Вердикт Лондона. Ностальгический отчёт

Мои спутники хорошо знали друг друга, а разговор о Лондоне начали как завсегдатаи. Повествование водителя было на злобу дня. Он знал, интересы новоприбывших и дал нам обычный набор информации: цены на рождественских распродажах, новости кино (среди них многосерийный «Эммануэль»), книги диссидентских авторов на русском и так далее. Мы, с русским попутчиком, поддерживали беседу, но армянин хранил значительное молчание. Видимо, он был начальником. Он оказался первым и последним человеком в Лондоне, который смотрел на меня только недоброжелательно. Мы въехали в Западный Кенсингтон по Хаммерсмит роуд и Кенсингтон-хай роуд. Я показал своё знания городской топологии, когда мы проезжали по Пикадилли. Радость открытия переполняла меня. Но в данной ситуации это было слишком непоследовательным высказыванием для лондонского новичка, каким я был и представился моим попутчикам. Товарищи убедились в моей принадлежности к КГБ и предложили, спросив название отеля, доставить к месту ночлега. Нет худа, без добра.

Я согласился с большим удовольствием, поскольку был в полном неведении о местоположении отеля Тависток, где для меня был забронирован номер. Соглашение, подбросить меня, было достигнуто на площади Пикадилли сёрклз. Водитель, хорошо знавший город, быстро разобрался с клубком улиц одностороннего движения в районе Блумсберри, поэтому вскоре мы были на Тависток-сквер. Таким образом, теперь я был спокоен в части решения своей следующей и главной задач на понедельник, поскольку нашёл своё новое прибежище. Я взял, на всякий случай, телефон для связи со своими доброжелательными попутчиками, поблагодарил их, и мы распрощались. Первый раунд в Лондоне был мой, хотя это, по правде говоря, происходило на родном ринге. Теперь меня ждали новые встречи в незнакомой обстановке, но я надеялся на новые достижения.

Song of Town

The song of love and trouble here I sing;

The town, it swore for our Russia to win,

Received a name of Lenin as a king,

Who passed his throne to Moscow, as an inn.

Red spite fanned here fleeting yellow wings,

My town is bagged, all pockets are such clean;

The bastards kept, like jackals, money fast,

Just only London now reminds its past.

Клип 1.6. Это красное словцо «ностальгия»

Пусть деревья голые стоят,

Не кляни ты шумные метели!

Разве в этом кто-то виноват,

Что с деревьев листья облетели?

(Н. М. Рубцов)

Итак, начинается второй раунд моего поединка с неизвестностью командировки, но теперь на иностранной почве. Этот раунд-клип предполагает завершение первой части отчёта актуальными уточнениями уже затронутых вопросов, включая и отдельные общественные проблемы, и сугубо личные воспоминания автора. Начну с изображения отеля, который стал моим ночным домом, и чьё гостеприимство выражалось и в предоставлении бесплатного завтрака. Его стоимость входила в стоимость номера, который был снят для меня министерством.

Да, здесь я почувствовал начало своей новой жизни. Она представлялась мне тогда очень туманно, но оптимистично. Такое предчувствие не обмануло меня. Я прожил, вернее, отдыхал здесь ночами наиболее интересный, хотя и краткий, период моей жизни. Но и здесь, около отеля, как я уже упомянул в предисловии, витал легкий запах родного дома, потому что именно здесь новый для меня мир имел некоторую историческую связь с Россией в её странной и трагической корреляции с прошлым. По моим данным, этот отель помнил товарища Ленина, отца и учителя мирового пролетариата. Вождь хаживал мимо по Тевисток-сквер, где обосновался, правда, ненадолго сразу после приезда в Лондон семьдесят с лишним лет тому назад. Будущий лидер проходил мимо него, направляясь оттачивать знания и смелость политического лидера. Подробности неизвестны, но скоро он встанет во главе борьбы миллионов угнетённых. Я лишь в самом конце вояжа случайно узнал, где здесь пребывал вождь.

