Автобус остановился на Лионском железнодорожном вокзале ровно в пять часов, когда жаркий день переходил в душный вечер. Закинув сумку на плечо, я направился по набережной реки Сена к площади Отель Де Виль, где сотни лет назад проводились самые жестокие казни. Даже не верится. Сейчас площадь была заполнена туристами, местной молодежью и детьми, которые катались на большой карусели. Тяжело представить, что все это происходит на таком ужасном месте. Быть может это и есть подтверждение того, что мы эволюционируем как вид? Улыбки и радость на месте, где раньше были слезы и боль. Быть может через несколько сотен лет, все люди будут жить в гармонии, а насилие и войны уйдут в прошлое? Хотелось бы, конечно, чтобы все было как в проекте Жана Жака Фреско «Венера», вот только я боюсь, что люди еще не скоро будут готовы к такому раскладу. Погруженный в свои думы я, по многолюдной улице Риволи, пошел в сторону парка Пале Рояль, где часто бывал немецкий писатель Эрих Мария Ремарк. Он был завсегдатаем ресторана «Гранд Вефур», который находился неподалеку. В вечернем Париже кипела жизнь, в парке Пале Рояль я перевел дух на одной из лавок и отправился дальше к отелю Риц. Этот день я хотел полностью посвятить произведениям Ремарка. Мне понравилось его творчество с первой строчки, и я за несколько месяцев прочитал все его романы и рассказы. Париж для Ремарка был особенным городом, поэтому я мечтал побывать здесь и увидеть те места, которые он описывал в своих работах. Пройдя через Вандомскую площадь, где находился отель Риц, я вышел на Елисейские поля, где толпы людей чуть ли не толкали друг друга, настолько тут было тесно. Кафе были переполнены, тротуары тоже. Я смешался с потоком людей и вышел по проспекту Жоржа Пятого к реке и мосту Альма, где начиналась завязка романа «Триумфальная Арка», одной из самых знаменитых работ Эриха Марии Ремарка. Стоя на мосту, я первый раз увидел Эйфелеву башню. Я остановился всего лишь на мгновенье, но этого было достаточно, чтобы понять, не любить Париж – невозможно. Несмотря на то, что моя провизия закончилась еще в автобусе, а силы покинули меня буквально час назад, я все еще передвигал ноги по проспекту Марсо. Когда на площади Этуаль, в свете уходящего за дома красного солнца, я увидел Триумфальную арку, то у меня открылось второе дыхание. Она величественно возвышалась на холме, а вокруг нее образовалась огромная пробка из машин.

– За Ремарка – чуть слышно сказал я и, достав из сумки маленькую бутылочку Кальвадоса, сделал несколько глотков.

К силам и вдохновению добавилось еще и хорошее настроение! Оставалось лишь дойти до хостела, который находился рядом с Северным и Восточным вокзалами города. По проспекту Ваграм я дошел до площади Терн, где свернул на проспект Курсель. Уличные фонари начали потихоньку загораться, придавая особый грустный романтизм улицам Парижа. На часах было почти десять вечера, когда я миновал парк Монсо и на перекрёстке бульвара Батиньоль и улицы Рим, приметил маленькое кафе «Вкусный Кебаб». Несколько минут назад начал дуть сильный грозовой ветер, и со всех сторон полетел тополиный пух. Мне пришлось даже надеть свою ветровку и на всякий случай накинуть капюшон. Зайдя в кафе, я долго изучал меню, и улыбчивый молодой араб посоветовал мне взять «Пикник», и я согласился. Это был комбинированный обед, состоящий из одного большого гамбургера, порции картошки фри и газированного напитка. В качестве напитка я выбрал вишневую газировку «Доктор Пеппер», которую так полюбил в США. Несмотря на начинающийся ливень, я занял место на террасе под тентом, за одним из двух столиков. Еда была готова очень быстро, и гарсон принес ее мне на подносе. Гамбургер превзошел все ожидания! Две отбивные котлеты из говядины, томаты, огурцы, салат, два жаренных яйца, и все это в мягкой лепешке. Давно я так вкусно не ел! Я неспешно смаковал свой ужин и смотрел на улицу, где начался сильный ливень. Люди бежали под навесы, кто-то под зонтиками, а кто-то, прикрываясь сумками и пакетами. Сильные ручьи забурлили вдоль дорог. Иногда капли дождя попадали и на мой столик, но меня это не смущало. Я просто наслаждался моментом. Вкусная еда и вишневая газировка, Париж и дождь. Ремарк и Кальвадос. Волшебный вечер!

