Одержимость

4. Леся

Я смогла относительно спокойно вздохнуть, только когда осталась одна в комнате, в которой меня поселила Мила. Женщина принесла мне женскую одежду и белье и накормила.

– Это от маленькой хозяйки осталось, – пояснила она, складывая большую стопку вещей на прикроватной тумбочке.

Я не стала спрашивать, что за маленькая хозяйка, и где она сама. Все, что мне принесли, было новым, с этикетками, и, судя по всему, ужасно дорогим. Отказываться и корячить из себя гордячку у меня не было возможности, потому что мне нужно было хоть во что-то переодеться.

Еще Мила принесла мне мазь от ушибов и объяснила, как найти ее саму в случае, если мне что-то понадобится. Дом был просто огромным, поэтому я внимательно выслушала женщину, стараясь запомнить маршрут, а потом заперла за ней дверь на защелку.

Я никогда прежде не была в таких богатых домах, как этот. Шикарный интерьер, огромное пространство, дорогая мебель и ковры – подобное я видела только в журналах или фотографиях кинозвезд. И вот теперь я наяву среди этой роскоши! Даже не верится.

Мне стоило больших усилий и смелости, чтобы зайти в королевскую, по моим меркам, ванную комнату.

Это богатство совершенно не располагало меня к уюту, а напротив, пугало до дрожи. Я боялась что-нибудь уронить, сломать или испачкать. Вряд ли Никите Сергеевичу понравится, если его косорукая гостья прольет на белоснежный ковер шампунь или свернет шею сенсорному крану. К своему стыду, я не смогла разобраться, какую именно кнопку нажать на душевой панели, чтобы текла горячая вода, поэтому пришлось набирать ванну. Это было намного дольше по времени, но более привычно для меня.

Завернувшись в пушистый банный халат, который я нашла в ванной комнате, я щедро намазала ушибы и ссадины на лице, и пошла спать.

Огромная кровать оказалась невероятно мягкой и удобной, а быть может, я просто очень сильно вымоталась, поэтому я отрубилась, едва моя голова коснулась подушки.

Проснулась я, когда уже солнце клонилось к закату. Я не сразу поняла, где нахожусь, поэтому испугалась. Потом вспомнила, где я, и что я тут делаю, и стало еще тревожнее. Приведя себя в порядок, я выбрала джемпер и брюки из стопочки хозяйской одежды, оделась, старательно заправила кровать и пошла на поиски Милы.

Вообще, мне нужен был Никита Сергеевич, чтобы сообщить ему о том, что мне пора, и сказать спасибо за помощь, но искать его самого, напрямую, мне было неловко. В какой-то мере я была благодарна Зотову за гостеприимство и защиту, но я не могла оставаться в этом доме дольше. У меня своя жизнь, заботы и печали, а у него свои. Нужно было забыть этот неприятный эпизод моей жизни, найти себе новую работу, сменить на всякий случай жилье и жить дальше.

Мила была довольно приветлива со мной, но подчеркнуто вежлива. Она накрыла мне в столовой за большим столом и снова меня покормила. Только почувствовав запах еды, я поняла, как сильно голодна. Я заставила себя плотно поесть, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке.

На мой вопрос, как мне найти хозяина дома, Мила ответила, что он уже уехал. Я растерялась. Что же делать дальше? Мне же не нужно спрашивать разрешения, чтобы покинуть это место? Можно просто уйти, передав благодарность за гостеприимство с той же Милой?

– Может быть, вы дадите мне номер Никиты Сергеевича? – спросила я женщину, хлопотавшую вокруг меня, пока я ела. – Я бы хотела сказать ему спасибо, прежде, чем поеду домой.

– Боюсь, это невозможно, – ответила женщина. – Хозяин распорядился обеспечить вас всем необходимым для вашего дальнейшего комфортного проживания. Вы продолжаете быть его гостьей, пока ОН не решит, что вам следует оставить его особняк.

– Что? – вырвалось у меня, а внутри все захолодело. – Я не могу здесь оставаться! Вы что не понимаете?

– Не стоит волноваться, милочка, – попыталась успокоить меня женщина. – Как только хозяин вернется домой, вы сможете обсудить свою проблему лично с ним. А до тех пор, отдыхайте. Как ваши ссадины? – сменила тему Мила. – Вижу, что лучше. Возможно вам необходима еще одежда или косметика? Напишите мне список всего, в чем нуждаетесь.

