– День добрый.
– Ну привет, – ответил старший из компании шпаны.
– Мне бы Марса найти. Подскажешь, где живет?
– Зачем он тебе сдался?
– Он друг мой хороший, навестить хочу.
– Не знаю, где живет, – ответил подросток и откинулся на спинку лавочки.
Лицо Бобби в этот момент мгновенно изменилось, на лице появился несвойственный оскал.
– Слышь, шкет, ты понты в другом месте гнуть будешь. А мне нормально отвечай. Я тебе говорю: друг я Марса. Давно не видел его и не помню, где живет. Так что хорош морозиться, поднялся и проводил до его подъезда.
Пожалуй, подобного поворота событий никто не ожидал: ни шпана, ни Июль, который слушал Ваню, как будто тот говорил на другом языке. Но метод оказался действенным: молодые люди сразу поднялись со своих мест, проводили компаньонов прямиком до подъезда и указали квартиру. Марс жил на шестом этаже в 113-й квартире. Ваня набрал нужные цифры на домофоне и стал ожидать ответа.
– Кто? – железная дверь заговорила хриплым голосом.
– Это Ваня Бобби.
– Вот это люди! Заходи. Шестой этаж.
Дверь запищала и позволила войти. Самый обычный подъезд. На первом этаже квартир не было, только хозяйственные комнаты. Поднявшись наверх в небольшом лифте, друзья вошли в единственную открытую на площадке дверь. Стены на этом этаже были разрисованы приличными граффити, которые всячески обрисовывали число 13. На пороге квартиры – четко в ряд несколько пар кроссовок. Сразу было понятно, что в квартире установлены порядок и дисциплина, близкие к военной.
– Неожиданные гости у меня сегодня. Здравствуй, Бобби. Чайник ставить?
Друзей встречал высокий парень спортивного телосложения. Мускулистое тело было покрыто татуировками славянского и кельтского содержания: древо жизни, коловрат. Бритая голова, аккуратная борода. Многочисленные малозаметные шрамы и один большой и корявый, проходящий от левого уха до подбородка. На шее и правой руке – серебряные цепи, а на левой руке красовались массивные офицерские часы. На пальцах три перстня: два на правой и один на левой. Одет Марс был по-домашнему: спортивные шорты и борцовка. Ноги босые. Нельзя было не заметить голубые добрые глаза, которые выглядывали из-под густых и темных бровей.
– От чая не откажусь, как и мой друг. Кстати, знакомьтесь. Июль, – Ваня указал на входную дверь.
Невысокий чудак в красивом костюме протянул руку Марсу, которую тот крепко пожал.
Это была небольшая, но уютная двухкомнатная квартира. В зале – диван напротив телевизора, а в углу – большой компьютерный стол, на котором, помимо компьютера, лежат бумаги. В противоположном углу – шведская стенка, к потолку подвешена боксерская груша, а на полу – гантели и гири, расставленные в идеальном строю. За диваном на стене – большой флаг Российской империи, а рядом – шарфы и вымпелы московского «Спартака». На свободных местах стены – фотографии. На них Марс со своими боевыми товарищами в полной боевой амуниции на фоне танка. Медали на верхних полках, кубки, стопка грамот. Это заслуги Марса в тайском боксе. В кухне также царил порядок, все тарелки и ложки на своем месте. Даже спички имели своё место. Полы были вымыты, а стол начищен до блеска
Гости уселись за стол. Марс поставил чайник, достал из шкафа печенье и сахар, три чайные ложки.
– Вам большой бокал или чашку? – поинтересовался Марс у гостей.
– Мне бокал, – ответил Бобби.
– А мне чашку, пожалуйста, – сказал Июль.
Марс достал два массивных бокала. На одном – опять же флаг Российской империи, на другом – руны и две надписи: «Страха нет» и «Невиновных нет». После Марс достал маленькую чайную чашечку с блюдечком, разрисованную розовыми цветочками. Ее он аккуратно поставил перед Июлем.
– Рассказывай, чем занимаешься? Все с Кипой водишься? – улыбаясь, спросил Марс.
– Да, пересекаюсь с ним частенько, недавно в аварию попал, в больничке провалялся, пару дней назад выписали.
