– Твоё дело сейчас бабье, о ребенке думать – наставляла её мать. – Ешь, отсыпайся, сколько хочешь. Всю домашнюю работу пусть теперь муж делает. Убраться там, пропылесосить. Ты лишний раз не влезай – сам справится. Где я приду, помогу.
Юрий завел ежедневник и каждый вечер подсчитывал расходы. Теперь у него половина зарплаты шла на выплату кредита, а другая половина – на коммунальные услуги, продукты, лекарства. Он стал экономить на себе, совсем перестав обедать в заводской столовой. А денег всё равно катастрофически не хватало. Весной родился сын – Борька. Но кратковременная радость быстро сменилась горечью от расходов, которые росли как снежный ком. Каждый день приходилось что-то покупать, бегая по супермаркетам, магазинчикам, аптекам. Гонимый нуждой, Юрий стал всё чаще занимать деньги у отца, презирая себя за нищету.
– Я верну – говорил он бате всякий раз, когда брал новый займ.
– Ладно, не срочно…– отвечал Павел. – Станешь большим начальником – отдашь.
Инфантильная Викуля, не привыкшая к трудностям и тяготившаяся своей материнской «функцией», постоянно закатывала истерики по самым ничтожным поводам. Она цеплялась за любую возможность «вправить мозги» мужу-дураку. Не выбросил мусор, хлопнул дверью холодильника, долго мылся в ванной и т.д. Виктория устроила тотальную травлю, беснуясь день ото дня, едва Юрий приходил с работы. Ей было плевать, что он уставший, голодный. Она тут же всучала ему ребенка и вешала кучу домашних обязанностей, только успей-поворачивайся.
На самом деле, Викуля мстила за своё вынужденное материнство. Её избалованная натура рвалась туда, где веселые и беззаботные люди классно проводят время. В ночные клубы, бары, на танцпол. Где море алкоголя и мужского внимания. Здесь нет бессонных ночей, сраных пеленок, длинных очередей в поликлиниках, злобных мамаш с больными детьми.
Эти два мучительных года в домашних застенках…Сначала Викуля истерила, но потом, к окончанию «срока», успокоилась и затаилась, ожидая вожделенной свободы. Она уже поняла, что из мужа-нищеброда ничего путного не выйдет. Тот так и будет приносить домой копейки, радоваться пельменям по акции, подсчитывать свои расходы в мерзком блокнотике. Всё, с этим лузером покончено! Виктория твердо решила искать богатого. Разумеется, лучшим местом для такой стратегической цели были ночные клубы, рестораны, кафешки.
Выставляя себя в соцсетях заботливой мамочкой, Викуля с радостью бросала ребенка на попечение мужа или своих родителей, а сама под благовидным предлогом сбегала к подружкам. У одной из них, она хранила эротичное облегающее платье, которое сама она называла «…лядским» из-за открытой спины, глубокого декольте и короткого мини, едва скрывающего кружевное белье. В таком вызывающем прикиде, она выходила на танцпол, собирая вокруг себя кучу возбужденных мужиков, одуревших от соблазнительной красотки. Впрочем, Викуля теперь действовала хитрее, чем во времена безбашенной юности. Она смело отшивала всяких псевдо-мажоров, терпеливо выжидая, когда на горизонте появится достойная кандидатура. Через пару месяцев на горизонте замаячила фигура некого Артура – сына влиятельного чиновника. Отпрыск владел несколькими бизнесами, идя по жизни смелым и уверенным шагом победителя. Закрутился бурный роман, благо на дворе стоял месяц май. Впереди – чудесное лето, на которое у Виктории были просто грандиозные планы…
Юрий в ту пору всё также работал в корпоративной PR-службе, выпуская по два раза в месяц очередной номер многотиражки. Газета держалась на крепких плечах опытных журналистов Дронова и Кудряшовой. Они стремились сделать многотиражку интересной, насколько это вообще возможно. Однако палки в колеса постоянно вставлял технический помощник генерального директора Ситников. Он редактировал газету перед запуском в печать, и одержимый манией респектабельности, всё время отчитывал Юрия за «потакание низменным вкусам». Ситников с удовольствием читал материалы, посвященные модернизации производства, системе качества, охране труда. И отчаянно громил «пошлые статейки» о развитии самодеятельности, молодежных мероприятиях, культмассовой работе. Громил юморески, кроссворды, анекдоты, поздравления с днём рождения. Особенно же его бесили очерки о передовиках, которые считал «советским пережитком»:
– Да поймите – говорил он Юрию. – Сейчас эта…мура, эта беллетристика никому не нужна. Очерк о слесаре – бред сивой кобылы! Что он звезда эстрады? Кому интересны перипетии его жизни? О чём писать-то? Ну, родился, ну учился. Пришёл из армии – сразу на завод. Получил четвертый разряд, потом – пятый, потом – шестой. Познакомился с какой-нибудь Люськой, маляршей. Родился сын, затем – дочь. Год назад родился внук. Любимое хобби – возиться на даче, мастерить разные поделки. У передовика девиз по жизни – работать на совесть. Мама дорогая, ну зачем я должен читать эту дичь? Я же этого дерьма объелся еще при коммунистах. Ну сколько можно, а?!
