А единороги будут?

Глава 9

– Леди?

– Отвали! – рыкнула и тут же обернулась, поэтому успела заметить промелькнувшее на лице у Рикиши недовольное выражение. Нет, ну точно камикадзе. Я только огнем не выдыхаю, а он нос морщит, потому что выражаюсь прескверно? – Или сядь и расскажи всю правду.

Парень хмыкнул и посмотрел на меня очень странно.

Я игнорировала его присутствие во время занятий. Успешно делала вид, что не замечаю его в столовой. Лишь поставила перед ним тарелку с какой–то странной зеленой дрянью, типа пюре из брокколи, за что получила осуждающий взгляд от дамы на раздаче. Абагэйл сначала недоуменно поглядывала то на меня, то на Рикиши, а потом вообще перестала замечать происходящее. Здесь тоже была поговорка, сходная по смыслу с нашей «Милые бранятся – только тешатся», вот она и решила, похоже, что мы так развлекаемся.

То, что у меня с моим рабом «высокие отношения» Абагэйль еще вчера отметила, как мы ни старались конспирироваться. Да, если честно, еще тот из меня рабовладелец, но зато злая фурия может получиться наипрекраснейшая, и как раз сейчас я плавно в нее преображалась. А ведь думала, что за день успокоилась… Нет, просто злость накапливалась, чтобы вырваться на волю ближе к вечеру, когда мы останемся наедине.

– Правду! – рыкнула я так, что сама испуганно оглянулась. Стекла целы, пожаров нет. Так, надо держать себя в руках, а то мало ли, есть какой–то временной период, когда номер восстановить из пепелища можно, а потом уже все?

Нет, я зла… Очень зла! Но не настолько, чтобы спалить сейчас все мосты, разрушить созданную Сонолой легенду, выдать всех Тарнизо с потрохами и воткнуть нож в грудь единственного человека… ну, пусть не совсем человека… из которого можно, хотя бы гипотетически, вытрясти правду.

Очевидно, Рикиши тоже вспомнил о выбитых стеклах и о шансах сгореть вместе с номером, потому что примиряюще выставил вперед руки и очень ласковым голосом произнес:

– Да, леди! Что именно вы хотите услышать?

Вот, лучше бы ему не задавать таких дурацких вопросов! Пара шагов, и я оказываюсь рядом с ним, чтобы уставиться ему в лицо, просто излучая злость и недовольство.

– Все! Все с самого начала!

– Я, – Рикиши, откинув голову, оперся спиной о стену, и, прикрыв глаза, очень тяжело задышал, примерно так же, как у Сонолы… бледнея на глазах. Вот появился пот над верхней губой… капелька пробежала с виска по скуле…

– Рики? – злость отхлынула почти сразу, уступив место страху, страху за него, за моего мужчину. Да, скрытного и, возможно, завравшегося вконец, но моего. «Надо учиться быть жестокой», – как–то отстраненно подумалось вдруг будто бы не мной. Отбросить жалость, надавить… Его жизнь в моих руках… В моих же?!

– Рики! Смотри на меня! – я не орала, не истерила, просто спокойно приказала… пожелала… и он открыл глаза.

Боль… Внутри него была боль, и он сейчас боролся с ней, прокусывая губу до крови, теряя связь с реальностью.

– Что с тобой происходит?!

– Вы злитесь на меня и забираете мою силу, – выглядел Рикиши, по–прежнему не очень хорошо, но помирать на моих глазах явно передумал.

– Тогда, отдавая тебя мне, Сонола делала то же самое? – догадалась я.

– Да. Она выкачала из меня больше половины, – Рикиши тихо сполз по стенке и уселся на пол, глядя на меня оттуда снизу вверх. – Я понимаю, что вы сердитесь, леди. Но есть правда, которую я не смогу рассказать вам. Иначе леди Сонола узнала бы через меня все тайны леди Марими. Понимаете? Во мне запечатано очень много секретов. Я их знаю и буду оберегать вас по мере своих сил, но поделиться ими ни с кем не смогу. Даже с вами.

