Средневековая история. Дорога короля

– В браке один любит, а второй позволяет себя любить. Лучше быть той стороной, которая позволяет.

– Кто это сказал? – заинтересовалась Мария.

– Лилиан Иртон, моя подруга.

Принцесса резко помрачнела.

– Граф так и не знает, что с ней, с ума сходит от беспокойства… он жену любит.

– Он? Да Джерисон Иртон не умеет любить!

– Ты на него посмотри, весь черный.

– Это он умыться позабыл.

Мария невольно хихикнула.

Да, яда у милых дам хватило бы на отряд королевских кобр. Жаль, нельзя было поменяться, кобры сейчас оказались бы как нельзя более к месту.

***

– Дамы и господа, позвольте представить вам ее величество Альбиту.

Дворянское собрание.

То, что есть везде и всегда. Просто иногда короли забивают на него большой гвоздь кувалдой и правят сами, а иногда дворянское собрание умудряется подмять под себя короля. А уж как оно там называется…

Сейм, палата пэров, парламент…

Это уже никому не нужные детали. Но в Уэльстере не морочили себе голову.

Дворяне собрались для решения вопросов?

Отлично. Быть – дворянскому собранию.

Сказать честно, при Гардвейге господа собравшиеся играли чисто декоративную функцию, дружно аплодируя любым королевским словам и одобряя любые решения его величества. И попробовали бы они что-то вякнуть.

Особо умных Гардвейг моментально укорачивал на голову или развешивал в художественном беспорядке. Его это не спасло, но Альсин, кстати, в дворянском собрании и не числился. Оно ему и даром не надо было.

Отняли привилегию?

Подавитесь!

Сейчас он тоже не входил в собрание, он им руководил.

Именно он дал приказ – собрать всех по домам. Именно он распорядился – доставить вежливо, а не бить ногами. А мог бы приказать и обратное. И исполнили бы, и никто не посмел бы пискнуть. Робер почти физически ощущал вкус власти на языке. Острый, пряный, чуть горчащий и невообразимо пьянящий.

Именно он остаток ночи сортировал бумаги, разыскивая компромат на тех, на кого у него еще ничего не было. И копии отдельных бумаг вручались сейчас дворянам при входе в зал.

А зачем приставлять к горлу нож?

Проще пообещать отнять кошелек или извалять в грязи репутацию. Иногда это ничуть не хуже, но куда как доходчивее. Если уж на то пошло…

Признать-то они могут и из-под палки. Но потом ими еще и править!

Альсин хотел усесться надолго. Навсегда.

Это будет достойная месть Гардвейгу. И следа его в Уэльстере не останется, твари!

Аристократы входили, занимали свои места, переглядывались и перешептывались. Потом на возвышение, на котором стоял королевский трон, медленно вышел Робер Альсин.

Под руку он вел женщину в алом и белом.

Королевский пурпур – и белая, как снег, ткань.

И – бриллианты.

На голове Альбиты сияла королевская корона. Запястья, шея, пальцы – все было унизано бриллиантами так, что новогодняя елка застыдилась бы своей бедности.

Альбита вознаграждала себя за годы и годы в шкурке загнанной крысы.

И ее узнавали.

Она не сильно изменилась, да и ситуация способствовала. И первым встал маркиз Эшар.

– Ваше величество, позвольте выразить свое почтение.

Первая и самая сообразительная крыса была поощрена благосклонным кивком. Остальным достанется меньше, делайте выводы, господа дворяне.

Альбита медленно уселась на трон и улыбнулась краешками губ. А хотелось заорать в голос, выплескивая свое торжество. Дикое, бешеное, неудержимое, как лава вулкана.

Альдонай, сколько лет она об этом мечтала!

Сколько. Долгих. Лет.

– Я вижу, маркиз, вы узнали меня.

– Да, ваше величество. Позволено ли мне будет узнать… подробности? – маркиз постарался подобрать подходящие слова. А может, и заранее договорился с Альсином, кто знает? Альбита в такое вникать не собиралась, это – мужские игрушки.

– Тогда вы прекрасно понимаете, что происходит. Когда Гардвейг развелся со мной и приказал казнить меня, я была беременна. И родила сына. Моего Генри.

Альбита выдержала паузу, наблюдая за лицами людей.

