Глава десятая. После
В секторе игроков резко стало темно – это вырубилось заурядное электричество, не подстрахованное магией, а потому не выдержавшее нагрузки. Вдобавок, защитный купол покрывал слой копоти, через который невозможно было что-либо разглядеть. Зато хотя бы он уцелел. Отличная защита, ничего не скажешь! Распорядители и преподы постарались на славу.
Дезориентированный перс с трудом выбирался из-под скамьи, наколдовывая светящиеся шары – временное освещение. Не в полумраке же сидеть. Гречанка, с пришибленным лицом, словно лично познакомилась с бетонной стеной, растерянно трясла головой, потирая ушибленное при падении плечо. Генри осторожно слез с вполне невредимой, но неудобно распластавшейся на полу Регины, помогая ей встать.
– Ты как? Цела?
– Нормально, – с трудом отгоняя звон в ушах, отозвалась та, массируя шею. – Это что было?
– Последствия некромантской самонадеянности, – отозвался Генри. – Додумался же…
– И что с ним? – чувствуя в голосе совсем не понравившееся ей беспокойство за Орлова, тряхнула головой Фокс. – Он жив?
– Скоро узнаем.
Англичан оказался прав. Ещё с полминуты в их секторе стояла тишина, пока в пугающем мраке не раздался знакомый голос.
– Нет, вы это видели? – где-то на противоположной стороне арены кричал комментатор. – Это ж какой мощи был взрыв, что мне даже связь срезало! Не знаю как вы, а меня до сих пор потряхивает. А ещё больше от предвкушения. Ну что же наши доблестные помощники так долго копаются? Неужели нельзя чистить быстрее? Эй, ребята в первых рядах, вы там хоть что-то можете разглядеть? Потому что мне пока вообще ничего не видно. Хотя вроде пошло дело…
“Дело пошло” относилось, по всей видимости, к процессу очистки купола. Толстый слой налета медленно таял, напоминая грязный весенний снег в солнечную погоду. В сектор игроков через маленькие проплешины начал проступать дневной свет. Хорошо однако остальным зрителям! У них-то там открытая зона. Их не муровали в чёрном ящике.
– НЕТ, ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ!!! – уже почти во всё горло орал комментатор. – ЖИВОЙ!!! И КАК ПОСЛЕ ТАКОЙ АДСКОЙ ДУХОВКИ МОЖНО ВООБЩЕ ВЫЖИТЬ?? И ГДЕ, СКАЖИТЕ НА МИЛОСТЬ, НАШИ ТРИ ОБВОРОЖИТЕЛЬНЫЕ БАРЫШНИ ОДНОЙ БОЖЕСТВЕННОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ? КУДА ЭТОТ ЮНОША ИХ ДЕЛ? ЗАСТАВИЛ ПРОВАЛИТЬСЯ ОБРАТНО В ПРЕИСПОДНЮ? ДА, НИЧЕГО НЕ СКАЖЕШЬ – ПОСЛЕДНИЙ УЧАСТНИК ПРОЯВИЛ СЕБЯ ВО ВСЕЙ КРАСЕ! НЕ УДИВЛЮСЬ, ЕСЛИ ТЕПЕРЬ БОЛЬШИНСТВО СТАВОК БУДЕТ СДЕЛАНО ИМЕННО НА НЕГО!!!
Вот теперь и Регина могла, наконец, разглядеть, что творится на арене. Обзор практически полностью был открыт, представляя зрителям возможность любоваться Орловым, замершим посредине пустыря. Слегка подкоптившийся, бледнее обычного, но стоящий на своих двоих и выглядящий слишком хорошо для того, кого пару минут назад собиралось сожрать смертоносное пламя.
– Это что ж за силы такие у этого парня, – присвистнул Омид Эшки с отчетливо проскальзывающим восхищением. И ужасом. – Бессмертная богиня не смогла противостоять, а ему хоть бы что. Ни царапины.
– Нельзя убить того, кто и так мертв, – сердито поджав губы, ответил Генри. – Нет чувства самосохранения – прекрасно, но они и о других не думают. А если бы барьер не выдержал? Именно поэтому на игры их не приглашали.
– То есть они, что, – неуверенно спросила Аканта. Надо же, и красотуля умеет по-русски разговаривать? – Совсем ничего не боятся? И как тогда с ними можно сражаться?