Ситников нещадно удалял интересные материалы, отдавая предпочтение официозу. Немудрено, что газету читали только начальники всех уровней, чтобы быть в курсе заводских событий, ежели спросят на совещании. Работяги же только пролистывали многотиражку, бегло просматривая фотографии и зевая над заголовками. Как-то раз Юрий услышал в столовой чей-то смешок:
– Только задницу подтереть такой газетой. Или мух колотить.
Ему надоело смотреть, как Ситников измывается над многотиражкой, губит всё живое, человеческое. Но идти против него было чревато. Приходилось терпеть чужую глупость вкупе с наглостью. И вдруг дело сдвинулось с мертвой точки. Кто-то просветил генерального директора Бусыгина насчёт востребованности многотиражки «в широких массах», и тот вызвал Юрия к себе, «на ковёр»:
– Знаешь ли ты, как называют нашу многотиражку? – спросил Бусыгин. – Газета для руководства! То, что начальство почитывает…оно понятно, куда им деваться? Но давай вспомним, кто составляет костяк предприятия? Простые работяги. Меньше всего я бы хотел, чтобы газета была похожа на боевой рекламный листок. Этакая помесь «Правды» и «Делового мира». Ура – достигли, ура-перевыполнили! Мы разбили конкурентов, мы – лидеры рынка! Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Немудрёно, что наша многотиражка пользуется повышенном спросом…в сортирах.
Юрий покашлял, выказывая несогласие с последними словами.
– Понимаю, неприятно – продолжил Бусыгин. – Я бы тоже обиделся. Что ж вы так закостенели, ребята? Надо быть ближе к народу, к его чаяниям. Пройдитесь по цехам. Пусть задают вопросы – ответим.
– Если бы дело было только в нас…– прорвало Юрия. – Ведь Ситников так режет газету, что потом читать невозможно. Любой живой материал – в урну.
– Что ж, ты молчал? – удивился «генерал». – А ну, рассказывай…
После обстоятельного разговора, было принято решение временно отстранить Ситникова от редактирования газеты, и на летний сезон передать все полномочия Юрию. Генеральный директор обещал – если дело пойдёт на лад, многотиражка станет популярной, в сентябре будет оформлен приказ, закрепляющий за Юрием новый статус.
И газета ожила! Дронов с Кудряшовой выдавали потрясающие материалы, сбросив с себя ненавистные оковы цензора. Юрий старался не отставать от них, делая «интервью без галстуков» с начальниками, где задавал щекотливые вопросы и неудовлетворенный выхолощенными ответами, добивался правдивых, искренних слов.
То была пора настоящей журналистики! Работяги выхватывали газету друг у друга, одобрительно посмеиваясь над хлёсткими заголовками. Они уже сами бежали в редакцию, чтобы поделиться наболевшим. Журналисты охотно принимали таких посетителей, радуясь, что газета «пошла в народ», и ей доверяют. В один из июньских дней, на приём к Юрию пришёл слесарь инструментального цеха Ладыгин. Его волновало отсутствие в Технограде…цирка.
– Отразите в газете: в таком большом городе, как наш, нет цирка! Казино есть, бордели есть. Коттеджи для богатых отгрохали в сосновом лесу. А цирка нету! Нет, приезжают, конечно, разные гастролеры. Но это так, на недельку-другую. Погостят, соберут деньгу с народа – и дальше, по России кататься. А мы опять «с носом». Ни цирка тебе, ни зоопарка. Куда с детьми-то сходить?
