Свистопляска

БАЛАМУТ

– Получай расчёт и проваливай! Скажи спасибо, что ментам тебя не сдал! – директор магазина швырнул трудовую книжку через стол. – Пошёл вон!

Грузчик Виктор Анисимов не спеша поднял документ с пола, сдул какие-то пылинки и напоследок припечатал директора:

– Да ты мне сам скажи спасибо! Я что не знаю, какую продукцию вы здесь впариваете. Показать, где левый товар держите? Смотри, наведу мусоров. Дождёшься…

Витька вальяжно удалился из кабинета и для красоты эффекта бахнул дверью.

– Прощай, родная! – кинул молоденькой секретарше. – Люблю, целую!

– Ты что творишь, Анисимов?!

– Ухожу к другой я милаяяяя…

На улице Витька хорошенько выматерился. Малость полегчало, закурил. Хоть и умыл директора, а на душе всё одно было муторно. Из-за чего сыр-бор поднялся? Ну, подумаешь, давеча спёр на складе три «пузыря» хорошей водки. Кто-то засёк, настучал охране…и пошло-поехало. А то, что работа у Витьки тяжёлая – им плевать. За два месяца так напахался, мама не горюй. Поясница каждый день ноет. А «стакан» выпьешь – отпускает. На жизнь глядеть веселей.

– Ладно, проехали… – отрезал Витька и стал считать свои рублики.

Неподалеку находилось летнее кафе. Стояла хорошая теплая погодка, чёб не пройтись? Прибавил ходу – душа «горела». Хотелось сразу вмазать грамм этак двести. Под селедочку.

Витька знал, что в той кафешке постоянно околачиваются его кореша. Так и есть – Димон с Маратом тут как тут.

– Здорово, пацаны! Уже бухаете? – Витька старался выглядеть бодрячком. – А я сегодня уволился. Директора на хер послал.

– О, здорово, братан! – обрадовались дружки. – Молодец! Уважуха!

– Что пьете?

– Да так, разминаемся…

– Ладно, угощаю! Есть повод.

– Давай, рассказывай, чё почём…

Витька, отхлебнул пивка из кружки Димона и подозвал официанта. Вскоре стол был щедро заставлен выпивкой и жратвой. Смотреть любо-дорого. С таким натюрмортом компашка заметно оживилась. К тому же подтянулись ещё несколько корешей со двора. Началось веселье. Водка с пивом лилась рекой…

Витька в пятый раз рассказывал, как «подрался» с директором. С каждым разом, описание обрастало новым подробностями.

– Только он вякнул – я ему сразу «с левой» прописал. Главное – весит тонну, а летел как бабочка.

– Витёк, за тебя! – одобряли дружки. – Молодец, что наказал «баклана»!

– Нет, главное, сам туша здоровая, кулак с мою голову…

– Свидетелей не было? Ты говоришь «секретутка» там сидела. Не сдаст?

– Да она же за дверью сидела. Чё она могла видеть?

– Ой, не спалился бы ты Витёк…

– Всё нормально! Разливай!

…Вечерело. В «летнике» крутили дискотеку 90-х. Не мудрено, что скоро всю компанию пробило на романтику. Кто-то предложил рвануть на пляж, к реке. По пути затарились бухлом и хавчиком, набили полные пакеты.

– Порвём сегодня этот город! – орал Димон.

– Гляди, трусы себе не порви… – ржали пацаны. – Когда в кустах присядешь.

Пришли на место, разложились в леске, на травке. Повсюду слышался смех и трёп. Из летних кафешек играла музыка. Народу было немеряно. Все шарахались, кто куда.

– Посидим тут маленько, выпьем – предложил Витька. – А потом баб цеплять пойдём в «летник». Здесь такие «чиксы» ходят.

– Гляди на ту тёлку в мини-юбке! Моя будет! – оживился Жентяй.

– С хрена ли твоя-то?

– Слово пацана даю…

– Да ладно?! – усмехнулись дружки.

Стали опять разливать. За разговором ушла одна бутылка, вторая…Наконец, ребят потянуло на подвиги. Двинули в самый большой «летник». Завалились туда весело, с огоньком – будто группа «На-на» приехала на гастроли в зачуханный городишко. Дескать, встречай страна своих героев!

Публика, что сидела в кафешке, встретила появление пьяной шоблы без особого энтузиазма. Дамы фыркнули, кавалеры – напряглись. Кому охота на ровном месте попадать под «замес»? Меж тем, гоп-компания вовсе не собиралась драться. Витька повёл своих орлов отжигать на танцпол.

