Химера убойного отдела

– Чувствуется, что подготовились, – хмыкнула я, заходя в кабинет. – Значит, двое потенциальных подозреваемых на первом, двое на третьем, а вы где были? – И я в упор уставилась на дворецкого. Эдик напряженно притих, стараясь не приближаться к телу, лежащему в центре огромной комнаты. Обычных полицейских сюда не пустили, но уже вот-вот должны были приехать эксперты из бюро.

– Странно, стреляли в затылок, – произнес Брендон, присев рядом с трупом и внимательно его разглядывая, не прикасаясь руками. Только ребята из экспертного все равно будут ругаться, что мы им все следы затоптали…

– Я находился у входной двери, ожидая подруг госпожи Лары. Ральф прислуживал господину Сагору. Остальные слуги были отпущены до вечера, так как все хозяева собирались покинуть дом и отправиться на прием. Теперь они очень расстроены…

Я даже не стала вслушиваться, куда именно планировали все уехать. Сейчас это не имело значения. А вот выстрел в затылок – это действительно важно. Конечно, еще надо выяснить, откуда стреляли. Но обычно мы поворачиваемся спиной лишь к тем, в ком не видим угрозы. Некоторые звериные инстинкты неискоренимы. А подкрасться и напасть со спины любят почти все хищники.

– Так, быстро испаряемся! – В комнату, в сопровождении растерянного пожилого мужчины, влетела бригада экспертов. – Кто топтался у трупа?! Уши оторву, хвост вырву, когти кусачками откушу… Кыш отсюда!

Я помахала рукой начальнику бригады и, подхватив их проводника под руку, потащила за собой в коридор.

– Вы Ральф, верно? Это вы прислуживали господину Сагору и его гостю? Скажите, кто-то из них выходил хотя бы минут на пять? В туалет? Или полюбоваться бассейном? Или еще зачем-нибудь? За документами, например?

Старик, растерявшийся от такого напора, задумался, вспоминая. Но тут влез дворецкий, которого Эдику не удалось нейтрализовать:

– Любоваться бассейном никто не выходил, и по лестнице никто не поднимался и не спускался. Я бы заметил, так как стоял в дверях. А туалет у нас есть на каждом этаже.

– Благодарю, – процедила я. Мышь им тут всем поперек глотки! Мало того, что самой приходится заниматься допросом свидетелей, так мне еще активно мешают это делать. – А теперь выделите мне комнату, где я смогу побеседовать с каждым из слуг отдельно, без вашего контроля. В доме произошло убийство, а вы мешаете следствию, пытаясь защитить своих хозяев, которых я пока еще… – ух, с каким удовольствием я выделила последние два слова! – ни в чем не обвиняю. Но ваша настойчивость выглядит очень подозрительно!

Дворецкий надулся и заткнулся. Только свое дело он уже сделал. Ральф отчаянно замотал головой и затвердил, как дрессированный попугайчик:

– Не выходили никуда. Никуда не выходили. Никто никуда не выходил.

– Угу, так все и сидели в комнате, забаррикадировавшись, – рассердилась я окончательно. И, повернувшись к дворецкому, объявила: – Знаете, я передумала, позовите сюда еще и эту… компаньонку и принесите три листа бумаги и три ручки. Поиграем в школу. Будем писать сочинение «Как я провел последние два часа». И спаси вас тут всех Бастет, если я обнаружу расхождения! Привлеку за воспрепятствование следствию, ясно?!

Глава 18. Информация легко не дается

Рассадив компаньонку, слугу и дворецкого за большим столом в одной из соседних с кабинетом комнат, сама с видом суровой учительницы плюхнулась в кресло и уставилась на эту троицу. Расположила я их так, чтобы они не смогли списать друг у друга. Обещала же, что будем играть в школу, вот и пусть ностальгируют.

Эдик был отправлен под дверь к экспертам, чтобы свистнуть сразу, как только они закончат, а Брендона я назначила межкомнатным гонцом. И для начала выдала ему записку, в которой просила уточнить примерное время смерти, по мнению нашего патологоанатома.