Шок, понимание, ненависть, злость – ни одного равнодушного лица. Что ж, будет время додавить врагов и поблагодарить союзников, будет…

– Мой сын сейчас с надежными людьми. А я – здесь. И я считаю, что после гибели моего бедного безумного супруга, он достоин занять трон.

Намек был прозрачен, как стекло.

Не убийство – гибель.

Король был безумен, это же понятно.

И вишенка на торте. Старший сын Гардвейга.

А от Гардвейга ли он?

Если у кого-то и возникали такие сомнения, он благоразумно держал их при себе. И поглубже.

– Ваше величество, – вякнул кто-то из толпы, – А когда мы увидим… вашего сына?

Робер прищурился, но болтуна не отследил. А жаль…

Намек был ясен.

Королева, пусть она и трижды бывшая жена короля, править не может. Хоть ты три короны нацепи, из бунтов не вылезем.

А вот ее сын…

Альбита не повела и бровью.

– Мой сын будет здесь в ближайшее время. А пока я надеюсь на вашу лояльность, господа. И хочу предупредить – любого, кто посягнет на его права, я буду карать беспощадно. Мой сын – единственное, что осталось на земле от моего бедного супруга…

– А ваши дочери?

Уже другой голос, из другого конца зала.

– Мои дочери не могут наследовать трон.

– Тогда, ваше величество, – маркиз Эшар был вежлив и даже улыбался, – я надеюсь, в следующий раз нас соберут для признания вашего сына?

– Разумеется, маркиз.

– Ваше величество, а есть ли у вас бумаги…

Альбита поджала губы.

– Маркиз, вы отлично понимаете, что Гардвейг не мог признать моего сына. Если бы я пришла к нему с этой просьбой, если бы он узнал, что я жива… да меня казнили бы на ваших глазах! Какие документы вы хотите видеть? Запись в монастырской книге? Я могу ее предъявить хоть сейчас… любой может съездить и убедиться. Повитуху? Которая принимала у меня роды? Что вы хотите увидеть?

Маркиз неопределенно хмыкнул.

Да, ситуация…

Альсин прищурился. Это было самым скользким местом в их плане. Никто ведь не говорил, что ребенок королевы должен быть от короля. Генри был больше всего похож на Гардвейга, и его можно было предъявить, но…

Сука, чтоб ее Мальдоная разодрала! Трижды сука!

Впрочем, Мэри Уигеллоу плевать было на любые проклятия, главное – сына спасти.

– Мой сын – копия своего отца, – резко сказала Альбита. – моего несчастного полубезумного супруга. И через несколько дней вы все в этом убедитесь. А сейчас я убедительно прошу не допускать беспорядков в городе. И никуда не уезжать. Вам предстоит еще присутствовать на коронации.

Спорить никто не стал. Альбита поднялась с кресла, прошуршала шелками по полу.

– Надеюсь на вашу лояльность, господа. Все свободны.

***

Альсин подождал, пока зал очистится, и поцеловал Альбите руку.

– Ты была великолепна.

– Пустое… ты не нашел еще эту суку?

– Которую?

– Всех!

Робер невольно фыркнул.

– Пока еще нет, дорогая.

Альбита топнула изящной ножкой. Сверкнули бриллианты на каблучке туфельки.

– Сколько можно ждать?

– Я стараюсь, любовь моя. Я очень стараюсь.

– Сколько у нас еще есть времени?

– Думаю, дня три. На большее их не хватит.

– И?

– Мы успеем.

Робер вовсе не испытывал такой уверенности. Но… выбора нет, придется справляться.

***

На ночлег пришлось остановиться в чистом поле.

Вирмане совместно с эввирами сноровисто организовали стоянку, женщины занялись ужином, Лиля – неизбежными травмами.

Кто-то подвернул ногу, кто-то натер, про синяки и шишки вообще молчим, царапины – не считаем, а промываем и присыпаем порошком подорожника.

Да хоть бы и так!

Эх, сульфаниламид бы!

Формулу-то стрептоцида Лиля отлично помнила, а вот схему синтеза – нет! К чему она медикам, которые выписывают таблеточки, а не смешивают лекарства в аптеках?

А ведь какое шикарное противомикробное!

Ладно, чего нет – того нет.

И Лиля промывала, прижигала спиртом, бинтовала, и даже не думала возмущаться. И не замечала, как на ее руки поглядывает мастер Сальси.

А потом эввир таки решился. Правда, у Лили спрашивать не стал, атаковал Миранду.