Теперь отель увидел меня, человека земли, которая возродилась из пепла истинных и неудавшихся преступлений Ленина. Но тогда, в Лондоне, я был рядовым официальным приверженцем его культа, который партийное руководство создало вместо аналогичного культа Сталина. Идеалистический образ Ленина и его псевдо-гуманизма стали основой современной идеологической этимологии и словоблудия. Наука и искусство изучили подвиг лидера и сладко о нём запели. Поэтому известен каждый документированный шаг вождя, включая и первое жилье на Тевисток, Блумсберри. Я узнал об этом из книжки-приза, не помню за что был награждён, об его эмиграции. А на каждый день у нас была песня-заклинание с приятной славянской мелодией и многозначительной смысловой доминантой:

« Ленин всегда живой,

Ленин всегда с тобой!»

После Лондона у меня появились запоздалые вопросы относительно вождя. Первый касается национальности этого великого лидера иннацизма. В нём соединились еврейско-немецкая и русско-калмыцкая национальности. В случае Пушкина новая кровь означает ясный гений. Здесь букет наций породил злого гения Евразии, рационального идеолога, жестокого политика, и, наконец, всесильного диктатора России, лидера голодной стаи волков.

Его настоящая фамилия Ульянов-Бланк. Своими делами, а не только исходя из национальности матери, он может быть по праву помещён в Пантеон как великий Ленин из еврейских героев. И мой прямой вопрос к Еврейскому музею, как жаль, что я не попал туда, на той же Тевисток-сквер: не плохо бы знать, как он представлен в их экспозиции? Может быть, это групповое фото первого советского правительства (1918), который состояло на 90% из евреев и на 100% из волков? Как без лишней скромности они представили в этой экспозиции весь процесс из грязи, да в князи, когда товарищ Ленин, великий политик и расчётливый демагог, стал с их помощью царем великой единой и неделимой России. Пора сделать этот уникальный материал достоянием широкой общественности! Пора объяснить, за что мы, русские, славяне боролись до победы? К тому, как возник вопрос по этой актуальной теме, мы ещё вернёмся в ходе описания субботней прогулки по площади Тевисток-сквер в следующей части отчёта.

Отметим, что автор испытывает к фигуре Ленина и к судьбоносному прошлому, которое с ним связано, своего рода ностальгию. По сути, это ностальгия от противного или обратного, не смешивать с ностальгией по противному. Такой вот неожиданный, подсказанный математикой, термин для обозначения смешанного чувства симпатии и отчуждения, гордости за свершение, считай, невозможного и, одновременно, ненависти к холодной жестокости переворота и братоубийственной войны.

На это обстоятельство не стоило бы и акцентировать внимание, если бы описанный вновь обретённым термином букет противоречивых чувств не был, по моему мнению, вообще характерным для русского человека, как по отношению к уникальному прошлому страны, так и применительно к собственной судьбе каждого. Мудрость «нет худа без добра, и наоборот» подходит и к историческим перипетиям и к личным судьбам. Поэтому чувство ностальгии и приемлет не только позитив, но и явно противное ему.

Отсюда, те актуальные уточнения, которые кратко представлены в этом клипе, без сомнений являются ностальгией от противного. Это так. Но рассматривать эту частную особенность памяти надо шире. Любое прошлое событие, представленное в ней, для любых явлений и личностей видятся нам, каждому в разной степени, как возможные быть идеальными, но если бы не то или иное… Увы! Что случилось, то случилось. Разум знает, что сожалеть о прошлом бессмысленно, но чувства в нашей природе всегда неизбежны, отсюда и ностальгия от противного. Собственно, и весь этот отчёт – тоже ностальгия от противного.

Вернёмся к отелю. Он был достаточно респектабельным, но без излишеств. В просторном и безлюдном вестибюле за стойкой меня встретил с некоторым любопытством портье-малаец. У него под рукой располагался старомодный телефонный коммутатор. Думаю, этот коммутатор внутренней связи, установленный, видимо, ещё в начале века, был данью консервативной старине. Меня ждал скромный одноместный номер с ванной и телевизором. Для трёхзвёздочного отеля за ₤12.50 в сутки, без налогов и включая завтрак, это было замечательно. За эту цену я получил свою нерушимую социальную защиту, приют для моей скромной личности в огромном Большом Лондоне, Великобритании, во всём великом мире, поскольку вся моя наличность в этот момент составляла примерно 10 фунтов. Кроме того у меня был банковский чек на сумму ₤70. Таким образом, мой номер стал моей крепостью, в которой были также некоторые запасы продовольствия: круг полукопчёной колбасы, что-то из консервов, и пресное вафельное печенье под названием «Московский хлебец». Наличие пачки этой продукции в моём портфеле вынудило меня объяснить таможеннику свою любовь к русским национальным блюдам. Он тщательно и с некоторым подозрением исследовал обертку печенья, но ничего не смог возразить против моей любви к домашней провизии.