– Нет… – покачала головой Регина, рассматривая маленькую точку. Жаль не работает крупная трансляция, посмотреть бы ему в глаза. Ей вспомнились, сказанные Орловым. “Огонь – наш злейший враг. Мы боимся его в той же мере, в какой хотим подчинить”. Подчинить… Разве бесконтрольный взрыв можно считать заранее продуманным ходом? Нет. Забавно, но, кажется, Фокс одна из немногих, если не единственная, кто понимал, что Влад не хотел таких последствий. Вызванный огонь просто вышел из-под контроля. – У них тоже есть слабые места. Просто, в отличие от нас, они кладут жизнь на то, чтобы перебороть их.
Генри как-то странно посмотрел на неё. Наверное, на её лице отражалось слишком много того, чего не следовало бы.
– И тебе это нравится, да? – спросил он.
– Ну… – смутилась Фокс, отводя взгляд от некроманта, которому, судя по излияниям комментатора, позволили уйти с арены. – Это ведь не всегда плохо…
Орлов скрылся в знакомом проходе, где его поджидала Мо. Только вот вряд ли Владу нужна медицинская помощь, а даже если и нужна, примет ли он её? Интересно, он сразу поднимется сюда? Стоп, Регина… Какая тебе разница?
– Ну что ж, – продолжал вещать в микрофон бодрый голос. – Несмотря на сумасшедший дебют, Орлов справился с заданием очень даже неплохо и за самый быстрый срок, если не ошибаюсь. Только посмотрите – девять минут, сорок восемь секунд. Надеюсь, дорогие наши поседевшие от ужаса судьи, вы не забудете об этой ма-а-а-аленькой, но весьма существенной детали! Ух, ладно! Пускай они пока там решают, я уже вижу отсюда, как закопошился стол жюри, а мы будем ждать наших участников на арене для оглашения вердикта. Ага, вижу, как распорядители бегут снимать защиту с…
– Пошли, – Генри потянул за собой Регину.
– Куда?
– Ты же слышала – на арену.
– Что-то мне как-то не хочется… – с сомнением отозвалась Фокс, но послушно поплелась к двери, слегка расплавившейся и просевшей на петлях после недавнего инцидента. Пришлось прибегнуть к простенькому заклинанию возвращения вещей в первозданный вид.
Участники спустились вниз по лестнице, где Генри, к легкой обиде Регины, галантно подал руку не только ей, но и Аканте. Зато вот гречанке крайне приглянулась вежливость британского гостя. Едва ли не впервые со дня приезда в Иллюзион она посмотрела на соперника по новому, с не оставшимся без внимания со стороны Фокс интересом.
Они вышли обратно в пустой коридорчик, где уже не было ни Анчуток с носилками, ни Мо. Зато был Орлов, расслабленно облокотившийся спиной на стену и стоявший так с прикрытыми глазами ровно до того момента, пока его не потревожили прибывшие. Да, Регина оказалась права. Усталость на лице некроманта говорила сама за себя – задание выжало его, хоть он и старался не подавать вида.
– Ты как? Живой? – ободряюще улыбнулась ему Фокс.
– Ну… вопрос, конечно, с подвохом, но если судить по вашим меркам – вполне, – отозвался Влад.
– Кто бы сомневался, – хмыкнула та. – Говорят, у тебя лучшее время.
– Да всё равно, – безразлично пожал плечами Орлов.
– Занятно, – саркастично вскинул бровь Генри. – А что же тебе в таком случае не всё равно?
– Нечто куда существенней, чем эти игры, – ответил Влад, не отрывающий взгляда от Регины, от чего той стало неловко.
– Тогда зачем решил принимать участие? – встрял перс.
– А почему нет? Я несколько лет сидел под землей, отрезанный от мира. А тут такая возможность.
– Бедолага, – только что не закатил глаза англичанин. – Клаустрофобия не началась?
В голосе Генри сквозило пренебрежение. Не заметить его не смог бы и слепой. К счастью, Орлов благоразумно решил не развивать тему.
– Нет, но спасибо за беспокойство. Оно бесценно.
А вот Генри сам на себя был не похож.
– Вряд ли ты ценишь что-то кроме собственной шкуры.
– Удивишься, но не совсем так.
– Так удиви.
– Эй, хватит, – перебила их Регина, чувствуя, как накаляется обстановка. – Угомонитесь. Оба.