Не совсем четкая связь от знания секретов до оберегания меня настораживала, но почему–то стало очень приятно. Меня будут оберегать. Хотя циничная взрослая тетка, еще не окончательно выбитая из моего омолодившегося тела восторженной влюбленной дурочкой, решила воспользоваться и уточнить парочку моментов. И начать я решила с ключевого.

– Но, не считая приказа хранить секреты прежних хозяек, – грандиозный облом, пусть подсознательно я и согласна, что правило логичное, – в остальном ты мой полностью или у тебя есть еще пара–тройка приказов? – Рикиши молча продолжал смотреть на меня снизу вверх, запрокинув голову. – Рики, я хочу понять, кто рядом со мной! Любовник, шпион, предатель, бомба с часовым механизмом… КТО?!

– Не понимаю ваших сомнений насчет первого пункта, леди, – кривая усмешка на бледно–розовых губах выглядела… впечатляюще. Но сдается мне, что какая–то зараза снова собирается замять тему, весело провести время, восстановиться и оставить меня с кучей вопросов.

– А что ты можешь сказать насчет второго?

– Мне не приказывали за вами шпионить, леди.

Так… Так… Нет, не так!

– Ну, а если Сонола явится и прикажет тебе рассказать все, что я делала, с кем общалась, о чем с тобой делилась… то?!

– Если вы не прикажете мне молчать, то я обязан буду ей рассказать, – и снова кривая усмешка. Кажется, я очень хочу кого–то выпороть! Долго… получая удовольствие от каждого хлопка. Да, рукой! Я очень хочу делать это рукой… Ладонью. По заднице. Пока силы не закончатся.

Уф… Ну, хоть не придушить на месте тянет, и то хорошо.

– А если Сонола прикажет тебе меня подставить? Совершить что–то, что мне навредит?

Я уже процентов на девяносто девять знаю ответ. Спокойствие, главное, спокойствие. Хотя перед глазами уже мелькает чья–то прекрасная задница, по которой я от души, с размаха опускаю ладонь раз за разом. Я даже звуки хлопков начинаю слышать! Выпороть! Не так, как Сонола, плеткой, в воспитательных целях для зрителей. А в целях воспитания объекта рукоприкладства! Как нашкодившего… засранца! Улыбается он мне тут… Весело ему!

– Если в формулировке приказа от леди Сонолы не будет ничего, четко подтверждающего ее намерения навредить вам, то я буду обязан его выполнить.

– Если я не прикажу тебе никогда больше не слушаться Сонолу, верно?

– Да, леди.

Вот ведь бледный, до синевы, контур губ едва заметен… усмешка его раздражает до невозможности! А вместо желания прибить, придушить, взять за уши и стучать головой о стенку… Нет, целовать прямо сейчас точно не буду, не сдохнет!

– А что у нас с леди Марими? То же, что с Сонолой?

Судя по заметавшемуся буквально на секунду взгляду, с первой хозяйкой ситуация была посложнее. Точно, он же к ней меня притащил, когда я знакомство с Алисой потребовала. Потом ему Марими приказала, чтобы Сонола ничего не знала о нашей с ней встрече. Даже не приказала, а просто дала понять, что ей этого хотелось бы. И никто никому не рассказал, уверена.

– Если я прикажу тебе ее не слушаться?

– Я выполню ваш приказ, леди, – только вместо того, чтобы с кривой ухмылкой уверенно посмотреть мне в глаза, Рикиши принялся изучать пол.

– Но?..

– Во время обращения леди Марими вдохнула в меня свою магию и свою энергию. В любой момент, как только ей захочется, она сможет забрать все это обратно.

– То есть тебе придется выбирать между моей жизнью и своей?

Да уж, отличный подарочек, ничего не скажешь. Как только я пойду против Марими, та взмахнет ручкой, и у меня минус один нетопырь?! Супер, что я еще могу сказать?

– Так, есть какой–то специальный текст, в котором будет учтены все тонкие нюансы и подводные камни, связанные с твоими прежними хозяйками? – отбросим переживания в дальний угол и будем думать о делах насущных.

– Да, леди, есть специальный обряд.

Судя по тому, что эта зараза опять изучает пол, или в обряде есть подводные камушки, или сам обряд – еще тот булыжник.

– И!?

