Смерть по-соседски

Я уже говорил, что в не ладах с цифровой техникой, но будучи не самым дремучим человеком, кое-что слышал о всяких шпионских примочках. Уже привычно откинув титановую пластину странного мобильника, нашел небольшое темное стеклышко в углублении и поднес его к глазу. Секунду ничего не происходило, а затем на экране появилось несколько непонятных иконок. Потыкав, я убедился, что они открываются, но абсолютно пусты – никто не звонил на этот номер, и с него тоже не было вызовов. Странности продолжались. Если с моим отпечатком пальца, открывшим пластину, еще можно было придумать какое-то объяснение, то каким образом у полковника оказался отпечаток сетчатки моего глаза, было совершенно непонятно.

Я попробовал подвести хоть какие-то итоги. Итак, телефон, который принадлежал полковнику и который он отдал мне, должен сыграть свою роль. Вопрос, в каком акте моей трагедии (и почему я в этом не сомневался?) он сыграет ее, оставался открытым, но уже было ясно, что не в первом. Я вдруг подумал, что сосед забыл дать зарядное устройство, но, взглянув на дисплей, успокоился – агрегат был заряжен на полную. Это наблюдение придало новый толчок моим мыслям. Если так, то есть вероятность, что позвонят не сегодня, а завтра. Или, может, послезавтра? Из чего следовало, что нужно успокоиться и подумать о дне сегодняшнем.

Желудок отозвался жалобным урчанием. Сколько же я не ел?! Вчера жевал какую-то гадость, которую выбрала Кэт в этом гадюшнике под названием «Трактир». Мы потратили последние деньги, что-то около 60 баксов, и я ничуть не расстроился. Потому что знал, мы расстаемся. Знал, но загонял эту мысль поглубже. Может, боялся сглазить? Да, скорее всего. А утром был вытянут за нос, опущен и раздавлен. А ведь могла же просто уйти, без вздохов, без сожалений и уж точно без моих вещей. Как в ее любимых фильмах. Но нет, ушла как в моих любимых фильмах, где главный герой остается с носом и на потеху публике. Да ну ее! У меня здесь такое, а я все о чем-то уже ушедшем и, надеюсь, ушедшем навсегда думаю. На чем я там остановился? На Кэт я остановился. Прикипел я к ней, что ли?!

Включив чайник и рассматривая необычный телефон, я размышлял о предстоящем звонке. Кто это будет, мужчина или женщина? Если угадаю, может, смогу что-то понять раньше, чем меня используют втемную? Полковник что-то сказал о каких-то инструкциях, но я, как последний болван, перебил его! Ладно, тут уже ничего не поделать, так что проехали.

Я думал об этом деле и, чем больше погружался в возможные варианты, тем меньше понимал, почему именно я оказался в этой ситуации? Это был хороший вопрос, потому что у Виктора Николаевича был сын, который переехал вместе с матерью после их развода. Почему, я понял сразу – не рисковать же своим сыном, когда рядом есть хороший парень Валька, спортсмен, и т. д. Вот пусть он каштаны-то и потаскает. А если сделает, будет ему, ну, то есть мне, награда денежная, которая достанется после того, как я пойму, что же открывает этот ключ. Перед глазами возникла картина лежавшего в луже собственной крови полковника Осипова, и запоздалая реакция таки настигла меня…

Я бежал к туалету, еле сдерживая мощные позывы очумевшего желудка. Я не ел со вчерашнего дня, но выворачивало как после новогодних объедаловок. Позывы и впрямь оказались ложными – из меня полилась почти что прозрачная вода, едко пахнущая общественным туалетом после влажной уборки. Стенки желудка судорожно сокращались, что было довольно болезненно, и я попытался волевым решением прекратить это безобразие, но тут вылился последний стакан проглоченной водопроводной, и тошнота почти сразу утихла. Я умылся и решился взглянуть на себя в зеркало. Не Жанчик, конечно, но хотя бы не Квазимодо. Так, обычная морда тридцатилетнего лодыря, к тому же безработного. И кинутого. И влипшего в идиотскую историю!