– Итак, начнем. Описывайте происходящее с вами с десяти утра и до двенадцати дня. Подробно!

Раз меня вызвали примерно в половину первого, как раз перед обедом, мышь им поперек глотки, значит, тело обнаружили чуть раньше, но не позже двенадцати. Так что, надеюсь, интервала в два часа должно хватить.

– Обязательно уточните, что вы видели, что слышали, когда именно узнали, что Арман Зейсен убит, и как на это отреагировали все, кто был рядом с вами, – добавила я суровым тоном. Надеюсь, даже дворецкого проняло. Потому что его маниакальное желание защитить хозяев будило во мне зверя. Полицейских они не пустили, нас запустили, но при этом тесть и жена убитого упорно прячутся, потому что пока еще слишком расстроены! Ненавижу работать в таких условиях.

– А если я не смотрела на часы?! – Компаньонка тоже была с характером. Такое впечатление, что мы сюда по своей инициативе приехали и теперь всем мешаемся и раздражаем своим присутствием!

– Значит, пишите примерные интервалы. Главное, поточнее вспоминайте, что за чем происходило.

Откинувшись на спинку кресла, я закрыла глаза и постаралась не думать об обеде, который пропустила ради того, чтобы выпытывать сведения из вроде бы заинтересованных граждан.

– Держи. – В комнату тихо вошел Брендон с кружкой чая и тарелкой, на которой лежали два восхитительных бутерброда. – Нашел у них кухню, на которой отсиживается повар.

Я даже не сразу сообразила, к чему эта информация. Сначала сделала пару глотков чая и жадно впилась зубами в толстый ломоть хлеба, на котором сверху лежал такой же толстый ломоть буженины, скромно прикрытый листиком салата. И только на втором куске до меня дошло сказанное.

– Повар? То есть он тут с самого утра? – уточнила я, злорадно глядя на напрягшегося дворецкого.

Нет, понятно, что, скорее всего, повар никого не убивал. Но мы уже имеем препятствие правосудию и дачу ложных показаний. Притянуто за уши, причем заячьи, но, чтобы задержать доставшего меня гада на сутки, – хватит. Нечего было дезинформировать, рассказывая, что больше в доме никого нет!

– И вот, просили передать. – Брендон протянул мне мою же записку с вопросом о времени смерти, на которой в спешке было выведено «между 11 и 12».

Ну, слава Бастет, хотя бы тут без сюрпризов.

– Обязательно впишите, когда вы видели господина Армана последний раз. – Так как я уже была добрая и немного сытая, сурово-угрожающий тон у меня уже не получился. Зря, наверное.

– Как там эксперты? Заканчивают? – шепотом уточнила я у Брендона.

Надо бы поскорее завязывать со слугами и браться за хозяев. Только, боюсь, с ними в школу поиграть не получится. Но пока мы здесь торчим, они сейчас между собой договорятся, а потом предъявят нам соавторский труд.

И к сожалению, выход у меня пока всего лишь один.

– Подмени Эдика и отправь его допрашивать хозяев. – Вот все внутри протестует против такого решения, но другого-то нет. Разве что поручить допрос Брендону. Ну или самой пойти к пострадавшему семейству, оставив химеру следить за слугами.

Я почти секунду всерьез обдумывала второй вариант, но потом решила, что это будет уж слишком жестоко по отношению к бедному парню. Тут и компаньонке палец в рот не клади, и дворецкий руку по локоть откусит, если зазеваешься.

– Как только эксперты закончат, сразу зови меня! – попросила я Брендона и принялась за второй бутерброд, пристально следя за троицей сочинителей. Потом, вытерев пальцы салфеткой, предусмотрительно положенной на тарелку то ли химерой, то ли поваром, достала мобильный и написала сообщение Алексу: «Приезжай сюда, тут много вкусного!»

Еще через пару минут, вновь войдя в роль суровой учительницы, я объявила:

– Заканчиваем, время сдавать ваши записи.

