29
Я продолжал сидеть, обдумывая сказанное и пытаясь увязать все в понятную для себя, единую схему. Новые Миры, новые измерения, и соответственно, их новые характеристики и качества, пока еще не доступные человеческому мозгу, привыкшему, да нет, какое там привыкшему – умеющему, да, это будет правильное слово – умеющему работать только с тремя пространственными измерениями; добавившему к ним для своего собственного удобства и кажущейся простоты фактор Времени, да, все это погружало меня в состояние перманентной задумчивости. Желание понять всегда брало верх над всеми остальными желаниями, но как понять то, что не укладывается в трехмерной голове и в трехмерном же мозге? Как понять то, что Мир продолжает развиваться, меняться, но одновременно с этим, фактором, или если хотите, мерой его изменчивости становится уже не Время, а нечто другое? Как понять то, что развиваясь и меняясь, Вселенная все равно остается статичной и содержит в себе все возможные варианты развития? Как это можно было понять? И я спросил, обращаясь к дракону:
– Но если представить что Времени попросту нет, то как что-то может меняться? В чем эти изменения будут происходить? Чем будет отмеряна та же Жизнь, например? И как это возможно понять? Может быть появится что-то новое, пока еще необъяснимое и непонятное, которое наравне с Пространством будет изменять новый Мир и позволять его жителям следовать из начала в конец?
– Никак не понять, – Артак безразлично пожал плечами, – да и незачем понимать. Сможешь ли ты понять устройство такого Мира, где фактором изменчивости будет, например, польза? То есть ты будешь жить до тех пор, пока нужен, и как только польза, которую ты можешь принести для Вселенной заканчивается, ты умираешь за ненадобностью? И на твоей могиле будет написано – прожил 132 пользы, – Артак засмеялся. – Да и на какой такой могиле? Для того чтобы тебя похоронить необходимо два фактора – наличие тебя самого и наличие места для кладбища. И если ты сам, – он скептически оглядел меня с ног до головы, – и если ты сам еще вроде бы как существуешь, – дракон еще раз ощупал меня взглядом, только теперь с головы до ног, – по крайней мере, к тебе можно прикоснуться глазами, что, конечно же, не является достаточным доказательством твоего существования, но тем не менее, – он скривился, – так вот, если ты сам вроде и существуешь, то где взять место для твоей могилы в Мире без Пространства, а следовательно, и без каких-либо мест, куда можно было бы пойти. Можешь ты сейчас представить Мир без материи, без Пространства и расстояний? – дракон говорил громко, наверное, для того чтобы до меня наконец-то дошло, – можешь или нет? – и сам ответил, – нет, не можешь. Не можешь и никогда не сможешь, пока не окажешься сам внутри такого Мира, пока не станешь его частью. Или им самим.
– Миром?
– Да, Миром. Чем же еще. Ты и сейчас представляешь собой целую Вселенную. Например, для микробов в твоем кишечнике нет другого Мира кроме того что ты им там предоставил. Или для атомов твоего скелета, – он похлопал меня лапой по ноге, – нет другой Вселенной, кроме твоей бедренной кости и они, эти атомы, смогут выйти за пределы твоего тела только в случае твоей смерти, – Артак вдруг засмеялся, – хе-хе, ну или если тебе оторвет ногу.
Я на всякий случай отодвинул свою ногу от лапы дракона, подумав что ему может прийти в голову мысль продемонстрировать процесс гибели целой Вселенной, путем отрывания мне этой самой ноги. Артак, прочитав мои мысли, громко засмеялся:
– Мне не может прийти в голову ничего, чтобы не пришло бы в голову тебе. Я – всего лишь твоя мысль. Твоя, – повторил он, – и ты мой создатель.
– Мало ли что может прийти мне в голову, – я тоже громко засмеялся.
– А как ты думаешь, что произойдет, если атом кальция из твоей бедренной кости наделить разумом, похожим на человеческий?