Я посмотрел на телефон, с которым теперь не расставался, и мне пришла в голову идея позвонить на свой номер, который был нагло конфискован. Не думая о том, что скажу, я быстро набрал одиннадцать цифр и приложил мобильник к уху. Она сняла после третьего гудка.

– Алло, я слушаю.

«Опять мурлычет», – подумал я, стараясь не дать гневу вскипеть раньше времени.

– Здравствуй, котенок, – я старательно делал вид, что ничего не произошло, – как дела?

– Не твое дело! – Мне показалось, «котенок» испугался, но уверенности не было.

Я успел сосчитать до двух, поэтому следующие слова были уже гораздо мягче произнесенных про себя.

– Котенок, так нельзя прощаться. После таких расставаний остается ощущение, что ты просто бессмысленно потерял время, от которого не осталось даже приятных воспоминаний.

Казалось, она задумалась. Но я ошибся.

– Прощай, – сказала Кэт и отключилась.

Хорошо, что ее не было в тот момент рядом. Я не хочу ссориться с законом. Говорят, это сильно затрудняет жизнь. Перезванивать я не стал. Во-первых, она бы не ответила, а во‐вторых, достаточно и первого.

… Через некоторое время я все же выпил чай с сахаром, пытаясь обмануть все сильнее сосущий изнутри голод. Видимо, нужно было выпить еще чашку, но я не успел претворить свое решение, потому что зазвонил телефон. Городской. Не ожидая от этого звонка ничего хорошего, я все же снял трубку.

– Валентин, привет, это Миша. Ты звонил мне?

Я так обрадовался, что забыл поздороваться.

– Миша, Миша! Ты мне так нужен! – Я даже не заметил, что почти кричу в трубку.

– Тише, друг, ты чего так разорался? «Хонду», что ли, угнали?

Я уже хотел сказать да, но вдруг представил себе последствия. Вот Кэт останавливают на посту, потом ставят рак… э-э, как это, раздвинув ноги, и какой-то мужик в форме начинает ее откровенно лапать! От такой мерзкой картины меня чуть снова не стошнило.

– Алле, алле, Валя, ты где?

– Да здесь я. Понимаешь, мне нужно знать, где сейчас мой мотоцикл, но ничего предпринимать и задерживать никого не надо. Можно так?

– Отчего же нельзя, можно и так. – Миша громко рассмеялся прямо в трубку. Чувствовалось, что он навеселе.

– И как это будет выглядеть?

– Ну, найдут его, повесят блокиратор и сообщат. А если хочешь, можно на штрафстоянку отгрузить!

Я отчего-то не склонен был доверять Мишиному восторженному тону и поэтому спросил его:

– Ты уверен, что найдут?

– Если он еще в Москве – непременно! – Все-таки Миша был пьян, отчего и вся бравада.

– Я могу сказать, где стоит глянуть в первую очередь, – и назвал ему парочку известных в Москве клубов, где собирались разные, по-своему интересные люди.

– Да ладно, – усомнился Миша.

– У нее много знакомых, – ответил я, имея в виду Кэт.

Миша немного подумал, и, когда заговорил вновь, показалось, что он не так уж и пьян.

– Хорошо. Есть у меня пара ребят молодых, попрошу, сгоняют, посмотрят. Я оставлю им твой номер, лады?

– Отлично. – Я обрадовался так, словно мотоцикл уже стоял в моем гараже.

– Только ты, это, – Миша замялся, – ребят не забудь отблагодарить.

Я застыл с раскрытым ртом. Хорошо, что меня никто не видел.

– Алле, Валентин, ты пропадаешь…

– Я здесь. Конечно, не обижу, но пусть они ничего не предпринимают. Просто узнают где и все. Не надо блокираторов, и на стоянку тоже не стоит, ладно?