Когда ливень немного стих, я покинул кафе и свернул на Бульвар Клиши, где находилось знаменитое кабаре Мулен Руж. Я шагал по аллее в сторону кабаре и меня окружали деревья, через которые проглядывали разноцветные витрины магазинов, ресторанов и даже секс-шопов. Какой-то араб предложил мне купить у него кокаина и марихуаны, но я прошел мимо. Контингент на улицах оставлял желать лучшего. Бродяги, шумные компании арабов, подозрительные личности, продающие наркотики. Мулен Руж ярко сверкал разноцветными огнями, а у дверей выстроилась целая очередь, даже не смотря на дождь. Шоу должно продолжаться в любую погоду! Я миновал закрытые сувенирные лавки, и на бульваре Шапель 122 нашел хостел «Джейкобс», куда с радостью и забежал. Радость была недолгой. Меня быстро зарегистрировал светлый молодой парень и проводил в комнату на втором этаже. В комнате стояло всего две кровати, одна двухъярусная, а вторая трехъярусная. Не сложно догадаться какое место досталось мне. Я забрался на самый верх и принялся укладываться на ночлег. Несмотря на поздний час, мои соседи не спали, все они были мужчинами и все мусульманами. Я это понял, когда они по очереди начали доставать маленькие коврики, на которых приступили к вечерней молитве, предварительно открыв единственное окно. Воспользовавшись интернетом, я узнал, что остановился в самом опасном округе Парижа, рядом с Северным и Восточным вокзалами города. Я выбирал хостел, исходя из цены, но как бы позже мне не пришлось об этом жалеть. Насыщенный выдался день. Я быстро заснул под распевы намаза моих новых соседей, громкие крики под окнами и шум поездов.

В шесть утра я с большим трудом спустился с третьего яруса кровати и занял очередь в душевую. Одна душевая на этаже, где живут около тридцати людей, это не самая гуманная вещь в мире. Я принял горячий душ и скинул с себя всю лишнюю кожу, особенно с носа и плеч.

– Марсельский загар дает о себе знать – засмеялся я.

Ни плечи, ни нос, ни шея уже не болели, но сильно шелушились и выглядели не самым привлекательным образом. Я спустился на первый этаж и, во дворе хостела на большом столе, взял бесплатный кофе и сладкую булочку. Я сел на лавку и достал свою большую бумажную карту, где были отмечены места, которые я хотел посетить в городе. Некоторые из них я уже посетил вчера до темноты, но в списке важных дел оставалось еще много пунктов. Несмотря на ранний час улицы в районе вокзалов были многолюдны. Кто-то из арабов просто сидел на бордюре и грозно смотрел на прохожих, кто-то бегал из магазина в магазин, громко решая какие-то вопросы по телефону, кто-то стоял и эмоционально спорил со своим приятелем. Суета в этом районе привычное дело. Погода была отличная, солнце потихоньку поднималось из-за крыш домов, а о вчерашнем дожде напоминали лишь редкие лужи. К сожалению, дождю не удалось смыть грязь, мусор и смрад этого района. Оказавшись на бульваре Мажанта, я неспешно направился по нему к площади Республики. С каждым пройдённым мной шагом улицы преображались на глазах, и вот я снова оказался в старом добром Париже!

– Как же сильно все-таки отличаются округи этого города – удивлялся я – как будто я был сейчас на рынке в арабской стране и вот, снова оказался в Европе.