– Сильная авария?
– Ударился, нормально все. Живой и ладно.
– И не поспоришь. А Кипа недавно связывался со мной. Все дело какое-то предлагал, договорились встретиться да обсудить. Мне деньги, конечно, сейчас нужны, но дела Кипы я всегда недолюбливал.
– Он сейчас проще стал. По крайней мере, по ту сторону закона старается не лезть. А вообще я, наверное, даже знаю, о чем он. Это не точно, конечно, но у нас в городе открывается бойцовский клуб, и Кипа все горел желанием команду набрать.
– Неужто Кипа драться собрался?
– Не, он хотел стать кем-то вроде спонсора или менеджера. А ты у нас парень боевой, выступил бы. Да, если быть честным, у тебя же вся карьера после зоны перечеркнута, заняться нечем.
– Да что ты все про зону эту? Вышел я. Вот тут с тобой сижу, – Марс выбился из миролюбивого равновесия.
– Леша, но ты подумай. Сперва Северный Кавказ, потом судимость. Куда ты дальше? Дело исключительно твое, но знай: мы тебя не оставим.
– Я знаю, Вань, я знаю.
Засвистел чайник, Леша неторопливо выключил газ и стал разливать чай гостям. В комнате повисла неловкая тишина, и только стук ложек и кружек нарушал ее.
– Можно нескромный вопрос? – спросил Июль.
– Ну давай, коли начал, – заинтересованно ответил Марс.
– Вы, как я понял, успели и в армии послужить, и отсидеть? А как же так получилось?
– А тебя, я смотрю, тактичности не учили. Но подожди немного, сейчас зачитаю, – Леша ушел в соседнюю комнату.
– Июль, – фыркнул Бобби, – веди себя скромнее.
– Мне просто стало интересно, – Июль немного отодвинулся от Вани, выражая пренебрежение, будто ему довелось встретиться с редким занудой. Тем временем в кухню вернулся Леша с толстой папкой в руках.
– Так вот, – начал Марс, открывая массивную книгу. – «Коловратов Алексей Макарович 25.08.1988 года рождения, позывной Марс, лейтенант ВС РФ. Осужден по статье 282, часть вторая УК РФ на срок четыре года лишения свободы строгого режима и приговорен к штрафу в размере шестисот тысяч рублей». Вот что они мне приписали! – крикнул Марс и с громким хлопком кинул папку на стол. – Я воевал за эту страну, а потом мне из-за кого-то приписывают статью и лишают всего. От меня вся семья отвернулась. Потерял все связи, единственное, что осталось, – наша компания. Мне уже почти тридцать, а за душой ничего, кроме войны и зоны. Где же поддержка государства? А нет её и никогда не будет. А я до сих пор просыпаюсь в холодном поту, потому что снятся мне горы, вертолеты, танки и смерть. Я два года воевал, а после этого мне в моей же стране говорят, что я должен терпеть.
– А ты ведь раньше и не рассказывал, – после паузы произнес Ваня.
– А ведь раньше и повода не было, – Марс сел за стол и продолжил пить чай.
Пару минут вся компания провела в тишине, пока Бобби не решился обратиться с просьбой, с которой он и пришел к Марсу.
– Не в масть, наверное, будет сказано, но все же. Нашему знакомому помощь нужна. Помнишь Максима из района четвертой больнички?
– Ну был такой. Я с ним, правда, не часто общался, – не отрываясь от кружки, отвечал Марс. – А что у него случилось?
– В подворотне девушку убили за сумку. Я подумал, что ты сможешь помочь. Шваль всякую дворовую ты в кулаке как-никак держишь.
– Серьезное дело. Накажем. Мне бы встретиться с ним, подробности узнать.
– Да, конечно, я ему твой номер скину, он тебя наберет, а дальше сами. Если что, на мою помощь можете рассчитывать.
– Добро, – утвердительно закончил Марс.
– Я, конечно, извиняюсь, но можно еще несколько вопросов? – спросил Июль.
– Какой ты у нас любопытный. Что же с этим сделаешь! Задавай, – с притворной улыбкой ответил Марс.
– На войне страшно?
