Люди $лова

А это не может не тревожить мистера Моргана, не привыкшего работать с людьми которым он не доверяет. А судя по этому поступку мистера Данкана, то ему не то чтобы нельзя доверять, а теперь срочно придётся пересмотреть все прежние построенные на доверии и как оказывается, плохом знании мистера Данкана контракты. Ведь мистер Данкан, теперь уже совершенно точно ясно, вероломно решил передоверить получаемую информацию из уст мистера Моргана ещё кому-то другому, кто больше платит. А за это… – Убить мало! – не сдержался и разгорячился вслух мистер Морган.

И, пожалуй, мистер Морган что-нибудь сказал бы, и побольше, и пострашней, если бы его рот не пересох от возмущения за такое непредвиденное (что тоже удар со стороны мистера Данкана, по самомнению мистера Моргана; что даже хуже) им коварство и вероломство мистера Данкана. Что требует от мистера Моргана, пока у него вслед за горлом не пересохли мысли, срочно припасть к стакану с водой. И только после глубокого выдоха, который последовал вслед за выпитым стаканом воды, мистер Морган, наконец-то, смог собраться с мыслями и обратился к написанному на листе, ища там ответы над вопросы, которые так неумело для себя поставил перед мистером Морганом мистер Данкан.

«Сэр, вы цепляетесь за слова и, судя по всему, пытаетесь угрожать, а это…». – Принялся читать распечатку мистер Морган. Где за этим «это» и было ручкой сделана дописка: «Передайте мистеру Моргану. Я знаю, что он делал прошлым летом». И первой реакцией на написанное и вслед за этим на прочитанное, было удивление мистера Моргана:

– Да я и сам уже не помню, и не только то, что я делал прошлым летом, а и то, что было вчера. А он, видите ли, всё знает. Какой памятливый нашёлся. – Мистер Морган даже усмехнулся, правда горько, и чему, он так и не понял. После чего мистеру Моргану вдруг памятливо показалось, что эта фраза ему кажется знакомой и, он ещё раз прочитав её, к полной для себя неожиданности, памятливо натолкнулся – прямо в упор на него смотрящее и приторно улыбающееся ему лицо продюсера Валенштейна. И сейчас же мистеру Моргану очень отчётливо вспомнилось то, как этот Валенштейн на одном из приёмов организованной его киностудией, весь вечер усиленно обхаживал его.

Правда мистер Морган уже привычен к подобного рода обхождению и его не проведёшь на всякого рода уловки, и он всё, что требовалось от него уже сказал, когда ему надоело принимать должное, да и оно уже в него не лезло, а вот обратно, даже очень часто и обильно, и не только на него, а в основном на платья неловких леди, которые вдруг ни с того ни с сего, решили продемонстрировать мистеру Моргану надетые на себя брильянты – а зачем, если мистер Морган о них знает всё (больше, конечно, о брильянтах; оправа для них, как правило, красотой и молодостью не блещет и неинтересна) – где и в каком прокате они были взяты. Так вот, когда ему надоело заливать себя, а затем переработанным собой пол в зале, то мистер Морган сконцентрировав свой взгляд на подливавшем ему весь вечер, таком приторно улыбчивом лице мистера Валенштейна, вот так прямо ему в лицо и нос к носу, взял и задал ему свой вопрос-утверждение:

– Слушай, а ты не боишься, что меня от твоего притворства прямо сейчас на тебя стошнит!

– До чего же вы мистер Морган бесстрашный и мощный мужик. После того как вы таким образом из всех государственных мужей выделили конгрессмена Хоггардса, отметились на платье миссис Коэн и брюках Анны Рейд, то вашими безграничными возможностям организма можно только позавидовать. – Мистер Валенштайн продолжает тошнить своей улыбкой и разглагольствованиями, еле сдерживающего мистера Моргана.