Обратный билет, который я в дальнейшем подтвердил в офисе аэрофлота, была в Лондоне и такая советская контора, также стал частью социальной защиты и якорем в море событий. Он давал мне шанс попасть из моей индивидуальной нищеты в Лондоне снова к нашей коллективной бедности в России. Тем не менее, здесь, в Лондоне, мой капитал был не в моём пустом кармане. Ведь я был гражданином великой страны!

Моим главным капиталом, вернее, беспроцентным кредитом на всю жизнь было положение официального посетителя страны на государственном уровне эксперта, пусть даже в весьма ограниченной области. Я был гостем Британского государственного института со всеми вытекающими последствиями, и, не в последнюю очередь, для самого Лондона. Я был полномочным представителем могущественного противника Запада, великого и могучего СССР. За рубежом Союз стал моим надёжным кредитором по всем вопросам, хотя эта его щедрость не касалась денег. Тут мой кредитор становился скупым, как Гобсек. Кстати, его жадность и, в то же время, неограниченные возможности, были широко известны. Так что моя персона, в части её финансовых прорех, возбуждала среди хозяев встречи и коллег смесь любопытства, симпатии, недоверия, некоторого опасения и иронии. Но все они уважали моего кредитора, и лучи его могущества освещали меня.

В мои обязанности входило принять участие во встрече, организованной МЭК в офисе под названием Хэмптон-хаус, расположенном на Грин-стрит, Мэйфэр, рядом с Гайд-парком и Оксфорд-стрит. Это был старый, добрый и скромный дом в тихом и спокойном месте для встреч и совещаний Британского института стандартов и рядом с ним. Он был открыт с 8:30 утра до 5 вечера. Работа велась с 9 часов утра и до 12 часов, и снова с 2 часов дня до 5 вечера. Повестка дня была подготовлена заранее до встречи, и я знал, что и когда меня ждёт, в том числе и в части возможных социальных мероприятий. Планировалось обсуждение вопросов надёжности электроники. Эти вопросы были для меня интересны, но ещё более интересной была мне компания мужей-специалистов, среди которой была и одна леди. Я интересовал их, они меня. По внешности мы были вроде портретов разных живописных школ, по-своему рисующих одну человеческую природу.

Портрет автора, думаю, вписывался в каноны социалистического реализма. Портреты американцев были в стиле одного нового направления американского искусства, в основе которого лежит фотография. Они были фундаментальны, выразительны, но стандартны в их формах. Европейские портреты производили впечатление старой, добротной и многоукладной, по особенностям их стран, школы рисования маслом, хотя некоторые лица, например, финны, были выполнены в карандаше, без насыщенных тонов, по стереотипу этой спокойной нации. Большинство из их хорошо знали друг друга и свою работу в рамках этой встречи. Так что эта встреча была их праздником в череде грядущей работы.

Наши документы и я, их носитель, были новым пунктом общей обширной рабочей программы. Теперь мы работали вместе и к взаимному удовольствию. Они снисходительно оправдывали некоторые мои профессиональные промахи, процедурное невежество и слабую позицию нашей национальной рабочей группы. Это хорошее, доброжелательное отношение ко мне было ещё одним подарком моей судьбы в Лондоне, W1, Великобритания.

Да, подарок судьбы! Не знаю, смогу ли показать, что это именно так, поскольку чувствую свою слабую литературную подготовку. Чувствую сожаление, что судьба не дала мне входного билета в институт мастеров слова, хотя я на неё не в обиде. Ведь она дала мне многогранную жизнь с её бесценным опытом. Вот он-то, надеюсь, и поможет мне наверстать навыки, упущенные без школы героев интеллектуального труда.

Здесь я прошу прощения за мою невольную бестактность. Мы общаемся уже много страниц, а я вам до сих пор я не представился, не выделился вкусом, весом и привычками из общей среды моего поколения детей войны и юности победы. Жестокая война и великая победа изменили мир, позволили восстановить страну, прошли через наши судьбы и оставили неизгладимые следы в наших душах. И этикетом это небрежение изложения наблюдается притом, что первая часть отчёта уже заканчивается.