Юрий записывал в блокноте речь посетителя, по большей мере – из вежливости. Вопрос был понятный, несложный, но требовалось показать работнику, что его слова «взяты на карандаш» для дальнейшей проработки. Ладыгин же, согретый вниманием, всё более распалялся и, постепенно перешел с робкого шепота на громкую пламенную речь, вовлекая в беседу всех присутствующих в кабинете:
– Нет, главное, коттеджи отгрохали себе в лесу, а цирка нет! В Технограде живет пол-миллиона человек с детьми, а сходить некуда! Пусть газета подымет вопрос. Может, там «наверху» зашевелятся. Казино и борделей понастроили, а цирка нет! Совесть надо иметь маленько…
Дронов принёс Ладыгину стакан воды, чтобы тот успокоился. Открыли окно, запустив свежего воздуха в душный кабинет. Юрий, воспользовавшись паузой, глянул в телефон. С незнакомого номера пришла смс-ка: «Викулю трахает мажорик Артур. Или тебе без разницы?». И словно послышался чей-то поганый смешок. Юрий побледнел, на миг выпав из реальности. Он зачем-то снял галстук и выбросил в урну. Благо, никто на заметил его странности – все успокаивали возбужденного слесаря.
– Казино есть, а цирка нет! Как так? – все твердил Ладыгин, словно убеждая тех, кто «наверху». – Совесть должна быть маленько.
– Разберемся! – заверял Дронов, участливо приобняв «вольнодумца».
Юрий сам не свой рванул с работы домой. У него в голове не было абсолютно никакого плана: как он построит разговор с Викторией? как будет вести «допрос»? Кто знает, может это просто чья-то злая шутка. Подруга-разведенка решила из зависти подгадить замужней приятельнице. А если, всё правда?
Викуля была дома одна. Теща с Борькой ушли на прогулку, в Парк культуры.
– Что так рано? – недовольно спросила жена, созерцая гламурный сериальчик.
– Да так… – Юрий не знал, как начать разговор, и пошёл напрямки. – Артур – это кто вообще?
Заспанная Викуля вмиг оживилась, злобно уставившись на мужа.
– Ах, уже настучали…Ну что ж, так даже лучше. Артур – это мой друг.
– В смысле?
– Без смысла. Друг, близкий друг.
– И давно у тебя с ним?
– Мы познакомились месяц назад – и тут Викуля решила приукрасить неприглядный адюльтер. – Артур хочет, чтобы я вышла за него замуж. Ты знаешь, кто у него отец? Они очень богатые люди. Э-лита!
– Ну и пошла на хрен со своей элитой! – Юрий швырнул дорожную сумку ей под ноги. – Собирай вещи, и проваливай!
– Минуточку! – возразила Виктория. – Не забывай, что половина квартиры и всего имущества принадлежит мне. Я такая же собственница! Не лучше ли тебе убраться отсюда, лузер?
– Сука! – Юрий отвесил ей звонкую пощечину.
В это время пришли теща с Борькой. Застав свою «дочу» в слезах, и с красной распухшей щекой, она тут же вцепилась мертвой хваткой в зятя, порвав ему рубаху:
– Викулька! Звони скорей в милицию! Я его держу гада! Что же ты делаешь, подонок? Да ты ж у меня в тюрьму сейчас загремишь, голодранец. Мы Борьке другого отца найдём, умного, богатого, пока тебя, дурака, на зоне будут воспитывать. А выйдешь – не признает он тебя, урку с мыльного завода. Другой у него будет папка, настоящий!
Злыдня совсем потеряла чувство меры, за что и поплатилась – Юрий отшвырнул её куда-то в прихожую. Теща театрально рухнула на пол и завизжала на весь дом:
– Люди добрые помогите! Убивают! Ааааа!
Где-то в спальне, куда сбежала жена, плакал испуганный сынишка. Юрий поспешно закрыл дверь, чтобы он не слышал этого поросячьего визга, и пригрозил тёще, взмахнув кулаком:
– А ну-ка заткнись! Ни то – успокою!
Наспех собрав сумку с вещами, Юрий бросил жене напоследок:
– Ладно, живи здесь. Если заявите на меня в милицию – тебе этой квартиры не видать.
– Натворил делов, и в бега? – накинулась Виктория, сверкая ненавистью. – Да ты до Волговятска не успеешь доехать, тебя «завернут» по нашей заяве. Мне всё лицо изувечил. Мать избил, места живого не осталось. У неё, может, сотрясение мозга или ушиб позвоночника. Соседи слышали, подтвердят, если что. Давай плати пятьдесят тысяч за ущерб!