– Только первые дни. Потом наступает такой момент, когда уже все равно на происходящее. Но это только у меня так. Когда человеку есть за что держаться, он боится это потерять. У меня ничего не было – я не боялся.
– А как же Дина? – удивился Бобби.
– Дина мне сразу сказала, что если я уеду в «горячую точку», то она меня ждать не будет. А не поехать я не мог.
– Почему же? – спросил Июль.
– Брат у меня туда же служить уезжал.
– Рома?
– Да. Не мог я его туда отпустить одного.
– И где же он сейчас?
– В горах он лежит. С орденом Мужества посмертно.
– А каково убивать людей? – продолжал Июль.
– Легко, когда не относишься к ним, как к людям. А если честно, там, в боях, не понимаешь, убил ты кого или нет. Я не снайпер, поэтому зачастую цель, по которой ведешь огонь, и не видишь. Хотя было у меня два особенных случая. Первый – это когда на меня из-за угла здания выпрыгнул дух. Это было в самом начале службы. Так я его просто с перепугу расстрелял. Взбудоражен я был серьезно. Старался не смотреть на труп, хотел просто поскорее пройти дальше. А второй случай был с пленными, когда нам дали приказ закопать трупы, но вместо мертвых там лежали раненые. А мы выполняли приказ.
– Приказ перечил твоим собственным интересам? – Июль будто пытался подобраться к глубине души Леши.
– Не думаю, что на войне соблюдались чьи-то человеческие интересы. Там преследуется что-то высшее, интересы всей страны. Да только там, где был я, преследовались интересы не страны, а олигархов. А страдало население, которое просто хотело стабильности.
– За что тебя осудили?
– 282-я статья, «Возбуждение ненависти либо вражды». Участвовал в демонстрации. Я отстаивал позицию нашего народа, а меня назвали нацистом.
– Тебе противны люди другой национальности?
– Раньше я не испытывал каких-то негативных эмоций к другой национальности, даже после войны. Я ненавидел тех приезжих, кто у нас дома ведет себя, как хозяин. Если они приехали к нам, то пусть ведут себя, как гости, или живут на равных правах, но ставить себя выше нас я не позволю. А после заключения ненависть перекочевала ко всем против моей воли. Это просто то, что рождается где-то в душе.
– Чем сейчас занимаешься? Откуда-то же деньги брать надо.
– Сейчас я живу на остатки денег, полученных за время службы. Но сбережения скоро кончатся, поэтому и придется найти хоть какую-то работу. Возможно, соглашусь на предложение Кипы.
Знакомые еще долго говорили о жизни. Бобби рассказывал о происшествиях в городе за то время, пока Леша отсутствовал, вспоминая интересные истории. Марс же недавно вернулся к нормальной жизни, а в голове – Кавказ и тюрьма, поэтому он предпочитал молчать и внимательно слушать истории гостей.
С одной стороны, можно восхищаться Марсом, его силой духа и несгибаемой волей. Ведь, несмотря ни на что, он старается вернуться к нормальной жизни. С другой стороны, понимаешь, что такие люди лишние в нашей жизни. И лишние они не по собственной воле. Леша не видел ничего, кроме жестокости в своей жизни, его никто не учил любить и жалеть. Кадетский класс, армия. Спорт – и тот жесток. Всю жизнь его только и учили, что бить и выживать. Эти уроки он усвоил очень хорошо. Нельзя его винить за хладнокровие и жесткость. Его жизнь – лабиринт, по которому он пытается пробиться к спокойной жизни. Но, увы, к двадцати восьми годам он остался у разбитого корыта, да еще с кровавым и запятнанным прошлым. Единственным его увлечением остается футбол. Он самый настоящий фанат, проверенный временем. Гроза дворовой босоты. Отважный воин, преданный собственной идее. На выездах и стадионах его разум освобождается. В ход идут сердце и кулаки. Стадион – последнее место, где Марс может дать выход эмоциям.
Это ощущение может понять только тот, кто дрался хоть раз в жизни, когда вмиг пропадают все проблемы. В этом мире остаешься только ты, твоя идея и оппонент. В голове импульсивно долбит лишь одна команда: «Топтать!». Твоя душа в этот момент поглощена пламенем и жаждет крови, как древний бог.