– Ваше сиятельство?

Виконтесса Иртон мило улыбнулась.

– Да, мастер? Я вас слушаю?

– Ваша мать так умело лечит людей…

– Мама все умеет. Она и меня учит.

– Это очень важно, помогать людям, ваше сиятельство, – согласился мастер.

Мири надулась от важности.

– Маму сам Тахир Джиаман дин Дашшар учит! Он замечательный лекарь!

О Тахире слышали и в Уэльстере. Мастер Сальси закивал головой, сказал еще несколько вежливых слов – и отстал. Тайна получила свою разгадку.

С чего графиня взялась учиться лекарскому делу?

Всякое в жизни бывает, не стоит зарекаться. И лучше уметь помочь и себе и людям, чем потом плакаться. Тут мастер ее полностью понимал.

А Лиля тем временем осматривала Милию.

Жаропонижающее она ей скормила, смешала плоды шиповника, липовый цвет, ромашку, подорожник и мать-и-мачеху и залила все кипятком. Чем хороша эта смесь, ее долго настаивать не надо, пятнадцать минут – и вперед. Обтерла королеву спиртом, подумала – и подозвала Берту.

– Маленького пока ее величеству не давать кормить.

– Почему? – Милия была в сознании. Она просто не протестовала, но все до поры.

– Потому что у вас жар и воспаление, – не стала церемониться Лиля. – Потому что я даю вам травы. И потому, что попав в ваше молоко, они могут привести к проблемам с ребенком.

– Какие там от травок-то проблемы? – заворчала Берта. – Всю жизнь пили, и ничего…

– Вы готовы рисковать принцем? Я – нет. Мне вы все нужны живыми и здоровыми, – отчеканила Лиля. – Даже вопреки вашим планам. Я серьезно, настой я буду давать ее величеству каждые два часа, и это отразится на молоке.

Милия вздохнула. Из уголка глаза выскользнула, скатилась на плащ слезинка.

– Мой бедный малыш…

– И вы, ваше величество, будете слушаться, если не хотите лишить его матери.

Берта засопела.

– Ладно. Пойду к этой… кормилице. И где такое видано…

– Выбора у нас нет, вот и видано, – отмахнулась Лиля. – Да и придворных дам рядом не наблюдается, ни одной фрейлины. Нет? И я их не вижу. Будем обходиться эввирами, они не против.

– Еще бы они против были, – проворчала Берта.

Лиля понимала, что у старухи такой способ общения с миром, и сердиться не собиралась. Но и слушать все это – тоже.

– Сейчас ни нам, ни им выбирать не приходится, все в одной лодке. Так давайте ее не раскачивать.

Берта кивнула и отошла. Но с Риваной заговорила вполне дружески. И та приняла малыша со всей осторожностью.

Эх… все равно теперь животик у малявки разболится. Все же молоко первых дней – и молоко матери, которая уже несколько месяцев кормит ребенка, это две большие разницы. Но есть ли выбор?

Разве что помереть с голода. А этого им Уэльстер не простит.

***

Робер Альсин проглядел письмо и довольно улыбнулся.

Вот и чудненько.

Крепость Шедар захвачена.

В ней же захвачен и граф Иртон, к сожалению, без принцессы. Завтра, край, послезавтра, его привезут, и хоть с кашей кушайте, ваша светлость.

И что еще надо для счастья?

С утра похороны.

После обеда привезут графа. Так сказать, и убийцу казним, чтобы не бегал слишком долго. А то нехорошо это, мертвый король есть, а свалить не на кого.

Останется отловить Милию, но Робер и мысли не допускал, что она не в городе. Кардин начали прочесывать частой гребенкой.

Рано или поздно королеву найдут. И дело будет сделано.

Робер довольно улыбнулся и отправился спать. Тоже не железный, пятый десяток идет, если хоть пять часов не поспать, завтра он соображать не будет. А этого никак нельзя.

Робер Альсин спал. И видел во сне свою любимую.

Камилла улыбалась и манила его за собой. И глаза у нее были такие… живые, настоящие, кажется, вложи сейчас руку в ее прохладную ладонь с тонкими белыми пальцами, и иди в любую даль. Хоть куда, хоть за горизонт, хоть к Альдонаю.