– Спасибо, мне ничего не нужно! Я ни в чем не нуждаюсь! – в отчаянии воскликнула я. – Когда вернется хозяин?

– Не могу знать, – безразлично ответила Мила.

– А хозяйка? Она дома?

Может быть мне удастся переговорить с кем-то еще, и меня отпустят? Я что заложница какая-то? Зачем я понадобилась Зотову, ума не приложу.

– Никита Сергеевич живет один. Кроме слуг и охраны в доме никого, – разрушила мои надежды Мила. – Вы можете свободно перемещаться по особняку, за исключением других спален и кабинета Никиты Сергеевича. В саду, кстати, очень красиво, но предупредите заблаговременно охрану, чтобы убрали собак. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

– То есть, пока ВАШ хозяин не даст команду, меня не выпустят? – разозлилась я. – Я в полицию позвоню!

Я нарочно подчеркнула слово «ваш», мне Зотов был не хозяин. Пусть я гражданка другой страны, и документов у меня нет, но я свободный человек! Я не сделала Никите Сергеевичу ничего плохого, чтобы он препятствовал моему уходу!

На лице домработницы не дрогнул ни один мускул. Она вообще человек или робот?

– Простите, мне нужно работать! – сказала женщина и удалилась из столовой, оставив меня одну.

Я закрыла лицо руками, пытаясь справиться с паникой. Что же делать? Что?

Звонить в полицию я, конечно же, не собиралась. Кто я такая против Зотова? А если он разозлится на меня, будет еще хуже.

Больше всего недоумения у меня вызывали намерения Никиты Сергеевича. Что ему от меня нужно? Зачем он меня неволит? Разве ему есть до меня дело? Если бы он просто волновался о моем благополучии, мог бы нормально объяснить, что к чему? Зачем держать в плену официантку- северянку?

В голову лезли самые страшные мысли, вплоть до продажи в рабство. Я наслышана о таком. Раскрасавицей я себя не считала, но больных извращенцев повсюду хватает. Если у Зотова такие грязные и страшные намерения, то зачем он дал мне статус гостьи, чтобы я ничего не заподозрила? Мог бы в подвале запереть, кинув под ноги старый матрас. Почему-то мне содержание невольниц представлялось именно так, и ничуть не лучше.

На все мои вопросы мог ответить только сам Зотов, и никто другой. Оставалось ждать его появления, вздрагивая от каждого стука и шороха, опасаясь, что это пришли за мной.

5. Леся

С Никитой Сергеевичем мне не удалось поговорить ни в этот вечер, ни наследующий день. Он был каким-то неуловимым. Я прождала его в гостиной до рассвета, но он не появился. Я так вымоталась, так устала от своих переживаний и страхов, что уснула прямо на диване.

 Проснулась я на нем же, никто меня не тревожил, просто укрыли пледом. Первым делом я нашла Милу и спросила про Зотова, но, как выяснилось, он уже уехал.

 На следующий день все повторилось, и я решила больше не ждать хозяина дома. Я что, собака? Это было настолько унизительно, что хотелось плакать. Я и плакала, запершись в своей комнате.

 Кормили меня хорошо, и Мила была весьма добра, хоть и холодна. Большую часть времени я проводила, сидя на подоконнике в спальне, где меня поселили. Мой телефон был стареньким, батарея садилась быстро, поэтому я всегда таскала с собой зарядку.

 Странно, что Зотов не забрал у меня телефон. Наверное он был уверен, что мне неоткуда ждать помощи, или считал себя тем, с кем мне не потягаться?

 Боже, так и есть! Мне некому было позвонить, чтобы просто пожаловаться на свою участь, что уж говорить о том, что не было такого человека, который за меня заступится.

 Я звонила брату несколько раз, но его телефон был недоступен. Такое уже было и не раз, но я всегда представляла себе самое страшное. Что если моего единственного близкого и родного человека больше нет? Что если он погиб или серьезно ранен?