– А ты часом не охренела?
– Да по тебе тюрьма плачет, Гуляев! Ты сейчас на коленях должен меня умолять, чтобы я ментов не вызвала. Один мой звонок Артуру – и через полчаса здесь будет вся милиция города с автоматами. Тебя размажут по стенке. Ну а если повезет, поедешь на «зону». Куда-нибудь, в Сибирь. Лет на десять. Я еще скажу, что ты хотел меня ножом пырнуть. И ребенка выбросить в окно. Получишь на всю катушку.
– Ну ты и мразь!
– Убирайся к черту, подонок! Если завтра не принесешь деньги – загремишь в тюрьму. Твой папашка обрадуется, когда сын зэком станет! Пойдешь по его стопам…семейка уголовников.
– Тварь!
Юрий снова хотел засветить женушке, но каким-то чудом удержался и выбежал из квартиры, позабыв о собранной сумке у порога. Возвращаться не хотелось. Там уже закрыли дверь на ключ, матеря «уголовника» на чем свет стоит. Сейчас они, наверное, рвут в клочья его вещи из сумки, как стая злобных гиен, наткнувшаяся на добычу.
Взяв баллон холодного пивка, Юрий расположился на скамейке, в парке. Хорошо пошёл первый стакан, слегка успокоив расшатанные нервы. За ним – второй. Когда полегчало, Гуляев стал думать, как жить дальше. Рядом прохаживались влюбленные парочки, наслаждаясь теплым летним вечером, который предвещал страстную ночь. «Как давно это было… – подумал Юрий. – Анталия, шикарный отель весь в огнях, салют в ночном небе, секс на балконе пятого этажа…». Может, действительно, надо было пожить им для себя года два-три? С ребенком начались заботы, проблемы. Выходит, ему следовало настоять на аборте, тем более Виктория сама хотела этого, но боялась тёщи. Стоп! Ну а как же Борька? Его бы тогда не было на свете. Да, Юрий с Викой классно бы проводили время, устраивали бы попойки с друзьями, мотались бы по клубам…а Борька бы погиб под ланцетом хирурга, так и не увидев белого света. Юрий поморщился, раздавив ладонью одинокую слезу на щеке.
– Да нет, все правильно сделали! – махнул он рукой отчаянно.
Ну а то, что дальше не срослось? С кем не бывает. Эти парочки, которые сейчас млеют от любви, тоже поди разбегутся через пару лет. Ипотека, кредиты, бытовуха, суета, заботы…Кто смог пронести через всё это дерьмо свою любовь? Единицы, «везунчики». И то благодаря помощи родителей, родственников, «счастливому» стечению обстоятельств. Скажем, умерла у кого-то бабушка (вслед за дедом) – освободилась жилплощадь. Грешно так думать, да в России живём, чего уж там…«Молодые» продали старую «двушку» и на полученные деньги приобрели новое жильё, не влезая в обременительную ипотеку на 15-20 лет. Ну, может, взяли небольшой кредит на три года. А это уже совсем другая история – с счастливым концом. Может, и у Юрки бы всё сложилось, не будь этой проклятой ипотечной кабалы до старости? Раньше-то, при коммунистах жилье бесплатно давали молодым.
Чтобы не посвящать отца и мать в семейную драму, Юрий не стал возвращаться в родительский дом, а снял по дешевке комнату в одном из городских общежитий. К общагам ему было не привыкать. Здесь прошла его юность. Дабы отвязаться от жены с тещей, Юрию пришлось залезть в очередной кредит и умаслить стервозных баб. При этом за ним сохранялись выплаты по ипотеке за квартиру, в которой жила его «бывшая» с сыном. Несмотря на покаяние и денежную компенсацию, жена с тещей де-факто запретили ему общаться с Борькой, стараясь под любым предлогом избегать визитов «списанного папаши». Зато охотно привечали мажорика Артура, угощая того десертами да домашними наливками. Нередко, объевшийся и захмелевший буржуа оставался на ночь у Викули, жадно впиваясь жирными губами в её горячее податливое тело. Участливая теща забирала Борьку к себе, дабы не мешать «молодым» предаваться любовным утехам.
Юрий опять вернулся к макарошкам с кетчупом – символам хронической бедности 90-х годов. И лежа по ночам на старой раскладушке, в общежитской комнатенке, всё чаще себя спрашивал: как так произошло, что вместо социализма, который гарантировал людям бесплатное жилье и многие другие блага, пришёл дикий капитализм? Его захватила проблема социального неравенства, классового расслоения.