У дворецкого, первым вручившего мне свой листок, текста было на пару абзацев, не больше. До одиннадцати часов он занимался делами по дому, а потом стоял у входной двери, смотрел по сторонам, но вокруг ничего не происходило. Затем закричала Агата.

Я пристально уставилась на мужчину, но в ответ наткнулась на такой же уверенный взгляд.

– У вас очень интересное совмещение обязанностей. – Я покрутила листок в руках, продолжая при этом сверлить дворецкого взглядом. – Вы и управляющий всей прислугой, и швейцар, может быть, еще и водитель?

– Я – дворецкий! В мои обязанности входит следить за всей прислугой и оберегать покой хозяев, заботиться об их нуждах и выполнять их желания. Прием гостей – важная часть моей работы, – выдал он все это с пафосом, достойным профессора Фелинской технической академии как минимум. – А управление своими аэромобилями хозяева доверяют автопилоту.

– Прекрасно, – недовольно буркнув, я протянула руку, чтобы взять листок у компаньонки. – Значит, это вы нашли тело? – уточнила, переведя взгляд на женщину. На вид ей было от двадцати пяти до тридцати, то есть примерно моя ровесница.

– Да, я пошла в кабинет к господину Арману…

– Зачем? – Рвать добычу надо, пока она еще теплая. А все трое свидетелей сейчас прямо кипят от возмущения. И это прислуга! Даже представлять не хочу, как тяжко нам придется во время допроса их хозяев. Но, перефразируя пафосную фразу дворецкого, ритуальные танцы вокруг богатых аристократов и политической верхушки – важная часть нашей работы.

– Не ваше… – Женщина уже не кипела, она готова была извергать бурлящий в ней гнев. И подобная реакция могла означать только одно. Причина не предназначалась для посторонних ушей. Может быть, они были любовниками? Но все равно остальным-то она должна была как-то объяснить свое присутствие в кабинете женатого мужчины!

– В том-то и дело, что мое, – вежливо прорычала я. – Поэтому отвечайте, иначе арестую всех на сутки за препятствие расследованию.

– Я все написал, что помнил, – влез Ральф, подпихивая мне свой листочек и заодно, как нарочно, отвлекая от компаньонки.

– Ладно, вас не буду арестовывать, – хмыкнула я и снова повернулась к женщине. – Так зачем вы отправились в кабинет? По собственному желанию или кто-то попросил? Вспоминайте! Только учтите, мы потом все проверять будем!

И ведь хочется быть вежливой, доброй и пушистой, но не получается. Вроде бы свидетели, не подозреваемые, но при этом все лгут, пытаются запутать, скрывают что-то, по их мнению, неважное и ведут себя так, словно мы враги, а не полицейские, пытающиеся поймать преступника.

А еще, к сожалению, чтобы реально привлечь за препятствие в расследовании, такой мелочи, как внезапный приступ склероза, маловато. Любой адвокат разгрызет подобное обвинение, как пес – палку.

Свидетели же волнуются, переживают, они не обязаны четко запоминать, что когда происходило, к тому же не у всех идеальная визуальная память. Если свидетель видел брюнетку в красной шапочке, но сообщил вам о подозрительном оборотне-блондине в зеленой кепке, так это не из-за желания запутать доблестных сотрудников полиции, а потому, что ему вот так запомнилось.

Только одно дело, когда действительно волнуются и переживают. Я тогда даже посочувствовать могу. А тут же прямо в глаза нагло врать собираются, только пока еще не придумали, что именно. И надо подсекать, выбивать факты, потом ловить на лжи, взяв за шкирку и тыкая носом, выбивая новую и новую ложь, пока не добьешься правды.

– Я хотела посмотреть на картину, – процедила сквозь зубы Агата. И судя по тому, с какой злобой засверкали ее глаза, в которых даже зрачок сменился на вертикальный, это действительно была правда.

– Что за картина и с чего вдруг вам так захотелось на нее посмотреть?

– Я не понимаю, вы что, меня подозреваете?! – женщину наконец-то прорвало. У нее не только глаза сменились на тигриные, но и уши. Понять бы еще, что она так упорно пытается скрыть и почему так злится на мои попытки вытянуть из нее детали.