В окна 113-й квартиры падали уже последние солнечные лучи, освещая скудно накрытый стол. Менялась десятая тема для разговора, и вскоре старые друзья начали вспоминать былые времена. Была выпита еще не одна кружка чая и вспомнилась не одна история, стены квартиры услышали звонкий смех, который не звучал тут уже давно. К беседке во дворе стягивалась мутная масса подростков. А улицы начали привычную трансформацию и готовились принять в свои дворы джентльменов удачи.
Уличные фонари освещали перекресток. Проезжающих машин было крайне мало. Большую площадь занимал экипаж «скорой помощи», машины ГИБДД и два куска металла, некогда бывшие автомобилями. Спасатели уже вытащили одного мужчину и увезли на «скорой» – жизнь его была в безопасности. Второго уже минут двадцать пытались освободить, потеряв надежду на то, что он жив. Водитель «скорой помощи» следил за работой спасателей.
«Интересное дело, – думал он. – Вот живешь себе, живешь, а потом с тобой происходит несчастный случай. У одного небось семья есть, а второй совсем молодой. И неужели так нужно, чтобы кто-то уходил так рано и не вовремя?»
Водитель за время работы видел смерть не раз и уже не относился к ней, как к чему-то страшному. Дело привычки, люди постоянно уходят из этого мира. И много лет наблюдая смерть, охотнее принимаешь идею сансары.
Треск металла, большой кусок корпуса упал на землю, парень вывалился на асфальт. Медики уже начали неспешно разматывать простыни, чтобы накрыть труп, спасатели аккуратно поднимали тело.
– Господь? Прикольная кликуха, – с улыбкой, не раскрывая глаз, произнес парень.
Эта фраза заставила медиков зашевелиться, а спасателей – ускорить шаг. Парня уложили в карету «скорой помощи», медики начали разворачивать оборудование и открывать аптечки. Машина завелась, заревела сирена, и «скорая» на всех парах понеслась в сторону больницы.
– Гриша, прибавь газу, – окликнул один из медиков водителя. – Не пойму, как парень до сих пор жив.
– Понял вас! – педаль газа стремительно пошла вниз. – Видимо, кому-то не нужно отпускать его сейчас, что-то он не доделал в нашем мире.
8
– Ванюша, вставай! – кричала из кухни мама. – Ваня, в школу опоздаешь! – мама уже зашла в комнату и стояла у сына над душой.
– Да, мам, встаю, – прогундело одеяло.
– Хорошо. Идем завтракать, – мама ушла на кухню греметь посудой. Ваня же сел на край кровати, оглядел свою небольшую комнату. Шкаф, заваленный книгами, плакаты с Гагариным, модели самолетов. Ничего необычного. И будто на автопилоте, с закрытыми глазами отправился в кухню.
Мама что-то хлопотливо готовила. Она поставила тарелку с овсянкой перед Ваней и продолжила заниматься своими делами. Неохотно, но понимая, что завтракать нужно, Ваня стал ковырять кашу.
– В школу сегодня не опаздывай. Я не хочу опять ходить туда из-за тебя, – не отвлекаясь от плиты, говорила мама.
– Хорошо, мам. Вчера просто был день бесполезных предметов. У нас даже математики не было.
– Бесполезных уроков не бывает, Ванюша, бывают не интересные тебе. Но я-то хочу, чтобы ты у нас умным вырос, а умные люди должны быть разносторонне развиты.
– Я знаю, – Ваня задумчиво глядел на кашу. – А где папа?
Мама прекратила кружить по кухне, тяжело вздохнула и взглянула вверх.
– Не знаю, – буркнула она изменившимся, даже грубоватым голосом.
– А вчера он приходил домой?
– Нет. Так, тебе пора выходить, а ты еще даже не одет. Ваня встал из-за стола и пошел собираться. Умылся, причесался, надел старенький костюм, кожаный ранец на плечо.
– Мам, я пошел. Хорошего дня тебе, – крикнул Ваня и хлопнул дверью.