– Я не могу вам его рассказать, леди, – усмешки опять нет, так что, поздравляю, Шариков, мы в жопе. Хотя у меня же есть Абагэйл и Карен. Они, наверняка знают. Но тут, чтобы никто не сбежал из задницы, последовало продолжение: – Такие обряды придумываются для каждого нетопыря отдельно его первой хозяйкой. Конечно, вторая сможет повторить то, что сделала первая… если та захочет.

Как там, в книгах, обычно пишут? Непереводимая игра слов? Да, вот именно ее я и выдала. У меня в номере бомба с часовым механизмом, которую может разминировать только или Марими, или Сонола. Иначе она в любой момент может взорваться… подставить, предать.

– И что же мне делать? – я опустилась на пол, рядом с Рикиши и уткнулась ему в плечо.

Главное – не разреветься, пусть глаза уже на мокром месте.

– Ну… вы можете пока наприказывать мне кучу всего, а я честно буду выполнять, что смогу, – юноша обнял меня и прижал к себе, крепко–крепко.

– Угу, – я вспомнила, что собиралась кого–то выпороть и, не удержавшись, всхлипнула. То ли от жалости к себе, то ли к несбывшейся фантазии. Сейчас хотелось обнять и не отпускать. И не отдавать. Никому!

– Нет, леди, так дело не пойдет! – Рикиши подхватил меня на руки, и, ожидаемо, потащил на кровать.

– Поставь… не хочу… не сейчас, – сначала активно, потом все слабее и слабее отбивалась я. Скандалить и одновременно целоваться было очень сложно, так что надо было что–то одно из двух отложить на потом. Я решила отложить скандал. И отчаянно впилась в чужие губы, родные и одновременно такие чужие, близкие и далекие. Может, у меня на него это… как его… запечатление? Привязка? Что там еще бывает в фэнтезийных романах? Приворожил, околдовал, приручил. Жар дыхания, теплые прикосновения, нежные и страстные одновременно… Ну, нельзя так неприлично таять от одних только поцелуев, пусть даже ты влюблена в целующего тебя до потери разума и чувства самосохранения.

– Рики! Я…

Вот это да! Мы еще не начали, а Рикиши уже снова как новенький. Ну и отлично, значит, моя совесть будет абсолютно чиста, если сегодня никакого секса не будет. Я устала! И вообще, как тут выяснилось, я без пяти минут замужем. Как такая мелочь выскочила у меня из головы?

– Расскажи мне про моего будущего мужа!

Рикиши, упираясь ладонями в кровать, завис надо мной, изучая выражение моего лица. Я постаралась излучать максимальную непреклонность. Судя по тяжкому вздоху – получилось.

– ТинНигх – мир, в котором нет единого централизованного правления, как на Яхолии. Там много разрозненных суверенных королевств. Те же глубинные карлики, свирфнеблины, образуют там свое маленькое независимое государство, тогда как здесь их независимость и суверенитет ограничены королевской властью. Они могут сами вступать в торговые и дипломатические отношения, но воевать с соседями–дроу, которых наши свирфнеблины искренне ненавидят, им запрещено. Только гадить исподтишка могут, – подмигнул мне Рикиши, и я, не удержавшись, улыбнулась ему в ответ. – Дроу на Яхолии самое независимое государство, почти отдельное, не считая ежегодных выплат налогов и обязательного пополнения армии Яхолии мужчинами–воинами. Ну, и договора об участии дроу в военных экспансиях, в каких король посчитает необходимым.

Странно, но в книгах, которые я читала, ни слова не было не про свифтнеблинов (наверное, я никогда не выучу, как они правильно произносятся!), и уж тем более, про дроу. Уж я бы ни пропустила!

Мы улеглись на кровати, рядышком, причем я положила голову Рикиши на плечо, а он обнял меня обеими руками и прижал. И было так хорошо, тепло, удобно, уютно, надежно в этих объятиях. Думать о неожиданно свалившихся в нашу идиллию бывших хозяйках и будущих мужьях совершенно не хотелось. Но надо…

– Рики, – меня нежно поцеловали в макушку, и я снова на полминуты растеклась у него по груди, вспоминая, что же хотела спросить. – А почему в учебниках только про людей написано?