 Эти мысли сводили меня с ума. Мне даже не с кем было поделиться своими домыслами и переживаниями, своими страхами и проблемами. Нет, конечно я бы не стала рассказывать Сереже о том, во что вляпалась. Разве он смог бы чем-то мне помочь? Только бы извелся весь тревогами за меня, больше ничего.

 Зато мне звонили девочки с бывшей работы, справлялись о моем самочувствии и сообщили, что с нетерпением ждут моего возвращения в клуб. Это было приятно, и ненадолго скрасило мое ощущение, что я одна-одинешенька в этом мире.

 Из-за работы в ночные смены у меня частенько путались день и ночь. Мучаясь бессонницей, я просматривала кижинские новости в интернете до четырех утра. Это были четвертые сутки моего пребывания в этом доме.

 В животе заурчало от голода, и я отбросила телефон в сторону. Поужинала я часов в семь, а до завтрака еще очень долго. Шариться в чужом доме в поисках еды было некрасиво, но не распнут же меня за то, что я попью чая с печеньем или сделаю себе бутерброд?

 Я накинула на себя банный халат, сунула ноги в домашние тапочки и пошла на кухню. В доме была такая тишина, что мурашки бежали по спине. Можно было списать отсутствие каких-либо звуков на ранний час, но здесь так было постоянно, в любое время дня и ночи. Охрана, слуги и даже сам Зотов передвигались бесшумно, как приведения.

 В холодильнике я без труда нашла хлеб и кусок ветчины. Там было много чего еще, но я осмелилась взять только это. Наспех перекусив, как воришка, я прихватила из вазочки в столовой горсть конфет и пару яблок, а затем бросилась обратно в комнату, чуть ли не бегом.

 Прижимая к груди краденые припасы, я заскочила в спальню, закрыла дверь и привалилась к ней спиной, пытаясь отдышаться. Я закрыла глаза, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди. Долго еще это будет продолжаться? Я скоро сойду с ума в этих четырех стенах! Перспективы за пределами этих стен были вовсе не радужными, но хотя бы я буду свободной.

 Я довела себя уже до галлюцинации, потому что совершенно отчетливо почувствовала запах парфюма Никиты Сергеевича. Этот запах так прочно засел в моей памяти что щекотал мои ноздри прямо сейчас. Боже, так и свихнуться недолго! Надо взять себя в руки!

Когда я открыла глаза, то чуть не заорала от испуга. В кресле, стоявшем в углу комнаты, сидел хозяин дома. Сжимая в руке стакан с янтарной жидкостью, он с любопытством смотрел то на меня, то на конфеты и яблоки, которые я выпустила из рук, и теперь они валялись на полу.

 Появление Никиты Сергеевича было так неожиданно, что я стояла, как дура, не в силах пошевелиться. Надо было собрать, что я выронила, или хотя бы поздороваться, но я застыла у двери в камень. Только бухающее сердце в моей груди, свидетельствовало о том, что я не умерла.

– Как дела, Леся? – нарушил тишину мужчина и ослабил узел галстука.

– Вы меня напугали, – тоненьким, дрожащим голосом ответила я.

– Я не хотел, – сказал Зотов, а затем отпил из стакана.

 У него действительно не хватало одного пальца на правой руке. Я быстро отвела взгляд от его покалеченной кисти и решилась поднять то, что рассыпала. Быстро собрав конфеты и фрукты, я положила их на прикроватную тумбочку и повернулась к мужчине.

– Мила сказала, что ты ищешь со мной встречи? Вот, я здесь.

– Я бы хотела уйти, – стараясь следить за произношением слов, сказала я. – Отпустите меня!

– Иди, – пожал плечами Зотов и вальяжно откинулся на спинку кресла.

– П-правда? – не поверила я в услышанное. – Я могу уйти прямо сейчас?

– Конечно, Леся, – заверил меня Никита Сергеевич. – Только учти, что на выезде дежурит та самая машина, которая нас преследовала по пути из клуба. Дружки того лысого очень на тебя обижены. Ты сумела разозлить сразу троих мужчин. Для этого нужен талант!

 Я обреченно вздохнула и присела на край кровати. Что же мне делать? В этом доме  оставаться нельзя, и выходить отсюда опасно.

– Я разозлила только одного мужчину! – в отчаянии воскликнула я. – Это вы разозлили его прихлебателей, застрелив лысого!

