Аббарр. Песок и пламя

Уна повернулась спиной и подняла косу. Карш застегнул замочек и поцеловал шею аллати, вдыхая её запах.

– В следующий раз я найду тебе серьги из туманника.

Уна развернулась. Камень сиял лунным светом на её смуглой коже, выбившиеся пряди волос белым золотом падали на плечи, а переливы на жемчужине мерцали, как огоньки свечей в глазах аллати.

– Я рада тебе, Вариол, без цветов и украшений. Хотя они и великолепны, но ты для меня желаннее всех сокровищ Мэй.

– В этом наши желания совпадают, – Карш наклонился, взял лицо девушки в ладони и поцеловал.

И в этот момент он не думал о пустыне, мести и своих историях, все его мысли заполняло лишь желание обладать этой потрясающей женщиной.

Глава 2. Вуаль Мэй

Как и большинство вещей в этом мире, слёзы величина не бесконечная. Ашри шмыгнула носом, вытерла воротом туники глаза и тряхнула головой. Покончив со скорбью, элвинг опустила ноги на ковёр и ощутила мягкую прохладу.

– В Бездну, – прошептала она еле слышно, стараясь не разбудить Зурри.

Лёгким, неслышным шагом она добралась до ширм и тенью скрылась за ними. В чёрном провале зеркала блеснули лишь тусклые лиловые искры глаз. Чуть слышно скрипнул кран, и струйка воды звонко ударила в перламутр раковины.

– В Бездну всё! – прорычала Ашри и плеснула полные ладони воды в лицо.

Руки сжали края раковины. От пальцев поползли ниточки света. Перламутр заиграл, переливаясь нежными оттенками волшебства. Полированная многими годами жемчужная оболочка из глубин океана радостно откликнулась на зов пламени. Зеркало подёрнулось рябью, и вот Ашри уже видела проносившихся мимо разноцветных рыбёшек, ярких, словно бабочки. Огромных и неведомых монстров и необычных полупрозрачных существ с длинными, похожими на листья папоротника щупальцами. Пальцы элвинг до скрипа ногтей сжимались на перламутре, вгрызаясь в память, что хранил каждый его слой. И чем глубже проникала она в отпечатки океана, тем дальше отступала её боль. Пока не стала лишь шумом волн и лёгким покачиванием, скрежетом ножа и палящим солнцем.

Ашри вынырнула в реальность, жадно хватая воздух. Свет померк и рассеялся. Зеркало вновь вобрало в себя ночь. Лишь струйка воды продолжала щебетать, делясь сплетнями с мёртвой раковиной. Элвинг подставила ладони и сжала кулак. Вода насмешливо брызнула из-под пальцев во все стороны. Тогда Ашри, ухмыльнувшись, закрутила кран. И, дождавшись, когда на ладонь упадёт последняя капля, с особым наслаждением слизнула её. В отличие от слёз и крови, вода не имела вкуса. По крайней мере того, что стоило помнить. Если она единственная, кто сможет всё исправить, – так оно и будет. По крайней мере, остались ещё те, кого она может спасти.

Одежда, вычищенная и свежая, лежала на нетронутой кровати. Скинув тунику, Ашри с удовольствием натянула привычные штаны, кофту, застегнула пояс и высокие ботинки, накинула короткую куртку. Тщательно проверила ножи, аккуратно распределила. Последними надела на голову гогглы и улыбнулась в темноту.

Океан и песок не смогли прожевать её, и Бездна подавится.

Клыкарь заполнил пустоту, оставшуюся после смерти Рэда. Наставника, друга, предателя… А теперь и Гравмол её бросил, забрав с собой кусок ещё больше. Ашри физически ощущала внутри себя полость. Огромная выжженная дыра, лишь слегка прикрытая кожей и одеждой. Отличное место, чтобы заполнить его пламенем. Как там говорила Абби, стать сосудом и вместилищем. Перестать бежать от предначертанного, принять свой проклятый дар.

Ашри оскалилась. И превратить в Силу. Ей больше некого терять, но есть те, кого спасать. И она спасёт всех, кого сможет. Не самая поганая цель, если подумать.

В дверь постучали.

– Уже утро, Мамауна? – сонно пробубнил Зурри.

Крамкин внутри Ашри впился острыми зубками в сердце.

Элвинг открыла дверь, взглядом, полным холодной ярости, она посмотрела в будущее.