– Давай покажем, как нормальные пацаны танцевать умеют! – кинул он клич и сам первым бросился в пляс.

– Братва, гуляем! – рванул за ним Димон.

Скоренько образовали свой «кружок» на пятерых. Каждый старался, кто во что горазд. В основном, орали и яростно хлопали в ладоши.

– Опа! Опа! – подбадривали друг друга.

– Пошёл, пошёл!

– Давай, пацанчики!

Им казалось, что на них бросают восхищенные взгляды все девочки в этой кафешке. Мол, глядите, на куражных ребят! Какие хулиганистые, отчаянные! Не чета вашим трусоватым ухажерам.

Впрочем, никто не спешил присоединиться к лихим джигитам. Скорее наоборот, несколько дамочек торопливо покинули заведение. Витька краем глаза заметил, как охранник что-то бухтит в рацию. Подтянулось подкрепление – еще пара вышибал. Сначала переминались с ноги на ногу, совещались, потом нерешительно двинули в сторону танцующих.

– Молодые люди! – обратился самый здоровый из них. – Прошу вас покинуть наше заведение…

– Чаво?! – приложил руку к уху типа глуховатый Витёк.

– В наше заведение не допускается приходить в пьяном виде – продолжал нудеть здоровяк. – Прошу покинуть.

– Да чё-то ты заладил: прошу, прошу… – встрял Димон. – У жены будешь просить.

– Где ты пьяных увидел? – полез в бутылку Марат.

Боров резко оттолкнул его и со всей дури заехал Димону в лобешник. Двое других бросились окучивать остальную компанию. Через минуту им на помощь в кафе влетело еще трое охранников. Витька шарахнул по башке самого шустрого.

– Ментов вызывай! – крикнул боров-вышибала испуганной официантке.

Вдруг Жентяй вытащил нож. Все замерли.

– Стоять, суки! Кто дернётся – полосну на хер. Всё, пацаны, уходим!

…Домой Витька завалился под утро. Мать уже проснулась и гремела кастрюлями на кухне.

– Явился… – холодно сказала она, выглянув на секунду. – Опять пьянущий. Когда ж, это кончится? Тридцать лет скоро, а дурак дураком. Так и помрешь, под забором. Баламут.

– Всё нормально – утешил Витёк. – С друзьями отдыхали культурно.

– Знаю я твоих друзей! Алкашня одна…

– Да нормальные пацаны, порядочные.

– Иди спать! – махнула рукой мать. – Глядеть на тебя тошно. Бессовестный!

Витёк тоже махнул рукой и поплёлся кимарить в свою комнату.

В самом деле, осенью ему исполнялся «тридцатник». За эти годы особых успехов за ним не наблюдалось. Окончил кое-как школу, затем, год проболтался в кулинарном колледже, откуда был отчислен за неуспеваемость и прогулы. Кем только не работал – продавцом-консультантом, разносчиком пиццы, дворником, охранником, расклейщиком объявлений, грузчиком и так далее. Везде держался месяца два-три, не больше. Потом, или сам уходил, или его выпроваживали. За работу, в общем-то, не цеплялся.

– Ещё наработаюсь…– говорил он обычно матери. – Вся жизнь впереди.

Каких-то серьёзных увлечений тоже за ним не наблюдалось. Так – перекати поле. То он с гитарой носился, то в качалку ходил, то на бокс. Интересы быстро сменялись. Нигде и ни в чём не преуспев, Витька решил, что никаких талантов у него нет, а посему «дергаться не стоит».

– Отдыхай! – повторял он себе, и тут же успокаивался.

В самом деле, если «не дано», чё дергаться? Вот побухать вечерком с компашкой – милое дело. На это всегда находилось и время, и желание.

Мать, конечно, с ним, намучилась. Глядишь, был бы отец – из сына бы человек получился. Но отца Витька в глаза не видел. Знал только, что зовут Борисом, вроде из Болгарии. Приезжал в советское время строить комбинат в их городке. Кажется, инженер. Мать особо не откровенничала на эту тему. Видимо, папашка-то был женатый, домысливал Витька семейную тайну.