– Я… Я не знаю…
– Представь себе, что этот разумный атом, подчиняясь эволюции атомов кальция, решит развиваться, продвигать вперед науку, и эта самая наука рассчитает математически, что за пределами бедренной кости есть еще много интересных мест, где можно побывать, – Артак, похоже, был в прекрасном расположении духа, – например, в сырой земле, или в космической ракете. И разумный кальций вдруг покинет твою кость для исследования новых мест пребывания. Что будет с костью?
– Э-э-э…
– Ты заболеешь, – дракон кивнул утвердительно, – дырка в кости называется остеопороз, – он опять засмеялся, – заболеешь и сляжешь в кровать, а разумный атом так и не будет знать, что он наделал.
– Но он бы и так оказался в сырой земле, – я старался подыграть Артаку, – ведь после смерти моего тела, он там окажется сам собой, не так ли?
– Так ли, так ли, – дракон улыбался, – окажется. В свое Время. Лето приходит вовремя и не спешит обогнать весну. И ему ничего не надо было для этого делать, кроме как полюбить приютившую его бедренную кость и, если уж тяга к Знаниям настолько велика, заниматься именно ее исследованием. Ему совсем не надо было спешить выбраться наружу из бедренной кости. Ведь для настоящего Разума совсем неважно где ты находишься. Природа Мира одинакова, и исследуя себя самого ты вполне можешь познать весь Мир. Кстати, – дракон еще раз осмотрел меня с ног до головы, – это еще одно доказательство иллюзорности Пространства.
– Но мы сейчас говорим о других измерениях, о других Мирах, других Вселенных. Совершенно непохожих на этот трехмерный Мир. А атом может перемещаться лишь в трехмерной Вселенной, ведь так?
– Ну, – Артак неопределенно пожал плечами, – я бы на твоем место был осторожнее с атомами, – он заулыбался, – особенно в части их возможностей, которые человечество только начинает открывать.
– Ты прав, – я закрыл глаза и представил путешествующий между различными измерениями атом кальция. Дракон, как обычно, подслушивал мои мысли (да и мог ли не подслушивать – я не знаю).
– Да, да, – Артак вмиг стал серьезным, – и такое возможно. Поэтому и стоят черные дыры на страже Мироздания. Следят чтоб то что должно находиться тут – тут и находилось. А что должно перейти туда – перешло.
– И находясь тут, – я открыл глаза и посмотрел вокруг, – никак не понять что происходит там, – взглядом я показал на черную дыру, которая, казалось, была совсем близко от нас.
– Впрочем, – дракон тоже смотрел на водоворот материи вокруг черной дыры в центре японского зонта, – некоторые люди все же смогли кое-чего добиться и кое-что понять. Их мысли по какому-то чудовищному недоразумению попадали в другие Миры. Я говорю – по какому-то недоразумению, ибо сбоев в работе таких природных механизмов, как черная дыра просто не может быть. Скорее, это можно назвать мутациями, но не на уровне ДНК человека, а на уровне ДНК Вселенной. И эти общемировые мутации, конечно, очень необходимы и являются неотъемлемой частью дальнейшего развития.
– Что это за люди? – усмехнувшись, я посмотрел на Артака, – сумасшедшие?
– Сумасшедшие или гении, – просто ответил дракон, – скорее гении.
– А это не одно и тоже?
– Совершенно одно и тоже, – желтый зрачок радостно сверкнул, отражая огненно-красный звездный свет, – никакой разницы.
– Но почему одни находятся на вершине развития человечества, а другие в сумасшедших домах?
– Потому что первые увидели что-то, совпадающее с общим направлением развития человечества, как вида, то есть, как говорят, попали в струю, а вторые – противоречащее этому направлению. Однако, это совсем не умаляет достоинств ни первых, ни вторых. И только субъективная оценка большинства или общественное признание, что в принципе одно и то же, делает из сумасшедшего гения, не более.
– Но она верна, эта оценка?
