров. Местный оболтус, погрузившийся в поиски мифического клада», – резюмировал Алексей, шагая по галерее.

В голове выстраивалась более или менее чёткая схема. «Сакральный дар» ищет наниматель Оксаны. Смуров занят поисками наследия предка-промышленника, а может быть и того же неканонического образа, существование которого не подтверждено. В памяти всплыл и безумец Никодим, пропавший в Светлом скиту. Он то, бедняга, что искал?

Так или иначе, всех интересовала библиотека.

Алексей усмехнулся:

«Всех, кроме Никодима, понятное дело. Этого уже ничто не волнует. Ну, и мерзкий тип этот Витька Смуров! Чувствует себя хозяином в городке».

И действительно, за небольшой отрезок времени, Алексею удалось уловить и страх женщины перед Смуровым, и наглую уверенность Витьки в собственной неуязвимости и безнаказанности.

Стало интересно мнение Борисыча. Уж кто-кто, а бывший мент должен знать немало грешков за подобным субъектом. Невольно историк всё глубже проникал в хитросплетение связей и событий городка. Алексей начал сомневаться, получится ли заняться реальной работой, ради которой он и приехал.

У лестницы на первый этаж он притормозил. Странный потрёпанный мужичок, обещавший нанимателю Оксаны раритет, в своё время скрылся за ближайшей дверью. Алексей намеревался посмотреть список книг, доставшихся от его предка библиотеке. Так, почему бы не сделать это прямо теперь?

Табличка на двери сообщала, что Алексей не ошибся. Заведующий – Воробышев Геннадий Иванович – находился именно здесь.

Культурно постучав, дожидаться ответа Алексей не стал, резко рванув дверь на себя. Он уже был готов к противостоянию.

– Кто?! – недовольно пискнул Воробышев, подскочив в кресле: сухонькое, с мелкими чертами лицо сморщилось.

Обстоятельно разъяснив ситуацию, Алексей без приглашения сел. С заведующим требовалось проявлять напористость и твёрдость. Воробышев и со стороны показался ему изворотливым типом. Вот и сейчас, вначале вжавшись в кресло, он кашлянул, переложил пачку бумаг с одного края стола на другой, а затем внезапно выпрямился, будто стараясь стать больше в размерах.

– Вы из проверяющих органов? – повышая голос, переспросил заведующий. – Нет? Тогда я не обязан вам ничего показывать! Будь вы хоть самим доктором Лукашовым.

Взгляд маленьких глазок упирался Алексею в лицо, ощущался физически, со злобой сверля воображаемую дыру. Реакция Воробышева выглядела чрезмерно нервной. Алексей догадывался, что тот был на взводе после неприятной беседы с суровым спутником Ксаны.

– Странные традиции у вас работать с посетителями, – историк откинулся назад, всем видом показывая, что не уйдёт.

– Нормальные, – Воробышев притих, разом потеряв задор. – Если каждый станет рыться в фондах, от них ничего не останется.

«Не такой уж ты и храбрый воробей», – подумал Алексей, хотя определённая логика в словах заведующего была.

– Вы правы. – Он решил зайти с другой стороны. – Я не контролировать вас пришёл. Мне это нужно для своей работы. Да, и на фонды я не претендую. Пока что. Почему бы нам не посотрудничать?

– Давайте! – Костлявая маленькая рука потянулась к Алексею.

Воробышеву удалось удивить историка, но после следующей фразы пришло понимание, что ничего с описью не получится.

– Запрос университета давайте, – ядовито прошипел Воробышев.

– Я показывал направление.

– Официальный запрос университета к нам. Для допуска к описи фондов и так и быть к самим фондам, – помятый и нервный заведующий почуял силу, заулыбался почти приветливо…

Это был провал.

В дурном настроении Алексей топтался перед боковой дверью в библиотеку.

– Спокойно, – сказал он, втянул осенний, отдающий прохладой воздух, вытолкнул из себя гадостное ощущение после беседы с Воробышевым. – Первая неудача не финал истории. Двигаемся дальше.

Быстро перебирая ногами, он поднялся к центральному входу. Перелистнул листы блокнота и сосредоточенно, вдумчиво зарисовал каждую закорючку выбитую или вырезанную на массивной двери.