Я чуть сбился с курса, но в итоге все равно нашел нужную мне улицу и вышел к набережной реки Сена. Здесь уже начали бегать группы туристов. Все как один, туристы из Европы, Америки, Азии, беспрекословно бегают за гидом, словно утята за мамой уткой. Я встретил несколько таких групп. Эти туристы тоже путешественники, как и я, но они никогда не увидят того, что вижу я, ведь им показывают только то, что они должны увидеть. Мы с ними посещаем одни и те же города, но наши впечатления от них сильно разнятся. Вскоре я вышел на мост Норт Дам, с которого открывался отличный вид на Париж, нежно залитый ярким утренним солнцем. Я перевел дух на одной из лавочек прямо напротив Собора Парижской Богоматери. Вспомнилось произведение Виктора Гюго и мюзикл, который был очень популярен во времена моего детства. Перейдя через мост Дубль, я начал искать легендарный книжный магазинчик «Шекспир и Компания». Я узнал о нем когда-то давно, читая Эрнеста Хемингуэя – «Праздник, который всегда с тобой». В этой книге он описывал свою жизнь в Париже двадцатых годов, когда еще не был писателем. Он неоднократно упоминал, что у него не было денег на покупку книг, и он брал их в библиотеке при магазине «Шекспир и Компания». Тем магазином управляла американская писательница и издатель Сильвия Бич, и он находился на улице Одеон 12, но во время второй мировой войны был закрыт. После смерти Сильвии Бич владелец книжного магазинчика на улице Брюшери 37, взял себе название «Шекспир и Компания» тем самым вдохнув новую жизнь в легендарное место по новому адресу. Чтобы найти магазин, мне пришлось прибегнуть к помощи жандармов, которые с радостью мне подсказали, как к нему пройти. Во время разговора с ними я стал свидетелем любопытной и поучительной сцены. Мы разговаривали, стоя в нескольких метрах от набережной, где находилось множество кафе и ресторанов. На террасе одного из кафе сидела пожилая пара, и женщина, закончив курить сигарету, выбросила ее на тротуар. Жандарм, стоящий рядом со мной, увидел это и быстро подошел к ним.

– Вы граждане Франции? – поинтересовался он на английском языке.

– Нет, мы туристы – удивилась женщина.

– У нас в стране нельзя мусорить, подберите это – он пальцем указал на тлеющий окурок сигареты.

Пожилая женщина покорно повиновалась. На громкие разговоры вышел администратор кафе, которому жандарм выписал штраф. Эта сцена как нельзя лучше иллюстрирует отношение французов к своей родине. Почему приезжие мигранты не разделяют этой любви, ведь они тоже живут здесь? Если им так ненавистна Европа с христианскими ценностями, то почему они приезжают сюда, а не едут в соседние богатые мусульманские страны в ОАЭ, Оман, Бахрейн, Катар, Кувейт или Саудовскую Аравию? Хватит ли всех жандармов, чтобы следить за порядком не только в центре городов Европы, но и на их окраинах?

Около книжного магазина «Шекспир и Компания» находилось кафе, а перед входом стояли ящики с книгами, которые уже были в использовании. Зеленый цвет витрины и желтая вывеска были очень заметны и легкоузнаваемые. На витрине магазина стояли книги Эрнеста Хемингуэя. Сто лет назад, когда Эрнест был моего возраста, он заходил в магазин «Шекспир и Компания», где брал что-нибудь почитать. Он и подумать не мог, что спустя век на прилавке этого магазина будут стоять и его работы. Разве жизнь не удивительная штука? Я провел в магазине около часа, внимательно все рассматривая. Магазин представлял собой небольшое двухэтажное помещение. Первый этаж в буквальном смысле был усыпан книгами. Было много людей и много книг, и я не знаю, кого было больше. По полкам важно ходил большой толстый кот и следил за порядком. Второй этаж магазина мне понравился больше всего, там не было покупателей, он представлял собой что-то вроде музея. На стенах висели фотографии Фицджеральда с супругой, Эрнеста Хемингуэя, Эзры Паунд, Джеймса Джойса, Форда Медокс Форда, Сильвии Бич и Гертруды Стайн. На столе стояла старинная печатная машинка, а из одного единственного окна открывался потрясающий вид на Сену и Нотер Дам Де Пари. Фантастическое место. Я вышел из магазина с улыбкой на лице, настолько сильно я был вдохновлен увиденным.