 Никита Сергеевич громко расхохотался, похоже ситуация его забавляла. Мне же опять хотелось плакать.

– Наверное, мне не стоило наказывать этого урода, а присесть на диван и посмотреть, как они жестоко ебут тебя втроем? Согласен, Леся, я поступил необдуманно. В доме полно охраны, как ты заметила. Хочешь групповушку? Только скажи, девочка! Мои пацаны посимпатичней будут, да и поласковей, чем те уёбки.

 Мне стало плохо от слов Никиты Сергеевича. Зачем он говорит мне эти гадости? Запугивает или издевается? Да какая разница, если этот человек не менее отвратителен, чем те трое одинцовских?

– Что вы предлагаете? – сменила я тему. – Продолжить мне жить здесь?

– Сама решай!

– Зачем вы привезли меня сюда, Никита Сергеевич? Что вам от меня нужно? – задала я самый больной и важный для себя вопрос.

– Если бы мне было что-то нужно от тебя, девочка, ты бы уже об этом знала, – устало сказал мужчина. – Я думаю, что тебе стоит здесь подзадержаться, только и всего.

– До каких пор? Пока что? Что должно случиться, чтобы меня оставили в покое?

– Хочешь, Леся, я убью тех людей, что тебя пасут? Но что если и это не решит твою проблему?

 Я не знала, что ответить. Я не хотела, чтобы еще кого-то убивали. Я просто хотела, чтобы от меня все отстали и дали мне спокойно жить дальше. Зотов прав, это только моя проблема, что те двое меня ищут.

– Можешь жить тут, сколько влезет, – не дождавшись от меня ответа, сказал Зотов. – Тебя никто не тронет, пока ты не выйдешь за ворота. Дальше – не мои проблемы! Это все, что я могу сделать для официантки, попавшей под раздачу в моем клубе.

 Хозяин так добр ко всем своим сотрудникам? Не уверена. Я не верила Зотову. Мне хотелось поверить, успокоиться и перестать трястись, но я не могла.

– И вы не станете продавать меня в рабство?

 Зотов снова расхохотался, еще пуще, чем в первый раз. Я сказала глупость? Хоть бы это было так, боже, молю!

– Встань! – перестав смеяться, приказал мне мужчина, и я медленно поднялась с кровати. – Подойди! – последовал очередной приказ, и я повиновалась. – Ближе! – Не помня себя от ужаса, я подошла почти вплотную к креслу. –  Распахни халат!

– Что? – выдохнула я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Халат распахни! – повторил Зотов еще более жестким тоном. – Хочу на тебя посмотреть!

 Теперь он точно меня продаст! Кто меня за язык тянул? Я подкинула хозяину отличную идею!

– Давай живее! – раздраженно сказал Никита Сергеевич, и его брови сошлись на переносице.

 Это было унизительно! Краска бросилась мне в лицо так, что пылали даже уши. Трясущимися руками я развязала пояс халата и медленно развела полы в стороны. Под ним у меня были только трусики, и все. Сгорая от страха и стыда, я закрыла глаза, не в силах больше смотреть на мужчину.

Я не могла видеть, на какую конкретно часть моего тела смотрит сейчас Зотов, но меня так колбасило, будто его глаза на мне повсюду.

– Повернись!

  Его голос ударил мне в самое сердце. Я повернулась к мужчине спиной и вздрогнула, когда почувствовала легкое прикосновение на своей пояснице, а затем еще одно, такое же, едва уловимое, на ягодице.

– Одевайся! –Я облегченно выдохнула и поспешно запахнула на себе халат, кутаясь в него так, будто меня морозит.  – Ты красивая, Леся, – сказал Зотов мне в спину. – Почему ты пошла разносить бухло и жратву, а не танцевать? Разве ты не знаешь, сколько девочки зарабатывают?

– Не захотела! – все еще стоя к нему спиной, ответила я.

   Я слышала, как мужчина поднялся из кресла, и судорожно сглотнула. Если он еще раз дотронется до меня…

– Не крути своей жопой перед охраной и сиди тихо, – раздалось над самым моим ухом. – Радуйся, что жива!

 С этими словами Зотов вышел из моей спальни, оставив меня одну. Я заперла за ним дверь, а потом упала на кровать без сил.