А в двадцать пять сам стал отцом. Угораздило. Вообще, глупо вышло. Нравилась ему продавщица Светка, которая работала в местном супермаркете. Одним летним вечерком Витька выждал её с работы, проводил…Ну, закрутилась любовь. Через три месяца Светка залетела и скоренько сыграли свадьбу. Родился сын, Ромка. Вот тогда-то Витька и почувствовал на себе все прелести семейной жизни. Светка постоянно орала, что в доме нет денег, и заставляла мужа пахать на двух работах. Носился Витька, как савраска, а денег не прибавлялось. Всё те же бабьи упреки, скандалы…Однажды вечером, в разгар очередной ссоры, Витька собрал вещички и рванул назад, к матери. С тех пор, позабыл дорогу к любимой супруге. И года вместе не прожили.

С великой радостью Витька вернулся к прежней холостяцкой жизни. Снова попойки с дружками, ноль обязанностей и полная свобода. Конечно, чтобы иметь карманные деньги приходилось где-то подрабатывать. На одном месте задерживаться не любил. Когда заедала тягомотина, быстро, под настроение строчил заявление «по собственному». После увольнения устраивал себе длинные каникулы. Спал до обеда, куролесил с дружками и пускался в загулы.

В сентябре ему стукнул «тридцатник». По сему великому поводу Витька неделю не просыхал. Знаменательное событие начали отмечать в летнем кафе, недалеко от дома. Именинник накрыл «поляну».

– За тебя, братан! – то и дело подымали стаканы благодарные приятели.

– От души, пацаны!

– Ты это…если чё, сразу к нам обращайся. Тут за тебя все «впрягутся». Марат, Колян, Жентяй…да все.

– Мля, вообще от души…

– Реально, ты мне хоть ночью позвони, я, слышь…через пять минут, у твоего подъезда буду с монтажкой. Да я босиком по снегу прибегу. И пацаны тоже. Никто тебя в беде не бросит.

– Айда, наливай!

Потом орали толпой застольную от «Сектора газа»:

Солнце опустилось за горизонт,

Дома у меня стаканов звон,

Собрались друзья со всех сторон,

Друг, врубай магнитофон!

Я имею право сегодня пить,

Я имею право сегодня жить,

Я имею право про всё забыть,

Да чего там говорить!

Мать пыталась образумить Витьку, как могла, как умела. То мокрой тряпкой отхлестает «баламута», то заговор от пьянства прочтёт из бульварного журнальчика, то иконке помолится. Но, в основном, стыдила непутёвого сына, и приводила в пример некого Глеба – сына подруги, который был одних с Витькой лет. У этого Глеба всё-то ладилось, всё-то он умел, везде преуспел. И жена у него умница-красавица, и детей двое, и сам он в начальниках ходит. Квартира – трехкомнатная, машина – дорогая, на курорты ездит каждый год. Витька ненавидел образцового Глеба, хотя в глаза ни разу не видел. Представлялся он ему почему-то в очочках, с такой противной мордой ботаника, который лебезит перед начальством и мерзко улыбается.

– Пошёл он на хрен! – от души посылал Витька мажора, и добавлял еще пару крепких слов, «на дорожку».

Отношения с матерью напоминали «холодную войну». До серьезной конфронтации дело не доходило, а периоды «обострения напряженности» сменялись периодом «разрядки».

Как-то, под Новый год, мать зашла в комнату сына.

– Сегодня, с твоей «бывшей» в магазине столкнулась…

– Да ну…

– Спрашивала: как ты, где работаешь?

– Знаю, что её интересует. Алименты!

– Погоди ты ершиться. Послушай с минуту хоть…

– Ну…

– Поговорили немного. Она год назад замуж вышла за какого-то крутого, живёт в коттедже.

– Понятно…

– К чему я веду? Пригласила она меня на утренник, в детский сад.

– Зачем ещё?

– Новогодние утренники у детей сейчас. Забыл, как сам в детсаду под ёлкой песенку пел? Помню, тогда ёжиком тебя нарядила. Баба Шура всё смеялась.

– Нашла, что вспомнить.

– Вот и пригласила меня посмотреть на Ромку. Я тут подумала: дай тебя возьму тоже. Сына-то сколько не видел? Ему уже пять лет исполнилось.

– Да чё я там буду делать?

– Сходишь разок – не переломишься.

– Ну, не знаю… – нахмурился Витёк.

– Идём в пятницу – сказала мать, как о давно решенном деле. – Я тебе рубашку новую купила. Сейчас принесу, померишь.