– Я не знаю, – Артак пожал плечами, – кто знает, если бы человечество выбрало гуманитарный путь развития, а не техногенный, как сейчас, кто знает, – повторил он задумчиво, – возможно, все было бы с точностью до наоборот. И существующие бы сейчас гении томились бы в сумасшедших домах, а нынешние сумасшедшие занимали бы посты академиков, – Артак улыбнулся, – кто знает…
– То есть…
– То есть их открытия абсолютно равноправны и равноценны. Но эволюционный путь, выбранный людьми, выбирает своих фаворитов и своих изгоев.
– И на самом деле…
– А на самом деле все что случается, все что происходит – очень важно и нужно. И совсем не случайно. Хотя и совсем незначительно. И нет исключений из этого правила. Нет и не будет.
– Я понимаю.
– Это хорошо что понимаешь.
Я молча кивнул.
– И значит вся человеческая жизнь, все существующее в нашей Вселенной Время сконцентрированы в одном большом клапане перехода из одного Мира в другой. А само человечество думало и продолжает думать, что это и есть самая что ни на есть настоящая Жизнь.
– Человеческую жизнь, с ее постоянным спутником – Временем, скорее всего можно назвать только началом, процессом Рождения, который может быть повторен многократно. До тех самых пор, пока дух человека, его энергетическая суть, не достигнет необходимого уровня развития, чтобы проскочить сквозь клапан и действительно попасть в настоящую, вечную, и ничем не омраченную Жизнь, в бессрочное и безвременное Существование.
– Но, позволь, а как же тогда произойдет новый переход, если настоящая жизнь бесконечна во Времени и судя по всему в Пространстве?
– Бесконечна во Времени, но изменчива в чем-то другом, – Артак никак не мог мне объяснить главное, – и если здесь, – он постучал лапой по поверхности звезды, – для того чтобы чувствовать себя живым, человеку просто таки необходимо Время, то после перехода обязательно будет какой-то новый инструмент познания, возможно, он будет чем-то напоминать Время, а возможно, и нет.
– Но что это будет такое?
– Не знаю, но что-то будет.
– И когда закончится процесс перехода? С моей смертью?
– Ну, – неопределенно протянул дракон, – с твоей смертью процесс твоего трехмерного существования закончится в любом случае.
– И что тогда?
– Если ты готов к новому и от тебя отлипло все ненужное – ты с величайшей радостью идешь вперед познавать новые Миры.
– А может быть такое, что я не буду готов?
– Сколько угодно раз, – Артак посмотрел на Агафью Тихоновну словно ища поддержки, но та молчала, – сколько угодно раз, – повторил он и добавил:
– Тогда черная дыра выплюнет тебя и ты вернешься сюда, проживать свою Жизнь заново и борясь с действием Времени, как и любой другой человек.
– И я ничего не буду помнить из прошлого?
– Ничего. Твои воспоминания будут разорваны в клочья, впрочем как и чувства.
– Но они же настоящие!!!
– Конечно, настоящие. Но отражающие суть трехмерного Мира. А Ничто трехмерное, впрочем Ничто с любым конечным количеством измерений, не может быть абсолютным.
– Я понимаю. Но что тогда останется?
– Информация. Беспристрастная и не привязанная ни к чему информация. Она будет везде в окружающем тебя Мире, и где бы ты ни находился, при определенных обстоятельствах ты сможешь ее поймать и использовать в новой Жизни. И кто знает, – дракон подмигнул мне солнечным глазом, – кто знает, может ты и продолжишь начатое тобой сейчас, а может и вспомнишь что-нибудь отскочившее от другого человека. Люди иногда это называют де жа вю. Переживание уже пережитых эмоций.
– Де жа вю – это если я еще раз переживу уже пережитое мной, да?
– Тобой или кем-то еще, разницы никакой. Везде – лишь ты и больше никого нет, помнишь? – Артак устало усмехнулся.