 Я хотела прояснить ситуацию, чтобы успокоиться, но вышло только хуже. Теперь я боялась Зотова еще больше, чем прежде.

6. Никита

С тех пор, как Валерия и Кир оставили этот дом, он стал совершенно мертвым. Тут и раньше было не радостно, но теперь я чувствовал себя одиноким, как никогда. Я был покойником, добровольно запершим себя в этом склепе, полном чудовищных воспоминаний.

 Во мне самом что-то умерло. Огромная темная дыра, чернее моей собственной сущности, поселилась во мне навсегда. Я пытался ее залатать. Алкоголь не помог, война с Одинцовым уже остопиздила, на других женщин у меня не стоял. Дыра во мне только ширилась, поглощая все, что можно, даже воспоминания о любимой женщине, оставляя только боль и отчаяние.

 Чтобы доказывать своему собственному разуму, что Валерия мне не приснилась, что я не выдумал ее существование, я приходил в комнату, где она жила, ложился на ее кровать и обнимал игрушечного зайца, которого я ей подарил. Частичка девчонки, которая почти стала моей, согревала меня, заставляла вспомнить, что я еще жив, хотя бы физически.

  Здесь было довольно пыльно, потому что я запретил прислуге даже заходить в этот храм воспоминаний, но некоторые вещи, как мне казалось, до сих пор хранили запах моей любимой девочки.

  Вот и сейчас я лежал на кровати, где мы спали вместе, и предавался воспоминаниям. Перед глазами возникло почти детское личико Валерии, ее губешки, сладость которых мне никогда не забыть, и я почувствовал эрекцию. Она навела на меня порчу? Заколдовала? Иначе, как объяснить то, что мой член отказывался работать в присутствии других женщин?

Я присматривался к каждой девушке, что попадала в поле моего зрения, но ничего в моих штанах не шевелилось. Эта странная импотенция меня жутко напрягала, как думаю, напрягала бы она абсолютно любого мужика на моем месте. Если бы Валерия продолжала оставаться моей женой, разве парило бы меня то, что я равнодушен к остальным бабам? Да, ничуть! Но не было Валерии, и никого другого тоже, поэтому мой изъян сводил меня с ума.

Почти два года, как я закончился, как мужик. Вначале я успокаивал себя тем, что мне просто опротивели шлюхи. После девственной Валерии они представлялись мне грязными и непривлекательными. Тогда я нашел целку: блондинка, ноги от ушей, сиськи – загляденье. Отвалил за нее хуеву тучу бабла, но когда дело дошло до траха, у меня просто не встал. Бедняжка сделала все, что смогла, все, что ей было по силам в рамках своего опыта, но тщетно. Я наорал на неудачно дебютировавшую путану и прогнал ее прочь. Больше попыток трахнуть какую-нибудь девушку я не предпринимал, но оценивать женский пол с точки зрения «я бы вдул» вошло уже в привычку.

 Сегодня Валерии исполняется двадцать.  Я купил ей золотую цепочку с бриллиантовой подвеской в подарок. Сам выбирал, лично. Как я мог доверить выбор подарка для самого дорогого человека в моей жизни кому-то еще? Я был в состоянии скупить весь ювелирный магазин целиком, но купленное мною украшение выглядело весьма скромным. Я просто не знал вкусы девчонки, а мне хотелось, чтобы ей понравился мой подарок, чтобы она носила его, как напоминание обо мне.

 Как я сейчас ношу на шее свое обручальное кольцо и перстень «Всевластия». Они болтаются на одной цепочке, не давая забыть мне прошлое. Эти кольца и отсутствие пальца были, как насмешка надо мной. Так я смеялся сам над собой. Конечно же, никому другому я не позволял потешаться над своими промахами, разве что Климу, и то изредка.

 Долго не мог уснуть. Встреча с Уманскими волновала меня до трясучки. Столько раз я представлял эту самую встречу. Столько раз я мысленно разговаривал с ними обоими. Чаще с Киром. Валерию в своих фантазиях я любил. В основном нежно, но бывало, что и ебал безбожно – зависело от настроения.