– Самое подходящее время пройти по Хемингуэевским местам и взглянуть, как они изменились за сто лет – произнес я и открыл бумажную карту города – но это позже, сначала музей Родена и Эйфелева башня!

Вышагивая под ярким солнцем по набережной Гран Огюстен, я обратил внимания на зеленые железные коробки, напоминающие мусорные баки, но меня смутило наличие замков. Лишь пройдя чуть дальше, я увидел, что это были лавочки букинистов. Эта традиция длится уже больше века. Здесь можно было купить старые книги, пластинки и другой интересный антиквариат. Когда продавец заканчивал свой рабочий день, он ничего не забирал с собой, а просто закрывал дверцы за замок. Через полчаса я дошел до музея Огюста Родена – знаменитого французского скульптора. Я давно мечтал увидеть его самую известную работу под названием «Мыслитель». Купив билет в сад, где находились скульптуры мастера, я прошел через охрану и оказался среди аллей, усыпанных цветами. Приятный запах, причудливые, не всегда понятные взору обывателя скульптуры и яркое солнце, все это создавало приятную атмосферу созерцания. Туристов было немного, и все они вели себя очень прилично, никаких громких разговоров и криков, все спокойно ходили по саду и любовались искусством. Я присел отдохнуть прямо на ступеньках самой известной скульптуры, приняв точно такую же задумчивую позу, какую принимал Жан Бо, мускулистый боксер, позировавший для французского скульптора. В красивом фонтанчике я набрал целую бутылку воды и, сделав круг по саду, покинул музей под открытым небом. Можно было посетить еще и здание музея, но я шел сюда с целью увидеть скульптуру «Мыслитель» и я ее увидел, потому и не стал задерживаться. По проспекту Турвиль я быстро дошел до Марсового поля с ярко зеленой ровной травой, в конце которого высилась Эйфелева башня. На часах было время обеда, поэтому я наконец-то сбросил с ног свои красивые, но неудобные туфли и босиком пошел по зеленому газону. Я быстро нашел пустой участок травы, где и устроился на обед. Вокруг меня так же наслаждались теплой погодой и прекрасным видом на Эйфелеву башню туристы, местные жители, парочки и целые семьи. Кто-то приносил с собой пледы, а кто-то сидел прямо на траве. Перекусив булками с водой, я положил руки за голову и начал смотреть на синее чистое небо. Тяжелым выдалось путешествие по Франции. Не в физическом плане, хоть я и похудел на пять килограмм, сильно обгорел и почти каждый вечер зубочисткой протыкал кровяные мозоли на ногах. Тяжелым оно выдалось в эмоциональном плане. То прекрасное, то ужасное, то все это смешивается в какой-то непонятный коктейль противоречий, то вновь четко разделяется. Интересно как историки будут называть период, в котором я сейчас живу? И будут ли его вообще называть? А помнить? А меня? Кто-нибудь узнает ли, прогуливаясь босиком по Марсовому полю в Париже, что когда-то, очень давно здесь так же босиком гулял я?