– Высшая раса, – судя по голосу, мой нетопырь не причислял себя к людям и относился к этой расе не очень хорошо.

– Ага… А Ноакиндомская империя на ТинНигх, это?..

– Дроу.

– КТО?!

Я вывернулась, села на кровати и уставилась на Рикиши испуганно–ошалело–восторженным взглядом.

– Меня отдадут замуж за принца темных эльфов?! – тут я вспомнила, что если верить Роберту Сальваторе, практически создателю канонических дроу в моем мире, они живут под землей в пещерах и моя восторженность слегка потускнела, а испуга прибавилось. Потом пришло еще одно воспоминание. – А почему принц? У них разве не матриархат?

– Матриархат, – успокоил меня Рикиши. – Но жертвовать своими мужчинами, отдавая их в мужья женщинам из Правящего Дома, Яхолия не готова. Поэтому браки заключаются между благородными яхолийскими леди и принцами Ноакиндомской империи. Вы будете уже второй принцессой со стороны.

– Первой была Сонола? – я нервно поежилась. Что–то мечта–сказочка о браке с темным эльфом преобразовывалась в страшилку. Может, благодаря интонациям в голосе рассказчика? Или собственному подсознанию, радостно вываливающему на меня хмурые стены подземелий, мрак, холод, суровых женщин с этими… как их… плетками с головами змей… и вообще, там тлен и безысходность, и кругом враги… и пауки! А я этот… арахнофоб!

– Да, леди Сонола. Она умудрилась не только выжить, но и рассорить два первых Дома, после чего Правящий Дом был уничтожен полностью, в живых осталась только сама леди Сонола и ее сын.

– Сын?!

– Да, сын. Полукровка. Старший брат леди Алисы.

В голосе Рикиши зазвучало даже не сочувствие, а жалость. Нет, возможно, с братом меня не познакомили, потому что он как бы слишком крут и, вообще… Но есть у меня смутные подозрения.

– Он остался там?

– Да.

– И что с ним?

– Откуда я знаю, леди? – Рикиши уставился на меня с честным и искренним выражением удивления на лице. Но я уже каким–то внутренним чутьем понимала – врет.

– Рики!

– Это из тех тайн, которыми мне нельзя делиться, леди, – хмыкнул парень, поглядывая на меня с уважением. – Забавно, что вы, как и леди Сонола, чувствуете ложь.

Я нахмурилась, обдумывая, почему у меня с только что упомянутой леди как–то слишком много сходства.

– А ты знаешь как происходит поиск и перенесение таких вот иномирянок, как я?

– Берется специальный поисковый артефакт, в него загружается визуальное изображение разыскиваемого и добавляется несколько капель крови того, на чьи показатели надо ориентироваться. Через пару суток появляются первые результаты…

– Артефакт заправлялся кровью Сонолы? – как в детской игре в «горячо–холодно», мне уже хотелось крикнуть «осторожно, обожжешься!».

– Да, и что интересно, вас он выдал первой в списке, как стопроцентное попадание.

Супер! В пору самой головой об стенку побиться… Я – клон Сонолы?! Спокойствие, главное, спокойствие!

– Слушай, а почему от всех участниц забега скрывалось, что мы погибнем в своих мирах?

Рикиши странно посмотрел на меня, как будто я глупость спросила.

– Представьте, что вы еще в первый день понимаете, выбора у вас нет, просто нет. Шанса вернуться обратно нет. Вы заперты в этом мире навсегда. Ваши действия, леди?

Я задумалась. Так, сначала бы я паниковала, потом порыдала, потом…

– В первую попытку от участниц не скрывали, что они умерли в своем мире. И, хотя в условия отбора входили любовь к фэнтезийным книгам, отсутствие привязки в старом мире и страсть к учебе, все равно в Академию на пересдачу пришлось ехать настоящей леди Алисе. Потому что у девушки, которая идеально подходила ей на замену, случился нервный срыв на втором месяце обучения. Еще одна леди просто не поверила в свою смерть и потребовала вернуть ее обратно. А третья девушка переволновалась и завалила тестовый экзамен. Так что в этот раз решили не рисковать. Все участницы до последнего верили, что в любой момент смогут вернуться, и у них просто такие странные каникулы. А когда они все сдадут, их ждет экскурсия по незнакомому миру с шансом в нем остаться, если понравится. Поэтому и для них, и для вас все происходящее было как состязание, соревнование, конкурс на звание лучшей ученицы иномирья, верно?