– Они, тля, у меня вот где. – Скрутив конец скатерти (это ничего, что при этом посыпалась посуда со стола) у себя в кулаке, жёстко обозначил свою позицию мистер Морган, придвинув кулак к уже не столь любезной, а пока что только слегка тронутой страхом физиономии Валенштейна. И хотя мистеру Валенштейну несколько обидно слышать в свой адрес такие оскорбительные слова, тем не менее, он как человек на данный момент более разумный, чем мистер Морган, не спешит дёргаться, а выбирает меньшее из зол – обидные слова, нежели кулак мистера Моргана в зубы – и поэтому пропускает мимо ушей эти оскорбления мистера Моргана.

– Они все мне должны! И если я захочу, то они завтра же будут ночевать с бомжами в коробках под мостом, а не у себя на кровати в прекрасных домах. – А вот это, что и говорить, очень жестокое заявление мистера Моргана, нашло своих внимательных слушателей и заставило нескольких чувствительных леди охнуть и потеряться в услужливых руках их слишком молодых спутников, а несколько задумчивых конгрессменов, ещё больше задуматься или забыться за очередной вливаемой в себя порцией горячительного напитка. И хотя впечатлительные леди и даже задумчивые и оттого важные конгрессмены, со временем, кто, где нашлись, всё же они почему-то после всех этих заверений в своём всемогуществе мистера Моргана, не возненавидели его, а вот эту тлю, мистера Валенштейна, даже очень.

Но мистеру Валенштейну пока что не до этих их гневных взглядов, когда мистер Морган находясь на взводе, обращается к нему:

– Давай, не виляй хвостом, Тля. Говори мне прямо. Что, хочешь мне быть должным?

И опять, в хоть и грязных, но всё же устах мистера Моргана, звучит это уже прицепившееся к продюсеру Валенштейну прозвище, но что может поделать (не драться же) мистер Валенштейн, если он тоже зависимое от финансов лицо. «Ну а ради искусства можно и потерпеть!», – на этот раз эту свою присказку, продюсер Валенштейн обратил против себя, а не как в рядовых случаях, против молодых актрис, которым Оскар только снится, а с Максом Валенштейном спится.

И Валенштейн собрав всю свою волю в ноги, которыми он обхватил ножки стула, для того чтобы не сбежать от агрессивного мистера Моргана, также прямо попытался заявить:

– Я хотел бы, чтобы вы инвестировали… – Но на этом своём полуслове, он большим пальцем руки мистера Моргана, был вместе со своим ртом мгновенно заткнут и перебит.

– Начало твоего предложения, что и говорить, а смогло убедить и заставить моё сердце оттаять. – Заговорил мистер Морган. – И я даже на одно мгновение подумал: «В кои веки мне встретился настоящий муж, который не пытается уйти от ответственности, возможных рисков и даже налогов». Но когда ты на этом не поставил точку, а продолжил, и выказал себя очередным подлецом и потцом, то ты окончательно разочаровал меня, тля.

А вот такого оскорбительного отказа мистер Валенштейн точно не потерпит. И он покраснев от злости, вскакивает со своего места и громко обращает на себя всеобщее внимание:

– Вы мистер пьяны и забываетесь, с кем имеете дело!

Но к большому нежеланию мистера Валенштена, мистер Морган не собирается пристыжено отсиживаться и молчать. И, он обнаружив в себе силы, не менее резво поднимается на ноги, чтобы с этой высокой позиции ответить тому, кто там впереди него стоит (взор мистера Моргана сильно затуманен алкоголем).

– А мне и гадать не надо, и я с одного раза угадаю, кто ты, тля, есть на самом деле. Ты подлец и негодяй, и к тому же двоеженец. – Рявкнул мистер Морган, и чтобы вот так сразу не упасть от усталости на пол, упёрся об стоящую на столе бутылку шампанского. Ну а это заявление мистера Моргана, изрядно всполошило, да и не могло всполошить находящуюся в этом банкетном зале ресторана, как оказывается, не настолько хорошо знавшую мистера Валенштейна публику, и особенно его жену Айхель, только совсем недавно ставшую несовершеннолетней и заодно леди Валенштейн.