Раннее утро. Люди с угрюмыми лицами идут на работу, дети капризничают, не желая идти в детский садик. И только Ваня шел против этого потока с глуповатой улыбкой. Обойдя все дворы и пятиэтажки, Ваня вышел к школе. Непримечательная, в три этажа, местами с облупленной штукатуркой на стенах. Перед школой стояла толпа школьников. Помладше играли в «собачку» портфелем одноклассницы. Постарше что-то обсуждали в кругах. Только Ваня зашел на территорию школьного двора, как тут же раздался оклик откуда-то издалека:
– Бобби! – к Ване устремились четверо. Перебивая друг друга, они пытались ему что-то рассказать.
– Так, кто-нибудь один говорите, – важно сказал Ваня.
– В общем, – начал рассказ Кипа, ухватившись за плечо Вани. – Твоя Катя в школьном дворе плачет. Она рассказала, что ее обидел Рома из кадетского класса. Иди к ней, успокой, а мы к Роме забьемся после школы.
Ваня сразу же помрачнел.
– Стенкой или один? – немного подумав, спросил Ваня.
– Обижаешь. Мы люди высоких качеств, а тут даму оскорбляют. Исключительно стенка. Манеры не позволяют оставаться в стороне. Но ты сейчас не об этом думай. Иди к Кате.
Друзья удалились искать кадетов. Ваня ушел в школьный двор. В парке на скамейке плакала Катя, рядом с ней сидела подруга, которая пыталась её успокоить. Увидев Ваню, подруга молча ушла. Ваня сел рядом и обнял Катю.
– Что случилось? – спросил Ваня.
– Ничего, Вань, не волнуйся.
– Так не бывает, чтобы полшколы стояло на ушах, ты плачешь, и при этом ничего не случилось.
– Да не волнуйтесь вы так. Просто мальчик пошутил неудачно, а я расстроилась. Глупая я, ты же знаешь. Все хорошо, – она обняла Ваню. – Спасибо, что нашел меня.
– Рад, что я смог поддержать тебя. Скоро звонок будет, нужно уже на уроки идти. А с Ромой я поговорю еще.
– Ваня, не надо, пожалуйста. Я же сказала: все хорошо.
Ничего страшного он не сделал.
– А что он тогда сделал?
– Это неважно, просто не надо.
– Пора идти на уроки, – взяв за руку, Ваня повел Катю в школу.
– Записываем сегодняшнюю дату. Двадцать восьмое ноль девятое две тысячи седьмого. Учитель еще что-то диктовал, но Ваня был погружен в себя. Он был взволнован в предвкушении встречи с Ромой. При этом показывая спокойствие окружающим, зная, что давать слабину сейчас не время.
Существуют такие парни, для которых тронуть и обидеть девушку – непростительный поступок. Им противно слушать гадкие истории про девушек, и спокойно смотреть на то, как обижают девушку, они не могут. Ваня был одним из таких парней. Да, бывают девушки, которые развязно себя ведут и, возможно даже, заслуживают дурного отношения, но в этом случае лучше полностью игнорировать таких, чтобы не портить общее впечатление о прекрасных существах.
Ваня решил поговорить с Ромой после первого урока. Собрав на перемене свою компанию, он направился на встречу. Найдя кадетов, которые были заметно больше и старше, компания потребовала выдать им Рому, с которым была назначена встреча. Посмеявшись, кадеты позвали того самого Рому – виновника с противнейшей улыбкой на смазливой мордашке.
– Что хотел, шкет? – начал кадет. – Ты же после школы разговаривать планировал. Или решил все-таки сейчас огрести, чтобы не задерживать людей?
– После уроков мы, как и договаривались, выйдем. А сейчас я хочу узнать, что ты сделал Кате.
– Да ничего я ей не делал. Она сама ко мне пристает, гулять зовет постоянно. Гулящая, в общем, твоя Катя.
После этих слов разум для Бобби был потерян, он наотмашь ударил кадета, очень удачно и сильно, разбив губу. То ли оттого, что кадет не ожидал такой смелости, то ли оттого, что был редким хлюпиком, он пошатнулся. А вот вся остальная свора в форме ринулась на компанию.
– Малых не бить, только самого наглого, – выкрикнул один из них.