И словно в унисон этой теме, в редакцию многотиражки пришли с жалобой работяги из цеха металлоконструкций. Три монтажника, лет сорока. Главный у них был Брагин, который изложил суть дела:
– Вот вы пишите всё время, что нужно на производстве внедрять новшества. Призываете народ проявлять инициативу. Как там у японцев? Система кайдзен, политика непрерывных улучшений. Ну вот мы придумали одно интересное изобретение. Предложили начальству – те сразу ухватились, поддержали. Сказали: ребята, где вы были раньше с вашими идеями? Ну, похвалить-то похвалили, а заплатили кутарки. Мы тут со знакомым экономистом посчитали – изобретение экономит предприятию десять миллионов рублей, может, больше. А нам кинули по пять тысяч рэ и грамоту всучили. По-вашему, справедливо это? По пятерке «на нос»?
– Ну, давайте, подробно, как всё было…– Юрий включил диктофон. – Вы не против?
– Отчего же…Записывайте – одобрил Брагин.
Через неделю вышел очередной номер многотиражки, разлетевшийся по заводу. На первой полосе красовалась фотография финансового директора с лошадиной улыбкой – под скандальным заголовком «Единожды солгав…». В статья рассказывалось, как финансовая служба предприятия обдурила монтажников Брагина, кинув «кость» в качестве поощрения за изобретение, которое уже внедрялось в производство.
…Первым в кабинет влетел Ситников, помощник генерального, за ним – «герой публикации», финдиректор Шаров, красный и злой.
– Всем выйти, Гуляеву остаться! – приказали высокие начальники.
Дронов с Кудряшовой поспешно вышли из кабинета, тайно подмигивая Юрию: держись, камарад! будет жарко!
– Ты что себе позволяешь, сученыш! – кинулся Шаров, надвигаясь на обидчика.
– Спокойно, Леонид Романович… – подключился Ситников, изображая фасилитатора. – Пусть он сначала объяснит, кто его надоумил сочинить этот пасквиль? Гуляев, с чьей подачи «заказуха»?
– Да ни с чьей – просто сказал Юрий, усаживаясь в своё кресло. – Пришли мужики, поделились наболевшим. Я решил сделать материал, основанный на фактах. Что же получается? Призываем людей проявлять инициативу, изобретать. Они верят, изобретают. А вы им – фигу в кармане. Потом спрашиваете на разных бизнес-форумах: почему наш народ такой инертный, в отличие от тех же японцев? Да прекрасный у нас народ, умный, талантливый. Просто нужно относится к людям по-человечески, а не ловчить.
– Как ты сказал – ловчить? – снова пошёл в атаку Шаров, жахнув кулаком по столу, но тут же испуганно отпрянул, увидев молоток в руках Юрия. – Это еще зачем здесь?
– Ааа…да у нас гардина слетела, дюбель забивали – пояснил Юрий, убирая молоток в тумбочку.
– Короче, через час ждём тебя у «генерала» – сказал Ситников. – Сейчас он приедет, и расставит все точки над «i».
– Над «ё»…– поправил Юрий. – В русском языке нет буквы «i» с точкой.
– Ты смотри – он просто издевается над нами! – воскликнул Шаров, но памятуя о молотке заторопился к выходу. – Ладно, пусть забавляется хлопчик напоследок.
Юрий вошёл в кабинет генерального, зная, чем закончится долгая нравоучительная беседа. Но странное дело – он был спокойный, как удав, заранее смирившись с неизбежным увольнением. За широким дубовым столом сидело с пяток начальников, во главе – генеральный. Обсуждали какие-то текущие вопросы. Ситников взглядом пригласил Юрия сесть за стол, презрительно кивнув на кресло. Десять минут обсуждали одного поставщика, затянувшего с материалами, несмотря на авансовый платёж. Потом перешли к докладу директора службы качества, распекавшего производственников за бракованную продукцию. Наконец, очередь дошла до Юрия.
– Сильно ты припечатал Шарова – сказал генеральный директор Бусыгин посреди всеобщего скорбного молчания. – Крепко…Ну что, товарищи будем увольнять?
– Конечно! – подхватил Ситников. – Чего с этим Гуляевым церемониться? Взбаламутил народ! Поп Гапон, провокатор.
– Какие еще будут мнения? – поинтересовался директор у собравшихся.
– Увольняем, однозначно!