На пороге стоял псоглавый хранитель. Зелёные глаза светились в глубине капюшона. За ним возвышался глава Стражи Цветка. Взгляд Рионтару вцепился в Ашри. Капитан будто искал что-то, кого-то и, не найдя, нахмурился.

Ашри отступила, пропуская визитёров в комнату. Оба мужчины посмотрели на главную драгоценность Аббарра: спящую искру. Бистёныш заворочался, проснулся и сладко зевнул, потягиваясь. И только тут заметил гостей.

– Ой, простите, – спешно прикрывая зевок, он подтянул спасительное одеяло к носу. – И доброе утро… если такое определение возможно в сложившихся обстоятельствах.

– Доброе, – улыбнулся Рионтару.

Зурри лучезарно улыбнулся, разрывая душную атмосферу нависшего рока. И, не сговариваясь, все улыбнулись малышу в ответ. Даже на лице хранителя слегка дрогнул мускул, и уголки рта поползли вверх.

– Благословит Интару твой путь, – слегка кивнул хранитель.

Ашри хмыкнула: видать, ей благословение не полагается. Голос показался знакомым, но одинаковые маски и балахоны делали всех псоглавых на одну морду. Но, похоже, от внимательного взгляда капитана в этом городе не ускользало ничего:

– Всё готово к вашему отбытию. Но прежде нас ждут в приёмной Вэл Тар Орму. Хранитель Северных Врат Аглисс Моргейт решил лично сопроводить вас.

Ашри слегка кивнула. Так вот это кто – один из совета. Память услужливо подкинула: «из совета, в котором состоял Клыкарь».

– И вам всех благ, – делаясь пурпурным, Зурри буквально скатился с топчана и, выпучив глаза, спросил: – Я увижу Орму?

Бистёныш юркнул за ширму, вернулся, схватил вычищенную одежду с кровати и вновь скрылся за деревянными створками. Рионтару переглянулся с Ашри, но элвинг лишь приподняла бровь. Тем временем раздался плеск воды, пыхтение. Кто-то шлёпнулся на пол, что-то уронил, поднял, прополоскал рот. И вот синий метеор выбежал к ним, перекинул через голову лямку сумки, на ходу ухватил со стола крупную чавуки, сунул фрукт в карман и остановился напротив капитана:

– Я готов! – запыхавшись, выпалил Зурри и, подумав, добавил: – Насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах.

Рионтару ободряюще улыбнулся, «взъерошил» голову малышу и спросил о таких обычных вещах, как сон и настроение. Ашри вышла из комнаты, чувствуя на спине прожигающий взгляд хранителя.

Всё тем же коридором они прошли до места сбора небольших, но важных советов. Правитель Мэйтару сидел за столом у противоположной стены. За ним клубился сумрак и сложно было понять, как далеко уходят стены и не скрываются ли во мраке вооружённые до клыков стражи. Зал же перед Орму заполняло янтарное пламя свечей. В высоких латунных светильниках, росших из пола, и в низких чашах, укрытых в нишах стен, плавился воск. Отсветы плясали на спинках кресел, в которых расположились бисты и аллати.

Ашри удивилась: она привыкла, что везде в Аббарре свет давно был заключён в стекло. Фитили, масло и воск остались лишь в храмах, на привалах караванщиков, у бедняков и романтиков. Но было в этом не только что-то старое и забытое, трепет огня, сладковатый запах воска, еле уловимый чад дыма придавал особый уют и сокровенность. Словно они не перед ликом Орму, а в компании друзей, ждущих, когда Сезон Бурь уступит место Сезону Пробуждения. На столе перед правителем тоже горела свеча. И огонёк трепетал от его дыхания.

Рионтару поприветствовал правителя, и тот в ответ махнул рукой, предлагая занять свободные места. Капитан опустился в кресло. Ашри сделала шаг следом, но Зурри словно прирос к шёлковому ковру, и элвинг отступила, подставляя свой бок и положив руку на плечо малыша.

Бист, похожий на колонну, тот, что встретил их по прибытии в Башню Орму, начал было зачитывать титул и все регалии правителя, но Орму, устало сморщившись, отмахнулся и от него тоже:

– Корсиум, всем и так известно, кто я, и не будем тратить время на церемонии. Самое пустое, на что мы в силах его спустить.

– Да, Светлейший, – сконфузился советник и, поклонившись, отступил.