– Желание дамы – закон, – насмешливо отсалютовал ей Влад.
Продолжить беседу им не дали. В стене снова появилась арка, а раздавшийся над головами голос попросил участников выйти к зрителям.
– Что вы никак не можете между собой поделить? – притормозив некроманта за локоть и провожая удаляющуюся спину Генри, спросила Регина.
– О, а он тебе не говорил?
– Что не говорил?
– Значит, не говорил. А я думал вы куда ближе.
– Не ёрничай. О чём речь?
– О любовных треугольниках и суровой правде жизни.
– Чего? – не поняла Фокс.
– Не хмурься. Тебе не идут морщинки, – усмехнулся Орлов, щёлкнув её по носу и прошествовав мимо. Только что обронил через плечо: – Если очень интересно, спроси у своего дружка. Уж тебе-то он точно всё расскажет.
– Я бы не была так уверена, – пасмурно отозвалась Фокс, торопливо засеменив следом.
Сама арена за эти несколько минут не преобразилась, всё тот же сплошной песок. Зато кардинальные изменения потерпели обманки с окружающим её полем. Блокировка была снята, и теперь Регина видела стадион и зрителей. Да, наверное, это очень хорошо, что на время испытаний они решили убрать отвлекающие детали – сложно соображать, когда видишь, сколько пар глаза пялятся на тебя.
Щёлкали камеры. Галдели люди. Что-то кричал в микрофон комментатор, прячущийся на своей вышке. Судьи за столом заканчивали переговариваться. Нет, даже сейчас, когда всё уже позади, стоять и чувствовать на себе всё это… было непросто. Тем более что ничего хорошего Фокс по свою душу не ожидала. И оказалась права.
Жюри выносило вердикт холодно и без права на апелляцию. Так, несмотря на сердитый гул зрителей, Орлову был снижен балл за “угрозу не только для своей жизни, но и для окружающих” и было присуждено второе место. Красавице из Греции – третье, почерневшему от злости и обиды за выставленные на всеобщее обозрение замечания Омиду – четвёртое, а Генри… первое! Его результат – тринадцать с половиной минут был поощрен ещё парочкой баллов за “смекалку и умение хладнокровно мыслить”.
Судей заметно подкупил нестандартный подход участника. Когда говорят: ваша задача “нейтрализовать угрозу” – подразумевается как бы… ну, сражаться. Генри же сделал всё строго наоборот. Не поддавшись панике, он догадался сыграть на отвлекающий маневр, исключив саму возможность нападения на себя. Нечего сказать – вполне заслуженная оценка.
А вот Регину удостоили последнего места, сопроводив всё долгими речами, которые она уже и не слышала. Уши заложило в защитном рефлексе, как после очередного взрыва. Едва-едва пробивались только: “слишком долго”, “самонадеянность” и “минимальный уровень использованных знаний”. Но и это всё мешалось в хоре сотен голосов, среди которых, что хоть немного, но обнадеживало, нашлись и недовольные принятым решением Иллюзионцы.
Но всё это неважно…. Пятая. Она пятая. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Спасало только то, что большинству сейчас было не до неё – народ уже нёсся к ним, поздравлять победителя и разрывать его на миллионы крохотных англичан. А вот к Фокс, она видела это помутневшим сознанием, мчалась, теряя на ходу микрофоны и крышки камер, добрая половина собравшейся сегодня корреспонденции.
Увы. У десятка проворных и наглых дядек и тёток, заполонивших магическое телевидение, не было шансов. Всегда найдётся кто-то наглее и проворней. Клара Цепина бросила в бой тяжелую артиллерию в виде личной операторской группы, расталкивающих остальных с видом стада бешеных дикобразов и, тем самым, создающим ведущей чистый проход до жертвы.
То есть, до Регины. И что самое печальное, скрыться уже не представлялось возможным. Её отрезали со всех сторон, толкая и пихая – это зрители высыпались на арену, превращая недавнее место испытаний в метро в час пик.
– Регина, Регина – тыча микрофоном ей в нос, орала Клара. – Расскажи о своём детстве. Было непросто? Когда у тебя обнаружились способности? Как? Ты ведь и сама знаешь – это большая редкость… Что ты почувствовала, когда поняла…
Вопросы сыпались градом. Вопросы, на которые Фокс никогда бы не захотела отвечать. От одного упоминания на глаза проступали слезы давней обиды. Вот и сейчас Регина чувствовала, как защипало в глазах, но отделаться от назойливой дамочки было невозможно. Та практически вцепилась ей в руку, желая волочиться следом, только бы не отпустить сенсацию.