– Картина с благотворительного аукциона. Ее примерно в десять утра принес курьер, и господин Арман сам спустился, чтобы проверить подлинность и расписаться в получении. А потом сам унес ее в кабинет, сказав, что хочет лично выбрать для нее место, – отчитался вместо компаньонки дворецкий.

Ну, слава Бастет, их тут хотя бы по очереди перемыкает, а не одновременно.

– Я услышала, что принесли картину, и пошла посмотреть, – женщина соизволила выдавить из себя крупицы подробностей, наивно рассчитывая, что я этим удовлетворюсь.

– От кого вы услышали? Картину доставили в десять, а вы отправились в кабинет… – Я заглянула сначала в листик дворецкого, потом в Агатин, затем к Ральфу.

Навскидку выходило, что все сбежались к кабинету примерно без четверти двенадцать. В ФБР позвонили почти сразу, то есть примерно в двенадцать, как я и подозревала. А значит, смотреть картину дамочка отправилась минут за десять – двадцать до общего сбора.

– …примерно полдвенадцатого, – закончила я. Пока потребности расписывать все точно по минутам не было. Мне бы хоть общую картинку случившегося представить. – Из-за чего такой большой интервал? Вы узнали раньше, но были заняты или вам только в это время сообщили? – Подсказывать варианты ответов не совсем профессионально, но зато по мимике свидетеля можно уловить, в какую примерно сторону двигаться со своими догадками дальше. – Значит, только в это время сообщили. Кто? – Хотя и так ясно: раз она все время провела на третьем этаже с женой убитого, то, скорее всего, та ей и рассказала.

Хотя я, похоже, тороплюсь с выводами. Жена на третьем этаже с десяти утра, то есть о приходе курьера она могла и не знать.

– Господин Арман прислал мне сообщение, попросил прийти помочь выбрать место для картины.

Ощущение, словно у меня в руках тюбик с почти закончившейся зубной пастой. И я старательно выдавливаю остатки, потому что нового нет, а зубы почистить надо.

– То есть у вас в мобильном есть сообщение от убитого, по которому можно точно определить, когда он еще был жив, но вы упорно это скрываете?

Да чтоб ты мышью подавилась! Я сейчас совсем непрофессионально наору на эту дуру, и пусть потом мне объявляют выговор в письменной форме!

– Я не собираюсь позволять вам читать мою личную переписку…

– Мобильник. Сюда. Быстро. – После каждого слова я тыкала пальцем в стол. – Ордер на обыск всего вашего имущества мне сейчас привезут. Но я хочу быть уверена, что вы ничего не удалите. Так что кладите на стол. Вот он, – я указала на дворецкого, – как ответственный за персонал, будет сидеть и оберегать его и от вас, и от меня. Ну?!

Агата сначала зло зарычала, а потом, признав, что выбора у нее нет и теперь-то я уж точно смогу привлечь ее за препятствие следствию, швырнула мобильник на стол:

– Подавитесь! Можете читать без ордера!..

Глава 19. Первый подозреваемый есть

Я принципиально оформила изъятие мобильного устройства со всеми формальностями. Выдала злющей Агате документ, подтверждающий, что ее собственность временно переходит во владение государственного бюро расследования, так как является важной уликой. И лишь после этого уселась читать переписку, из-за которой весь скандал и произошел.

Компаньонка жены одновременно оказалась любовницей мужа. Дело, как говорится, житейское, хотя я такое поведение не одобряю. Но сейчас главное было в другом.

В том, что в одиннадцать часов тридцать семь минут господин Арман был еще жив и приглашал свою пассию заглянуть к нему, чтобы полюбоваться потрясающей картиной. И выбрать для нее «подходящий ракурс». Хм… Не будем давать волю воображению, а то мне тут тоже есть с кем подходящий ракурс поискать. Главное – это время.

– В тот момент, когда вы получили сообщение, ваша нанимательница была с вами?