Вторую половину дня я планировал провести, знакомясь с местами, где когда-то был один из моих любимых писателей Эрнест Хемингуэй. Я прошелся по бульвару Монпарнас и посмотрел на кафе «Лю Дом», «Дю Селект», «Да Клозери Де Лила». Здесь Эрнест Хемингуэй часто бывал один, со своей первой женой, и с еще одним моим любимым писателем Скоттом Фицджеральдом. Раньше эти кафе были сравнительно бюджетными по меркам Парижа, и молодым писателям они были по карману. Сейчас же все эти заведения считаются одними из самых лучших кафе в городе. Позже я заглянул на узкую улицу Флерю, где в доме номер 7 жила американская писательница и подруга Эрнеста – Гертруда Стайн. В этом доме у нее собирались величайшие люди своего времени, среди которых можно было встретить Пабло Пикассо, Анри Матисса, Френсиса Фицджеральда и Эрнеста Хемингуэя. Некоторые люди ошибочно присваивают Гертруде Стайн термин «Потерянного поколения», но первоначально его произнес хозяин автомастерской, где она ремонтировала автомобиль. На желтом фасаде, рядом с железными черными воротами и аркой висела мемориальная табличка, которая подтверждала, что здесь жила Гертруда Стайн. Я прошел чуть дальше к огромному Люксембургскому саду, где меня удивили железные стулья, которые можно было брать и ставить куда угодно. Это было очень удобно, ведь если ты хочешь посидеть на солнце, то ты просто берешь этот стул и ставишь на солнце. Если тебе надоест солнце, и ты захочешь отдохнуть в тени, то тебе не надо искать свободную лавку, ты просто берешь этот стул и ставишь его в тень. Отличная идея. Я сидел около фонтана и смотрел, как несколько детей пускают по нему кораблики. Рядом в тени деревьев сидели их родители и читали газеты. Я начал приглядываться к лицам людей, которые меня окружали в этом саду. Все были очень счастливы. Если для счастья нужно так мало, лишь солнце и зеленые деревья вокруг, то зачем нас убеждают, что счастье в чем-то другом, недостижимом? Железные ворота Люксембургского сада остались позади, а я по крутой улице Суфло шел прямо к Пантеону. Обойдя его с левой стороны, я свернул в сторону площади Контрэскарп. Это оказался очень маленький, но очень живой район, здесь находились десятки кафе, баров и ресторанов. Сама площадь была закрыта на ремонт, на ней меняли плитку, но мне важна была не она, а дом номер 74 на улице Кардиналь Лемун. Серое пятиэтажное здание, ничем не примечательное на первый взгляд и лишь белая мемориальная табличка гласит о том, что здесь жил Эрнест Хемингуэй в период с 1922 по 1923 год. Я перешел узенькую улочку и в баре «Роллинс Паб» заказал себе кружку любимого темного пива Гиннес и сел на террасе. День шел на спад. Солнце нехотя уходило за крыши домов, но жар, исходящий от асфальта все еще отчаянно боролся с вечерней прохладой. Я маленькими глотками потягивал холодное пиво и смотрел на дом, где жил Эрнест Хемингуэй. Из зеленого тряпочного мешка, что все это время болтался у меня за спиной, я извлек его книгу «Праздник, который всегда с тобой» и прочитал первую главу.

– Кружечку темного за старика Хема! – произнес я, а затем осушил стакан пива.

На пустой желудок пиво может тебя и насытить, и поднять настроение! Такой вывод я сделал, когда вышел из бара и незаметно покачиваясь, побрел в сторону хостела. Я шел медленно, с наслаждением, а вокруг меня загорались фонари. Я даже не смотрел на карту, до такой степени я был удовлетворен всем, что происходит со мной сейчас. Все, что я запланировал в эту поездку, у меня получилось. Абсолютно все! Я никак не мог этому нарадоваться, идеальный план был воплощен в жизнь. Когда у тебя очень мало времени и очень много дел, ты волнуешься, это хорошо, это заставляет тебя более тщательно продумывать все мелочи, и ты используешь весь свой потенциал на максимум. Когда все это сделано, а у тебя в запасе еще остается время, ты резко перестаешь бежать, ведь бежать больше некуда, цель достигнута. Ты начинаешь плыть по течению, неспешно, лениво, с чувством собственного достоинства. Это похоже на секс. Сначала медленно, потом быстро, и потом очень медленно, едва заметно. Это похоже на жизнь. Сначала медленно встаешь на ноги, затем бежишь со всех ног, затем еле заметно передвигаешь их.