По правде говоря, на сына Ромку поглядеть ему было любопытно. Сколько уж не видел? Да почитай все эти годы, когда сбежал от Светки. Мальчонке тогда шел третий месяц. Временами Витька заходил на её страницу «В Контакте», где она то и дело размещала фотографии сына и себя любимой. Но одно дело – юзать фотки в интернете, другое дело, посмотреть вживую, может даже немного поболтать. Пацан-то, небось, уже вовсю «лапочет».

Витёк усмехнулся.

– Ладно, пошли! – крикнул он матери из комнаты.

В субботу Витька проснулся пораньше. Побрился, навёл марафет. Залез в новую, еще жесткую, рубаху. Погляделся в зеркало – хорош! Принялся чистить обувь.

– Долго возишься – пожурила мать, которой тоже не терпелось увидеть внука. – Опоздаем.

Через полчаса уже сидели в актовом зале. Народу было много. В основном, конечно, женщины. Витька с матерью сели во втором ряду, вскоре к ним присоединилась и Светка. В дорогой шубке, неприступная, деловая.

– Всем привет! – воскликнула она. – Двигайтесь, скоро начнётся.

Витька решил, что сегодня после утренника он хорошенько выпьет. А то какой-то «нервяк» уже наметился.

– Гляди, ёлка будто живая! – шепнула мать.

– Искусственная…

– Да я знаю, что искусственная. А смотрится как живая!

– Нарядили, само собой…Игрушек сколько.

– Ногой не болтай! А то люди оборачиваются.

Вдруг заиграла веселая музыка. Все стали хлопать в ладоши, защёлкали фотоаппараты, смартфоны. Дети гуськом начали заходить в актовый зал.

– Вон наш! – тыкнула пальцем мать. – Видишь, в красной шапочке? Твоя копия!

Витька, можно сказать, впервые в жизни увидел сына. В самом деле, похож. Тот же нос пятачком, та же улыбка, как бы виноватая. Походка – тоже его, ёлы-палы!

Все вокруг запорошила вьюга-кутерьма.

Красотой своей пленила зимушка зима.

Мы из сказочного леса елочку несем.

Весело все вместе песенку поем!

– раздавалось из колонок. Ребята подпевали, двигаясь по кругу.

Витька сам в такт музыке стал пританцовывать ногами.

– Веселый гномик! – пояснила Светка, кивая на Ромку. – Сам захотел.

– Здорово придумала! – откликнулась мать.

Рядом какой-то парень снимал происходящее на новенький айфон. Вот бы и Витьку сейчас поснимать на память, для себя, для матери – да вот только два смартфона, что у него были, быстро испарились. Один – разбил по-пьяни. Другой – прое…потерял, тоже по пьяни. В кармане лежит старенькая палёная «Моторола», которую Колян подогнал по осени. Ей не то, что снимать, такую на людях достать совестно.

Музыка затихла, ребятишки встали полукругом, лицом к родителям. Воспитательница выступила с приветствием, после чего дети стали читать стихи. Особенно хорошо читала девочка, с большими голубыми глазами:

Здравствуй, елочка лесная,

Серебристая, густая.

Ты под солнышком росла

И на праздник к нам пришла…

Многие старались произносить слова как можно громче. Кто-то немного запинался, кто-то забывал свои строчки – им подсказывали воспитатели. Дошла очередь и до Ромки. Он весело смотрел на тетю, наряженную в Добрую фею, и молчал.

– Рома, начинай! – шепнула Светка, так что все вокруг услышали.

– За окном снежинок стая…– начала подсказывать фея.

– За…за…– попытался Ромка.

– За окном снежинок стая… – опять произнесла Добрая фея, как ни в чем не бывало.

– За…за…

Витька дёрнул ногой: «Ну, давай же!»

Светка покинула свой стул и, крадучись, пошла ближе к детям.

– Рома! Вспомни, как мы учили: за окном снежинок стая…

– За…за…

Кто-то, из родителей еле слышно усмехнулся. Витьку обожгло, как кипятком. Мать тоже сидела, вся на нервах, вздыхала.

– За окном снежинок стая, славно водит хоровод! – включилась Добрая Фея. – Попрощавшись с годом старым, мы встречаем Новый год!

Воспитательница уже было хотела перейти к другому ребёнку, как Ромка выдал:

– За окном снежинок стая…

– Молодец! – похвалила фея.