– Да, сидела ела мороженое и следила за воротами. Даже на голову жаловаться перестала, – с презрением то ли ко мне, то ли к жене своего любовника пробурчала Агата.

– А до этого жаловалась? – уточнила я, стараясь не давать волю профессиональной паранойе.

– Да, даже в комнату к себе минут за десять до этого уходила, за таблетками. – Женщина с раздражением передернула плечами. Можно подумать, ее хозяйка специально страдала головной болью, чтобы нервировать бедняжку. Даже за таблетками отправлять не стала, сама сходила.

– А где у нее комната? На каком этаже? – Все же профессиональная паранойя оказалась сильнее моей антипатии к компаньонке. И главное, вроде бы ничего подозрительного. Подумаешь, сначала жена ненадолго удалилась, а потом любовница нашла труп ее мужа. Совпадение.

– На третьем, я даже видела, как она в окне мелькала, потом отошла ненадолго и снова появилась. – Почувствовав, что я вроде бы перестала ее подозревать, Агата решила побыть добропорядочной свидетельницей и защитить свою нанимательницу от ложных обвинений. Лучше поздно, чем никогда.

– Что ж, значит, у госпожи Лары есть алиби. – Я широко улыбнулась во все тридцать два зуба и перевела взгляд на притихшего Ральфа. – И, судя по вашим показаниям, господин Сагор и его гость провели все это время на первом этаже, никуда не отлучаясь. Так что у них тоже есть алиби. Спасибо за помощь следствию, можете пока быть свободны!

И я вышла из комнаты, забрав с собой листики и мобильный Агаты.

Брендон скучал под соседней дверью. Эксперты еще до сих пор не закончили, и это был очень плохой знак. Когда все просто и ясно, криминалисты работают быстро и четко. А вот если что-то непонятное, тогда они возятся, выискивая улики и стараясь не пропустить ни единой мелочи, способной прояснить ситуацию.

– Они пулю практически в потолке нашли, – заговорщицким шепотом сообщил мне химера.

– Мышей им полный рот, – так же негромко хмыкнула я, оценивая высоту стен. Метра три, если не больше. – То есть кто-то стрелял снизу вверх?

– Нет, там рана ровная, из затылка в глазницу, – спокойно проинформировал меня Брендон. Словно каждый день трупы видел, раны осматривал и выводы делал. Хотя для тех выводов, что он мне сейчас озвучил, большого опыта и не надо. Достаточно просто хорошей наблюдательности, а с этим у моего подопечного все в порядке.

– Так, прекращаем домысливать то, о чем не знаете, – прервал нас Карл, начальник экспертов, выходя из кабинета и снимая перчатки. – Пуля в стене под потолком, выстрел ровный, но убитый не порхал в воздухе рядом с убийцей, а висел, подвешенный головой вниз.

Высота потолков здесь примерно метра три, может даже чуть побольше. Убитый был среднего роста, примерно метр восемьдесят – метр девяносто.

– Если он висел вниз головой, то пуля должна была оказаться ближе к полу, – принялась рассуждать я вслух.

– Все верно! – Мужчина поднял вверх указательный палец, заостряя наше внимание. – Он висел, удерживаемый под потолком за ноги и талию. Судя по следам на теле, диаметр веревки должен быть где-то миллиметров десять. Она слабо тянущаяся, но очень прочная.

– Статичная? – предположил Брендон. – Из тех, что для ограждений используют? Те, которыми обматываются для страховки, мягкие и хорошо тянутся. А статичные тугие, словно проволока.

– Да, я бы поставил на ваш вариант, – одобрительно кивнул Карл. – Тугая, как проволока, но не проволока. Ищите веревку. И лестницу. Потому что убийца тоже находился под потолком. Вот схема полета пули, точки, где примерно находился стрелявший и где примерно находилась жертва. – И мне вручили схематичный рисунок кабинета. – Удачи, Марта!

– Весело, – протянула я, разглядывая картинку.