И если с первым утверждением мистера Моргана, кроме разве что леди Валенштейн (всё из-за её молодости), все здесь находящиеся люди были вполне согласны и даже были готовы привести примеры подобного поведения мистера Валенштейна, то вот насчёт его такой скрытности (любвеобильность мистера Валенштейна к этому не имеет никакого отношения), то это для всех них была та ещё новость. И, конечно, все здесь присутствующие лица, в один момент перевели себя на лицо молоденькой леди Валенштейн, которой хоть и льстит такое всеобщее внимание, но что послужило этому, то было бы не плохо, ей это объяснить.

И леди Валенштейн зардевшись, бросает взгляд помощи на своего известного супруга, которому между тем не до неё, когда мистер Морган угрожающе для его головы, стоит напротив с бутылкой в руках. И хотя мистеру Валенштейну боязно за свою голову и откровенно страшно при виде пошатывающегося мистера Моргана, тем не менее ему в затылок уже дышат развернувшиеся взгляды его гостей, и их мнение уже игнорировать совершенно нельзя и для дальнейшей карьерной судьбы драматично. Так что мистеру Валенштейну ничего другого не остаётся делать, как вновь собрать всю свою волю куда-то в себя и попытаться для начала образумить мистера Моргана (а насчёт исковых претензий по поводу его клеветы, то тут можно, если что – если вторая жена не отыщется – договориться).

– Да как вы смеете, у меня в гостях вести себя подобным образом. – Грозным голосом заявил мистер Валенштейн, чья нахрапистая рожа в принципе располагала больше к кулаку, нежели к ответному любовному поведению старлеток.

– Это вопрос или утверждение? Что-то я не понял. – Мистер Морган ожидаемо начал дерзновенно выкручиваться. Ну а с нетрезвым человеком, какой может быть разговор, ведь на него простые, полные благоразумия слова никогда не действуют. Так что мистеру Валенштейну ничего другого не остаётся делать, как пригрозить мистеру Моргану неприятностями, которые ему непременно придётся пережить, если он сейчас же не успокоится и не провалит отсюда по добру, по здорову.

– Ну, ты в прокате уже провалил всё, что только было можно. – Как ножом по сердцу человека искусства, прошлись слова мистера Моргана по Валенштейну, где он заодно приобщил к ним невероятно противную свою усмешку. – И поэтому, мой окончательный ответ этому двоеженцу. Нет.

И вновь слова мистера Моргана всколыхнули и так растревоженные и не находящие себе места, сердца и души гостей мистера Валенштейна, теперь уже и не знающих, что на всё это думать. «Неужели мистер Валенштейн, с виду такой добропорядочный, не скрывающий налогов и все до единого цента отдающий супруге свои доходы примерный гражданин, не тот за кого его таблоиды выдают. А на самом деле, продюсер Валенштейн не чурается любыми лазейками для ухода от налогов, участвует в сомнительных съёмках ещё до выхода в прокат запрещённых фильмов, любит общества с непристойными предложениями, и как итог всему его поведению – он хочет стать троеженцем!», – затерзали сомнения гостей мистера Валенштейна, теперь и не знающих, уместно ли их присутствие в этом, возможно, порочном кругу.

Ну а мистеру Валенштейну, как никому другому из присутствующих здесь людей, теперь ясно, что ему остаётся ожидать от этого не оправдавшего возложенных на него ожиданий – мистера Моргана – он кровосос, денег не даст. А это значит, что с ним церемониться больше не стоит и, мистер Валенштейн вытянув свою руку в сторону дверей, громко рявкнул на мистера Моргана: Мистер Морган, пойдите вон!

На что мистер Морган, к полному изумлению всех присутствующих, ведёт себя совершенно недостойно трезвого мистера Моргана (в этом есть своя доля здравости), а вот не трезвого, с его неадекватными выходками мистера Моргана, в самый раз. И мистер Морган, заявив во всеуслышание: «А мне плевать на твой интеллектуальный лоббизм!», – точным плевком в самый лоб, смачно приземлил задрожавшего от потрясения мистера Валенштейна на коленки сидящей сбоку от него на стуле, уже и забывшей о такой интеллектуальной близости к мужскому роду человечества, миссис Олрайт.