Ещё бы! Это какой сюжет она накатает в сегодняшнем выпуске! Ведь в истории нечасто случались подобные случаи – у припозднившихся в развитии детей чаще всего магия так и не просыпалась. И тут неважно, сколько волшебной крови в родословной – порой генетика ничего не значила, если сам “дар” считал своего носителя недостойным. Так, во всяком случае, рассуждали те, у кого с этим не было проблем. Так много лет бросали в лицо самой Регине.
Помощи ждать было неоткуда. Генри давно уволокли в противоположную сторону арены, и сколько бы он не пытался пробиться к ней, ему просто не позволяли сделать хоть шаг. Орлов вообще куда-то исчез, не желая принимать участия в балагане, а остальные…
Остальные либо не замечали её в принципе, либо смотрели с таким видом, словно она задолжала им пару-другую миллиончиков. Разочарованы. Понятное дело. Она ведь подвела их. Всё, как и предупреждала Макарова – опозорила честь школы, измарала её статус, выставила слабой и неподготовленной в глазах всего Магического Сообщества.
Мол, и это всё? Пятое место – и это всё, на что способен пресловутый Иллюзион, столь яро желающий не ограничивать учеников и развивать в них врождённые способности? Так может не зря его сняли со счетов? Может, он недостоин на существование?
А всё из-за чего? Из-за собственной глупости. Не это ли имел в виду Ганеша, когда намекал, что она переоценивает свои силы? И пожалуйста, теперь неизвестно как долго ей придётся сталкиваться с такими вот взглядами. От чего ещё сильнее хотелось заплакать.
Когда перед глазами уже всё начинало плыть, Цепину, дамочку весьма габаритной комплекции, вежливо приподняли под локти и отставили в сторону. Перед Фокс замаячила огромная скала, заслоняющая макушкой дневное солнце – Вася.
– Всё, интервью закончено! А ну брысь! Детка, пошли. Пошли, пошли, пошли, – донёсся до Регины сердитый голос Стешки, схватившей подругу и влекущей её за собой напролом толпе. Василий шёл впереди, расталкивая зевак широченными плечами. После десятка сбитых с ног, остальные сами поспешно разбегались в разные стороны, не желая иметь дело с русской богатырской силушкой. Руслан, Лариска и Алиса замыкали шествие, прикрывая с тыла. Горе любому, кто рискнул бы в этот момент сунуться к четвёртому номеру.
– Де-е-е-е-тка, – проскулила Стешка, уже минут пять бодая лбом дверь, ведущую из их спальни в ванную комнату. – Ты же ничего сегодня не ела. Говорят, на обед печёночные оладьи. Ты же их так любишь.
– Нет, не люблю.
– Любишь.
– Ну… Может и люблю. Идите без меня. Я не хочу, – отозвались с той стороны.
– Давай ты примешь мой облик и сходишь вместо меня. Никто не узнает, – не унималась подруга.
– Не хочу. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я хочу побыть одна.
– Это безнадежно, – вздохнул развалившийся на постели Регины Руслан. Расслабленная поза не уменьшала и его беспокойства. Как и беспокойство присутствующей тут Алисы, задумчиво постукивающей изящными пальчиками по кофейному столику.
– Заяц, я, конечно, редкостная сволочь, но даже моя совесть не позволит мне сейчас просто уйти, – поприветствовав дверь ещё раз, в последний раз попыталась Стешка.
– Стеш, всё хорошо. Правда. Пожалуйста, уходите, – ответила ванная.
– Не, ребят, – покачала головой Ульянова, оборачиваясь к друзьям. – Я сейчас позову Василия и выломаю эту дверь к чертям собачьим.
– Не надо, – в практически приглашающую всех желающих распахнутую комнату вошёл Генри. – Идите. Я останусь.
– Она там сидит уже почти… – Стешка взглянула на наручные часики. – Два с половиной часа.
– Ничего. Я разберусь. Идите.
Неуверенно переглянувшись, ребята послушно кивнули и вышли, благоразумно прикрыв за собой дверь. Генри вежливо постучал по дверному косяку.