– Все как ты и обещала? – У Алекса почти получилось подкрасться ко мне бесшумно. Даже Брендон, предатель, его не выдал. Ни один мускул на его лице не дрогнул, глаз не дернулся! Но на последних шагах красавчик-блондинчик все же расслабился. Так что я тоже даже не вздрогнула, услышав его голос. Спокойно повернулась и подмигнула:

– А когда я тебя обманывала? Веселья через край! Я пошла спасать Эдика, а ты тут вокруг контура от тела поползай. Брендон тебе перескажет все, что эксперты нарыли.

Как-то совсем незаметно из подопечного, о котором я решила временно позаботиться, найденный нами парень превращался в помощника. Причем не только моего, а сразу нас всех. Личная химера убойного отдела. Звучит же!

С чистой совестью оставив парней изучать тело, я отправилась вниз, искать нашего бедного котика.

Обнаружила я его в комнате, вклеенной во все здешнее стильное великолепие из какого-то аляповатого журнала для провинциалок. Обои сверкали золотистыми узорами, два дивана, стоящие друг напротив друга, слепили золотистой обивкой, огромная люстра зависала в центре, тоже блестя золотом. Тумбочки, угловые панели, подоконники, шторы, встроенные в стены полки – все было ослепительно золотого цвета. Хотя при этом была выдержана общая линия стиля. Бархат. Мягкий, буквально стекающий на пол бархат. И обивка диванов, и шторы. Люстра, вазы на полке – все это было гармонично едино. Безвкусно из-за золотой аляповатости, но гармонично. Даже огромный стол из красного дерева, обитый по углам золотом, украшенный золотым подсвечником и золотой же подставкой под три ручки, прекрасно вписывался в этот сверкающий беспредел.

Эдик сидел на одном из диванов в очень интересной компании.

Ярче всех выделялся вполне себе еще бодрый оборотень-тигр лет так пятидесяти на вид, с пышной и когда-то каштановой шевелюрой. Теперь в ней гораздо больше было седины, чем каштана. Но взгляд у мужчины был цепкий, умный, подбородок выдвинут вперед, губы сжаты. Сразу ясно: передо мной господин Сагор Чёмит, владелец и директор «Кёж Чёмит Корпорейшн», тесть убитого Армана Зейсена.

Я вежливо кивнула и протянула руку, чтобы поздороваться. Как и ожидалось, рукопожатие господина Сагора было таким же крепким и уверенным, как он сам.

Неожиданно, но этот властный мужчина мне понравился. В нем была надежность и харизма.

А вот его дочери ни харизмы, ни надежности не перепало. Аморфная хрупкая брюнеточка с широко распахнутыми испуганными глазищами. Хорошо хоть, в истерике не бьется, просто сидит и жмется к папочке. Ну, тут я ее понимаю. Будь у меня такой папочка, я бы тоже в любой сложной ситуации прибегала поприжиматься к его плечу, чтобы успокоиться.

И, так сказать, третьим блюдом шел тоже по-своему харизматичный бледнокожий длинноволосый блондин лет сорока с небольшим. Его светло-голубые глаза обладали притягивающе гипнотической силой, что неудивительно. Кажется, впервые в жизни я встретилась с оборотнем-змеем. Даже морозец по коже пробежал вместе с целым прайдом мурашек, и волосы на затылке встали дыбом.

– Магтан Джайгдеф, мой гость, – просто, безо всяких титулов представил его Сагор.

Вот только даже я, совсем далекая от аристократически-политического небосклона, прекрасно знала, что Джайгдеф – владелец второй по величине после «Кёж Чёмита» компании по производству топлива для аэротехники.

Основной конкурент, к тому же змея, то есть при частичном обороте мог подняться на хвосте под потолок и выстрелить в несчастного Армана. Непонятно, правда, зачем… Но, учитывая обилие странностей у этого убийства, одно то, что Магтан мог его совершить, сразу превращало его в главного подозреваемого.

Глава 20. Общественность негодует

Первым делом, закончив знакомиться, я вежливо, но при этом очень настойчиво попросила всех троих сесть и расписать как можно подробнее все, что они делали с десяти до двенадцати. И как именно узнали о смерти Армана. И что вокруг них в это время происходило. И что было потом, когда все прибежали в кабинет.