Что не прошло мимо потрясённого нахальством обоих этих мистеров, физического лица по статусу, а по своей сути лоббиста, чрезвычайно упёртого типа и супруга миссис Олрайт мистера Олрайта. Правда, пока лоббист (а он имеет преимущественное право перед супругом миссис Олрайт) мистер Олрайт не разобрался, кто из этих мистеров – мистер Морган или мистер Валенштейн его больше выбесил – так мистер Морган за то, что он так нелицеприятно относится к лоббизму, а мистер Валенштейн за свою пассивность и нежелание противостоять (противосидеть не в счёт) дикому нахрапу этого мистера Моргана – он не может что-либо предпринять.

И пожалуй мистер Олрайт (он таки решил) прямо сейчас сказал бы, что он на всё это думает, если бы мистер Валенштейн вовремя не нашёлся и не подскочил, когда почувствовал себя сидящим не на мягкости стула, а на какой-то костлявой и при этом холодной батарее, которой к его изумлению, не неожиданно оказалась миссис Олрайт (вот почему мистера Олрайта постоянно нет дома – он лоббирует интересы энергетических компаний). И видимо мистер Валенштейн испытал шок, раз он, подскочив с ног миссис Олрайт, как ошпаренный холодным паром, в своём безумстве заорал в зал:

– Я это так просто не оставлю!

Ну а так как было весьма затруднительно понять, кому в частности мистер Валенштейн так угрожающе обращался, то многие из присутствующих здесь гостей, обладая чрезмерной насчёт себя мнительностью, в подкреплении с принятым алкоголем, вполне могли записать это его обращение на свой счёт.

И если миссис Олрайт, имея больше чем кто-либо из здесь присутствующих право заволноваться за свою честь, после этих, что и говорить, а довольно дерзких и намекающих на много чего слов мистера Валенштейна, действительно заволновалась, правда, за мистера Валенштейна – сумеет ли он сдержать данное им прилюдно слово, то мистер Олрайт, был не столь благодушен к мистеру Валенштейну.

А всё потому, что мистер Олрайт увидел в этом заявлении мистера Валенштейна его договороспособность с мистером Морганом, а не с ним. Ведь мистер Валенштейн, ранее на все его предложения о сотрудничестве, давал одни отговорки – надо подумать. А тут он без всякого колебания и раздумья, уже заявляет о своих непростых и возможно в будущем очень тесных отношениях с этим мистером Морганом. – Не потерплю! – злобно проскрипел зубами, безумно выглядящий мистер Олрайт, в одно мгновение заставив от него отступиться, испугавшихся за миссис Олрайт и за себя, только что рядом с ним стоявших гостей.

Ну а тем единственным, кто наиболее хладнокровно отнёсся к этим заявлениям мистера Валенштейна, конечно, был мистер Морган, к которому, в общем-то, напрямую и относилось всё сказанное мистером Валенштейном. Так мистер Морган лишь спокойно посмотрел в сторону мистера Валенштейна, сладко улыбнулся и своим очередным заявлением всё-таки поставил жирную точку в своём нахождении на этом вечере:

– А раз так. То мне нечего переживать за себя. Ты меня доставишь до… – На этом многоточии, а не как многие могли подумать, на не хватке сил у мистера Моргана договорить или достоять, он закончил, и тут же всем самим собой эффектно рухнул на самый край стола, чем поднял вверх фейерверк из посуды и заодно невероятную суматоху в публике.