Чтобы искупить мою вину, я, не занимая много вашего времени, сообщу кое-какие личные данные. Постараюсь кратко сконцентрироваться на главном, особенно на том, что касается наиболее информативных аспектов моей юности. Такого рода исходные данные всегда являются самой оригинальной частью анкеты любого человека. Я представлю её в псевдо лирическом стиле и как можно лаконичней.

Итак, этот клип в наибольшей степени имеет личный характер. Спешащий читатель вполне может её бегло пролистать, однако автор обязан быть в заявленной теме в силу своих возможностей. А в том, что жизнь проходит, как сказал, смотри эпиграф, Николай Рубцов, никто не виноват. Эмоциональней и короче не скажешь, и в этом случае стихотворение Рубцова может служить примером современной русской поэзии, в которой нет места для нобелевских конструкций с русскими словами и с банальностями болтуна лауреата. Поэтому здесь я должен заявить во всеуслышание, что решение о присуждении литературной премии Нобеля поэту Иосифу Бродскому было не просто ошибкой. Это был плевок западных русофобов в сторону русской культуры. Думаю, таково мнение большинства российских читателей.

Для всех очевидно, что Нобелевский комитет присудил эту премию, вовсе не потому, что ему понравились абсолютно непонятные для академиков русские стихотворные излияния автора. Английскую грядку поэт освоил позже. Дело тут в другом. Для комитета и для всех нас господин Бродский является настоящим героем холодной войны. Он ненавидел Россию жгучей ненавистью и честно заработал свой приз на избранном им пути диссидентской борьбы. Другое дело, если рассматривать его достижения на поле русской словесности. Счёт в гипотетическом матче Рубцов – Бродский по количеству слов «1–10», но по силе поэтического воздействия их стихов на читателя «10–1». Так что, Нобелевский комитет явно поспешил, не приняв во внимание лирику Рубцова. Но если рассматривать процесс культивации достижений когорты советских диссидентов, то премирование было сделано вовремя, а стихи здесь не причём.

А теперь первый сюжет о юности и дружбе. Моя осознанная жизнь начинается с оставшихся в памяти событий 37-го года. Отец и мать о чём-то озабоченно шептались на диване, я играл у их ног, иногда улавливая знакомые имена сослуживцев отца. Очень памятны мне страницы безбедной предвоенной жизни, яркая эпопея эвакуации из Ленинграда в 1941 году, поступление в Нахимовское училище в 1945 году. В ходе этих событий мне трудно сказать, когда закончилось детство, и когда в казарме началась юность. Она теперь вспоминается мне немудреными строфами манер песенки ждетства про мальчишку.

– Когда я был мальчишкой,

Носил я брюки клёш,

Лихую бескозырку

Да на ремне палаш.

– Погончики с канвою,

На каждом якорёк.

И первою любовью

Я счастлив был, как мог.

– Ещё богат был дружбой,

О море я мечтал,

А караульной службы

Специалистом стал.

– Без спешки до зевоты

Пришлось учить устав,

Зауважать расчёты,

Артиллеристом став.

– Брал бальных танцев мастер

Паркет на абордаж.

Но был культурный кластер:

Роскошный Эрмитаж.

– Мне в лекционных залах

Пришлось поспать сполна,

А в мире полыхала

Холодная война.

– Когда я был мальчишкой,

Носил я брюки клёш,

Лихую бескозырку,

А на бедре палаш.

Военно-морской флот был моим хорошим наставником, пока после семи лет учёбы сначала воспитанником, а потом курсантом я не стал офицером, осознав последовательно проблемы дружбы, долга, общения с начальством и подчинёнными. На эту тему есть некоторое обобщение для англоязычных читателей, интересующихся предметом.

There was the cruel world around.

It was dictating steady ways.

And so we stood linked arms one crowd,

We paid for time to shun foul plays.

The guilt, the duties, life petards,

That mixed sour beer, the sweetest wines

Had been divided by comrades…

But young lack years vanished since.