После того как все трое безо всяких возражений, в отличие от собственных слуг, уселись вспоминать, как они провели два часа своей жизни, я сама достала мобильник и отправила сообщение Алексу: «Как веселье? Веревку уже нашли?»

Что-то у нас прямо череда загадочных дел пошла. С обезьянами все в тумане, и вот пожалуйста – змеи, мышь им в глотку, бонусом.

«Веревки нет, оружия нет, – порадовал меня Алекс. – Спишись с Изильдой, она про допрос расскажет. Тебе понравится!»

Что ж, я хотела отчет о разговоре с павианом прослушать вживую, при встрече. Но как удержаться, когда тебя так интригуют?

«Кидаю голосовое!» – предупредила меня Изильда.

Пришлось достать наушники, но любопытство уже прямо разъедало, требуя поскорее выяснить, что же такого интересного произошло.

– Он приехал нацеленный на скандал. Потребовал присутствия при допросе своего адвоката, которого уже привез, заранее. Начал с того, что ты его шантажировала и запугивала, но, так как свидетелей нет, он предъявлять обвинения не станет… – Изильда воодушевленно щебетала в голосовом, явно предвкушая, как вот-вот вывалит на меня что-то очень интересное. – И тут я ему сначала о том, что один из его жрецов – грабитель, а затем о решении городского совета об отказе продления аренды для его храма. А потом пришел Алекс и принес «секретную информацию», – тут Изильда затихла, переводя дух, чтобы потом быстро выпалить: – Об облавах во всех храмах обезьян, расположенных на территории Фелинии, и список государств, поддержавших наше начинание. Марта! Я даже не ожидала, что будет такой мощный резонанс! Всего несколько дней прошло, а такая буря по всей стране!

Да, Алекс был прав, мне понравилось. Мне очень понравилось. И главное, я сама как-то о других храмах даже не подумала. С этим бы разобраться и всех взрослых химер выкупить, а лучше просто изъять. А кто-то, в отличие от меня, оказался более глобально мыслящим.

Уверена, такая агрессивная реакция в обществе из-за того, что пострадавшие в основном дети.

Центры профилактики безнадзорности в Фелинии обладают очень мощной поддержкой на государственном уровне. К тому же большинство желающих совершить пожертвования, чтобы ублажить свою совесть или просто сделать доброе дело, натыкаются на эти центры в первую очередь. Инвалидов или неизлечимо больных среди оборотней практически не бывает, в отличие от одноликих. А вот безработные и бездомные встречаются. И иногда таким требуется помощь. Особенно если это старики, дети или подростки.

– Он теперь прямо шелковый, – удовлетворенно продолжила Изильда. – Готов сотрудничать, искать виновных, дал разрешение на допрос всех жрецов, чтобы вычислить тех, кто ближе всех знаком с убитой троицей. На все согласен, только бы мы замолвили слово перед городским советом. Ну я сказала, что слово мы замолвим, хотя от нас ничего не зависит. Но мы по крайней мере не будем настраивать совет против храма.

Все-таки Изильда мягче, чем я, и больше склонна к компромиссам. Я бы нарычала, стукнула кулаком по столу и объявила, что храм и так обязан помогать следствию, безо всяких условий.

Но естественно, лучше мирная договоренность, после которой мы получаем все, не делая практически ничего.

«Молодец. Завтра берешь Алекса – и в храм, опрашивать жрецов», – размениваться на голосовухи ради двух предложений я не стала, отправив обычное текстовое сообщение.

Конечно, я бы предпочла оставить Алекса себе, всучив Изильде Эдика, но надо думать не только о своем удобстве, но и о деле. К сожалению.

Пока я была занята выслушиванием голосового отчета, троица свидетелей закончила свои сочинения.

Я собрала все листики, уселась за стол, взяла золотую ручку и принялась сверять написанное слугами и их хозяевами. Большинство пунктов совпадало, а редкие перестановки или пропуски событий лишь подтверждали, что это действительно воспоминания, а не выученный заранее текст.