Перед тем как вернуться в хостел, я заглянул в свое уже любимое кафе «Вкусный Кебаб», где повторил вчерашний заказ. В то время как я решил, что на сегодня с меня хватит и мне нужно идти спать, иначе я усну прямо стоя посреди улицы, погода резко испортилась. Еще вечером стали появляться редкие облака и с каждым часом их становилось все больше и больше и вот сейчас, когда я не дошел до хостела всего три остановки, они разразились сильным ливнем. Если вчера был просто романтичный моросящий дождик, то сейчас на улице шел настоящий ливень. Я промок насквозь быстрее, чем успел добежать до дверей Макдоналдса на площади Жана Батиста Пигаля. Чтобы согреться я заказал себе большой стакан горячего чая. Я поднялся на второй этаж, где сел у батареи и снял мокрую ветровку. Смотря в окно на улицу, я понимал, что ливень затянулся надолго. Лужи кипели от сильных капель, вода бурлила в ручьях вдоль тротуаров, люди спасались, где только могли. Челночным бегом, от навеса к навесу мне удалось добраться до хостела, когда на улицах уже наступила ночь.

Тишины этой ночью не было. К грохоту электричек по железным путям и поездам добавился еще и сильный ливень, который бил в окна. Во время утреннего намаза своих соседей я покинул комнату. У меня сильно чесалась рука. Я внимательно осмотрел ее и обнаружил, несколько укусов от клопов. Подкрепившись бесплатным завтраком во дворе хостела, который уютно был скрыт внутри высоких домов, я вернулся, чтобы одеться теплее. Ни одного лучика солнца сегодня не было, только серые сплошные облака, затянувшие все небо. Ливня не было, ему на смену пришел мелкий, противный дождик. Я накинул себе на голову капюшон ветровки. Мой путь шел по тем дорогам, по которым я еще не ходил. Мне не было страшно заблудиться, времени было предостаточно, ведь сегодня был мой последний день в Париже. В моем списке мест, которые я хотел посетить, остался только один важный пункт – Лувр. По дороге в самый популярный музей мира я зашел в супермаркет «Каррифур» и остановился около витрины с винами.

– Побывать во Франции и не выпить вина? Это преступление! Еще преступление продавать вина по полтора евро за бутылку! Почему здесь еще есть трезвые люди? – рассуждал я вполголоса.

Я взял красное полусухое вино «Кюве Жолимет» и пошел на кассу. Цены на вина были от одного до шести евро за бутылку. Меня нисколько не смутила такая низкая цена, ведь я был на родине вин. Меня смутила пробка в горлышке бутылки, ведь штопора у меня не было.

– Ладно, что-нибудь придумаю – произнес я и направился на улицу.

На выходе из супермаркета я столкнулся с женщиной. Она была очень необычной. Красивое ожерелье, украшенное драгоценными камнями, белые туфли на высоком каблуке, обтягивающее шелковое белое платье, золотой браслет и серьги. Ее необычность была в том, что ей было около шестидесяти лет. На ее лице были следы от многочисленных пластических операций и безвозвратно ушедшего времени. У этой женщины были деньги. Она могла купить всех и все, кроме времени. С этим упрямым товарищем нельзя договориться. Я внезапно осознал, что у женщин совсем ничего нет, кроме красоты, которая исчезает так же быстро, как утренняя роса под палящим солнцем. Мне стало ее очень жаль.