И вот когда мистер Морган после первого на неделе трудового дня пришёл к себе домой, переоделся и вошёл в свой кабинет для того чтобы под стаканчик виски, который был предварительно налит и прихвачен им с собой, полистать газеты, то первое, что пришло ему на ум при виде сидящего на его любимом кресле незнакомца – до чего же ловок адвокат у мистера Валенштейна (уже состряпал и принёс для предъявления иск на него). Ну а как только первый шок с его удивлением, у выронившего из рук стакан с виски, ошеломлённого мистера Моргана прошёл, то на её место пришло любопытство. Ведь мистер Морган, несмотря на то, что он на своём веку повидал невероятное количество разного рода наглецов и подобного рода интеллектуалов, всё же он ещё ни разу не встречал их вот так, наедине у себя дома, в незваных гостях. И, конечно, мистер Морган до глубины своей души изумлён и потрясён наглостью этого, из-за включенной на столе лампы не видно, что за типа, который не просто без спросу заявился к нему в дом и сел на его, только его кресло, но ещё по хозяйски закинул ногу на ногу, а этого и он себе не позволяет делать.

Ну и в таких напряжённых, в основном только для хозяина случаях, от него, в данном случае от мистера Моргана, с нотками неровности голоса следует обычный для таких необычных случаев вопрос:

– Вы кто такой?

На что само собой, от таких наглецов следует обычный в таких случаях, прозвучавший тихим голосом ответ:

– А разве для вас это столь важно.

И надо отдать должное этому нагловатому незнакомцу, он сумел-таки на время убедить в своих словах мистера Моргана – ему действительно было не важно, кто его будет убивать, а вот знать, кто его послал, почему-то важно.

– И то верно. – Пытается крепиться мистер Морган, вдруг почувствовав, что неимоверно сильно хочет жить (а вот с утра у него такого желания совершенно не наблюдалось).

– Вы меня извините, – заговорил незнакомец («Начинается», – побледнел мистер Морган, по своему опыту зная, что всё самое неприятное, начинается с таких вежливых слов), – что я говорю тихо. – Незнакомец всё-таки невероятно коварен, раз не сразу оправдал надежд мистера Моргана на начало для себя неприятностей. – Но я ведь как бы здесь гость, и поэтому не имею права шуметь. – Сказал незнакомец и, хотя его лица не было видно, всё же мистер Морган почувствовал, что тот внимательно вглядывается в него, наблюдая за его реакцией на свои слова.

– Ах, да. – Вдруг оживает незнакомец. Я и совсем забыл. Вы же кажется здесь хозяин. Так может быть, мне нужно всего лишь спросить вашего разрешения и вопрос отпадёт сам собою. – По довольно не тихому заявлению незнакомца, можно было предположить, что он уже сам для себя, без помощи мистера Моргана, разрешил этот вопрос, и спрашивает мистера Моргана о разрешении только для проформы. И скорей всего мистер Морган всё это понял и возможно даже обиделся на незнакомца за эту его поспешность в принятии решений, раз ничего не ответил и продолжал стоять, и молчать. Но видимо незнакомец тот ещё формалист, и ему хоть и не нужно разрешение для того чтобы влезть в чужой дом, всё же он не любит, когда вот так напротив него стоят и осуждающе глядя на него, молчат. И незнакомец решает срочно выправить ситуацию и найти взаимопонимание между собой и мистером Хозяином.

– Так что ли? – очень внезапно и грозно задавшись, незнакомец своим вопросом подрывает мистера Морган. И, пожалуй, заданный незнакомцем тон разговора, не предусматривает, как возможности отрицательного ответа, так возможности отмолчатся. И потёкшему в своей холодной распаренности от накаляющейся обстановки, пошатнувшемуся от звукового удара мистеру Моргану, ничего не остаётся делать, как дрожащим голосом ответить. – Вроде так.

– Тогда, я вас спрошу. Вы разрешите мне говорить так, чтобы вам было понятно? – придвинувшись к столу, спросил мистера Моргана, всё также ещё остающийся в тени света лампы незнакомец. И хотя мистер Морган почувствовал в словах незнакомца подвох, у него другого выбора не было, и он согласно кивнул.

– Да я смотрю, вы напряжены и как будто чувствуете себя не в своей тарелке. – Проявил участие незнакомец. – Хотя это странно. Я вроде бы гость, а вы хозяин, и при этом я себя чувствую вольготно и свободно, а вы как будто бы в гостях – неловко. Да ещё при этом и стоите. – Сказал незнакомец, всё также из темноты света смотря на мистера Моргана. – Хотите присесть? – вдруг спросил незнакомец мистера Моргана.