Я согласно кивнула. Да, именно так и было…

– А если бы вам сказали, что при проигрыше вы умрете?

– Ну… Я бы какое–то время рефлексировала, от души. И только потом… Но у меня же мог случиться нервный срыв после того, как я узнала правду?!

– Риск, конечно, был. Поэтому леди Сонола его минимизировала. Мной. А вы все три месяца учились, упорно впитывая информацию. Вы очень настойчивая, леди Икари, – Рикиши улыбнулся и неожиданно притянул меня к себе, тут же оказался сверху, и его губы отвлекли меня от неприятных размышлений. Но полностью расслабить мой мозг даже такому опытному любовнику оказалось не под силу, так что вскоре я объявила, что нам пора спать. И, плюнув на этикет и приличия, уснула в обнимку со своим нетопырем. С ним, оказывается, так сладко и так крепко спится…

Следующие несколько недель я была занята поглощением новых знаний и повторением старых. Теперь нам подробно рассказывали и о других расах, населяющих Яхолию, и о других мирах, окружающих нас, и о расах этих других миров. А еще о том, как должна вести себя благородная воспитанная леди в королевстве Икс мира Игрек и в королевстве Игрек мира Икс. У меня голова пухла от обилия новых названий, новых важных дат, новых имен… Судя по тяжким вздохам однокурсниц, пухла она не только у меня.

В первые же выходные бедняжка Абагэйл снова упилась в зюзю, чтобы по секрету сообщить мне, что она уже жалеет о своем свинеблинском корольке.

– Ну и что, что лысый… ну, и пусть мне по пояс… но зато я бы выучила только его род до восьмого колена и все! Все! – жалобно икала она мне в плечо.

Закончилось наша вечеринка уже традиционным распеванием песенок в обнимку с моим нетопырем. После чего Рикиши отнес мою подружку, уже плохо державшуюся на ногах, в ее номер и вернулся лишь спустя час, отвратительно пахнущий ее губной помадой и духами.

– Что бы это значило? – голосом ревнивой жены со скалкой в руках поинтересовалась я.

– Вы вроде бы не запрещали мне спать с другими женщинами, – хмыкнул плятский нетопырь, поглядывая с хитрой и ехидной ухмылкой. Потом подхватил меня на руки и понес на кровать: – Леди, вы такая красивая, когда ревнуете! – А когда я сказала, что пока он не примет душ, никакого секса не будет, потому что от него чужой бабой пахнет, Рикиши, вообще, разумилялся вконец. И, в итоге, мылись мы вместе, в узкой ванночке, едва ли шире тех, которые встречаются в моем мире. Но мы умудрились запихаться в нее вдвоем, вылив часть воды на пол. И я долго и яростно смывала мочалкой ненавистный запах.

– Ты ведь не спал с ней?! – уточнила я, уже привычно устроившись на кровати в крепких, надежных объятиях.

– Конечно, нет, у меня же есть вы, – даже в темноте я знала, что Рикиши улыбается. – Она просто снова плакала, а потом поцеловала за то, что я славный и так ее понимаю, – чувствуется, что мой собеседник с трудом сдерживает смех.

Действительно, забавно. Одна из благороднейших леди, будущая надежда Яхолии, выпивающая брудершафт с рабом, да еще потом рассказывающая ему, какой он милый и понимающий. Обхохочешься! Тяжелое у Абагэйл было детство, похоже. Очень тяжелое.

– Давно уже меня не ревновали, – прошептал Рики, нежно целуя меня за ухом. – Я даже забыл, насколько это приятно, когда ты небезразличен кому–то…

– Следующая сцена ревности закончится рукоприкладством, – предупредила я строгим сонным голосом.

– И у вас, правда, поднимется рука? – снова улыбается, засранец… Вот чувствую, что улыбается.