– Без проблем. – Миша легко согласился. Он вообще мировой парень, этот Миша, хоть и гаишник. Иди вот, потом скажи, что все автоинспекторы козлы. Это кому как.

– Спасибо тебе, Миш. – Я помолчал, не зная что добавить, но он опередил меня.

– Кстати, а почему по твоему номеру отвечает какая-то девушка?

«Потому что меня кинули и на телефон», – подумал я, но вслух произнес:

– Одолжил подруге.

– Понятно. То-то она как сумасшедшая заорала, что тебя никогда не будет по этому номеру.

Я вздохнул. Надо было как-то объяснить ему, что случилось, но постараться при этом не терять собственного достоинства. Не получилось…

– И мотоцикл в возмещение ущерба?! – Миша был поражен моим коротким рассказом и не скрывал этого. – Так тем более давай сразу в розыск ее, как воровку и угонщицу! Ты ее фамилию знаешь?

– Нет. – Я был растерян. Оказывается, я три месяца встречался с человеком, не зная даже фамилии. Или все-таки она говорила, но за каскадом звездных имен я просто забыл ее? Вполне возможно, иногда я бываю ужасно рассеян.

– Ну-у, брат, ты даешь! – протянул мой собеседник.

– Забыл я, понимаешь? Она как-то сказала, но я забыл.

– А адрес у нее домашний есть?

– Есть. Питерский. Но я не помню. Она здесь у тетки жила, пока ко мне не переехала.

Миша снова помолчал, но думаю, что дело было не в великом режиссере прошлых лет.

– Ладно, ничего страшного. Мотоцикл работает, значит, должен ездить. А раз так, то рано или поздно ее найдут. А если она еще в городе, то уже не уедет. Это я тебе обещаю.

Я еще раз поблагодарил его и, сославшись на плохое настроение, попрощался с ним. Настроение и в самом деле было хуже некуда. С одной стороны, очень хотелось, чтобы ее наказали, а с другой – мне претила сама мысль о том, что Кэт арестуют, посадят в вонючий обезьянник вместе с наркоманами и проститутками, и я решил перезвонить ему, чтобы он не давал команду на перехват, а попросил тех молодых, о которых говорил. Я машинально набрал его номер на смартфоне и тут же отключил его. Неизвестно, для чего полковник оставил этот телефон. Но в любом случае, если я не ошибся и он был предназначен для меня, не стоило по нему решать свои мелкие проблемы. Мысли вновь переключились на полковника.

Это был ребус, у которого слишком мало исходных данных, но зато много неизвестных. Если изложить их по порядку, то это выглядело бы так:

1. Кто убил полковника?

2. За что?

3. Где и что открывает этот ключ?

4. Что недоговорил полковник?

И, наконец, последний, самый главный вопрос:

5. Почему я?!

Хотя его можно не включать в ребус. На него есть ответ, который при всей своей абсурдности мог претендовать на «стопроцентный». Но об этом позже.

Мне безумно захотелось покурить. В принципе, я испытывал это желание с самого утра, но волею обстоятельств был вынужден соблюдать табачную диету. Я в очередной раз подумал про Кэт, про то, как подло было лишить меня телефона, в котором записаны все действующие номера знакомых. На память знал всего один, но по нему можно было звонить в крайнем случае, а ждать, что кто-то вспомнит мой домашний и позвонит в такое время, было нелепо.

Звонок опроверг логичные рассуждения, когда я решил еще раз пройтись по карманам. Отвечать не хотелось – этот звук еще ни разу не принес хороших вестей, одни только неприятности. Даже разговор с Мишей нанес удар по моему самолюбию, заставив задуматься над некоторыми аспектами жизни. Поэтому я и стоял над аппаратом, считая звонки. После шестого снял трубку.

– Алло?