– Ребят, хватит. Правда, – голос за стеной начинал злиться.
– Это я.
– Ещё лучше. Только жалеть меня не надо.
– И не собирался. Я тебе тут… – Генри задумчиво посмотрел на свою ладонь, на которой по мысленному зову материализовалась честно стыренная с обеденного стола этажами ниже тарелка. – Жареной картошки с котлетами принес.
– Не хочу.
– Как это не хочу? Остынет же.
– Пускай стынет.
– Ладно. Тогда придётся выбросить. Где у вас тут мусорка? А, нашёл… – не двигаясь с места и даже не пытаясь что-то искать предупредил парень.
Скрипнула замочная скважина. Генри, довольный собой, дёрнул за ручку.
– Сдурел выбрасывать? Мне тут тараканы не нужны, – шикнула на него Регина, сидящая в пустой ванной и обхватившая колени руками.
Она так и не переоделась после испытания. Синий свитер с рукавами три четверти был запачкан грязью и следами от крови. И без того подранные джинсы стали богаче ещё на парочку дырок. С волос сыпался застрявший пепел.
А вот переодевшийся и успевший освежиться после утренних приключений Генри миролюбиво поставил тарелку на закрытую крышку унитаза и как ни в чём не бывало забрался к ней так, чтобы они теперь сидели лицом к лицу. В ванной сразу стало тесно.
– А тут миленько, – заметил он, разглядывая многоярусные полочки с кучей баночек и бутылок с шампунями. – Всегда хотел знать: зачем вам столько всех этих штуковин? У меня только один шампунь, он же гель для душа.
– Это всё Стешкино, – отмахнулась Фокс, упёршись подбородком в колени. – Закупается на нас обеих, а заодно и для всего этажа. Из моего тут только зубная щетка.
– А эти уточки тоже её? – заметив детские резиновые игрушки для купания, улыбнулся Генри.
– Это мой подарок ей на день рождения. Там ещё где-то купальная шапочка в цветочек висит. А то она достала. Сколько волос я вытаскиваю из слива – давно б насобиралось на парик. Никогда за собой не убирает.
– У вас хотя бы личная ванная есть. У нас общая на этаж.
– Это ж жесть.
– Ну, парням в целом нормально, а вот девчонкам, да, посложнее. Но они уже давно приноровились, составляют графики на месяц вперед, чтобы не переругаться. Правда не всегда помогает. Всегда найдётся особо умный.
Регина благодарно посмотрела на Генри, несмотря на обстановку, чувствующего себя вполне непринужденно.
– Спасибо, – сказала она.
– За что? – наигранно не понял тот.
– За то, что не расспрашиваешь.
Ещё более наигранное удивление.
– О чём?
– О том, о чём сейчас вся столовая гудит.
– Ты про говяжьи котлеты? Да, они какие-то сегодня странные на вкус.
– Это печёнка, – усмехнулась Регина.
– А-а-а-а, вот оно в чём дело. Тогда понятно. Не, мне не понравились.
Воцарилось молчание. Не напряжённое, нет, но было понятно, что тема котлет себя исчерпала.
– От меня теперь не отстанут, да? – спросила Фокс, разглядывая белоснежный бортик керамической ванной.
– Отстанут. Если поймут, что ничего интересного не нароют.
– Издеваешься? – горько усмехнулись в ответ. – Спорим, там уже кому надо поведали, как гнобили убогую девочку, потерявшую несколько лет обучения.
– Ну и что?
Регина оторвалась от разглядывания своего убежища.
– То есть – ну и что? Отличный материал для новостей. Даже знаю, какой будет заголовок: допустить недоучку на игры? Коварный умысел или жестокий просчёт?
– Прекрасно. Дальше-то что? – Генри чуть подался вперед. – Ещё не поняла, что люди по натуре энергетические вампиры? А уж журналисты и подавно. Они насыщаются эмоциями, которые могут получить. Им хорошо только когда кому-то плохо. Так не позволяй этого делать.
– Как?
– Что тебя пугает? Что все теперь знают твоё прошлое?
– Все теперь считают, что я слабая.
– Хочешь сказать, слабый человек смог бы противостоять Абаддону? Или что, слабого выбрали бы для игр? Как по мне: то, что ты считаешь слабостью – на деле твоё достоинство. Именно оно делает тебя… тобой.