Служба на флоте развела друзей-однокашников по огромной стране, по её морским окраинам, по новым интересам, людям, по семьям. Жизнь рождала новые встречи с интересными и даже иногда близкими друзьями и товарищами. Но и в ней, и на всю последующую жизнь в наших душах остались те первые и единственные связи симпатий, которые дала первая настоящая дружба юности, незабываемая, как и первая любовь. Вот и с моим не единственным, но первым другом Олегом мы расстались новенькими лейтенантами практически навсегда, судьбы и служба развели нас прочно. Друг честно дослужился до должности адмирала, но им не стал. Из моих друзей-нахимовцев нашего выпуска, из 60-ти человек адмиралом стал один, но самый достойный. Думаю, если бы я продолжил службу, финал моей карьеры этого соотношения не изменил бы. Встречались мы с Олегом, так сложилось, очень редко и только случайно, но всегда с радостью и с ощущением, что последняя встреча была как будто вчера. В этом смысле, любой контакт с однокашником всегда является зарядом бодрости. А уж если со старым другом жизни удаётся накоротке посидеть за рюмкой, то это праздник души.

Моя штатская жизнь началась в результате и по ходу политической компании разоружения 1960 года, которая венчала период правления Никиты Хрущева. В ходе этой компании было поломано много чего, включая судьбы тысяч людей. Но для молодых демобилизованных офицеров открылись перспективы новой жизни. В ней я выбрал ординарную карьеру советского инженера. Сделал я это сознательно, чтобы быть независимым от идеологических поползновений руководства и приспособленчества каждого подчинённого в своём деле, как это в большинстве случаев имеет место в гуманитарной сфере деятельности.

Хотя я и имел склонность к лирике, больше, чем к физике, от гуманитарной карьеры я предпочёл отказаться. Я не представлял себе тогда широких возможностей разного рода деятелей в использовании двойной идеологии, писания в стол, громких криков "Да здравствует!" с показыванием кукиша в кармане. Я был наивен и решил, что буду кушать свой хлеб честно, как это было принято на флоте.

Новая жизнь инженера-исследователя, кем я стал на новом поприще, была для меня полона интересных коллизий и возможности технического творчества, давала пищу для серьёзных размышлений. Однако эта работа имела чисто индивидуальный характер без братства в деле и взаимного доверия. Её эффективность снижалась из-за человеческого равнодушия и тщеславия, глупости и зависти многих окружавших тебя коллег. Да, здесь тоже возникала дружба, но без полного доверия, которое даёт реальный комфорт человеческих отношений. Поэтому я благодарю судьбу за морскую юность и службу офицером на море, которое заставляет людей сплачиваться в коллектив, забывая шкурные интересы ради общих целей.

Второй сюжет начала моей жизни есть любовь. Она пришла ко мне в первый раз, как заведено, в восемнадцать лет. Необычным, как я понимаю это теперь, в ней было то, что она оставалась в моей душе неизменной много-много лет, существуя одновременно с приходящими и уходящими другими увлечениями. Хотя мои чувства в этой любви были взаимными, но ничего серьёзного у нас не вышло, главным образом, потому, что я не стремился к семейному сценарию. Я был слишком молодым, легкомысленным и жадным до нового. Мне не хватало жизненных впечатлений, я искал их, где мог, оставляя ту первую любовь про запас и сверяя с ней свои другие любовные коллизии.

Получилось так, что моя первая, бесценная и нежная любовь будто бы стала критерием правдивости и глубины чувств по отношению к другим вариантам, стала красивым опытом для всей моей жизни. Возможно, я недостаточно начитан, но такого жизненного сценария любви в книжках я не припомню. Эта любовная повесть кажется мене приоритетом в части признания её открытием нового, весьма странного жанра. Его можно определить мазохистской исследовательской лирикой. Получается, любовь мучает своим присутствием в душе, но интересно держаться от неё в стороне, в потоке жизни.

Моя память цепко держит нежный образ весёлой молодой красивой сероглазой девушки с темными бровями и копной пепельно-светлых волос. Туманная улыбка и мягкий румянец гимнастки оживляли её милое лицо. И теперь в моей памяти это лицо не отражает ни сожаления, ни упрека, а только нежную печаль. Мой разум и сейчас дорожит тем бесценным очарованием молодости. Но при том, интересы наши были странно различными. Совместных дел, кроме банальных, у нас не нашлось.

A star had fallen from the heaven.

I flattered my desire, a gleam in

The cosmos Spirit, who has might

Give our fate and dreams in sight,

Let’s Solveig would forget her love…

As I'd forgotten myself. Now

That southern night's an echo tone.