Боялся ли я, что меня Уманские на порог не пустят? Нет. Раньше боялся, а теперь мне стало глубоко фиолетово. После всего того, что я нахуевертил, после всего пережитого и долгой жизни в каком-то забвении, я уже ничего не страшился. Открытая неприязнь от дорогих мне людей – это такая мелочь в сравнении с самоедством и жалостью к себе.

 Попросить прощения у Уманских? Мне было не сложно, только вот слова мои прозвучат совершенно неискренне. Единственное, в чем я считал себя виноватым, так это в том, что скрывал правду, и свою, и чужую. Поступить иначе я не мог, так за что челом бить?

 Если бы я смог все вернуть назад, поступил бы я так же? Однозначно да, иначе, меня не было бы в живых. И о том, что я с Вакулой связался не жалею, и о том, что его приказов побоялся ослушаться тоже. Если бы я пошел по другому пути, то не встретил бы Валерию, а Кир бы спился и руки на себя наложил.

 Все обстоятельства и события тянулись, цепляя одно за другое, и затягивались на моей шее петлей. Мне нужен был глоток свежего воздуха, какая-то эмоциональная встряска, пусть и не очень приятная, только чтобы снова почувствовать себя живым.

  Проснулся я ближе к обеду, с больной головой, потому что мало выпил вчера. Всегда плохо сплю, если не напиваюсь на сон грядущий. Кошмары прошлого преследуют меня даже во снах. К моей ебучей импотенции прицепом шел алкоголизм – шикарный наборчик.

 Я рисковал закончить, как мой папаша. Он умер от цирроза печени, а я даже не знал, что его уже нет – такой я сын. Набравшись смелости, я все же навестил мать. Прошло столько лет, но ничего не изменилось. Мать пила все так же по-черному. Узнал ее с трудом, как и она меня. Я ждал, что что-то дрогнет в ее материнском сердце, что она обрадуется моему появлению, но она просто жалостливо попросила денег на бутылку.

 Квартира, где я родился и рос до 14 лет, превратилась в настоящий бомжатник. Света, как и газа не было давно – отключили за неуплату. Даже находиться в ней было неприятно, а я много грязи повидал. Сжечь бы тут все дотла, да и дело с концом!

 В серванте я обнаружил свои детские игрушки. Мать их бережно хранила, не знаю зачем, но сохранились они неплохо. Я прихватил с собой машинку, пистолетик и мать, и решил больше сюда никогда не возвращаться.

 Маму пришлось поселить в лечебницу, типа пансионата. Я не мог смотреть на то, как она пьет, да и на нее саму смотреть не мог. Навещал ее редко, для галочки, чтобы успокоить совесть, но трезвая жизнь действительно пошла ей на пользу. Что-то человеческое начало проявляться в ее облике, и меня это успокаивало, значит, я все делал правильно.

 Я неустанно задавал себе один и тот же вопрос на протяжении всей жизни – если бы мои родители не были алкашами, и любили бы меня так, как полагается родителям, как сложилась бы моя жизнь? Что если бы я не стал бандитом, а был бы спортсменом, учителем или врачом? Ответа я так и не нашел. Единственное, что я понял, что я не хочу сдохнуть, как папаша, но в чем-то я был на него похож. Я так же, как он, проживаю свою жизнь бесцельно, у меня нет жены, нет детей и нет будущего. Сергей Зотов хотя бы оставил после себя наследника. А что я?

 Купив по дороге букет неизменно белых роз для именинницы, в назначенный час я был у дома Уманских.

 Обычный кирпичный двухэтажный домишка, ни чем не отличался от других домов в пригородном поселке. Уманские, не смотря на то, что были миллионерами, не шиковали, а может быть, просто старались особо не выделяться на фоне остальных?

  Я вытер вспотевшие ладони о брюки, взял в руки подарки для Валерии и вышел из машины. У ворот уже было припарковано две тачки. Одна Климова, а вторая навороченная спортивка мне не была знакома. Я велел охране ждать меня у ворот и позвонил в звонок.

 Во дворе залаяла собака, и послышалось какое-то движение. Сердце, будто с цепи сорвалось, забухало, по всему организму, закладывая уши. Эти несколько минут, показались мне вечностью.

 Звякнул засов на калитке, дверь приоткрылась, и я перестал дышать. Кто вышел меня встречать? Хозяйка дома или сам хозяин?