Бобби тут же словил удар под дых и свалился, следом прилетело еще три удара в голову. Друзей же просто скрутили и начали уводить. Те в силу физических качеств и все-таки уступая в численности, не смогли успешно противостоять. Ване скрутили руки и потащили в школьный туалет. Ваня попытался вырваться, но его пыл тут же охладили двумя пинками. Ваню поволокли к унитазу, тут же получив новую волну отпора. Упираясь ногами, Ваня не оставлял попыток вырваться, головой разбив нос стоявшему за спиной противнику. Освободив руки, он тут же занял боевую стойку, не желая сдаваться. Но одной смелости не всегда хватает для победы. Ваню просто забили, зажав в углу. Раздался звонок, кадеты поспешили на урок. Бобби не спеша встал, умылся, оценил свое состояние в зеркале. Ничего страшного, кроме синяка на щеке. Тут подбежали друзья, расспрашивая в подробностях о произошедшем.
– Немного потолкали, ничего особенного. Но после уроков нас будет поровну. А сейчас быстрее на урок. Не хочу опять опаздывать, у нас математика.
Остаток учебного времени они были в своих мыслях, морально готовясь. Бобби был бы погружен в себя, если б не урок литературы.
– Безродный, тварь ли ты дрожащая или право имеешь?
– Еще не выяснил, Светлана Михайловна. А к чему вопрос? Не о Достоевском вроде речь.
– Действительно, но я приятно поражена тем, что ты понял, о чем речь. Читал ли ты Достоевского?
– Было дело.
– Позволь узнать, чем дума твоя занята.
– Проблемами земными, Светлана Михайловна, не о высоком думы мои.
– Отчего же?
– Думы о высоком могут посещать только свободного человека, который не обременен земным. К сожалению, свободным я сейчас не являюсь.
– А что же ограничивает твою свободу?
– Любовь, Светлана Михайловна. Подлое чувство, которое зачастую лишает людей свободы.
– Ты считаешь любовь чем-то плохим?
– Нет. Есть чувства, которые можно ощутить, только находясь рядом с любимым человеком. Они заставляют человека жить, творить и думать о хорошем. Но вместе с тем связывают с человеком, нещадно плетя прочные узлы.
– И что же в этом плохого? Это же хорошо, когда человеку хочется жить и творить.
– Любовь не зависит от одного человека. Поступки одного в десятикратном размере отражаются на втором. Я благодарен тому, что чувствую ее. И порадуюсь за каждого, кто когда-либо любил.
– И в чем же тогда проблема?
– Но если бы я мог, я бы выбрал не любить.
– Интересно ты мыслишь. Но если ты считаешь, что это хорошее чувство, почему же предпочел бы избегать его? Ты боишься не взаимности и предательства. Это же не обязательно так.
– Не обязательно. Но вспомните литературное произведение, где герой влюблялся бы, а потом с возлюбленной жил долго и счастливо. Сколько произведений, говорящих о противоположном. И чего порой стоит любовь! А это писали классики, люди вроде неглупые.
– Ты согласен с тем, что обретение любви стоит затраченных на это усилий?
– Согласен. Хоть это и нерационально, и нелогично. Но человек слишком интересное существо, чтобы всегда действовать рационально. Любовь – это идея. Но идея – не для каждого. Идею, как известно, невозможно убить.
Прозвенел звонок, ученики начали собирать учебники. Ваня многозначительно поднял бровь, глядя на учителя, пожал плечами и слегка улыбнулся. После урока вся компания обсуждала на подоконнике план действий.
– Так, думаю, Рому возьмет Бобби, – начал Кипа. – Остальных разбираем по обстоятельствам.
– Парни, я боюсь вас подвести, – глядя в пол от стыда, проговорил невысокий худощавый парнишка.
– Он в чем-то прав, – нехотя подметил Кипа.
– Вы еще сможете с ними стоять, а я слишком слабый. Если, конечно, нужно, я выйду, в этом не сомневайтесь. Но надо смотреть правде в глаза. Взять меня с собой – все равно что выйти в меньшинстве.
– Тогда нам нужно кого-то вместо тебя, – подхватил обсуждение один из друзей.
– Но у нас больше никого нет, – ответил Ваня.