Робер едва не ушел с ней. Жаль, что это только сон…

Ах, любимая, теперь ты можешь спать спокойно. И я вижу во сне тебя – живую, а не площадь, не плаху, не ужасающий звук, с которым топор рубит живую плоть, делая ее безвозвратно мертвой…

Теперь ты отомщена.

***

Королевские похороны – это как?

Это пышно!

Правда, когда есть возможность и время. Тогда это целая процессия, катафалк, кони, гвардейцы, придворные… хлеб и монеты, которые летят в толпу – вспомнить короля добрым словом.

Это – если есть возможность.

У Альсина таковой не было, не было и желания вообще хоронить Гардвейга. Кинуть бы его, подлеца, сбакам, чтобы и косточек не осталось, да нельзя. Мертвого Гардвейга следовало как можно скорее продемонстрировать всем жителям Кардина. С помпой и со всеми полагающимися церемониями. Во избежание самозванцев и «милостью Альдоная спасшегося короля».

Хорошо бы вместе с женой и детьми, но пока все было бесполезно.

Отряд наемников перерывал город, но Милия и принцы как в воздухе растворились. И принцесса Мария тоже.

Ничего, допросим графа Иртон, глядишь, и что прояснится. Вот привезут его из Шедара…

Впрочем, этих Альсин не ждал раньше вечера, а то и завтрашнего дня. Пока суд да дело…

После боя надо перевязать раны, поесть, отдохнуть, и только потом, не спеша, наемники поедут обратно в Кардин. А приказывать немедленно привезти Иртона…

Смысла нет.

Часом больше, часом меньше, Альсин и так не знал, за что хвататься.

Похороны организовать, приказы отдать, с людьми поговорить – хорошо хоть двор взяла на себя Альбита. Как должна вести себя королева, она отлично помнила, и уже с утра отдавала приказы слугам и придворным.

Пусть хоть что-то сделает…

Пришел Эдвин Фремонт, отчитаться за свои провалы. А это были именно провалы.

Посольство Ативерны пусто. Посольство Ивернеи – тоже. Найти не удалось даже слуг. Эдвин знал многих в лицо, но эти сволочи как сквозь землю провалились. И то, Кардин – большой город, обыскивать дом за домом, подвал за подвалом, а есть еще и потайные комнаты, и катакомбы… да много чего есть!

Бесполезно.

Искали людей, лошадей, собак… в городе никого не было. Или они спрятались так, что найти их не представлялось возможным.

Альсин на барона, конечно, наорал и приказал искать дальше, но мысль засела в голове не хуже, чем гвоздь в дубовой доске.

А если королевы уже нет в городе?

Если ей удалось сбежать?

Тогда… а вот и не зря! Все было не зря, это он точно знает!

Гардвейг сдох! Это уже искупает все его старания! А в остальном… поборемся! Сдаваться Робер не собирался. Ни на минуту.

***

Томас Конкор довольно потрепал Лидарха по глянцевой черной шее.

Где надо прятать лист?

В лесу!

Лошадь?

На конюшне.

Аварца?

Да среди других аварцев, вот и все.

Чтобы в таком городе, как Кардин, не было ханганов? И были, и про графиню Иртон слышали, и про Тахира дин Дашшара.

Чтобы купец да не собирал новости? Информация – такой же товар, как шелк и пряности, а то и еще ценнее. Ханганы знали про шум во дворце, не знали только, в чем дело. А информация – она всегда ценна для купцов, и не только для них.

Томас поделился сведениями, а с ним за это поделились безопасностью.

Дальше все было достаточно просто, только очень муторно. Лидарха перекрасили в черный цвет и поставили среди других лошадей. Томаса тоже перекрасили. Какая-то краска для кожи и волос, обещали, что смоется.

Томас только рукой махнул.

Тюрбан, ханганская одежда – и он неузнаваем. И не только он один, дам Дишан, кстати говоря, спрятали среди других ханганских женщин. Их точно показать не попросят, смертельное оскорбление. А виконт Дишан, чтобы не попасться никому на глаза, держался подальше от ханганского посольства. И правильно делал.

Барон Фремонт по приказу Альсина обшаривал город, заглянул и к ханганам, но ясное дело, ничего от них не узнал. Хотя был обласкан, напоен чаем, и настойчиво приглашаем в гости. Хоть завтра. И послезавтра тоже можно, и вообще – каждый день заходи. Чай будет, халва будет, мы тебе всегда рады.