– Я… – Фокс обречённо выдохнула, зарывая пальцы в волосы. – Я не знаю. Уже ничего не знаю.
– А я вот знаю, что у тебя теперь есть козырь, – приподняв ей голову за подбородок, лукаво подмигнул Генри. – Сама подумай: удивлять приятней, когда никто не ждёт.
Очередная горькая усмешка.
– Ещё веришь, что есть шансы удивить?
– Я в этом уверен. Как и уверен в том, что ты сильнее многих наших сверстников.
– И что же, даже сильнее тебя?
– Больше, чем я полагал, – с уверенностью кивнул Генри.
– С чего это?
– Потому что у тебя особые отношения с магией. Вы связаны такими узами, о которых другие и мечтать не могут, – требовательный жест заставил Регину закрыть открывшийся в попытке возразить рот. – Вот не надо, ладно. Я не пытаюсь тебя приободрить или что-то в этом роде. Я говорю то, что видел. Сегодня. Прямо сегодня. Не знаю, возможно ты не осознаёшь этого потому что уже привыкла или же сама не замечаешь, но со стороны… Никогда, НИКОГДА ещё я не видел, чтобы кто-то настолько легко применял магию. Ты представляешь, как смотрелось всё, что ты делала со своей стихией? Как будто каждая ветка, каждый лист часть твоего тела… Настолько гармонично это смотрелось.
– Все стихийники асы в своей сфере, – возразила Фокс. И кому это он говорит о лёгкости? А его собственная магия? Да хоть вспомнить розу, что до сих пор стоит у неё на тумбе – насколько изящно он смог тогда её материализовать?
– Ничего подобного. Я видел ваших ребят на индивидуальных занятиях. Все стихии видел вживую, но ни у кого не выходит настолько… самобытно. Не знаю, как объяснить… но складывалось впечатление, что это не ты управляешь землей, а она подчиняется тебе… потому что хочет этого.
– Странно. А судьям почему-то так не показалось. Как они там сказали? Минимальный уровень использованных знаний?
– Всё верно. Именно “знаний” им и не хватило. Ведь то, что ты делала происходило интуитивно, а не на уровне усвоенного материала, чего, собственно, они и требуют от нас. Оно и понятно – игры показывают уровень одобренной учебной программы. Плюс, и не забываем об этом – стихийников недолюбливают. И до сих пор побаиваются. Именно поэтому к тебе будут более жесткие требования, нежели к другим. Ты должна это сразу понять и принять. Разве не видела, как ругалась ваша директриса с Шульским? Ну, это который главный судья.
– Что? – не поняла Регина. – Когда?
– На арене, после оглашения решения. Ей очень не понравилось, что они там наговорили по тебе. Не знаю, что из этого выльется… Главное только, чтоб не стало хуже.
Регина устало прикрыла глаза. Прекрасно. Мало ей счастья, теперь ещё и вскрылось, что судьи, скорее всего, будут её засуживать. Уже начали… Здорово. Просто офигеть, блин, как здорово.
– Да и чёрт с ним, – скорее убеждая себя, чем Генри, тряхнула головой Фокс. – Их личные разборки меня не беспокоят. А вот то, что я едва не сломалась и с трудом уложилась по времени – моя вина и только моя. Нельзя, чтобы это повторилось.
– Не повторится.
Столько уверенности в его голосе… и это удивляло. Почему он говорит так… будто не сомневается в своей правоте? Будто это настолько очевидно, что не имело смысла оспаривать… Столько веры. Наигранно ли это или искренне? Регина не знала, но была безумно… безмерно благодарна Генри за поддержку.
Не в силах произнести очередное “спасибо”, которое казалось в данный момент нелепым и пустым, Фокс потянулась к парню. Почему? Кто знает. Просто именно в эту секунду хотелось прижаться к нему. Так тянутся к спасительному костру в холодную ветреную ночь.
В этой неудобной позе они и лежали несколько следующих минут. Генри ободряюще поглаживал её по спине, вытянув для удобства ноги во всю длину ванной и разглядывая причудливый узор на настенной плитке, а Регина, свернувшись клубочком и положив голову ему на грудь, слушала размеренное сердцебиение под ухом.
– Не хочу показаться невежливым, – в какой-то момент подал голос Генри. – Но тебе не помешает принять душ. Пахнешь сгоревшим шашлыком.