– Есть. Флинт, – уверенно вставил Кипа.
– Но у него рука сломана была, недавно гипс сняли. Нельзя так рисковать здоровьем человека, – возразил Ваня.
– Он такого не пропустит. Сам рассуди, Флинт всегда только за подобный движ. Кадетов он недолюбливает, а тут такой мотив. Он будет только рад, а руку покрепче бинтами замотаем, – убеждал Ваню Кипа, для убедительности хватая его за плечи.
– Только если он согласится. Я уговаривать не буду. И его опять же звать надо, а он дома.
– Следующий урок у нас английский. Ничего страшного, если мы его пропустим. Добежим до Флинта, поговорим с ним – и назад. Сейчас нужно действовать решительно.
Повисла неловкая тишина размышления. Понимая всю серьезность ситуации, компания согласилась на этот трюк.
– Тогда нужно выходить из школы прямо сейчас, – спрыгнув с подоконника, сказал Ваня. – За мной, друзья мои.
Вся компания спустилась на первый этаж, но сегодня на посту была строгая вахтерша, которая никого просто так не выпускала из школы. Тем более после первого урока.
– Ну что же, друзья, пожелайте мне удачи. И, конечно же, удачи вам. Не прохлопайте момент, – неожиданно для всех сказал худощавый парнишка и побежал в сторону поста охраны. Не придумав ничего лучше, парнишка с разбегу врезался в проходящего мимо школьника, сбив бедолагу с ног. Быстро поднявшись, смел все бумаги со стола охраны и помчался дальше по коридорам. Побыв секунду в замешательстве, вахтерша поспешила за нарушителем порядка. Понимая, что времени немного, ошарашенная компания поспешила к выходу.
На улице была шикарная осень. Листья мирно плавали в потрясающих лужах. А прямо перед крыльцом школы была особенная лужа. Легенда гласила, что тот, кто сможет пройти через нее от крыльца до другого берега, неделю не будет ходить в школу. Было все это, несомненно, заманчиво, но наказание от родителей за промокшую обувь было не так соблазнительно. Так что желающих обычно было мало. Изредка встречались поклонники кораблестроительства, которые пытались соорудить флотилию, которой будет под силу преодолеть Великое Школьное море. Но таковой флотилии еще не существовало. То ли потому, что человечество еще к такому не готово, то ли потому, что возраст кораблестроителей редко превышал девять лет. Но это останется величайшей загадкой истории нашего мира. Самые суеверные твердили, что сама природа против того, чтобы такие свободолюбивые существа, как школьники, посещали это мрачное место, которое все почему-то именовали школой № 69.
На небе не было ни тучки, только лучезарное солнышко. Но мальчики сильно замерзли в одной школьной форме, а противные мурашки не сходили с кожи юношей. Но даже подобная мерзлота не могла охладить их сердца.
– Какое-то странное солнце осенью! Как бюджет нашей школы, – заметил Кипа.
– Это еще почему? – удивился товарищ.
– Потому что оно есть, лучи дает, все дела, а тепла, то есть денег, нет, вот и приходится греться самим, то есть скидываться. Так понятно объясняю? – с ухмылкой объяснял Кипа.
– Боюсь, Лёня слишком часто прогуливал литературу, чтобы уловить столь сложную метафору, мой друг, – не дожидаясь ответа, встрял Бобби.
Вся компания закатилась смехом, и только Лёня хмуро смотрел на солнце.
– А что у Флинта с рукой случилось? – спросил Вова.
– Насколько я знаю, он на мотокроссе упал неудачно, – ответил Ваня.
– Если это правда и он опять не подрался, – усмехнулся Кипа.
– Да нет, у него какие-то соревнования были недавно, думаю, это правда, – подхватил Лёня.
– То еще увлечение! Столько усилий и времени вкладывает в свои мотоциклы, – рассуждал Кипа.
– Знаешь ли, Сань, у него вся полка дома кубками заставлена. Может, что дельное и выйдет.
– У него нет столько денег, чтобы содержать хорошие мотоциклы, хотя то, что он в них разбирается, явно идет ему в плюс.
– Возможно, денег и нет, но есть идея, а это главное.