Итак, у всех, мышь им поперек глотки, было алиби. Единственной на какое-то время оставшейся в одиночестве была Лара, но ее компаньонка утверждает, что видела свою нанимательницу в окне. А учитывая высокие отношения между женщинами, если бы Агата имела хотя бы малюсенький шанс выставить Лару подозреваемой, то наверняка его бы использовала.

Конечно, остается еще повар, но он прислал мне в дар два таких вкусных бутерброда! Конечно, дело не в них, просто моя интуиция отказывалась его подозревать. Хотя поговорить с ним, конечно, надо.

Но основные подозреваемые – кто-то из шести уже мною опрошенных. Вот только кто?! Змей? Жена? Любовница? Тесть? Хороший ход – избавить дочь от не оправдавшего надежд мужа и подставить конкурента. Или все же жена? Избавиться от нагло изменяющего ей под носом мужа и заодно подставить конкурента отца. Или любовница?..

В общем, копать и копать. Для начала надо понять, как именно Армана убили, найти веревку и… так!

«Сходи к экспертам, выясни, нашли ли они мобильник жертвы», – попросила я Изильду. Он ведь буквально перед смертью отправил сообщение, значит, мобильный должен был быть у него под рукой.

– Что ж, пока ничего конкретного мы вам сказать не можем. – Кроме того, что один из вас убийца, но эту информацию лучше не произносить вслух. – Над этим делом работают наши лучшие специалисты. Мы обязательно найдем виновного! – говоря все это, я глядела в основном на Сагора Чёмита.

Смотреть на Магтана Джайгдефа было сложно, от его взгляда мне становилось не по себе. А на Лару Зейсен не хотелось, хотя искоса я все же наблюдала за девушкой. Нельзя упускать из виду реакции подозреваемых. А так как подозреваемые здесь все, то и следить приходится за всеми.

После моих слов девушка неожиданно разрыдалась, но уткнулась при этом не в плечо отцу, а в грудь Эдику. Бедный котик от такого растерялся, замер, потом слегка оживился и принялся гладить скорбящую вдову по голове.

– Сочувствую вашему горю, – вспомнила я еще одну подходящую для текущей ситуации фразу и подлейшим образом сбежала, оставив Эдика на растерзание.

Глава 21. Паранойя в действии

На втором этаже у кабинета было пусто. Внутри сидел одинокий полицейский, проведенный контрабандой с экспертами. Охранял место преступления.

Специально для таких ситуаций, когда потерпевшие не хотят сотрудничать с полицией, у нас была небольшая группа оборотней-котов. Не таких породистых, как Эдик, зато более шустрых и сообразительных. Например, если вдруг сидящему на стуле парню понадобится отлучиться по неотложным делам, он сменит ипостась и быстро прошмыгнет туда и обратно, не привлекая внимания. А когда мы все вечером уйдем отсюда, он тоже сменит ипостась и заляжет где-нибудь под столом, словно тут никого нет.

Можно, конечно, просто устанавливать видеокамеру, но живой полицейский надежнее. Камера не вмешается, если вдруг здесь начнет происходить что-то противозаконное. Хотя обычно мы и камеру вешаем, для спокойствия.

– А где мои мальчики? – поинтересовалась я у охранника.

– Темненький что-то в потолке заметил, и они пошли… – принялся объяснять мне парень, но тут у нас прямо над головой в потолке открылся люк, откуда показалась голова Брендона.

– Привет! А мы тут закон нарушаем, – обрадовал меня химера.

Я на это лишь раздраженно выдохнула и поинтересовалась:

– Как вы додумались?

– Искали, где могла крепиться веревка. – Брендон улыбнулся и спрыгнул ко мне, уже в воздухе перевернувшись, чтобы опуститься на четыре лапы… то есть на корточки, упершись при этом ладонями в пол.

– Псих! – только и смогла выдать я, хотя сама неоднократно проворачивала подобный трюк, преследуя подозреваемых. Но с трех метров удобнее прыгать сразу ногами вниз, а не устраивать акробатические номера для одного зрителя.