Через несколько секунд чумазый мальчик, в грязной одежде, снова прошмыгнул под окнами и скрылся в соседнем подъезде.
Бабки дома не было. Одежду Семён сложил в таз, залил её горячей водой из– под крана, щедро насыпал стирального порошка и спрятал под ванну. Затем сам залез под душ. Его маленькое худое тело наполняла сила, и ему нравилось это ощущение.
По телевизору всё ещё должны идти мультики. День обещал быть хорошим.
****
Семён ухмыльнулся воспоминаниям и достал сигарету, хоть на улице и было холодно, в квартире он предпочитал не курить. Интересно сколько он простоял на месте, вспоминая прошлое, наверное, не меньше минуты. Сделав несколько затяжек, он услышал за спиной на аллее звуки шагов и оглянулся.
Как только он увидел её, в ту же секунду, уже знал, что она была той самой… Дар его никогда не подводил.
Старушка с клетчатой хозяйственной сумкой в руках, шаркая ногами по льду, семенила в его сторону. Шла достаточно бодро, несмотря на гололёд и согбенную, под тяжестью сумки, спину. Сёма подумал, что если бы её ещё немного наклонить вперед, то ходить она будет прямым углом, смотря в землю. Одета она была просто, как и тысячи таких же старушек, в одежду из того времени, когда она была моложе лет на пятнадцать, если не больше. Длинное пальто и круглая меховая шапка.
Жила она неподалёку, по вечерам он часто видел её фигуру когда сидел у окна, и поглядывая на улицу пил чай или пиво. Немного сгорбленную и всегда одинокую, куда– то бредущую по своим ненужным старушечьим делам. Отбросив сигарету, Семён пошёл ей навстречу.
– Здравствуйте бабушка. Давайте я вам помогу.
Старушка подняла своё доброе морщинистое лицо и посмотрела на него, не замедлив шаг.
– Нееет.– сказала она тихо и прошла мимо.
– Я в этом доме живу.
Он обошёл ее справа, оказавшись немного впереди, в поле её зрения и показал рукой на дом, чтобы она увидела.
–На одной улице живём. Практически соседи, а соседям надо помогать! – Семён шёл рядом с ней.– С магазина вот иду. А давайте я вам помогу сумку донести вы ведь недалеко здесь живёте.
– Не надо сынок я сама.
Старушка, конечно же, слабо протестовала, как и все предыдущие, до неё. Никто не соглашался принять помощь сразу, словно они набивали себе цену. Она была той самой и никакие протесты не помогут, он её обязательно проводит и поможет донести сумку.
Бабулька слабо вскрикнула – поскользнулась на ледяном бугорке, начала заваливаться набок и наверняка упала бы, но Семён подскочил, и поддержал за плечо. Теперь она была у него в руках.
– Вот видите. – сказал он укоризненно.– На улице какой гололёдище, не дай бог упасть. Сломать так себе недолго, что ни будь. Давайте вашу сумку, никуда я с ней не убегу.
– Ну, хорошо сынок. У меня уже просто руки замёрзли её тащить.
Он посмотрел на её огромные варежки, такие варежки просто обязаны быть тёплыми. Всё-таки старость не радость.
–Провожу ка я вас бабуль, а то сейчас как же я вас отпущу, совесть потом замучает, буду думать сидеть добрались вы до дому или упали, так что не подняться.
Он взял у неё из рук сумку на вид полную но совсем не тяжёлую, теперь в одной руке он держал и сумку и пакет с продуктами, другой рукой он галантно взял её под локоть и повёл вперёд.
– Вот вы выбрали денёк то для прогулки. Так поздно и холодно, а вы гуляете, отчаянная вы старушка!– он добродушно рассмеялся.
– Знаешь сынок, как тебя звать?
– Семён…
–Знаешь Сёмушка, уже год уснуть не могу, если перед сном не погуляю хотя бы полчаса. Вот и приходится ходить. А сумку от знакомой несу бабушки.
Они шли вперёд, оставив позади его дом. Семёну не хотелось проделывать этот путь в тишине, молчание могло вызвать подозрения, и поэтому он говорил без умолку, рассказывал о себе выдуманные на ходу позитивные истории. Такая болтовня его расслабляла, и не давала старухам опомниться. Никаких пауз. Никакого неловкого молчания. Иногда он задавал ей простые вопросы, но прогулка видимо уже утомила её, и старушка не была активна в общении, почти всё время молчала, лишь изредка кивала головой, слушая его небылицы. Они шли минут пятнадцать пока не оказались у крайнего дома их улицы, дальше стояли только гаражи, а потом начиналась промзона.
– Нам сюда.– сказала она.
Они дошли до последнего подъезда, никого не встретив и остановились.
–Вот спасибо тебе Сёмушка, помог старой, а то так бы и не дошла сама.
– О чём разговор. Мне вовсе и не трудно давайте уже до двери дотащу вашу сумку. Какой у вас этаж? Третий?
– Повыше на один.
Бабушка улыбнулась, и Сёма подумал, что даже не знает, как её зовут. Имя он спрашивал, но пропустил ответ мимо ушей. Лишняя информация. Он отпустил её руку и открыл дверь парадной, домофона не было, пропуская пожилую спутницу вперёд. Она зашла внутрь, а Семён снял перчатки и бросил их в свой пакет. Нащупал в кармане куртки рукоять столярного молотка и зашёл следом за ней.