И хотя от непривычки стоять, уже не чувствующему своих ног мистеру Моргану, ничего сейчас так сильно не хотелось, как присесть, он, тем не менее категорически не собирался садиться на предназначенный для гостей стул – а вот хозяйский, на котором так удобно помещался незнакомец, то его, он ему вряд ли уступит – и мистер Морган резко дал свой короткий ответ: Нет. Что, в общем-то, было понято улыбнувшимся незнакомцем.

– Очень отлично понимаю вас. Всю жизнь проводите в кресле (незнакомец специально, чтобы помучить мистера Моргана, поёрзал своим задом в его кресле – этот не предаваемый и завораживающий разум кожаный скрип его кресла, он ни с чем не спутает) и стараетесь при любой возможности быть на ногах. – Явно для того чтобы поиздеваться над непреклонностью мистера Моргана, начал так понимать его этот не уважающий успешных мистеров, видимо совершенно не успешный и завистливый проходимец. – А я вот, не столь свободный, как вы человек, и так сказать, раб своих привычек, которые зааргументировав себя мудростями, типа «в ногах правды нет», сгибают мои ноги при первом же виде кресла. – Усмехнулся незнакомец. – Но что я всё о себе, да о себе. – Изменив направленность разговора и с ним тембр голоса, незнакомец вдруг осёкся, и после новой, достала уже, ухмылки, говорит. – Хотя вам скорей всего будет небезынтересно что-нибудь узнать обо мне. Вдруг, пригодится. – Незнакомец подмигнул мистеру Моргану (так, по крайней мере, ему показалось). – Да и, пожалуй, это поможет вам приблизиться к пониманию того, что сейчас здесь происходит. Не так ли? – задался вопросом незнакомец.

– Так. – Дал ответ мистер Морган.

– А я так и знал. – Радостно заявил незнакомец и, обрадовавшись за свой провидческий дар или может быть, за такую свою осведомлённость насчёт мистера Моргана (впрочем, незаслуженно – в таких случаях, все мистеры так предсказуемо себя ведут), к новому потрясению мистера Моргана, вдруг хлопнул рукой по его любимому (у него здесь всё любимое) дубовому столу. – Ну, тогда, чтобы нам друг друга слишком долго не задерживать – вы я знаю, занятой человек – я регламентирую количество ваших вопросов и остановлюсь на цифре три. Так что, можете задать мне три вопроса на любую тему. – И не успел незнакомец сказать, как мистер Морган поспешно и как вскоре выяснилось, не подумавши, выпалил своё первый вопрос:

– Как вы здесь оказались?

– А это разве сейчас важно? – ай-яй-яй покачал головой незнакомец, явно имея об умственных способностях мистера Моргана большего мнения, а не как прямо сейчас выяснилось, заблуждения. И пока мистер Морган окончательно не пал в думающих глазах незнакомца, он спешит привести в сознательность этого, так спешащего и не думающего, чего он спрашивает, мистера Моргана. – Ну, вы меня удивляете, мистер Морган («Откуда он знает моё имя?», – мистер Морган так разволновался, что начал сам себе задавать такие глупые вопросы – ведь его дом внесён в телефонный справочник, с указанием имени владельца) своей предсказуемостью (незнакомец всё-таки проговорился, чему он был обязан своей радости). – Незнакомец делает мгновенную паузу для словесного перехода и своим резким: «Следующий!», – передаёт право слова мистеру Моргану.

– Что вам от меня надо? – спросил дрожащий мистер Морган.

– А вот это уже ближе к сути. – Сказал незнакомец. – Видите ли, мистер… – Незнакомец намеренно сделал паузу на этом, вызывающем у него сомнение именовании, возможно только на словах мистера Моргана, а на самом деле не мистера, а в самом нелицеприятном для обозначения леди смысле, такой вот леди Морганы. О чём и должна была дать задуматься, пока что мистеру Моргану, эта пауза. Впрочем, пока этот вопрос находится в подвешенном состоянии, а привычка, так называть Моргана, довлеет и тяготит язык незнакомца, он так и быть, пока будет называть его мистером.