– Валя! Привет! – Радостный голос в трубке не соответствовал ситуации. Знакомый такой голос, но не соответствовал.

– Кто это? – Я старался говорить короче.

– Это я, Лелик!

Конечно, это был не Лелик. Звонившего звали Герман Вайс. Или Гера. Только он мог дурачиться, изображая разных людей по телефону. Еще он считал себя поэтом телефонного жанра. Глупо, но мы с ним почти друзья. В любом случае в последний раз мы дрались в классе, наверное, седьмом, а потом он с матерью уехал в Ленинград. Но несколько лет назад вдруг написал мне письмо, да не электронное, а самое что ни есть бумажное, и я ответил. Мы стали переписываться. Не часто, но иногда и созванивались. И такая телефонно-письменная дружба сохранялась вот уже лет пять, если не больше. Иногда Гера приезжал в Москву, и мы встречались, отмечая где-нибудь это событие, но такое случалось нечасто. Гера работал в Голландии, какой-то бизнес, связанный не то с почвой, не то с растениями, и в Москву приезжал крайне редко.

– Гера, привет!

– Узнал? Ну да, теперь меня все узнают.

Я не понял.

– Ты что, запел?

– Запил, – ответ прозвучал как-то угрюмо, а это уже не вязалось с его обликом.

– Что-то случилось, Гер?

– Да так, ничего особенного. Жена ушла.

– Ты что?! Вот здорово! И моя, хоть и не жена, ушла! Ушла и телефон на мотоцикле увезла.

– Блин! А я думаю, кто это на меня орет? И музыка орет, и она орет. Или ревет?

Я готов был сделать и то и другое.

– Так орет или ревет? – Я еле сдерживался, чтоб не послать его подальше с его подшучиваниями.

– Нет, точно. – Он словно задумался, вспоминая. – Да, точно.

– Что «нет, да», точно?!

– А?! Ревет! Точно! В смысле как медведь, аж мурашки по коже. Слушай, Валя, – его тон изменился и стал чуть более серьезен, хотя и по-прежнему насмешлив, – я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Твой трицикл стоит прямо передо мной.

Я не поверил своим ушам.

– Что?! Где?! В Амстердаме?!

– Ты иногда бываешь непроходимо, нет, сейчас… – он замолчал на мгновение, подыскивая слово, – вот, непереносимо туп! Ты думаешь, твоему мотоциклу будет легче найти меня в Голландии, чем мне твой дом в Москве? Я, по крайней мере, хоть адрес знаю.

– Да? – Я думал о Кэт.

– Что да?

– Поднимайся, – мне надо было отдышаться. Надо же, пригнала мотоцикл. А почему не сказала?! Не позвонила? И когда успела?

– Сейчас, только ключи выну.

– Она что, и ключи в замке оставила?

– Да. Ладно, не лопни, пока я не поднялся.

Пока Гера при помощи медленного лифта преодолевал 9 этажей, я смог успокоиться и перестать задавать себе вопросы про Кэт. Пригнала, потому что испугалась. И точка.

В прихожей громко прозвенело. Я быстро подошел к двери и открыл ее, не глядя в глазок. За дверью стоял Гера, ставший, кажется, еще больше.

– Войду или нет? – Он стоял возле двери шириной в метр и придуривался. Этот человек удивлял меня своей жизнерадостностью и жизнелюбием. Никогда не унывающий, никогда не стонущий, всегда по-умному циничный. Еврей, одним словом. Просто очень здоровый.

– Привет, входи.

Когда я закрывал дверь, то мой взгляд упал на дверь полковника. Странно, но я ничего не почувствовал, словно случившееся недавно было сценой из какого-то фильма.

После объятий и пожатий мы уселись в комнате, и я с наслаждением затянулся настоящим «Парламентом». Периодически вставляя едкие реплики в мой короткий рассказ о том, как меня кинули, Гера сделал вдумчивое лицо и, собрав крупные морщины, изрек:

– Все бабы дуры. Я все сказал.

