Увидев меня, женщина замерла на секунду, а в ее глазах читались и страх, и злость одновременно. Выйдя из секундного оцепенения, она, осторожно поставив бутыль на ступеньки, приложила палец к своим губам, давая понять, чтобы я молчал, затем схватила меня сильной рукой и потащила в сторону какого-то сарая, приговаривая при этом, что-то типа "Совсем сдурел, что-ли?". Я попытался ей что-то сказать, но тогда она просто закрыла мне рот рукой и потащила дальше.
Когда мы очутились в сарае, она убрала от меня руки и стала рассматривать с каким-то, как мне показалось, подозрением. Я же в это время пытался сообразить, что мне делать в этой ситуации.
– Ты куда прешь? – наконец произнесла она. – В доме немцы! Жить надоело?
Услышав про немцев, я окончательно растерялся и какое-то время смотрел на нее тупым взглядом, а затем спросил просто так, чтобы хоть что-то сказать:
– Какие еще немцы? Коллеги по работе или студенты, по обмену?
Теперь ее лицо выражало крайнее удивление, а глаза внимательно изучали каждый сантиметр моего лица.
– Ты дурачок, что-ль? Откуда ты вообще взялся?
– Я головой сильно стукнулся – сказал я, как бы оправдываясь – когда в колодец упал. Из колодца вылез и вижу – деревня. Вот и решил к вам зайти, обогреться, одежду посушить…
– А, я кажется поняла – перебила она меня и на ее лице действительно появилось такое выражение, что она как будто все понимает. – Ты, похоже, контуженный – сказала она с сочувствием в голосе. – Сиди пока тут, а как фашисты проклятые уйдут я тебе поесть принесу.
Затем эта странная женщина встала и вышла из сарая. В щель между досок я видел, как она подняла пустую бутыль со ступенек и спустилась в погреб. Через минуту она вышла оттуда с наполовину наполненной бутылью и направилась в хату. Я ощущал себя так, словно находился во сне. События последних часов перемешались в моей голове и я уже не мог понять, что из этого было на самом деле, а что является лишь химерой или игрой моего поврежденного при падении мозга.