– За…за…

Смех в зрительской «ложе» раздался громче. Витька не видел, кто смеялся. Ему казалось – все ржут. И какой-то голос внутри него орал: «А сын-то у тебя, такой же балбес получился!». Витька вспомнил, как он также молчал в школе, у доски. Как его чихвостили учителя. Чё-то шелохнулось в душе такое давнее, горькое, больнючее…

Вдруг он заметил легкую, как бы снисходительную улыбочку на лице этого фраера с айфоном, направленную на Ромку.

– Чего скалишься, морда? – бросил ему Витька.

– Что вы сказали? – не понял мажор.

Витька схватил айфон и бросил куда-то за спины зрителей, в дальний угол. Потом взял свой пуховик и потопал из зала.

– Придурок, лузер! – услышал он вслед. Это орала Светка.

– Сама такая! – бросил на прощание Витёк.

Вечером домой заявился пьянущий.

– И меня, и себя опозорил – начала выговаривать ему мать. – Я от стыда чуть не лопнула.

– Всё нормально…

– Чего нормально? Теперь Светка нас близко к Ромке не подпустит. Эх, ты…Баламут.

Суд обязал Витьку оплатить ремонт айфона, плюс штраф за административное правонарушение. По деньгам вышло меньше, чем он ожидал. Мажор пытался пробить на «моральный ущерб», но ему отказали.

Вся эта возня с разбитым айфоном не очень волновала Витьку. С того дня другая думка засела занозой в сердце. Где-то растёт его пацан, а он как бы не при делах. Что с ним, как он? Здоров или болеет? Хорошо ему или плохо? Что вообще творится в его жизни? И главное – кто рядом с ним? Что за новый мужик у Светки появился? Как он относится к Ромке? А «малой» как его называет? Неужели отцом? Вопросов было – тьма.

Витька решил разузнать побольше о сыне. Вопрос – у кого? Светка упорно не брала трубку, мать сама ничего не знает. Кто расскажет? Пораскинул Витька мозгой, да и двинул к родителям Светки. Они жили на окраине города, в обычной хрущевке. Идти к ним было неловко. В их глазах он, Витька, был предателем, который бросил жену с грудным ребенком на руках. Поди им объясни, что доча мозги выносила своему мужу чуть ли не каждый вечер. Что постоянно попрекала – то рублем, то ещё чем. Что обзывала всяко-разно. Да от такой «веселой» жизни любой сбежит. А Витька и съёмную квартиру оплачивал, и жратвы покупал, и подарки какие-никакие делал. Почти не пил, с друзьями перестал видеться. Зато пахал на двух работах…А ему, заместо благодарности – «мудак», «нищеброд», «дебил».

Впрочем, сейчас эти разборки, кто прав, кто виноват – ни к чему. Родителей не переубедишь. Для них дочь всегда права, будь она трижды стервой. Посему лезть со своими отмазками не стоит. Только дело испортишь. Маленько нужно повиниться, думал Витька.

Пока топал к ним по холодку, по людным улицам, было ещё куда ни шло. А как зашёл в подъезд, стало боязно. И главное, мандраж снять нечем. Хоть бы одну рюмку опрокинуть. Нельзя…Куда он с запахом-то? Припёрся, скажут. Впрочем, Витька маленько подстраховался – по дороге взял бутылочку хорошего коньяка. Мало ли…Может, за стол пригласят, кто знает?

Звонка у двери не было – пришлось стучать.

– Кто там? – спросил требовательный женский голос.

– Это Виктор.

– Какой Виктор?

– Анисимов. Помните?

– Как же, помню – открыла дверь хозяйка. – Забудешь тебя. Чего надо?

– Поговорить пришёл.

– Ах, поговорить…Надо же. О чём с тобой говорить, поганец?

– Я по делу.

– Какому ещё делу? Пьянь ты этакая…Я вот новому зятю-то скажу. Он тебя вмиг окоротит.

– Мне спросить…

– Пошёл вон! И дорогу сюда забудь.

Дверь захлопнулась перед носом Витьки.

Он еще постоял с минуту у подъезда, покурил, осмыслил «душевный разговор». И хотел уже махнуть на всё рукой, но тут вдруг вспомнил, что тесть частенько околачивался в гараже. Тёща постоянно жаловалась Светке на мужа: мол, пьянствует там, паразит, домой глаза не кажет. А вдруг сейчас он тоже в «одиночном плавании»? Витька рванул в сторону гаражей. Была-не была.