– А твоя, ты говорил…

– А моя, – он как-то скривился, затем махнул рукой, – ушла. И ребенка с собой увела. И адвокатов послала, только, как я уже сказал, все бабы дуры. Я договорился с адвокатами, и мне они, кстати, обошлись даже дешевле, чем ей. Говорю же…

– Понятно. – Его надо было перебить, многократное повторение одной и той же фразы действовало на меня прямо магнетически! – Давай куда-нибудь пойдем и выпьем. Мне так надо выпить и поговорить с тобой.

– Что, опять об этой своей… как там ее?

– Нет, – я помедлил, – о другом.

– Может, кто-то должен денег и таки не отдает? – Хуже всего у него получалось изображать старого мудрого еврея.

– Почти. Или хуже. Я не знаю, поэтому и хочу с тобой поговорить.

– Ладно, уболтал, тем более жрать хочу как Лукулл! Выбирай ресторан, но едем на такси, а не на твоем «велике». И вызови машину побольше, потому что в эти ваши «чайники» я уже не влезаю. Денег у тебя, как я понимаю, опять нет? – Он осмотрел меня как работорговец, оценивающий стоимость жалкого раба.

Мне оставалось только пожать плечами.

– Ладно, поехали, нищий жид. Так и быть, покормлю тебя на деньги, не вписанные в налоговую декларацию.

Такси подъехало минут через пять. Это был большой внедорожник премиум-класса, одобренный моим другом благодарным кивком. Гера расположился сзади и громко хохотал, рассказывая, как он договаривался с адвокатами. История была занятной и поучительной, но я не очень вникал в его рассказ, думая о своем. Я еще не решился, стоит ли впутывать Геру в это дело или просто показать ему ключ и спросить, не знает ли мой мудрый друг, от чего он?

Пару раз я покосился на водителя, ехавшего с каменным лицом, пару раз ответил сидевшему на заднем сиденье великану, но мысли постоянно вертелись вокруг убитого соседа. Наконец мы приехали. Это был ресторан на Пятницкой, точнее, в одном из переулков. Я был там как-то раз, еще до Кэт. Ничего так, тихое, без соло исполнителей заведение. И недорогое. Мы спустились по винтовой лестнице и, открыв окованную под старину дверь, вошли в зал ресторана. К нам тут же подошла девушка и отвела к одному из немногих незанятых столиков.

– У вас и среди недели по ночам в рестораны ходят? – Гера наклонился и говорил полугромким шепотом.

– Ну мы же пришли, – я пожал плечами.

– Хм, – хмыкнул голландский еврей и откинулся на спинку, – мы другое дело. Мы целый год не виделись.

– Может, и они, – я повел подбородком, – тоже не виделись.

– Ладно, бог с ними, – он умел быстро становиться из серьезного смешным, и наоборот. Как и сейчас. – Ты хотел со мной о чем-то поговорить?

Я еще не решил, говорить ему про убийство или просто показать ключ. В конце концов, ключ можно показать, что с того? Можно не объяснять, откуда он.

Вынув из кармана слегка потускневший ключик, я положил его на стол ровно между нами.

– Что это? – Брови его, черные и по-прежнему густые, вскинулись кверху.

– Это ключ, – пояснил я.

Он посмотрел на меня с сожалением.

– Я вижу, что это ключ. От чего он?

– Это я у тебя хочу спросить. – Разговор шел совсем не так, как мне представлялось, точнее ровно наоборот: Гера задавал мне вопросы, ответы на которые я бы и сам с удовольствием послушал.

– У меня?! – Брови взлетели еще выше. – Да я в жизни не видел этого ключа.

До меня наконец дошло.

– Послушай, мне просто хочется знать, это может быть ключом от ячейки, сейфа или какого-нибудь еще ящика?