На лице Орму отпечатались горе и усталость. Тени пролегли под глазами, видимо, он давно уже не знал сна. Но, оглядев собравшихся, он ободряюще улыбнулся.

– Я не могу отправить многих в этот рискованный и неимоверно важный путь, но я отправляю лучших.

Голос Орму звучал как рокот камней. В нём была сила и мощь. Он заставлял сердца наливаться отвагой, зажигал искру в глазах и исцелял дух:

– Капитан Рионтару избрал троих из первейших в искусстве защищать. Эти воины станут вашей стальной опорой на пути к Вратам. Зелёное пламя Милосердной Интару осветит вашу дорогу. Мудрейшие Аглисс и Кмал Тар с воинами Башни Силы будут вашими стражами до самого порога Бездны.

Из темноты приёмной отделилась тень. По правую руку от Орму встал сам Белый Пёс Ину. От Ашри не укрылось, как нахмурился правитель Аббарра, как тень несогласия на миг пробежала по его лицу, но тут же рассеялась:

– И сам Хранитель Башни Силы будет на вашей стороне, – сцепив руки в замок, Орму оглядел отряд. – На ваших плечах непосильная ноша, но ваш дух и наша вера способны преодолевать любые трудности и воплощать невозможное. Помните: вы не одни. За вами Аббарр с его жителями и весь Мэйтару. А, возможно, и целый Тхару. Мы остановили вторжение у Башни Силы. Зелёное пламя и воины цветка откинули врага, выиграв время. Враг не ждёт удара на своей территории. Воспользуемся же этим преимуществом. Сокрушим зло раз и навсегда в его логове, освободив тех, кто в его власти.

Ину обогнул стол и встал перед Орму. Ашри видела, как сжались кулаки Рионтару, и капитан стиснул зубы. Но раз сам владыка дозволял своему пламенному советнику поворачиваться к себе спиной, то отчего сомневается старый вояка? Ашри нахмурилась, переведя взгляд на Ину.

– Что ж, – оскалился Белый Пёс. – Как сказал Вэл Тар Орму, не будем растрачивать напрасно время и двинемся в путь.

– Вэл Тар Орму, – капитан Рионтару резко поднялся и сделал шаг к столу. – Я хотел бы просить…

Орму остановил его:

– Я знаю, о чём ты хочешь просить, но я не могу лишиться сразу обеих моих рук, – Орму кинул взгляд на Ину. – Я и так оголяю совет, отправляя Белого Пса и Аглисса, ослабляю храм Интару, отдавая Обители хранителя Кмала Тара. Я не могу позволить и тебе, мой друг, покинуть Аббарр.

– Но…

– Я приказываю тебе остаться, – глаза Орму сверкнули.

– Как вам будет угодно, – Рионтару опустился в кресло и метнул острый, как его меч, взгляд на Ину.

– Но прежде, – Орму колосом поднялся из-за стола и вышел к собравшимся. – Я хочу лично поблагодарить каждого из вас.

Правитель Аббарра жал руку одному за другим, обращался по имени и благодарил. И вот он протянул руку элвинг. Когда их взгляды встретились, Ашри увидела за маской силы и власти любящего мужа и правителя, того, с кем познакомилась в свете Хронографа. Она ответила на рукопожатие, прежде чем хоть кто-то понял, что произошло. Её тонкие пальцы без перчатки сомкнулись на запястном браслете Орму, и на мгновение глаза вспыхнули, впитывая память золотого обруча с перламутровыми вставками. Сам Орму же почувствовал лишь лёгкое покалывание.

– Верни их, – промолвил Орму и, отвернувшись, присел перед Зурри.

Аззурит робко вложил маленькую синюю пятерню в огромную руку Орму. Правитель бережно сжал её и накрыл второй рукой.

– Сейчас я смотрю на тебя и вижу моего сына Рибу. А после, каждый раз смотря на него, я буду видеть тебя. Рибу и Азур – два драгоценных камня, дарованных Мэй. Что бы ни произошло, Азуррит Тирруза Первый, я буду всегда тебя помнить. И я очень жду нашей новой встречи, чтобы ты лично рассказал обо всех своих приключениях. О пути, поиске и непременно о том, как сокрушили врага, спасли белый город и вернули мир на Мэйтару!

В порыве Орму обнял маленького биста так, как обнимал своего сына. И в этот момент не было счастливее никого в целом свете, чем ошалелый синий сирота.