– Но ведь может так случиться что еще при жизни от меня отскочит все ненужное и получится, что я буду готов пройти сквозь портал до своей физической смерти?
– Такое тоже возможно, – Артак прищурился, – вполне возможно.
– И как тогда быть с телом? Если мой разум будет готов к новому, то тело – нет?
– Тогда тебе останется просто ждать своей физической смерти, проводя дни и ночи в абсолютной нирване. Тогда ты будешь безмерно счастлив и спокоен, несмотря на телесные страдания, которые могут тебя сопровождать. Могут, и наверняка будут. Однако они не будут важны. Твой дух будет чист, свободен и сможет отделиться от трехмерной субстанции, называемой телом. Сможет путешествовать самостоятельно. И Ничто не сможет его остановить.
– Ничто?
– Ничто.
– И Время для меня станет иллюзией еще при Жизни в человеческом теле?
– Да.
– А смерть?
– Ну подумай сам, – Артак ласково улыбнулся и провел своей лапой по моим волосам, – может ли быть смерть без Времени?
30
Время подходило к концу. Рядом с черной дырой оно сжималось, становилось плотнее и по своей структуре ничем не отличалось от Пространства. Любой, кто хотел пройти дыру насквозь должен был быть готов к тому что ему придется преодолевать не только сверх горячую и очень плотную, спрессованную материю, но и Время – стиснутое, сдавленное, а иногда даже перекрученное из-за потрясающего давления, которое на него оказывала гравитация черной дыры.
Время, по своей сути, действительно ничем не отличается от Пространства. Эти две величины, рожденные человеческим Сознанием, и продолжавшие свое существование, питаясь Энергией, которую им в избытке предоставляли мысли людей, уверенных в их существовании, эти две величины, абсолютно искусственные по своей Природе вскоре будут разорваны в клочья и похоронены безумной, можно сказать бесконечной гравитацией черной дыры. Но перед самым своим концом, перед тем как исчезнуть навсегда, перед своей смертью, человеческие иллюзии имели право на яркую, слепящую, живописную и интенсивную агонию, агонию, которая навсегда избавит человечество от двух главных его заблуждений – существования Пространства и Времени.
– Что происходит?
– Для того чтобы уничтожить ненастоящее, его сначала необходимо как можно сильнее сжать, – дракон, как всегда, отвечал мне мысленно, – сжать чтоб оно занимало как можно меньше места.
– А потом?
– А потом разорвать на мельчайшие энергетические частицы.
– И что с ними произойдет?
– Энергия вернется людям.
– Но как?
– В этом Мире ничто не пропадает в никуда и не появляется ниоткуда, – Артак с восхищением смотрел прямо в центр черной дыры, и я думаю что его драконье зрение позволяло ему увидеть гораздо больше, чем могли видеть мы с Агафьей Тихоновной, – и так как сами люди и собрали эту Энергию, – он кивнул на сжимающиеся иллюзии, – она к ним и вернется.
– В качестве чего?
– Это зависит от самих людей.
– Но…
– Никаких но, – дракон взмахнул сильными крыльями так, что поднял с поверхности звездную пыль, – никаких но, – повторил он и одним крылом обнял меня, а другим – Агафью Тихоновну, – иллюзии имеют свои плюсы. Энергия, затраченная на их поддержание, никогда не сможет пройти сквозь портал, из-за своей ненастоящести, если можно так сказать. Но Энергия остается Энергией и она вернется к тем, кто ее создал, предоставив им, таким образом, еще один шанс познать Вселенную. И так будет до тех пор, пока люди не лишатся всяческих иллюзий.
– Это произойдет?
– Обязательно! Обязательно произойдет, – Артак утвердительно кивнул головой, – это не может не произойти.
– И что будет тогда?
– Черные дыры лишатся своей пищи и умрут от истощения, а точнее – за ненадобностью.
– Постой, но как же… – начал было говорить я, но дракон перебил меня.