– Я оказался одним из тех, кому вы дали своё слово. – В кабинете мистера Моргана, после этого заявления незнакомца повисла глубокая тишина, где только шум работающего вентилятора разделял озабоченность ничего не понимающего мистера Моргана. Что было не трудно прочитать по его удивлённому лицу, и незнакомец, дабы вывести мистера из этого умственного ступора, поспешил это сделать.

– Да-да, вы так и сказали: «Я, как председатель совета директоров нашего банка, даю вам своё слово, что обрушившийся на банковский сектор системный кризис и связанные с ним финансовые потрясения, никоим образом не скажутся на наших клиентах». Так ведь? – участливо спросил незнакомец. На что мистер Морган мог бы вполне обоснованно сослаться на свою короткую память, но то ли создавшаяся обстановка доверия между ними или же возможно приметливость мистера Моргана, заметившего, что на его столе перед незнакомцем лежала вырезка из газеты и он скорей всего, использовал её в качестве шпаргалки, зачитав ему этот текст, в общем, что-то из этого, а может даже из-за природной не храбрости мистера Моргана, но, так или иначе, но мистер Морган, вот так сразу не смог пойти на попятную (его ноги, как будто одеревенели и вросли в пол) и он вынужденно согласился: Да, наверное.

– Так вот. – Хлопнув в ладоши, расчётливо и прямо-таки по-хозяйски сказал этот вечерний гость и, придвинувшись к столу мистера Моргана (он об этом не перестанет думать и упоминать), наконец, приоткрыл своё лицо для света и вслед за этим для мистера Моргана. И хотя мистер Морган за время этого своего, по струнке стояния перед незваным гостем, когда было время (между размышлениями над заданными ему каверзными вопросами незнакомца и перебежками мурашек с одной части его тела на другую), пытался представить или догадаться, как выглядит этот злодей, всё же когда он раскрыл себя, мистер Морган не ожидал, что этот, всем сердцем ненавидимый им злодей, будет выглядеть как самый обычный, средних лет человек. Ну а это тоже повод для размышлений (в том числе и для полиции, которую он на этот раз вызовет), правда опять же тогда, когда у него будет на это время, а пока его нет, то нужно слушать то, что скажет этот незваный гость, а иначе, так и не поймёшь, к чему ведётся весь этот разговор.

– Вы, мистер… – опять эта странная пауза, – не сдержали своё слово. А я, как тот, кому всякое слово ценно, и пришёл к вам, для того чтобы предъявить это данное вами слово к оплате. – Как приговор прозвучали эти слова гостя, отчего мистеру Моргану, под этим прямым взглядом гостя («Лучше бы он оставался в тени», – промелькнула удивительная мысль в голове мистера Моргана), стало даже невыносимо трудно дышать. Но мистер Морган не был бы мистером Морганом, если бы он так просто взял и сдался и он, переполнившись возмущением (раз приговор вынесен, то терять уже нечего) на этого, непонятно откуда здесь взявшегося молокососа, который смеет ему предъявлять счета к оплате (мистер Морган из принципа, никогда не оплачивал предъявляемые ему счета), на этот раз не промолчал.

– Да ты кто такой!? – вдруг заорал мистер Морган, в своём таком громком вопросе преследуя цель, не как можно поверхностно подумать – узнать ответ на свой последний третий вопрос, а желая докричаться до охраны. И скорее всего ему это частично удалось сделать. Так, хотя, нет, не сразу вот так, а чуть раньше этого кульминационного момента происходящего противостояния, который создал своим криком и на который оказался способен мистер Морган, около его выходящего во внутренний двор окна кабинета, вдруг взял и остановился отвечающий за охрану внешнего периметра зданий, старший смены, мистер Фрейд.