* * *

В крытом дворе Башни Орму их уже ждали валангу. Звери застыли и, если бы не время от времени скользящий по тхару взгляд, их можно было бы принять за статуи. К Ашри и Зурри подошёл Рионтару.

– Ну что, страж, готов спасать мир? – улыбнувшись, спросил капитан.

– А то ж! – Зурри накрыл ладошкой золотой значок на своей куртке.

– Тогда давай я покажу тебе твоего валангу, а ещё научу, как укрыть нос и рот от вездесущего песка. А твоя подруга пока поговорит с Белым Псом.

Рионтару кивнул Ашри, и та посмотрела на Ину. Он усмехнулся ей, обнажив клыки.

– Послушай меня внимательно, Птичка, – голос Ину зашелестел прямо в её голове. – Твоя задача не дать этому бистёнышу переродиться по пути к Вратам.

– Так свяжите его или усыпите, – так же мысленно ответила элвинг. – Он для вас всё равно лишь расходный материал.

– Оставь свои колкости, – голос обжёг сознание Ашри так, что она зажмурилась от боли. – Он должен быть весел, здоров и стабилен. Никаких страхов и стрессов.

– Совсем как при забое скотины, чтоб мясо нежнее было, – кусая до крови губу, ответила Ашри, вопреки разрывающей боли глядя прямо в лицо Ину.

– Абби была права, – усмехнулся Ину, ослабляя хватку. – Ты сильная и упрямая, как гвар.

Ашри отшатнулась, широко раскрыв глаза. Сменяя боль лёгким бризом чистой радости, её мозга коснулось сладкое чувство блаженства. Кто-то словно подцепил когтем и вытянул наружу одно из потаённых воспоминаний.

– Слушай меня – и получишь всё, о чём только мечтаешь.

Внутри элвинг вспыхнуло пламя и вытолкнуло чужое сознание. Её щёки горели, а кулаки так сильно были сжаты, что если б не перчатки, ногти вспороли бы кожу ладоней.

– Не смей забираться ко мне в голову, – прошипела Ашри, но Ину в ответ лишь самодовольно оскалился.

* * *

Вуаль Мэй не рассеялась с рассветом и не стала слабее. Песчинки всё так же парили в воздухе, лишая зрения. Но они не бросались остервенелым роем на путников, не жалили, не царапали. Свет Орта пробивался через песчаную завесу, придавая всему ржавый оттенок. Тенями выныривали вдоль тракта здания: появляясь неожиданно, без всякого предупреждения. Даже плиты под ногами теряли очертания. Маленький отряд плыл сквозь мутные воды времени.

Валангу был выше и крупнее того, что вёз элвинг по старым тоннелям Аббарра к Башне Силы. Чешуйки его были узкие и длинные и чем-то напоминали прилизанную шерсть. На седле перед элвинг сидел Зурри. Белый пёс с Аглиссом и Кмал Таром ехали во голове отряда, за ними два солдата из Стражи Цветка, затем Ашри с воином Рионтару и хранителем по бокам. А позади ещё четверо псоглавых. Двенадцать валангу и тринадцать всадников.

Стоило отряду выйти из ворот Башни Орму, как один из хранителей сотворил из пламени светящийся шар, придал ему форму шаати и пустил вперёд, как маячок. Но прежде шаати пронеслась над отрядом и заложила крутой вираж непосредственно перед малышом бистом.

– Ух ты! – Зурри не смог скрыть восторг.

В тишине мёртвой улицы возглас прозвучал так громко, что бистёныш смутился и зажал рот обеими ручонками, покачнувшись в седле.

– Лучше держись за седло, – улыбнулась Ашри. – Этому городу не повредит немного магии и радости.

И пусть лицо её было почти не различить за гогглами и натянутым до самых глаз платком, элвинг надеялась, что малыш почувствует тепло и поддержку. И вовсе не потому, что так велел Ину, а чтобы это путешествие действительно стало… незабываемым.

«Незабываемое приключение» – она уже слышала эти слова. Сказанные однорогим караванщиком в его первом походе по барханам Мэй.

– Это так здо́рово! – зашептал Зурри, выворачиваясь, чтобы заглянуть в глаза Ашри. – Ехать на валангу в окружении Хранителей и Стражи. Все приютские обзавидуются!

Маленькие синие пальцы потянулись к шее животного и погладили его. Ашри промолчала о том, что вряд ли кто-то позавидует путешествию в один конец, даже если оно проходит с таким пафосом и сопровождением, как это.