Оказавшись на улице Лувр, я дошел по ней до улицы Риволи, и тут началось самое интересное. Я начал ходить вокруг огромного музейного здания пытаясь найти вход. Сначала я пошел за толпами туристов, но они меня не привели к заветной «пирамидке» – знаменитому входу в музей. Потом я посмотрел на карту, пытаясь сориентироваться по ней. В итоге я заметил небольшой указатель, а затем еще один, и пройдя через арку, оказался во внутреннем дворе музея, где занял длинную очередь перед стеклянной пирамидой. В этой очереди были все и дети, и взрослые, и престарелые, всех наций и всех вероисповеданий. На улице все еще крапал дождик, но даже это не смущало людей, стоящих в очереди. Все было рады, улыбались, болтали и делали памятные фотографии. Маленькими шагами, плотно прижавшись друг к другу, мы приближались к заветной цели. Мне было жалко иностранцев, ведь они не приучены к очередям, в отличие от русских людей. Мы, после рождения, сразу попадаем в очередь. Через два часа я добрался до входа в музей, где меня осмотрели охранники. По эскалатору я спустился в самый низ стеклянной пирамиды, где под землей находились кассы музея. Людей было очень много. Словно я оказался в горящем муравейнике. Все куда-то бежали и что-то кричали. У меня закружилась голова, но я быстро нашел лекарство от этой суеты. Я зашел в мужской туалет, где в кабинке достал бутылку вина. Пальцем я начал продавливать пробку, надеясь, что палец будет крепче, чем пробка. С этим мне повезло, и я продавил пробку в бутылку. Не повезло мне с тем, что вина в бутылке было очень много, и оно фонтаном выстрелило из горлышка и забрызгало мне ветровку вместе со стенками кабинки. Воспользовавшись туалетной бумагой, я быстро навел порядок, вытер стенки и снял с себя ветровку. Достав из мешка почти пустую пластиковую бутылку воды, я осушил ее и перелил туда вино. Теперь я мог спокойно пить вино в общественном месте, ведь оно визуально напоминало лимонад. Я сделал несколько глотков и в прекрасном расположении духа отправился культурно обогащаться. В общем зале я купил билет и взял бесплатную карту на русском языке.

– Судя по карте, здесь есть что посмотреть – засмеялся я.

На протяжении последующих пяти часов я посетил каждый доступный зал в музее. Я методично посетил все этажи в первом корпусе, затем так же поэтапно расправился со вторым корпусом и наконец-то с третьим. Когда силы меня покидали или мое внимание рассеивалось, я отстранялся от толпы туристов и незаметно делал глоток живительного вина. После этого обряда я снова продолжал свой путь с улыбкой на лице и в прекрасном настроении. Многие из туристов, которых я встречал, были уставшими, грустными, они не понимали, зачем их привел сюда гид, и зачем им нужно бежать так быстро из зала в зал. Я же, с лицом знатока, засунув руки в карманы, проходил в каждый зал вальяжным шагом, искренне пытаясь понять и принять то, что было передо мной. Я полюбовался Афродитой с острова Милос – Венерой Милосской, древнегреческой скульптурой, созданной приблизительно в сотом году до нашей эры. Попытался раскрыть секрет лукавой улыбки Моны Лизы, она же Джаконда, которая уже больше пяти веков смотрит на людей с полотна итальянского художника Леонардо Да Винчи. Я собственными глазами увидел каждую картину, каждую скульптуру, каждый экспонат, который был здесь. Отличный выдался день! На серой улице моросит дождик, а я наслаждаюсь мировыми произведениями искусства и красным сухим вином. Мне кажется это отличная идея выдавать вместе с билетом бутылочку вина, ведь с ним искусство воспринимается куда легче. После музея я прошелся по Елисейским полям до Триумфальной арки. Здесь на кольце, в одном из роскошных домов, долгое время жил Френсис Скотт Фицджеральд вместе со своей женой Зельдой Фицджеральд. Здесь писатель работал над своим знаменитым романом «Великий Гэтсби». По дороге в хостел я заглянул в свое любимое кафе, и в последний раз отужинал там. Около хостела я зашел в одну из сувенирных лавок, где купил бокал, открытки и магниты. Я решил сегодня лечь пораньше, так как завтра меня ждал самолет из Парижа в Ригу, затем из Риги в Москву, а после поезд из Москвы в Самару.

