Quotes from the book «Голем и Джинн»
Людям не нужны причины, чтобы творить зло, - им достаточно повода!
“Ты придешь еще? — спросила она.
— А ты хочешь?
— Да.
— Тогда приду.
Он отвернулся и пошел к окну, так и не зная, сказал ли кто-нибудь из них правду.”
-Но мне кажется, иногда иногда люди чего-то желают только потому, что у них этого нет. И даже если кто-нибудь предложил бы поделить все поровну, они все равно захотели бы чужую долю
...в каждом углу вывески была изображена пара символов: сияющее солнце и полумесяц на его фоне. Долгие века алхимики обозначали так серебро и золото. Вряд ли эти знаки оказались здесь случайно.
Месть ради мести бесполезна и порой вредна.
“А может, думала она, застегивая плащ, еще найдется какая-то нейтральная территория, какая-то золотая середина между страстью и разумом. Непонятно, как они будут искать эту территорию, — скорее всего, им самим придется творить ее из ничего. И любой выбранный ими путь не будет легким. Но разве она не имеет права на надежду?”
[Библейские истории]
— Все эти люди, они жили на самом деле? <...> ...по-моему, они чересчур простые, чтобы быть настоящими. Только у них возникает желание, и раз — они спешат его исполнить. А желания-то у них немаленькие... Они же совершают очень серьезные поступки. Как Адам и Ева с яблоком. Или Каин, когда он убил Авеля...
— Ты ведь видела, как дети играют на улице? Скажи, часто они противятся своим желаниям?
— Я понимаю, что вы хотите сказать, но ведь эти рассказы совсем не о детях.
— В каком-то смысле как раз о детях. Это ведь были первые люди на земле. Все их поступки и все решения были самыми первыми. Вокруг не было общества, чтобы их судить, а у них не было примеров, к которым можно обратиться. Только Всевышний мог объяснить им, что хорошо, а что плохо. И если Его слова шли вразрез с их желаниями, они, как дети, могли и не послушаться. И тогда им приходилось платить за последствия своих поступков.
“Все мы рабы своей природы”
“— Да, и это тоже, но это далеко не все. Ты не учитываешь одиночество. Все мы иногда его чувствуем, сколько бы людей нас ни окружало. А потом мы встречаем кого-то, кто, кажется, понимает нас. Она улыбается, и на миг одиночество покидает нас. Прибавь к этому физическое желание и ту жажду риска, о которой ты говорила, и ты поймешь, отчего люди теряют голову. — Равви помолчал немного, а потом продолжил: — Но любовь, основанная только на страхе одиночества и желании, скоро умирает. Общие ценности, история и традиции связывают людей куда прочнее, чем простой физический акт.”
“Ахмад, — повторила она. — Откуда вы?
— Вы называете это место Сирией.
— Мы называем? А как же выего называете?
— Домом.”