Через полчаса добрался до места. Похрустывая ледком, зашёл на территорию гаражного общества. Когда-то он был здесь – помогал тестю «переобуваться», с летней на зимнюю резину. Куда конкретно идти, помнил смутно. Со всех сторон тянулись похожие, как близнецы, раздолбанные улочки. Везде одна и та же кирпичная кладь, бордовые ворота. Пошёл наугад. По пути ему встретились два мужика, тащившие старый аккумулятор.

– Вы Тимошина не знаете? – спросил Витька. – У него красный «каблук» был…

– Обожди, дай подумать – сказал тот, что постарше. – Тимошин…Тимошин…

– Михаил Матвеич.

– Ну, так бы и говорил, земляк. Матвеича знаем. Наш мужик! Тебе вон туда надо.

Витька прибавил ходу. Может, повезёт сегодня?

Увидел чьи-то распахнутые ворота, заглянул – тут! Тесть склонился над тисками, и поначалу не заметил гостя.

– Здравствуйте, Михаил Матвеич! – осторожно произнёс Витька, памятуя о недавней стычке с тещей.

– А, здорово, зятёк, давненько не виделись – спокойно сказал Матвеич, вытирая руки ветошью. – Мне уж доложили о твоём визите. Моя сейчас звонила, материла тебя.

– Да я был у вас, хотел поговорить. Не получилось.

– Ну, проходь что ли?

Витька зашёл внутрь и ощутил характерный запашок от тестя. На верстаке стояла недопитая «чекушка». Рядом – колбаска, сало.

– Я тоже не с пустыми руками – поспешил Витька с гостинцем, и достал из пуховика свой «пузырь».

Тесть не без интереса глянул на этикетку.

– Какой-то новый что ли? – кивнул на бутылку.

– Да, недавно появился. Хороший коньяк, говорят.

– Дорогой?

– Почти семьсот.

– Ой, ёё! Охота вам ребята такие деньги тратить. Вон у меня, водочка обычная. Сколько лет уж пью. Ладно, бери табуретку, чего стоишь.

– Спасибо…

– Щас я тут приберусь маленько. С утра гаражный замок разбирал, испсиховался весь. Так делают, что хрен починишь. Мудозвоны.

Тесть постелил свежую газетку, разложил закуску.

– Ну давай, спробуем твоего коньяка! Сто лет уж его не пил. Какой он нынче?

Витька охотно разлил по стаканам. У самого с утра свербило.

– За встречу!

Матвеич не спеша влил в себя содержимое, пожевал колбаску.

– Хороший коньячишко! Одобряю.

– Ещё по чуть-чуть?

– Успеется. Ну, говори, зачем пришёл, мил человек?

– Да про сына хотел спросить. Как он? Недавно на утреннике у него был, в детсаду. Первый раз увидел за столько лет. На меня уж больно похожий.

– Ну а ты как думал? Он чей сын? Твой или не твой?

– Мой…– помялся Витька.

– Вот то-то. По молодости да по глупости свалял дурака – а сейчас хватился. Так?

– Ну так…

– Ладно, сам грешен. Первую-то жену в Забайкалье оставил. Меня сюда сманили на строительство комбината. Ну, поехал я тогда. Решили мы перебраться ближе к центру, к столице. Думал, с полгодика тут поработаю, освоюсь. Потом бабу сюда привезу. Да тут новая любовь нагрянула. Завертелось…

– У меня никого не было. Просто ругались часто.

– Знамо дело. Сам со своей цапаюсь, что ни день. Начиналось то всё красиво: танцплощадка, букетики…Ну да хрен с ним. Значит, решил узнать: как сыну живётся? С новым-то папашей…

– Какой он ему папаша?

– А ты какой?

Витька достал сигареты, раскрыл пачку.

– Курить здесь можно?

– Кури, чёж нельзя? И мне дай пошабить. Свои валяются где-то, пока найдёшь.

Посидели с минуту молча. Каждый в своих мыслях.

– Ты, Витёк, в обидку-то не кидайся. Это я тебе на осмысление.

– Да понятно…

– В общем, история такая. Год назад Светка вышла замуж за директора авторынка. Гончарук его фамилия, слышал-нет? Мужик он крутой, при деньгах. Дом себе забабахал огроменный, там же у него бассейн, оранжерея. Мы были у них пару раз в гостях. Хоромы! Моей бабе понравилось, да и мне тоже – чего греха таить? Такая красотища любому бы глянулась. Умеет жить, сукин кот.

– Что за человек он вообще?

– Барин! Я как его увидал, сразу понял – большой начальник! Да у него морда, шире, чем две наши. Только успевает приказы раздавать. Светка по струнке перед ним ходит. Боится лишний раз слово сказать. Ещё бы – она вся в золоте ходит, норковую шубу недавно выпросила.