И хотя мистер Фрейд, пойманный в детстве за уши за то, что он в составе группы мальчишек подглядывал в откровенную щель, образовавшуюся по недосмотру рабочих в двери ведущую в женскую раздевалку, после этого случая отлично знал, что заглядывать в чужие окна нехорошо, всё же он не собирался топтаться на одном месте всего лишь охранника – у него были амбициозные и что уж скромничать, грандиозные насчёт себя планы – и решив, что раз из общих правил всегда есть свои исключения, то было бы глупо не воспользоваться этой возможностью, которую предоставляет жизнь – свет в окне мистера Моргана горит, а вокруг как раз кроме него никого нет.

А раз так, то почему бы ради безопасности босса, пока никто не видит, не заглянуть в это самое загадочное из всего комплекса зданий окно. Там днём и ночью горел свет – а зная прижимистость мистера Моргана насчёт оплаты счетов и на свет тоже, то можно только гадать, почему он там никогда не выключал свет. Может мистер Морган тайный алхимик и с помощью самой обычной, но никогда не перегорающей (никто не видел, чтобы её меняли) лампы выращивает алмазы. А уже одно это стоит того, чтобы туда заглянуть и изучить технологию выращивания алмазов – у мистера Фрейда дома тоже есть настольная лампа и он, если что, и сам не дурак, и сможет перенести данные технологии к себе в дом и вырастить алмазы.

В общем, мистер Фрейд убедив себя в том, что если не сейчас, то никогда – если не ты сам, то кто тебя самого ещё сможет убедить, тем более, не было ни единой причины не поступать так, как мистер Фрейд задумал, да и всё способствовало тому, чтобы он заглянул в окно мистера Моргана – посмотрел по сторонам и ещё раз убедившись, что никого нет, осторожно ступая по траве, начал скрытно приближаться к зданию особняка. Оказавшись же в буквальной близости от здания, мистеру Фрейду можно сказать оставалось лишь рукой до подоконника окна достать – кабинет мистера Моргана находился на первом этаже, чья высота была чуть выше обычной, что всё равно не было большим препятствием для очень длинной руки мистера Фрейда.

И мистер Фрейд, которому нужно было одновременно действовать быстро и соблюдать меры предосторожности, чтобы его не обнаружила, как охрана, так и мистер Морган, которому вдруг сбредёт в голову посмотреть в окно, наступив ногой на выступ, начал подтягивать себя рукой к окну. Где подтянувшись, мистер Фрейд планировал потихоньку начать заглядывать в окно – он считал, что таким образом, у него меньше шансов быть обнаруженным. И если бы мистер Фрейд так и поступил, то вполне вероятно, у него всё бы получилось. Но мистер Фрейд, как часто это бывает в таких экстремальных случаях – когда ты без предварительной подготовки и осмотра места своего преступления против частной жизни мистера Моргана, полагаясь только на себя и на удачу, собираешься влезть в чужое окно – не смог всё рассчитать и само собой натолкнулся на не предвиденное (всё верно, он действовал наобум) препятствие в виде самого себя.

В общем, мистер Фрейд, не зная точного расстояния до окна, не рассчитал силу своей хватки и так, чтобы уж наверняка, с запасом прочности – лучше лишнего взять, чем потом жалеть себя из-за того, что не хватило – что есть силы рванул и притянул себя к окну. Ну а когда мистер Фрейд оказался нос к носу с окном, ведущим в кабинет мистера Моргана, то тут уж, ни о какой скрытности не могло идти речи – к тому же мистер Фрейд довольно звонко соприкоснулся носом со стеклом окна мистера Моргана. И, конечно, о чём и гадать не надо, всё это произошло (почему так бывает, сложно объяснить, возможно, случай, тоже грешит ленью или другими словами сказать, выбирает для себя самые лёгкие и короткие пути, для чего и прибегает к такой оптимизации своего процесса) именно в тот момент, когда мистер Морган так себя истерично повёл – очень громко поинтересовавшись у незваного гостя о его имеющихся полномочиях посещать без спросу и когда ему вздумается, таких добропорядочных налогоплательщиков, как он.