– И поднимется, и опустится! За удовольствие надо платить, – буркнула я, ерзая в его объятиях, чтобы прижаться как можно плотнее.

– Вы, правда, думаете, что я так усну? – ехидно прокомментировал Рикиши мои действия.

– Я уже ничего не думаю. Я сплю… Спокойной ночи!

Глава 10

За стенами академии кипела бурная городская жизнь. Это я выяснила на второй неделе учебы, когда внутренний протест по поводу того, что меня уже не единожды развели, как младенца, слегка утих, голова перестала пухнуть, а запас расслабляющего напитка закончился.

– Рикиши, а как у нас с финансами? – лично мне никаких денег в руки не давали, но было бы странно, если бы у девушки из такого влиятельного рода не было наличных.

– В городе есть банк, там вам выдадут любую сумму, в разумных пределах, конечно.

– Отлично!

– Рики, а давай купим тебе новую шпагу? – поинтересовалась я, едва мы оказались за воротами академии. Нет, то есть сначала мы вышли, перешли по мосту над довольно внушительным рвом и вошли в другие ворота – городские. И тут мне стало не по себе.

Я, вообще, не очень люблю людей, то есть я их люблю, но не в большом количестве. Особенно, когда они все куда–то торопятся и постоянно толкаются. По большой дороге с грохотом проскрипела телега с какими–то бочками, потом проскакали мужики на лошадях, потом снова телега. Движение по тротуарам тут было одностороннее. По тому, который слева от ворот, народ шел вперед, а по тому, что справа – назад. И у меня в первый момент создалось ощущение, что если попадешь не в свой поток – затопчут. Честное слово – затопчут! Хотя, потом, сделав вид, что взяла Рикиши под руку, а на самом деле вцепившись в него, сжав пальцы и прочувствовав каменные напряженные мышцы, я слегка успокоилась. Сильный у меня мужчина рядом. Но когда он со шпагой, мне еще спокойнее.

Тут нас как раз попытался обогнать какой–то мужик с большой сумкой–коробом за спиной, ну прямо медведь из сказки про Машеньку, только в сочно–синем халате! И из сумки, кстати, аппетитно пахло чем–то сдобным, так что живот сразу скрутило. А вроде бы только что позавтракали…

Я, ойкнув, прижалась к Рикиши, одновременно, похоже, спасла жизнь мужику. Выражение лица у моего нетопыря не обещало этому несчастному ничего хорошего.

– Смотри, куда прешь! – не думала, что услышу когда–нибудь от Рики столь грубую фразу, да еще и сказанную с таким пренебрежением в голосе.

– Простите, господин! Простите, леди! – остановившись, медведь принялся извиняться, создавая при этом пробку. Нас принялись обходить по кругу, выскакивая на дорогу, по которой медленно, друг за другом, ехали телеги. Скандала мне не хотелось, так что я потерлась о плечо Рикиши, и он, презрительно искривив губы, махнул свободной рукой. Мужика как ветром сдуло вместе со вкусным запахом сдобы.

– Воскресная ярмарка, – прошептал Рики мне на ухо, приобнимая за талию. Удачно – потому что нас вновь попытался обогнать очередной медведь, но у этого в коробе было что–то явно потяжелее пирогов.

Мы продвигались вдоль домов, оставив особо спешащим половину тротуара. Над нами то и дело нависали балкончики вторых этажей, а иногда встречались даже трехэтажные «высотки».

На фоне пестрых одежд городских жителей мое тускло–серенькое платье не терялось, а, наоборот, выделялось так же, как и аккуратная соломенная шляпка, вместо ярких цветных платков на женщинах. Шляпку мне одолжила Абагэйл, сказав, что по такой жаре я или получу солнечный удар, или обгорю, или пыли наглотаюсь… Короче, смысл речи был в том, что приличные девушки в город без шляпок не ходят. Рикиши на все это лишь загадочно улыбался, но я решила шляпку взять – мне все равно, а подруге приятно.

Мимо вновь проскакали какие–то дикари на лошадях, с гиканьем, гаканьем и размахиванием плетками. Полуголые, темно–зеленые, мускулистые и страшные…

– Рики…ши, – я в последний момент вспомнила, что меня очень настойчиво и неоднократно просили не произносить сокращенное имя, оберегая его как зеницу ока. Нравится моему нетопырю считать это своим личным именем и ладно. – А ты, хоть примерно, знаешь, куда нам идти?