It's my past play, I’ve left alone.

We had endeavoured fate to change,

But all in vain in cosmos range!

Thus our star was fallen down…

And we together could do none.

Она была Сольвейг, я неугомонный Пер. Но ждать меня в спешащем мире она не смогла. Поэтому наш роман стал золотой ошибка нашей юности. Этот преждевременный подарок судьбы я отверг по недомыслию и эгоизму молодости. Я благодарю Бога, что только я, совершив много ненужного, заплатил за свою ошибку молодости, когда мы расстались, не пытаясь найти совместное счастье. Заплатил только я, но не поспешившая Сольвейг. Плохо было то, что эта ошибка не стала для меня уроком впрок, а породила множество других ненужных связей и глупостей, прежде чем я нашел свою настоящую женщину, мою дорогую жену. Тогда я впервые правильно понял, что это именно она мне нужна. Но понял я это не с помощью логики рассуждений или анализа опытных данных, которых было предостаточно. Я понял это, когда увидел цвет и почувствовал аромат её волос спелой ржи у дороги через поле. Вот и попробуй, разберись, где судьба?

Интересно то, что, через много лет после расставания, уже далёкая тогда для меня Сольвейг взяла себе за правило иногда приходить ко мне во сне. Обычно это приносило радость и успокаивало, как встреча с добрым духом. Только один раз, в ходе очень трудного многодневного велопробега она предстала передо мной не только душой, но и нежностью молодого тела. Она пришла ко мне в палатку с первыми лучами раннего северного солнца возле городка, а, вернее, добротной архангельской деревни Ошивенск на речке Чуряга. Но в нашей реальной жизни нам повезло, у нас не было никакого желания возвращаться в прошлое из дорогого нам настоящего. Наша звезда упала и сгорела под мелодию песни Сольвейг! Thus our star was fallen down…

Природу любви пытались объяснить многие мудрецы. Многие художники входили в роль влюблённых в надежде понять это чувство, это состояние души и показать в своём произведении уважаемым читателям или зрителям, что есть любовь. Многие и с разным успехом. Я, грешный, также не могу не коснуться в отчёте теории этой темы, в связи с описанными выше обстоятельствами любовного характера.

На мой взгляд, естественная человеческая любовь – это спущенная нам Свыше, заложенная в человеческий мозг, программа для души каждой личности. Образно говоря, эта программа была введена Богом в сознание после того, как Он создал Еву для Адама, связав их воедино. Поэтому необходимость и способность человека любить являются Божественной частью нашей духовной природы так же, как наш осязаемый организм, есть образ Бога невидимого. Любовь и дар небес, и обязательное условие человеческой жизни, естественный взаимный духовный путь мужчины и женщины. Эта программа может начать действовать иногда сразу с ранних ногтей, иногда много позже. Она может активизироваться в течение долгого знакомства или в замужестве. Пути Господни неисповедимы, а программа срабатывает с учетом совместимости любовной пары и жизненных обстоятельств. Так что возможна и внезапная вспышка счастливой любви, и желание запретного плода со всеми негативными последствиями. Пословица говорит: любовь зла, полюбишь и козла.

Практика показывает, что, как правило, это программа одноразового действия. Реже, но встречаются случаи вторичного запуска программы. Совсем редко встречаются и сильные, чувственно одарённые натуры, которые могут использовать этот великий дар много раз. Посредственные личности, с плохой психологической конституцией, могут иметь эту программу с некоторыми дефектами и вообще могут остаться без истинной любви. Здесь мы видим широкие возможности для самообмана и даже извращений. Очевидно, что высокий уровень психологического характера программы не имеют ничего общего с примитивной техникой секса и всех продвинутых способов соблазнения и удовлетворения похоти. Вы видите, что я не рассматриваю проблему любви как некоторую физиологическую потребность, как голод или жажду, хотя отрицать половые потребности человека невозможно.

Потребность можно легко удовлетворить и за деньги. Купить и поставить программу любви, допускаю, можно, но очень сложно. Любимый и любящий человек – это счастливые и свободные люди. А похотливый рядовой секса всегда не удовлетворён. Он хочет ещё и ещё, он хорошо управляется и готов для манипуляций собой. Лица без счастливой взаимности всегда несут на себе тонкие признаки печати одиночества, даже если они и не имеют сексуальной озабоченности. Так что, да здравствует истинная любовь, прекрасная часть данной Богом человеческой природы!