Ближе к полночи, когда вечерний намаз моих соседей был в самом разгаре, дверь в комнату отворилась, и на пороге появился новый житель. По его удивленному лицу, я осмелился предположить, что он был русский.

– Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! – громко затянули нараспев, мусульмане, которые продолжали молиться перед открытым окном.

– Ребята, тут есть, кто говорит по-русски? – испуганно произнес ночной гость.

Я свесился с третьего яруса кровати и сказал, что говорю по-русски и объяснил, что сейчас время намаза, и их нельзя отвлекать. Так же я рассказал новому жильцу, которого звали Максим, где находится в хостеле душевая с туалетом и столовая.

– Смешно вышло. Максим явно не такого приема ожидал в столице Франции – чуть слышно произнес я и отвернулся к стенке.

На следующий день лужи на асфальте подсохли, но жары не было, небо, так же, как и вчера было затянуто тучами. Легкий ветер приятно обдувал и бодрил меня, когда я с сумкой на плече вышел из хостела «Джейкобс» и направился на холм Монмартр. Около Базилики Сакре-Кер была отличная смотровая площадка, откуда открывался вид на весь Париж. Через несколько домов отсюда находилась квартира, где какое-то время жил Винсент Ван Гог вместе со своим братом Теодориусом. Я в последний раз окинул взглядом Париж и спустился с холма обратно к хостелу, где пошел сначала по бульвару Шапель, а потом по бульвару Вилет. Здесь начинался китайский округ города, где бурлила и кипела совершенно другая жизнь. Около огромного рынка скопилось очень много людей, хоть и было еще раннее утро. Здесь продавали, наверное, все, что только можно было продавать. Наконец-то я добрался до кладбища Пер Лашез, где ровно в восемь утра охранник открыл двери на территорию. Это было самое большое кладбище Парижа, занимающее площадь сорока восьми гектар. Кладбище не было похоже на привычное кладбище, скорее оно походило на сквер или на парк. По его аллеям пробегали люди с собаками, проходили туристы, гуляли дети. Это был огромный город мертвых, именно город, потому что каждая аллея имела свое название, а каждая могила свой номер. Перл Лашез был так же и музеем под открытым небом, ведь на его территории находились сотни фамильных склепов, выполненных так искусно, что я долго любовалась каждым из них. Первый раз в своей жизни я увидел, что смерть может быть прекрасной. Я посетил могилу знаменитого английского писателя и поэта Оскара Уальда, рядом с которой высилась скульптура «Сфинкс». Она была вся в отпечатках женских губ. Роман «Дориан Грей» навсегда останется в моем сердце. Я провел на территории кладбища два часа, попутно посетив могилы Оноре де Бальзака, Эдит Пиаф, Джима Морриса и моего любимого польского композитора Фредерика Шопена. Лучше прощания с Парижем и не придумаешь. Под сильным впечатлением я направился по проспекту Республики в сторону железнодорожного вокзала. Не доходя пары улиц до Площади, я заметил очень дешевую пиццерию, где заказал себе большую пиццу и тут же съел ее целиком, а после в супермаркете купил себе любимый американский энергетик «Монстр». Добравшись до Северного вокзала, я сел на скоростной поезд, который за несколько минут довез меня до аэропорта Шарль де Голь. Я успешно зарегистрировался и в одном из магазинов купил большую бутылку Кальвадоса. Заняв свободное кресло в зале ожидания, я внезапно услышал приятную мелодию. Кто-то рядом играл на пианино. Отличная идея установить бесплатное пианино для всех желающих. Время ожидания под классическую музыку прошло незаметно. В самолете мне досталось место возле окна. Среди облаков я увидел горы и вспомнил, как всего несколько дней назад летел через Альпы на Лазурный берег. Как будто бы прошла уже целая вечность.

– Интересно, каково это, стоять на самой вершине горы и смотреть оттуда на мир? – прошептал я, глядя в окно самолета – Какая самая высокая гора в Европе? Монблан? Нет, Эльбрус!

Эта книга посвящается моему отцу.