Эдвин ушел умиротворенный, но – без результата. А Томас прекрасно узнал Эдвина Фремонта, и возблагодарил аристократическую спесь. Барон на слугу даже и не посмотрел, много тут таких, темнокожих. Это не Лилиан Иртон. Вот та всегда смотрела людям в глаза, и прекрасно всех помнила. Она бы Томаса в любом гриме узнала.

А остальные благородные, даже ее супруг, смотрели поверх голов. Свысока отдавали приказы, старались не прикасаться к слугам… слуга ведь не человек, а вроде как предмет мебели… Фремонт не был исключением. Ладно еще – воины, тех он мог запомнить. Но обозники?

Пфу!

Томасу оставалось лишний раз помолиться Альдонаю и порадоваться.

Вовремя удрали.

Осталось еще потихоньку из города выбраться. Но это – дайте время. Сейчас на воротах все смотрят в шесть глаз, а вот чуть позднее расслабятся, успокоятся, можно будет и уехать. И… если никого другого не останется, рассказать все королю.

Что-то с господами?

Томас искренне надеялся, что господа уцелели. Записку же ему прислали…

Но на Альдоная надейся, а сам не плошай. Так что – ждем. Большего Томас сделать все равно не мог. Только ждать.

***

Когда впереди замаячил Летний дворец, Лиля едва не разрыдалась от счастья.

Альдонай, Христос, Аллах, да хоть кто! Спасибо вам!

СПАСИБО!!!

Летний дворец в чем-то был не хуже Версаля. Громадный садово-парковый комплекс, раскинувшийся малым не на десяти квадратных километрах. К счастью, неогороженных…

Лиля махнула рукой на все дорожки и приказала ехать как можно короче. И конечно, не прошло и десяти минут, как на них наткнулись гвардейцы.

– Кто такие?

Двое симпатичных парней верхом на лошадях выглядели воинственными и грозными. Топорщились усы, гарцевали кони, сверкало оружие и бляхи на сбруе… Лиля коснулась руки Милии.

– Форма – та?

Милия вздрогнула. Пригляделась.

– Да… это панцирники.

– Отлично. Эй, лэйры, будьте любезны обратить на меня внимание.

Лиля кое-как спрыгнула с телеги. Тело затекло, мышцы болели. Гвардейцы тронули коней к графине, Гэл шагнул вперед, чтобы заслонить ее, но наткнулся на повелительный отстраняющий жест.

– Не надо.

Блеснули изумруды на запястье и на пальцах.

Лиля щедро отдавала то, что купила или заказала сама. Ширпотреб, как она это называла.

А вот фамильные украшения она бы отдала только при опасности для жизни. Это – не ее. Это для ее потомков, связь поколений…

Так что осталось на пальцах графини кольцо с изумрудом, фамильное, графское, оставался браслет графов Иртон, тоже старинный, родовой, с изумрудами. И к ним прикипели взгляды лэйров.

Украшения были настоящими. И платье хоть и грязным, рваным, потрепанным, запачканным кровью и продранным в нескольких местах, некогда было новую одежду искать, но дорогим.

– Госпожа…?

– Ее сиятельство графиня Иртон, – просто ответила Лиля. – В столице бунт. Граф Шантен – здесь?

Парни переглянулись. Забавно было смотреть, как с лиц сползала самоуверенность, уступая место растерянности и недоумению.

Бунт?

Страшное слово в любые времена.

– Да, ваше сиятельство.

– Проводите нас к нему.

– Вас? Простите, ваше сиятельство…

Лиля покачала головой.

– Вы не понимаете, лэйры. А я сейчас не имею права открыться вам. Если хотите – я поеду к графу с одним из вас, а второй проводит моих спутников до дворца. Но это надо сделать без промедления.

И столько металла звучало в голове графини…

Лэйры переглянулись. И без слов поняли друг друга. Если что-то не так… вот пусть эта девка сама и отчитывается перед Шантеном. Который скор на расправу, гневлив и не склонен долго прислушиваться к оправданиям.

– Прошу вас, ваше сиятельство.

– Лэйр… – Лиля не торопилась взяться за протянутую руку.

– Лэйр Ильс.

– А ваш спутник?

– Лэйр Эраль.

– Я не забуду ваших имен, лэйры. Прошу у вас буквально минуту.