По знакам Зодиака я стрелец, и поэтому, основными чертами характера, я являюсь неуемным исследователем и разведчиком. Я чувствую себя достаточно комфортно в любой незнакомой компании, в чужом городе, в одиночестве в лесу или на просторном болоте. Мне нравятся новые места и ситуации, моё их быстрое понимание и способность ориентировки. И Лондон не был исключением.

В юности эти исследовательские наклонности приводили меня в музеи и на ночные танцы, в библиотеки и в рестораны, на художественные выставки и в весёлые компании. Я стремился к быстрому постижению книг, вин, театров, картин и женщин. Я был любознательным мальчиком, а мой разносторонний опыт – хорошим подспорьем в образовании. По крайней мере, я не питал иллюзий в части современного абстрактного искусства и женской натуры. Первое, стало мне ясно, имеет мало чего от искусства и многое от потребительской стоимости, а лучшая половина человечества имеет указанные свойства в обратном соотношении. Безусловно, в выборе между первым и вторым, я отдаю предпочтение прекрасному полу. Однако главным результатом земного опыта моей юности стало понимание того, что именно в области изобразительного искусства человечество достигло своей вершины, а сам я стал не слишком взыскательным поклонником всякого художественного творчества, хотя к творцам такого рода не принадлежу. Техническое творчество – другое дело, тут я в свое стихии.

Снова слышу вопрос! А отдавали ли вы предпочтение, например, какому-нибудь стилю живописи? Например, из модерна – кубизму! Но тут вот какая закавыка. Наше поколение знало неразрешимую проблему: абстрактное искусство было объявлено вне закона, кубизма не проходили и не знали. И хотя мои вкусы и сердце окончательно и бесповоротно были отданы ясной, божественной природе классической античности и Возрождения, я в то время усиленно искал запретные плоды, не допуская, что какой-то из стилей искусства мне не разрешён к пониманию. Это исследование привело меня в запасники Эрмитажа, где хранились коллекции европейского авангарда. Интересно, что походы в запасники были разрешены и оплачивались они для группы курсантов из казны нашего училища. Я хотел понять смысл абстрактности, искал чёрную кошку в тёмной комнате, там, где её не было. Для отчёта, как вы увидите, эта тема неиссякаема.

Только позже я понял, что наличие или отсутствие кошки в тёмной комнате не имеет никакого значения для этого самого процесса поиска, что абстрактное искусство является вещью в себе. Помолимся за неизлечимо больных абстрактной лихорадкой современных театра, скульптуры, графики и прочих когда-то художественных ремёсел. Мир праху их гармонии! А что касается кубизма, он мне неприятен, но избежать его нельзя. Он живёт повсеместно в современном архитектурном дизайне. Желание получить больше, заплатив меньше, привело к превращению мира урбанизма в мир кубиков бесконечного числа форм и размеров, но одной примитивной структуры. Пещера первобытного человека, да ещё в окружении соответствующего пленера, по сравнению с современной бетонной коробкой в массе других, точно таких же, как она, просто художественный шедевр человеческого жилья.

Жизнь, как обычно, преподносит неожиданные подарки потому, что талантливые инженеры и смелые организаторы всегда находят реальные приложения любой новой плодотворной идее. Таким образом, множество приёмов и способов выражения абстрактного искусства нашли своё место в современном мире. В современной архитектуре абстрактное искусство означает приход дизайна новых материалов, новых инженерных решений. В музыке это означает популяризацию, поиск с помощью аудио техники пути к сердцам огромного большинства неотесанных клиентов массовой культуры. Но в любом случае, использование принципов абстракции в современной жизни приводит к вторжению в неё бездарных мастеров поп-культуры, к снижению уровня искусства и его стандартов. Дайте больше денег, и вы гений! Как?! Вы не видите новое платье короля? Такая красивая идея!

Но здесь наше повествование подходит к концу первой части отчёта. Теперь, бесспорно, можно сделать кое-какие предварительные выводы, в которых кратко рассмотрим выполненную работу. Её результат и перспектива могут быть изложены наикратчайшим путём с использованием знакомой мне самодеятельной песни-частушки. Эти перлы, как правило, носят абстрактный характер.