– А Ромка как?

– А что Ромка? Живёт там на птичьих правах. Не видно, не слышно. Светка такую политику гнёт – мол, сын у неё, ошибка юности. И рада бы сбагрить, да кому? Мы уж старые, больные…

У Витьки застрял ком в горле.

– К тому же, у этого Гончарука, свой пацан есть, от первой жены – продолжил Матвеич. – Тоже с ними живёт, постарше Ромки, уже в школу ходит. В пятом классе, что ли? Ясное дело, отец со своим всё носится, на кой ему чужой ребёнок? Его сын, как и папаша, с гонором. Я ему руку подаю, здорово, мол – а он рожу скорчил, посмотрел как на дурака и бежать. Светка хоть и помалкивает, но сдаётся мне шпыняет он Ромку. Особенно, когда взрослых нет рядом, без присмотра.

Витька набулькал по стаканам. Хлопнули, закурили.

– Так что дела, у Ромки неважнецкие… – подытожил Матвеич. – Я тебе сказал, а что с этим делать – сам решай. Раз отец.

– Надо осмыслить…

– Осмысли. Что надумаешь, приходи, обсудим. Только не домой. Сегодня тебе уже влетело. Моя баба рада-радешенька: у Светки богатенький, наконец, появился. Какие-то всё заговоры читает, гороскопы. Дура.

– Спасибо за компанию. Пойду я дядя Мишь…

– Бывай! Захаживай. Позвони только сперва. Телефон-то мой не стёр еще за ненадобностью?

– Да есть.

– Ну, добро!

Разговор с Матвеичем внёс полную смуту в мятежную душу Витьки. Думал он обо всем этом и так, и сяк. И каждый раз, новая «мысля» наскакивала на один колючий вопрос: а что делать-то?

– Решай, раз отец! – будто бы говорил ему Матвеич снова и снова.

Витька решил посоветоваться с матерью. Утром следующего дня всё выложил, как есть.

– Несладко нашему Ромке… – вздохнула мать. – Зря ты тогда бросил их.

– Ну это дело прошлое. А что теперь-то?

– Что теперь? Не знаю…

– Может, мне его к себе забрать? – неуверенно предложил Витёк.

– Да кто же тебе отдаст ребёнка при живой-то матери? Хорошим отцам, и тем не дают детей, а тут – ты! Безработный, пьяница, в милицию сколько раз попадал! Алименты через раз платил.

– Так я не через суд, а полюбовно договориться со Светкой.

– Полюбовно?

– Поговори с ней для начала. Со мной она вряд ли захочет общаться.

– Вот ты бы тогда, на утреннике, вёл себя, как человек – глядишь, другое было бы отношение к тебе. Устроил там…мордобой.

– Да где мордобой? Сказал «пару ласковых»…

– Показал себя во всей красе! Мать до слёз довёл, перед Светкой опозорился.

– Ладно, закрыли тему! Всё, забудь! – поспешил Витька из дома, натягивая кроссовки.

На лестничной площадке звякнул Димону – созвал «курултай» в ближайшей пивнушке. Приятели охотно откликнулись, там паче до Нового года оставалась неделя, а настроение уже было праздничным.

После третьей рюмки, Витька поведал о наболевшем.

– Оно те надо? – сказал Димон, окуная рыбку в пиво. – Чё переживаешь-то? Пацан твой сыт, обут, одет. Мать рядом. Я понимаю, если бы в детдоме был.

– Димон дело говорит – поддержал Жентяй. – Не загоняйся! Тут у всех почти дети есть. А спроси: где они? Моего вон в Самару бывшая увезла к родителям, когда посрались жестко. У Коляна…у тебя где, Колян?

– Мои здесь. Живут у её родителей. Она сама в Питер подалась. Знакомые пацаны говорят, в стрипбаре работает.

– Марат тоже со своими не общается.

– О чём общаться? – встрял Марат. – Я уже давно для них чужой дядя.

– Слышал? – заострил внимание Димон. – Так и ты, для своего пацана – чужой. Не знает, не помнит. Мой совет: забудь! У тебя своя жизнь, у них – своя.

– Им лишь бы алименты платили!

– Ага, и так ещё чтоб заносили, «наликом».

– Да все они – охеревшие!

– Хорош базарить! Наливай!