– Да, леди.

Нет, у меня хватило ума поинтересоваться у Карен, той девушки–экскурсовода, примерной дорогой до банка. Но с моим топографическим кретинизмом все эти перечисления: «Через три разветвления от ворот – направо, потом спустя два разветвления – налево…», звучали как загадочные ритуальные заклинания. Хотя я их даже записала!

– А сколько мы уже разветвлений прошли?

Рикиши промолчал, криво улыбнувшись. Я надулась и начала смотреть по сторонам. Судя по состоянию домов, – это была улица, где жил средний класс. В окошках нарядные занавески, горшочки с цветами, чистенькие кошечки. Двери внушительные, из цельных кусков дерева, иногда с красивой резной отделкой. Но при этом чувствовалось в воздухе – «чистенько, но бедненько». Живущие здесь уже выбрались из лачуг, но еще не добрались до отдельно стоящих зданий. А некоторые и до отдельных домов тоже, – вот явно две семьи живут. Одна на первом, другая – на втором. Иначе, с чего бы им, выходя из одной двери, здороваться друг с другом и начинать обмениваться новостями?

– Нам направо, леди.

А вот на этой улице уже обитают люди побогаче. Это чувствуется… по тому же воздуху. Парфюм поутонченнее, что ли, не знаю. Мелкие, не сильно бросающиеся в глаза детали. Да и крупные тоже. Не бросающиеся. Телег тут нет в таком количестве, и чем дальше продвигаемся вглубь улицы, тем тише и спокойнее. На второй развилке (так тут назывались перекрестки) мы снова свернули.

Этот город был явно более населенным чем тот, возле которого находилось поместье Тарнизо. Здесь не было отдельно стоящих домиков, окруженных маленькими садиками, не было заборчиков. Дома лепились друг к другу, а двери открывались сразу на тротуар. И в любой момент можно было получить по лбу, если кто–то вылетит из дома слишком стремительно.

– Слушай, а содержимое ночных горшков… – начала я и вспомнила, что тут уже существует канализация. А то создается четкое ощущение средневекового города, а там ведь, по рассказам историков, все отходы выливали прямо на улицы.

Рикиши вопросительно изогнул бровь:

– Каких горшков, леди?

– Не важно, это я наши города вспомнила. А мы пойдем потом на ярмарку?

– Как пожелаете, леди, – судя по промелькнувшей улыбке, мой нетопырь был совсем не против. Значит, пойдем.

– Заодно шпагу тебе купим, – вспомнила я.

– Нет, леди, пока мне оружие не положено, – в голосе Рикиши прозвучала легкая печаль. – Разве что нож.

– Почему? – мы снова свернули, в какой–то узенький пустой переулочек. Нет, сначала он был очень даже широким, пока еще шли дома богатой улицы. А потом стал потихоньку сужаться. Окна в окна, двери в двери. Тут не то, что телега, конь не проскачет. Мы вдвоем еле протиснулись.

– Потому что статус благородной леди определяется по ее мужу, а вы пока не замужем.

– Хм, – воспользовавшись тем, что мы едва могли протиснуться между стенами, я прижалась к Рикиши всем телом и тут же почувствовала его руки у себя на талии. – Ты столько потерял, став моим…

– Ну что вы, леди, приобрел я гораздо больше, – губы Рикиши оказались так близко, что я чувствовала его теплое дыхание, и меня начало привычно познабливать. – Насыщаться только через секс у меня не получалось последние лет двести, точно.

Вкрадчивый голос, низкий тембр, пробуждающий во мне все темные желания скопом, и, одновременно, зарождающееся внизу живота маленькое сладкое пушистое солнце, готовое согреть весь мир. И вдруг где–то на очень–очень заднем плане подсознания появилось серенькое пятнышко с плакатом «Дура, твои эмоции нагло жрут!». Я потрясла головой, пятнышко исчезло, осадочек остался.