Лиля вернулась к телеге с королевой. Милия вся была горячая, как печка. Глаза она приоткрыла, и Лиле улыбнулась, но…

– Голову поднять – и то сил нет.

– Милли, держись. Я поскачу вперед, чтобы нас встретили. Ясно?

– Да.

Берта утерла очередную слезинку. Лиля цыкнула на няньку, благо, детьми сейчас в меру сил и разумения занималась Мири, пересказывая Эдвину и Кору истории про Маугли, а малыш был на руках у кормилицы.

– Цыц. Выживет она, поняла?

– О-ох…

– Распусти мне еще сопли! Изволь ее до дворца еще раз напоить, и компресс на голове поменяй. Поняла?

– Да, госпожа.

– Вот и действуй, – смягчилась Лиля. – Мири, смотри за собаками. Ляля, Нанук, охранять!

И в два уверенных шага оказалась рядом с лэйром Ильсом.

– Едем. Как можно скорее.

Ногу в стремя, подтянуться – и в седло, позади мужчины. Обхватить покрепче за пояс.

– НУ!

Конь оказался понятливее хозяина и сорвался в галоп, не дожидаясь шпор.

***

– Лэйр Эраль…

Тихий голос из телеги привлек внимание мужчины. Эввиры и вирмане расступились, освобождая ему проход, Мири цыкнула на заворчавшую Лялю, мужчина чуть тронул коня… и остолбенел.

Королеву он знал в лицо, доводилось видеть.

– Ва… ва… ва…

– Ваше величество, – неловко попробовал разрядить обстановку мастер Сальси, – лэйр хочет сказать, что не ожидал встречи.

Лэйр кое-как проморгался.

– Ваше величество!!!

– Да, лэйр. Это я. Прошу проводить нас к дворцу как можно быстрее.

– А… э… слушаюсь, ваше величество!

И процессия тронулась с места.

Вирмане переглянулись.

Им не по душе было отпускать госпожу одну, но… Иногда просто нет выбора. И ей не должно здесь ничего угрожать, правда ведь?

А если и угрожает… это еще надо разобраться, кто и кому. В графиню они верили безоговорочно. Ее сиятельство и не таких построит. Она может.

***

К моменту, когда взмыленная лошадь доскакала до дворца, Лиля себя чувствовала не лучшим образом. Сидеть у кого-то за спиной?

Знаете, это хорошо, если едва плетешься медленным шагом. А если в галоп, да с места…

Основные силы уходят на то, чтобы удержаться. Не съехать назад, не шлепнуться, не сползти вбок…

Болят ноги, болят руки… попа?

Нет, та – не болит, та уже умерла.

Лиля с трудом сползла с коня и едва не опошлила кусты роз. Хорошо с утра ничего не ела, а то быть бы им удобренными. Кое-как удержалась.

Встряхнулась…

– Вода есть?

– Что здесь происходит?!

О, а вот это вполне начальственный рык. Лиля мигом углядела и роскошную форму, и кольцо и браслет с изумрудами, и даже серьгу с изумрудом в одном уже у командира. И шагнула вперед, пред очи мужчины лет шестидесяти.

– Вы – граф Шантен?

Граф настолько ошалел от ее наглости, что вполне мирно кивнул.

– Отлично. Мое имя – Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон. По мужу я графиня Иртон. Не знаю, что вы обо мне слышали, но нам надо немедленно поговорить.

Граф если и слышал, то немного, потому что на Лилиан посмотрел с явным сомнением.

– Его величество не говорил мне…

– Его величество мертв.

Лиля решила не тратить время на нежности. Милия скоро будет здесь, ей позарез нужна помощь, и не только… да прорва всего нужна.

А она тут будет нежничать с капитаном «королевских мушкетеров». Ага, нашли нежное и трепетное создание. Авось, в обморок не упадет, а и упадет…

Розарий – лучше всякого нашатыря, мертвый – и тот вскочит.

– ЧТО?!

Граф Шантен мертвенно побледнел, не спрыгнул, а почти сполз с лошади. Подошел к Лилиан, но сгрести ее за воротник не удалось. Женщина сместилась на шаг в сторону.

– Это не тема для обсуждения на людях, граф. Надеюсь, вы не боитесь со мной уединиться?

Граф весь аж побагровел.

– Я… да я…

– Вот и отлично. Идите сюда, граф.