Подъезд удивил его своей чистотой, дом был с виду абсолютно такой же, как и все хрущёвки по улице, и, заходя, он был готов ко всем запахам, кроме запаха чистого подъезда. Никакого мусора на полу, никаких банок из-под кофе с окурками, нужду никто не справлял. Даже запаха готовящейся еды не было, а это большая редкость, чем не зассанный угол в подъезде. В глаза ему ударил яркий свет лампы, освещающей площадку первого этажа. Сёма, щурясь, посмотрел на четыре металлических двери, тёмного цвета и прислушался, замерев – ни голосов, ни звуков музыки или телевизора. Старушка, тяжело дыша, и кряхтя, преодолевала ступеньки на второй этаж.
–Здорово тут у вас.– Сёма тоже начал подниматься. – Чисто так.
– Следим за чистотой сынок. – с гордостью сказала она.– Тут люди хорошие живут, не гадят.
Дальше поднимались в тишине. И на втором и на третьем этаже было так же тихо. Такое было впервые и Сёме это нравилось, он шагал по ступеням вверх, с улыбкой на лице. Из – за одинаковых дверей на каждом этаже, стало немного не по себе, все они были металлические, тёмного цвета, везде горел яркий свет галогеновых ламп. Было такое чувство, словно поднимаешься каждый раз на один и то же этаж. Дежавю. Хорошо хоть жильцы догадались повесить таблички с номерами квартир.
– Вы что двери одинаковые всем подъездом заказывали? – спросил он.
Наконец старушка остановилась у своей двери, переводя дух. Сёма встал рядом и провёл по двери пальцем рядом с глазком, свет внутри горел.
Он подумал, либо она не выключила свет, когда выходила на свою вечернюю прогулку, что очень маловероятно, ведь это будет напрасная трата электроэнергии, а старые, они ведь экономят на всём. Для некоторых из них увеличение счетов будет трагедией. Но скорее всего в квартире кто– то был, и сейчас появилась вероятность что он просто уйдёт ни с чем. Но ни сразу конечно. Надо лично удостовериться, узнать кто внутри. Будет обидно, если дар подведёт его впервые за столько лет.
–А вы мне водички не вынесите, попью и домой пойду.
Дверь была не из дешёвых – это было видно невооруженным глазом, не какая– то подделка, которую можно легко вскрыть. Надёжная – три встроенных замка и хорошая шумоизоляция. Такая стоит недёшево, и если уж у этой старой суки такая дверь, то и сумма денег на смерть у неё припрятана весьма приличная.
– Конечно Сёмушка.– сказала она и достала связку ключей из кармана.– Давно меня так не провожали.
Сёмушка поглаживал в кармане рукоять молотка. Он убивал только пожилых, слабых и одиноких женщин. Те никогда не оказывали сильного сопротивления, и он знал, что дело вовсе не в возрасте или физической слабости, сопротивления не было, потому что они глубоко устали от своей жалкой жизни, а все попытки борьбы и потуги справиться с ним были лишь остатком инстинкта самосохранения. И ничем больше. Он видел это сам, читал это в их глазах, в тот самый прекрасный миг перед смертью, до появления пустоты, он видел облегчение и благодарность.
Сёма не помнил, сколько жизней было на его счету. Ни к чему было вести такой счёт. Дело ведь не в количестве. Ему всегда нужны были, только деньги на смерть никаких садистских или сексуальных действий, разве что он любил смотреть в их глаза во время умерщвления в попытке уловить последние эмоции, но ведь это не делает человека маньяком, не правда ли.
Деньги на смерть любой из его жертв позволяли ему не работать больше года и вести свою тихую размеренную жизнь. Суммы были не малые, но они всегда рано или поздно заканчивались. И тогда Семёну снова приходилось выходить на улицы, на свою коварную охоту, с улыбкой выискивая свою очередную пенсионерку, ту самую, при виде которой он будет знать, что это она. Это как любовь с первого взгляда, чёрт возьми, и это и был его дар.
Сёму всегда интересовал вопрос, зачем имея такие деньги на руках влачить такое жалкое существование. Он хотел докопаться до истины, хотел понять их мотивы, но не мог. Когда он задавал им вопросы, они пытались вместо ответа позвать на помощь.
Почему ты прячешь деньги в шкафу за трусами дура старая, почему они лежат не в банке на накопительном депозите. Ты никому не доверяешь в этой жизни, но доверилась любезному молодому человеку и тебе придётся умереть, свидетелей оставлять нельзя. Надо было отрываться напоследок. Съездить отдохнуть и погреть свои старые косточки, не за границу конечно, можно было бы в хороший санаторий, провести время в своё удовольствие хотя бы неделю. Не считая каждую копейку, не катаясь на другой конец города из-за того что там на рынке молоко дешевле на рубль а яйца не магазинные, а из деревни. Поживи блядь на них, потрать всё, а потом выйди в окно. Зачем их копить и прятать. Государство всё равно тебя закопает. Какая разница тебе будет мёртвой, какой обивки будет твой гроб и вкусна ли будет кутья на поминальном обеде.