– Идею нужно подкармливать чем-то материальным.
– Идея сама притягивает материальное, если правильно ее использовать.
Тем временем товарищи уже подошли к дому Флинта. Это была самая обычная пятиэтажка в спальниках. На входной двери было наклеено множество листовок, но ни одной целой. Дверь в подъезд была железная, с магнитом, но тот уже давно не работал. Подъезд был на удивление чист, в нем даже не пахло. Флинт жил на втором этаже, за старой деревянной дверью. Нажав на кнопку звонка, за дверью друзья услышали неприятный трещащий звук. Замок провернулся, дверь отворилась. На пороге стоял высокий парень. На вид – самый обычный уличный обитатель. Худощав, подтянут, обладает неплохой атлетической формой. Короткие темные волосы, мелкие шрамы на лице и теле. Нательный крест, фенечка на левой руке. Кисть правой руки перевязана эластичным бинтом.
– А вы, школьники, чего тут забыли? – спросил заспанный Флинт.
– Тебя мы тут забыли, – недовольно выдал Кипа.
– Заходите, чаю попьем, – Флинт удалился в глубины квартиры.
Компания зашла в небольшую кухню и расселась за столом. В маленькой кухне – старенький гарнитур, холодильник в магнитах, старые обои, небольшой стол и картина с пейзажем над столом. Флинт зажег газовую плиту, поставил чайник. Развернулся, оперся о гарнитур, скрестил руки на груди.
– Чего же вы хотели от меня? – наконец спросил Флинт.
– С кадетами мы закусились. Один из них Катю обидел. После школы забились, нам человека не хватает, – с некоторой неуверенностью говорил Ваня.
Флинт задумался и многозначительно молчал.
– Лука, чего думаешь-то? – осведомился Лёня.
– Думаю. На самом деле, если руку замотать покрепче, разок приложить могу, – улыбнулся Флинт.
– А что у тебя вообще с ней? Зажила? – спросил Бобби.
– Кости заросли, связки еще поврежденные. Но раз такое дело, можно и рискнуть.
– Смотри, пожалуйста, по своим ощущениям, готов ли. Мы тебя не заставляем.
– Еще бы заставляли! Все нормально будет, я подойду. Давно пора этим кадетам по щам раздать, а то нос слишком высоко задрали.
Друзья обсудили последние школьные новости, попили чаю. Тройка откланялась и удалилась на уроки, оставив Луку одного.
Последние уроки прошли спокойно, чего не скажешь об атмосфере в школе после их окончания. О предстоящем событии гудела вся школа, ведь это не обычная драка – вызов был брошен кадетам, грозе школы.
Иногда кажется, будто молодые люди вроде Бобби, Кипы или Флинта лишены страха. Они никогда его не проявляют, ибо считают слабостью. Окружение считает, что страх им неведом. Но это совсем не так. У каждого есть страхи, то, перед чем сердце начинает биться чаще, а голову охватывают пагубные мысли. Редко это что-то физическое. Страха перед драками или плохими оценками в школе действительно нет. Зачастую страх вызывает тот поворот судьбы, который пробирает до костей, и ты готов слезно умолять судьбу, чтобы его не было. Порой чем отважнее человек кажется, тем сильнее его можно ранить незначительным поступком. В жизни встречаются отморозки, которым действительно неведом страх ни перед чем, но ведь на то они и отморозки. А наша история повествует о людях, которые росли в неблагоприятных условиях. Которые понимают, что страдать – это не выход, а порой, наоборот, путь к худшим последствиям. В мире много жестоких людей, которые добьют сломленного человека. К счастью, много и доброты – той, правда, которую не сразу видно. Наша троица – добрые люди. Как же повезло тем, кто стал им близок! Подобные люди очень чутко относятся к тем, кто проявил добрую волю к ним самим, мало обращая внимания на проступки. И десятикратно отдают зло тем, кто проявил его к ним.
Это был самый обычный пустырь. Желтая пожухлая трава, с двух сторон – гаражи, с двух других – девятиэтажки. Никто не знал, почему здесь был пустырь, хотя находилось это место практически в центре спального района. Поэтому его облюбовали футболисты, соорудив самодельные ворота.