– А ещё так жутко! – Зурри старался говорить шёпотом, но Ашри не сомневалась, что его слышно от Каменного порта до Имола. – Ни зги не видно! Мы словно в песочном шаре.

– Где? – переспросила Ашри.

– В песочном шаре, – Зурри снова вывернулся так, чтобы не только видеть Ашри, но и чтобы она видела его руки.

– Это такая штука, как круглая бутылка с широким горлышком, – Зурри пальцами придал воздуху форму шара, будто держал невидимый мяч. Решительным ударом руки отсёк воображаемое дно. – Стекло прозрачное, дна нет – сплошной шар. А внутри, запечатанный пламенем, парит песок и, если присмотреться, то можно увидеть сюрприз – скрытую сценку. Караван, например.

– У меня был подобный, но со снегом. Снежный шар назывался: потрясёшь, перевернёшь, и снег летит на крохотный домик с крыльцом и окнами, в которые всегда хотелось заглянуть, – «а иногда и попасть», хотела добавить Ашри, но не стала. – А рядом с домом стоит снеговик…

– Снеговик? – попробовал слово на вкус Зурри. – Это что?

– Это слепленный из снега тхару.

– А что такое снег?

Ашри хмыкнула.

– Снег почти как песок. Только белый, холодный и тает на ладошке или в тепле дома. Потому что он на самом деле вода, но застывшая и превратившаяся в пушистые хлопья. Он падает с неба зимой, – элвинг увидела непонимание в глазах бистёныша. – Когда холодно так, что надо надевать тёплую одежду, и всё на улице такое морозное, словно сделано из холодовика. И сам воздух щиплет нос, щёки, уши…

– Пушистая вода с неба, похожая на песок? – недоверчиво переспросил Зурри. – А если он тает в руках и дома, то как вы его в шаре храните?

– В шаре не настоящий снег, а поддельный. Крупинки покрашенные, но похожие на снег.

– Песок? – прищурился Зурри.

– Может, и песок… крашеный, – передёрнула плечами Ашри. – Никогда не задумывалась.

– Значит, у тебя тоже был песочный шар, – подытожил бистёныш.

– Нет, у меня был снежный! – фыркнула Ашри. – Даже если там падал крашеный песок, это всё равно был снег!

– Но это противоречит…

– Это был мой шар! – прорычала Ашри. – Снежный!

Элвинг услышала короткий смешок со стороны правого конвоира – стража. А потом и слева коротко тявкнул хранитель. Ашри закрыла глаза, досчитала до десяти, набрала полную грудь воздуха (через повязку на лице это было то ещё дело) и медленно выдохнула. Вроде сработало. И тут прямо перед её носом полетела снежинка! Ашри моргнула, но снежинка не исчезла. Призрачно оранжевая, как и весь мир за стёклами её гогглов, она вильнула перед лицом и легла на макушку Зурри. А потом просто вспыхнула искоркой и пропала.

Ашри скосила взгляд, пытаясь вычислить, который из псов пускает тут свои зелёные фокусы. Все капюшоны были как один, да ещё и размыты вуалью Мэй. Подозрение пало на ближайшего. «Псина блохастая», – фыркнула мысленно элвинг, отгоняя мысль, что с удовольствием оказалась бы сейчас в том маленьком домике среди летящих хлопьев снега.

Торговый тракт широкой застывшей рекой вёл их от Башни Орму к Золотым Вратам. Ашри подумала, что их разношёрстная компания похожа на стайку рыб, что пытается поскорее выбраться из мутной воды. Вот только рыбки не знают, что поднятый со дна ил не осядет так быстро, как им хочется, и надёжно укроет всех хищников, что уже давно почуяли запах добычи…

Время текло, валангу мерили шагами камень, и отряд продвигался без всяких происшествий. Лишь пару раз навстречу им выбегал рассёдланный гвар и так же внезапно скрывался в пелене песка. Время от времени доносились приглушённые звуки: не то плач, не то стоны, иногда пение. Но сильнее всего Ашри запомнился крик. Она не знала, кто издал его – птица, тхару или раненый зверь. Это был вопль, подобный острию стилета – высокий, смертельный, пронзительный. Он вспыхнул, достиг апогея и оборвался.

Элвинг почувствовала, как напрягся валангу под ней. Она погладила зверя, мысленно успокаивая. Пусть Клыкарь и говорил, что эти звери не слышат и не чувствуют, но он и до этого ей врал.