– Чего тут думать? Дело ясное.
– Гнать бузотера!
– Гуляев, что скажешь в своё оправдание? – формально спросил председатель профкома Савицкий, совершенно не думая отстаивать права работника.
Юрий вылез из кресла, ослабил галстук, который душил его мысли, и выступил «с последним словом»:
– Чуть ли не в каждом интервью, от руководителей разных уровней всё время слышится призыв – нужно повышать престиж рабочих профессий! Дескать, вы журналисты – вам и карты в руки. Агитируйте молодежь посредством СМИ! Просвещайте массы, не ленитесь! Производству нужны не менеджеры, а слесари, монтажники, станочники. Но давайте говорить честно – многое, если не всё, упирается в зарплату. Кто пойдёт работать за копейки? Или предлагаете вкалывать «за идею»? А как же семью кормить, выплачивать ипотеку? Никакая пропаганда труда не поможет, если труд не ценится. А восторженные СМИ никто не будет смотреть. Романтики перевелись. «Синие воротнички» готовы пахать – но за достойную зарплату. И если уж мы призываем работников к непрерывным улучшениям, давайте честно поощрять их инициативы. Без фокусов.
– Следи за базаром, мальчонка! – крикнул Ситников, злобно взглянув на Юрия. – Ты здесь не на митинге. Демагог хренов…
– А ведь прав Гуляев! – заявил генеральный директор, введя в ступор весь топ-менеджмент. – Нельзя людей обманывать. Мужики старались, шли к нам с открытой душой, с доверием. Может, ночами не спали – работали, изобретали. И да! Они надеялись заработать на этом! Что же тут криминального? Сейчас все думают о деньгах. У нас – капитализм на дворе. Или есть такие, кому деньги не нужны – прошу поднять руки?
Бусыгин с усмешкой осмотрел собравшихся, выдержал мхатовскую паузу и продолжил:
– В общем, будем разбираться. Ситников, Шаров, останьтесь. Я всегда говорил, если доверить компанию финансистам, они в тот же день запрут деньги в сейфе, выстроят тройной кордон охраны, а на ворота предприятия повесят большой амбарный замок. Из-за этих горе-финансистов и губится настоящее живое дело. Им лишь бы денюжки сохранить…Что им до развития компании, бизнеса? Любимая присказка: «С деньгами любой дурак сможет, ты попробуй без денег». Любимое занятие – оптимизация затрат. Шаров, прав я, или нет?
Юрий шел по коридору, не веря в происходящее. Только что на его глазах совершилось чудо. Никто из начальства не ожидал такого развития событий, охотно вливаясь в хор обличителей. И на – тебе! Вот это финал! Ребята в PR-службе обалдеют.
Вдруг у Юрия задребежал телефон – звонил незнакомый абонент.
– Да, слушаю…– сухо сказал Юрий, досадуя, что в такой восхитительный момент приходится отвечать на звонки посторонних.
– Гуляев Юрий Павлович?
– Да, он самый…
– Это с турфирмы. Простите, у нас плохие новости. Ваша жена Виктория поздней ночью погибла в Тайланде. Мотоцикл, которым управлял Артур Р., выскочил на встречную полосу и столкнулся с микроавтобусом. В Паттайя сообщили, что они под утро возвращались из какого-то ночного клуба. К сожалению, оба были в состоянии сильного алкогольного опьянения. Видимо, данное обстоятельство и сыграло роковую роль. Вы сможете к нам сейчас подъехать?
– Да, конечно – сказал Юрий, чувствуя, как непредсказуемая жизнь за один короткий час совершает всё новые «сальто-мортале», определяющие его судьбу.
– Запишите наш адрес…– послышалось в трубке.
– Да говорите – Юрий вытащил ручку, и стал на дрожащей ладони выводить «закорюки».
Вдруг его кто-то сзади хлопнул по плечу:
– Гуляев, поздравляю!
Это был Савицкий, старавшийся завоевать расположение фаворита, одержавшего победу в суровой корпоративной схватке.
– Ты на меня не обижайся, старик! Профсоюз он…всегда на страже интересов работника. Но уж больно ситуация вышла запутанная. Пока разберешься, что к чему…Вопрос обоюдоострый. Слушай, может посидим где-нибудь за рюмочкой чая? Потолкуем как нормальные мужики?
– Извини, не могу – сказал Юрий, чувствуя острую душевную боль. – Меня сын вечером ждёт. Давно я с ним не виделся.