– Черные дыры способны питаться только ненастоящими вещами – Пространством, Временем, материей, человеческой ложью, привязанностью, гневом и злостью, невежеством и страданием. Всем тем, что должно умереть.
– И что тогда произойдет? – я повторил свой вопрос.
– Когда человек лишится всех приобретенных и навязанных ему иллюзий, черная дыра останется без пищи и погибнет. Растает вместе с Пространством в нем же самом. Растворится. Ведь ты же помнишь – все настоящее беспрепятственно проходит через любую, даже самую большую и страшную черную дыру. То есть для настоящего черных дыр никогда и не существовало. Настоящее не замечало их, как, например, ты не замечаешь глазами Любовь.
– Любовь?
– Да, Любовь, – Артак посмотрел на меня, и я заметил что его желтый зрачок приобрел округлость, мягкость и ярко светил солнечным светом, – Любовь, – повторил он еще раз и добавил, – и Правду. Когда в человеческих умах останется только это – черные дыры исчезнут навсегда и Мир станет единым.
– И это произойдет? – я еще раз повторил свой вопрос.
– Обязательно, обязательно произойдет! – Артак ласково провел крылом по моему телу. Его тело увеличилось, оно приобрело форму шара, и более всего стало напоминать наше родное, земное Солнце.
– А что делать с этим? – я потряс в руке рюкзаком с красками.
– Верни людям. Это их Знание. Может быть оно поможет кому-то еще, – его тело продолжало увеличиваться и от него шло тепло, переходящее в жар.
Я открыл рюкзак, протянул руку за поверхность звезды, на которой мы стояли и высыпал бутылочки прямо туда, где по моим расчетам должна была быть наша Земля. Яркое, разноцветное свечение в один миг поглотило нас троих и осветило темную планету прямо под моими ногами. Краски слились в одну огромную радугу, берущую начало в моем рюкзаке. Радуга извивалась, закручивалась, будто искала направление, и в конце концов, бросилась вертикально вниз, в мгновение ока достигнув Планеты. Другое мгновение растворило ее в атмосфере человеческого Сознания, оставив мне в руках пустой рюкзак.
– Пустота.
– Ничто, – мягко поправила меня Агафья Тихоновна, – Ничто, – произнесла она еще раз с каким-то благоговением, – а другими словами – Начало.
– Ничто, – повторил Артак и окончательно превратился в Солнце.
Я перевел взгляд на свои руки. Рюкзак потихоньку исчезал, оставляя мне одну Пустоту.
– Мы еще увидимся?
– Для того чтобы увидеться, сначала необходимо расстаться, не так ли? – Агафья Тихоновна подмигнула мне черным, глянцевым глазом-бусинкой, – а мы никогда не расстанемся.
– А Артак?
– Он тоже всегда с тобой.
– И я смогу вас еще увидеть?
– Конечно. Когда только пожелаешь.
– Во сне?
– Смотря что считать сном, – Агафья Тихоновна взяла меня за руку и крепко пожала ее.
Солнечный свет потихоньку вытеснял темноту, которая, словно туман, накрывала эту часть Земли. Ночь отступала в свои владения, постепенно уходила в небытие. Утро, как всегда, обещало быть вовремя. И оно не подвело.
Я спешно натягивал на себя рубашку и брюки, боясь пропустить даже одно мгновение этого солнечного и ясного дня.
Мои пальцы нащупали что-то в кармане брюк.
– Билет в зоопарк, – почему-то вслух прочитал я надпись на картонке.
Билет был ярким, с гармонично подобранными красками, и чем-то напоминал сегодняшний день… Прижав его к груди я прошептал в пустое пространство:
– Спасибо, Артак! Спасибо, Агафья Тихоновна!
Комната в которой я был тут же наполнилась благодарностью и любовью. Именно тем настоящим, что никогда не сможет разорвать ни одна из черных дыр.
– Спасибо, – еще раз повторил я, и схватив под мышку японский автоматический зонт, пулей выскочил на улицу.
КОНЕЦ