Зурри опустил уши и чуть слышно сказал:

– Это лопнула душа. Все мы теперь прокляты.

Ашри посмотрела долгим печальным взглядом в мутную песчаную мглу. Где-то там, откуда раздался крик, тлели угли Башни Веры. И слова Зурри холодом пробежали по спине элвинг. Вдруг и правда – это душа Уны?

– О чём ты? – элвинг старалась, чтоб голос звучал бодрее, но он предательски дрогнул. Не от страха, а от тоски, что разом поднялась с глубин её собственной души. – Расскажи.

– Я прочитал эту историю совсем недавно, – словно оправдываясь, начал Зурри. – Но всё равно могу что-то забыть или… перепутать.

– Не переживай об этом, – Ашри положила руку на плечо бистёныша. – Ты лучший из рассказчиков, которых я знаю.

– Это была красивая книга легенд. Белая с серебряными уголками и ровными рядами слов, складывающих историю из букв, – Зурри прижал ладошки к груди. – Молчаливое волшебство. Я нашёл её на столе в доме Вэлла Сту. Все спали, а мне захотелось попить. Ну, я и заглянул одним глазком…

И, закрыв глаза, Зурри начал рассказ. А так как он был хорош в этом деле, то каждый член отряда невольно попал под его магию, как муха в паутину. Даже суровый Белый Пёс навострил уши. И, пока валангу шагали к внешней стене Аббарра, всадники на них зачарованно слушали легенду, что рассказывал один очень смелый синий сирота.

Далеко-далеко, на самом краю мира, песок искрится серебром, потому что это не раскрошённые временем горы, а разбитые вдребезги звёзды несбывшихся желаний. Ни один зверь или бист, аллати или элвинг не может пройти по этому песку. Осколки мёртвых звёзд остры как стекло, а блеск их способен ослепить. Это место покорилось лишь тем, у кого больше нет желаний, а взгляд неизменно устремлён в прошлое. Там бродят огромные, как острова, живые города первых бистов. Ожившая история и память Мэйтару – моолонги. Говорят, что это они заложили оазисы Мэй, просто сбросив однажды свои панцири, которые стали им малы. А сами, сделав новые из гор и великаньих руин, ушли далеко на восток, где белый песок Мэй перетекает в чёрный камень Дартау. Они помнят обо всём и знают о каждом. Ветер прилетает на их спину, чтобы рассказать о делах мира, а сам Орт направляет копья в тёмные уголки бродящих островков, чтобы выжечь густую, обретающую плоть, тьму. Вот только прорех и закоулков на панцире моолонга великое множество, и каждый раз, пока Орт спит, ночь оседает в них новыми мороками. И когда мороки достаточно окрепнут, чтобы свить себе тело из найденных в подворотнях памяти тёмных историй, они становятся птицами – скорбными крикунами, чёрными плакальщиками. Вечно голодными, не ведающими иных чувств, кроме голода. Яд крикунов разъедает память моолонга, и в эти дыры вылетают души живых историй. И тогда крикуны хватают их и рвут на части, пожирая.

Умирая, потерянная, одинокая и истерзанная душа кричит из утробы птицы её голосом. И звук этот рассекает мир и забирает покой всех, кто его услышит. Никогда не забыть его, он будет вечно отпечатан в тебе. Ведь это само отчаянье.

Зурри замолчал. Тишина накрыла отряд, лишь когти валангу царапали камень. Так они и плыли через песок, пока, сотканная из пламени, шаати не замерла и не развеялась, смешав мерцающие искры с Вуалью Мэй. Тракт упёрся в запертые ворота: первые в чреде, что им предстояло пройти, прежде чем покинуть Аббарр. Ашри воспользовалась остановкой, пригубив флягу. Прохладная вода – похоже, единственная радость, которая ждёт её в ближайшее время. Элвинг передала флягу Зурри, а сама подумала, что слишком много песка её раздражает не меньше проклятой вездесущей морской соли.

Ину отдал приказ, и ему ответили лязг цепей и скрежет металла. Ворота открывались и закрывались одни за другими, пока прохлада и уют каменных переходов вновь не сменились изнуряющим маревом Вуали.

Золотые Врата, ухнув, закрылись, выпуская путников во владения Мэй. Скоро камень под лапами чешуйчатых кошек обернулся песком, и тринадцать всадников оказались в огромном пустынном шаре, из которого не было выхода.