– А для чего же тебя обычно использовали? – я положила свои ладони сверху на Рикишины, погладила, давая понять, что вопрос без скрытого подтекста. Хотя, на самом деле, это было не так, – маленькое серое пятнышко испортило мне настроение, а я неосознанно желала передать эстафету дальше.

– О, леди, меня можно использовать очень разнообразно, – кривая ухмылка на лице Рики означала, что он ничуть не обиделся, и наш разговор его развлекает.

– Тогда почему же от тебя избавились, подарив неопытной девчонке?

Рикиши посмотрел на меня своим особенным взглядом, который я для себя переводила так: «Леди, я вами разочарован». Обычно, так на меня смотрели, когда я грубо выражалась, долго не понимала что–то очень простое, по мнению моего не нетопыря или задавала тупейшие вопросы. Наверное, по его мнению, я должна была удовлетвориться ответом, что он мне вручен, как антистресс, потому что мне вновь повторили эту же версию.

– Чтобы предотвратить риск нервного срыва, когда вы узнаете, что умрете, если завалите тестовый опрос. Чтобы вы точно не отказались от подарка, леди Сонола выкачала из меня почти всю энергию. А ведь это была ее энергия, и через нее она какое–то время могла чувствовать мои эмоции, быть в курсе наших отношений.

– То есть тебя подарили в качестве компенсации за обман, что ли? – нахмурившись, я попыталась перевести для себя поведение Сонолы. И, судя по промелькнувшим смешинкам в глазах Рики, ляпнула очередную глупость.

Он прижал меня к себе, крепко–крепко, так что я не только слышала стук его сердца, но и чувствовала, как он дышит, как поднимается и опускается его грудь, ощущала себя с ним единым целым.

– Я зачем–то настолько нужна Соноле в этой академии вместо Алисы, что она решилась пожертвовать даже тобой, так? – уточнила я, не поднимая головы.

– Вы совершенно правы, леди, – прошептал Рикиши мне в макушку, целуя в волосы. Шляпка с меня уже давно свалилась и держалась на шее за завязки–ленточки.

– Из–за брака с принцем, да? – обреченно уточнила я, даже не надеясь на ответ.

– Да. Но вы не переживайте заранее, леди, – утешил меня Рики, вновь целуя и обнимая еще крепче.

Мы постояли так где–то минуты две, не больше, потом я глубоко вздохнула, с трудом заставила себя оторваться и прекратить подпитываться уверенностью от того, кого сама должна питать энергией. Рикиши выглядел отлично, так что я, приведя себя в порядок, махнула рукой вперед:

– Нам пора в банк!

Банк, кстати, мало чем отличался от наших – три окошечка, улыбчивые девушки в платочках, небольшая очередь. Вместо паспорта предъявляются пальцы правой руки. Радостное «узнавание» любимого, то есть богатого клиента, загадочный вопрос: «Какую сумму вы бы желали получить наличными?», подсказка Рикиши и мешочек с деньгами у меня… ну, и почти сразу у него в руках.

– Простите, леди! У вас настоящий истейл? – вопрос застал меня врасплох. Мы уже вышли из банка, когда нас догнал мужчина с виду где–то между сорока и пятидесятью (слегка потрепан жизнью, но еще вполне себе бодр, и морщины на лице скорее намекают об опыте, чем о старости).

Я сначала посмотрела на Рикиши, и тот незаметно кивнул, давая согласие сливать инфу. У меня, благодаря официально утвержденному склерозу, уже вошло в привычку после любого вопроса, ставящего в тупик, отлавливать подсказки–намеки своего нетопыря.

– Да, – Рики моргнул, подтверждая, что церемониться с титулами не стоит, и передо мной обычный горожанин, а значит «не–господин».

Мужчина, очень эмоционально всплеснув руками, восхищенно зацокал и умоляюще посмотрел на меня:

– У меня есть истейла… настоящая чистокровная истейла! Я заплатил за нее огромные деньги… Не мог бы ваш истейл оплодотворить… Я заплачу!

Пришлось очень постараться, чтобы выражение моего лица сохранило полную невозмутимость. Это было очень сложно, но я тренировалась уже две недели обучения в академии, так что… надеюсь…. хоть что–то похожее на отсутствие эмоций у меня получилось.