Лиля подхватила его под руку и потащила к кустам роз. Смерила взглядом расстояние до конников и добавила еще шесть шагов. Вот так, теперь точно не услышат, если она орать не будет. А граф…

Ничего, побольше поорет, поменьше пописает.

– Вам известно, что принцесса Мария выходит замуж в Ативерну? Что граф Иртон назначен главой посольства и полномочным представителем жениха?

– Иртон… точно! Да, я в курсе… ваше сиятельство.

Лиля довольно улыбнулась. Понятное дело, пока ты сомневаешься. Не приходилось тебе видеть таких графинь. И графинь в таком виде – тоже. Ну и пусть, сейчас поймешь и поверишь.

– Я приехала с мужем и дочерью. Не знаю, что говорил обо мне его величество, но я имела честь узнать короля, когда он был в Ативерне.

Судя по сальному взгляду графа – не говорил. Хотя что нормальный мужчина может подумать, если Гардвейг греб все, что шевелится? А что не шевелится – толкал и тоже греб.

– Я – ученица Тахира Джиамана дин Дашшара. И присутствовала, когда он лечил язву на ноге его величества.

Вот об этом граф явно знал.

– Это были вы, ваше сиятельство?

– Я. Мой учитель приехать не смог, поэтому его величество попросил меня о приватной консультации. И привел к королеве.

Этого граф точно не ожидал.

– К королеве?

– Нога у него практически зажила, а вот у ее величества тяжелая третья беременность.

Граф кивнул, теряя связь с реальностью. Ничего, не ты первый, дружище, вон, Джерисон Иртон до сих пор иногда сомневается, на каком он свете оказался.

– Допустим…

– Когда я была у королевы, на нас напали. Его величество ценой своей жизни дал нам время сбежать.

– Но его смерть вы не видели?

Лиля покачала головой.

– Нет. Но уцелеть он не мог, их там было человек двадцать, и новые подходили. Не представляю, что бы с нами сделали… из детской есть потайной ход. По нему мы и ушли.

– Вы?

– Мы. Ее величество, дети, я и нянька.

– И где они?

Лиля прищурилась.

– Думаю, скоро будут. Ее величество недавно родила, ее нельзя перевозить верхом, а телега по вашим роскошествам еще пока доберется…

– Родила?

Графа окончательно заклинило. Лиля махнула рукой.

– Смерть мужа, побег… слава Альдонаю, нас впустил в свой дом один добрый человек, не то родила бы королева на помойке.

Шантена заклинило окончательно, и наружу прорывались какие-то крайне сомнительные звуки.

– А… э…

– Она жива, ваше сиятельство, просто у нее жар. Вы ее в лицо знаете?

– Да.

– Хотите – езжайте встречать.

– А…

– А слугам отдайте распоряжение, чтобы они меня слушались. Надо срочно готовить комнаты для королевы, да и гостями заняться не мешало бы.

– К-какими гостями?

– Граф, я, конечно, потрясающая женщина, – «скромно» улыбнулась Лиля. – Но вы же не думаете, что я могла в ночном городе раздобыть телегу, вывезти ее величество, самостоятельно добраться сюда… ладно. Я бы смогла, но не пришлось. Слава Альдонаю, у меня есть друзья.

Граф замотал головой так, что даже кусты роз шарахнулись.

– Ваше сиятельство…. Я поеду. Но если…

– Если я наврала – можете меня под этими розами и закопать.

Лиля была настолько спокойна, что граф Шантен поверил. И по Летнему дворцу разнесся рев.

Граф приказывал срочно коня, слугам – повиноваться графине Иртон, гвардейцам – собрать всех во дворе, а ты, ты и ты – за мной.

Хорошо хоть лэйра Ильса прихватил, а то так и носился бы по окрестностям, не зная, куда ехать.

Лиля проводила его взглядом, посмотрела на ошарашенных гвардейцев, на слуг, которые держались поодаль и испуганно переглядывались, понимая, что это – не к добру, – и решительно уперла руки в бока.

Ну, держитесь, крокодильчики! Сейчас я всех построю!

Лиля решительным шагом направилась к слугам.

– Кто тут главный?

– Я, ва…ше сиятельство.

Отозвался ей мужчина лет сорока пяти, осанистый, с заметным животиком и в богато украшенной золотом ливрее.

Лиля кивнула.

– Имя?

– Лэйр Тивет Ольсен.

– Отлично, лэйр. Графиня Иртон. Идемте, нам надо срочно приготовить все для визита ее величества и принцев.