– А, вот оно что. Ну-ка, дай-ка, – он взял со стола кусочек металла и поднес его к глазам.

– Не ячейка и тем более не сейф.

Герман повертел ключ в руках и задумчиво произнес:

– Может, от почтового?

Мне стало смешно.

– Вы в ваших палестинах вообще оторваны от реальной жизни. Если это почтовый ключ, то какой же тогда ящик? Золотой?!

– Да, я и забыл, где я, – признал Герман, – но я имел в виду ящик для почты внутри какой-нибудь гостиницы.

Я недоверчиво посмотрел на него.

– В некоторых отелях имеется такая услуга. Есть люди, которые снимают номера на длительные сроки, какая-нибудь иностранная фирма или просто богатый бездельник, который не спрашивает о цене. Они выкупают целые этажи, и вся корреспонденция для них складывается в специальные ящички, которые, представь, тоже называются почтовыми.

– Ты специально приехал из Амстердама, чтобы прочесть мне лекцию о гостиничных услугах?

– Нет, я приехал, потому что уезжаю.

Я потряс головой. Что еще за парадоксы?

– Я продал здесь все и уезжаю. И, если честно, не хочу больше возвращаться, – впервые за вечер Герман выглядел серьезным.

– Гер, ты чего? А мама? У тебя же мама живет в Питере?

– Нет, Валя, больше не живет. В воскресенье похоронил ее.

Я молчал. Надо было что-то сказать, но у меня почему-то пересохло в горле. Гера первый нарушил молчание:

– Да, все, хватит. Намучилась она, теперь успокоилась.

Я знал, что его мать чем-то долго болела, по несколько месяцев проводя в больницах, наотрез отказываясь выезжать из страны, что всегда раздражало Геру.

Подошел официант и, разложив приборы, ушел.

– И что тебя сподвигло на такое? – кое-как я смог сформулировать вопрос.

– Некогда приезжать, оставлять в Питере квартиру без присмотра и вовсе ни к чему. Вот продам ее и все. Потому я, собственно, и приехал к тебе ночью.

– А где ты остановился?

– В Москве? В «Метрополе». Приехал вечером, пока то да се. Но твердо решил заехать к тебе сегодня вечером и вот он я! – Он улыбнулся грустной улыбкой и развел руками. – Завтра уеду, но хочу попросить тебя заняться продажей, если ты не очень занят. Документы я тебе дам, доверенность уже выписана, все бумаги в гостинице. Поужинаем – и ко мне. А завтра полетишь в Питер, я уж и билеты купил. Денег на жизнь оставлю, из своих комиссионных вернешь. Что скажешь?

Он посмотрел на меня, и я понял, что в нем это от бога. Он бизнесмен от бога. От таких предложений не отказываются, но мне было как-то неловко. Гера понял мое молчание по-своему.

– Десять процентов от суммы тебя устроит? И еще пять, если уложишься за неделю.

– Но ведь надо еще найти покупателя? – Я уже включился в работу.

– Покупатель уже есть. Он позвонит тебе завтра вечером, договоритесь, когда начнете переоформление, и вперед.

Я смотрел на бывшего однокашника и думал. Думал и не мог никак придумать, почему он мне помогает? Конечно, мы друзья, но все-таки. Неужели белая полоса?

– А как с моей закончишь, сразу продавай свою и ко мне, в Амстердам. У меня там знакомые, очень влиятельные люди, – он хитро подмигнул. – Устроим тебе вид на жительство, откроешь бизнес какой-нибудь и живи себе! Европа, свобода!

– Гер, я не знаю, что и сказать, – на самом деле в моей голове вертелось много слов, но все они не подходили.

– Ну, так и не говори! А вот и наш ужин! Ммм, а пахнет-то как!

Официант быстро расставил заказ на столе и так же быстро испарился. Про ключик, который мне передал полковник, разговор больше не поднимался. Я не мистик, но что-то подсказывало, что это судьба…