Пораскинул Витька, да и решил – чего париться? Накрутил себя сдуру. В натуре, не в детдоме же Ромка мается. Всё у него есть, живёт не тужит. Наверняка, сидит целыми днями в компьютере, играет в покемонов. Или телек смотрит – такая большая «плазма» во всю стену. Еда какая хочешь, из «Макдоналдса». Ну а если кто обидит – рядом Светка. Это она уж так, перед новым мужем выделывается. А случись чего – любого порвёт за Ромку.

– Спасибо, успокоили! – объявил корешам хмельной Витёк. – Чёб я без вас делал?

Он, и правда, почти успокоился. Мать эту тему тоже больше не поднимала. Похоже, и она поняла, что ничего уже не вернуть, поезд ушёл. Что Ромке лучше жить в достатке, чем мыкаться с родным отцом, который себя-то не может обеспечить.

– В следующий раз, думать будешь – только и обмолвилась мать, разумея, что сын рано или поздно обзаведется новой семьей.

Ну а потом наступил Новый год. Витька с головой ушёл в праздничный запой. Благо, мать уехала погостить к сестре, в Новосибирск. Хоть она и запретила строго-настрого приводить в дом «кого попало», Витька не удержался и пригласил приятелей встретить праздник у него, на хате. Ждал их вечером, а те завалились уже в обед. Вроде как сюрприз решили сделать. Хозяин встретил гостей более чем радушно. Быстренько приперли кухонный стол в центр зала, расставили бутылки. Пошла «веселуха». На всю квартиру орала музыка, несло табачищем. К пяти вечера Витёк был уже готовый. Дальше – провал в памяти.

Проснулся первого числа, рано утром, и скорей похмеляться. Дружки уже шумели в зале. Одни только проснулись, другие, которые покрепче, куролесили всю ночь напролёт. Ближе к обеду стали разбредаться кто куда. Витька с Димоном махнули в деревню, к его родственникам. Ехать было часа два, на такси. По дороге потягивали светлое пивко, убаюкивая себя приятной мыслью, что впереди их ждут банька и самогон.

В деревне Витька пропьянствовал все праздники. Домой приехал только десятого, и кое-как взялся за уборку квартиры, после новогоднего бардака. Через день должна была вернуться мать.

– Погулял, хорош – убеждал себя Витька, наяривая шваброй по всем углам.

Но к вечеру, когда квартира сияла чистотой, решил вознаградить себя за труды. Смотался в магазинчик, здесь, во дворе и взял «чекушку» с пельменями. Ну а дальше – понеслось. Попёрся с компашкой на городскую ёлку. Там, втихаря, озираясь на ментов, давили «колу», щедро сдобренную водярой. Затем, пьянствовали в какой-то забегаловке. Потом, сдуру потащились в лес, где под сосенками устроили нехитрый пикничок. Ржали, орали, отрывались и…пили, пили. Витька не помнит, как приполз домой. Его рвало, бешено колотилось сердце. Он падал, и с трудом вставал. В какой-то момент почувствовал, что ещё немного и хана. Решил вызвать «скорую», но не нашёл телефона. Тогда босиком, в одних «трикошках», прошлёпал на лестничную площадку и позвонил в двери соседям. Никто не открыл.

– Помогите, умираю! – заорал Витька на весь подъезд.

И снова никто не откликнулся. На дворе стояла глубокая ночь. Кому охота выяснять, чё там твориться на лестнице? Дураков нет.

Витька зашёл обратно в квартиру, наскоро оделся и выполз из подъезда. Была оттепель, но ветер резвился, как бешеный. Вокруг – ни души. Из последних сил попёрся вдоль дома, выискивая людей. Вдруг откуда-то раздался смех. Обернулся. К нему приближались две фигуры.

– Мужики…– неуверенно позвал Витька. – Мне в «больничку» надо.

Его тут же ослепил яркий свет фонарика, так что резануло по глазам.

– Откуда ты такой? – спросил голос.

Витька смахнул слезы и вгляделся. Перед ним стояли полицейские.

Почти сутки он барахтался между жизнью и смертью. Наконец, усилиями врачей, вышел из коматозного состояния.

– Повезло тебе, парень, с того света достали! – пожилой доктор весело смотрел на изможденного Витьку. – Хорошо, что привезли вовремя. Иначе б – кранты.

– Где я?

– Где надо. Как самочувствие?

– Дышу…

– Ну, дыши себе.

Доктор придирчиво осмотрел пациента.

– Как вообще настроение?