– Но…

Бедолага аж взметался от такого заявления.

– Спокойствие, лэйр. Покои еще не готовы?

– Готовы королевские покои и смежные. Но их не так много…

– Ничего страшного. Нас тоже немного. Значит так. В королевские покои заселяете ее величество с нянькой и детьми. Если будет тесно…

– Это Королевские покои!

– Сколько там комнат?

– Восемнадцать!

– Тесно не будет. Значит так, тогда ее величество с детьми и нянькой в королевские покои, а для меня и моей дочери выделите в них одну комнату. Я неплохо разбираюсь в лекарском деле, так что… это возможно?

– Там есть комната для прислуги.

– Подойдет.

– Но ваше сиятельство!

– Лэйр, сейчас не до церемоний. Граф потом все объяснит. Поэтому срочно отдайте приказание. Мне нужна будет горячая вода, много. И лохань.

– В королевских покоях прекрасная ванная комната!

– Ее величеству нельзя сейчас принимать ванну. Только ополоснуться сверху, лэйр. И детей хорошо бы вымыть. И приготовить поесть – без изысков – на тридцать человек. Плюс-минус.

– Н-но…

– Лэйр, поверьте, я не шучу. Все более чем серьезно.

Лэйр только горестно вздохнул – и принялся отдавать приказы. Если что – все равно ответственность ляжет на Шантена. Вспугнутыми зайчиками заметались слуги. Лиля выдохнула – и невольно оперлась на собеседника.

Повело.

На миг голова закружилась и в глазах потемнело.

Она. В. Безопасности.

Миранда. В. Безопасности.

Не до конца, понятно, но насколько ж себя увереннее чувствуешь не в чистом поле на телеге, а во дворце, под защитой примерно тысячи человек.

– Все в порядке, лэйр. Обмороков не будет, обещаю. И… есть у вас что-то из лекарств? Или хотя бы докторус?

– Да, ваше сиятельство.

– Срочно в королевские покои.

Лиля не сомневалась, что разберется с болезнью Милии и сама. Но… от греха. Все должно быть максимально прозрачно. И на виду.

***

Граф Шантен до конца не поверил этой безумной, но…

Безумной ли?

Ее глаза, лицо, осанка, украшения… да что он – сумасшедших не видел ни разу? Они такими не бывают. Но и принять вот ЭТО?

Такое тоже в уме сразу не отложится.

Ильс уверенно держался на полкорпуса впереди, показывая направление. На хороших-то конях это не расстояние, и вскоре показался странный караван. Несколько телег, от которых воняло так, что мухи на подлете дохли, люди, лошади, собаки….

Больше всего это походило на караван бродяг, коих любой приличный человек должен палкой со своей земли выгнать. Но….

Эраль уверенно держался рядом с одной из телег. И выглядел так…

Шантен даже слова-то такого не подобрал бы. Как будто ему небо на голову упало. А ведь воин не из последних, что с ним должны такого сделать, чтобы его так переклинило?

Шантену оставалось лишь пришпорить коня. Доедет – узнает.

Не тут-то было.

Словно две серых молнии, метнулись две здоровущих собаки, загородили дорогу, ощетинились… Вирманские псы?

Откуда?

– Ляля, Нанук! Назад! Свой!

Команду отдала девчонка лет десяти, сидящая в телеге. Собаки прижали уши, рыкнули для порядка, но пропустили.

Одного Шантена.

В телеге…

Граф не мог ошибиться. Он отлично знал в лицо ее величество. И это была она. Но в каком виде!

Завернутая в какое-то тряпье, с двумя детьми рядом, и третьим у груди, с нянькой, которую Шантен тоже знал в лицо…

Вся осунувшаяся, с красными пятнами на запавших щеках, едва живая…

Живая!

Это – главное.

– Ваше величество!

Милия медленно открыла глаза, и по щекам ее сбежали две слезинки.

– Граф… мы добрались. Лиля обещала…

Лиля?

Лилиан Иртон…

Она не лгала.

– Ваше величество, вы в безопасности. Клянусь честью…

Милия едва шевелила губами.

– Лиля все рассказала?

– О короле, о вашем бегстве, родах…

– Да. Мой младший сын – его высочество Гардвейг.

Граф прикусил губу.

Кажется, он должен этой странной графине. Ладно, подумаем, сочтемся.