Библиотека моего сердца

Глава 7

В четверг вечером Джун пришла в церковный зал. Там уже яблоку негде было упасть. Перед импровизированной сценой стояли ряды стульев. Сидни расположился в первом ряду, справа от него – миссис Брэнсворт, облаченная в футболку с надписью маркером: «Сохраним наши библиотеки!» Чуть сзади сидели Линда и Джексон. Шанталь так и не пришла.

Сидни помахал Джун рукой, указывая на свободное место слева от себя. Девушка притворилась, будто не видит, и направилась к задним рядам: вряд ли там ее заметят и позовут выступать. В церковный зал вошла женщина в сопровождении двух мужчин. Джун узнала Брайана, мужа Марджори: он читал исключительно биографии мировых лидеров. Брайан поднялся на сцену и уселся на почетном месте; рубашка натянулась на внушительном животе, пуговицы затрещали.

– Итак, леди и джентльмены, – начал он, дождавшись, когда гул стихнет, – всем вам известна причина, по которой мы здесь собрались. На прошлой неделе местный совет Даннингшира объявил о намерении реструктурировать библиотечную систему. Как вы знаете, наша библиотека очень мне дорога… – Брайан указал в центр зала: там сидела Марджори, улыбающаяся, словно Чеширский кот. – Поэтому я попросил членов совета выделить время и пообщаться с нами. У вас будет возможность задать вопросы. Позвольте представить советника Ричарда Доннелли и главу комитета по управлению библиотеками и информационными ресурсами Сару Туэйт.

Ричард Доннелли встал. На нем были хлопковые брюки и накрахмаленная розовая рубашка, свежий загар свидетельствовал о том, что он недавно вернулся из отпуска или из солярия. Судя по его виду, он много лет не то что не посещал библиотеку – книгу в руках не держал. Сидящая рядом Сара улыбалась, но улыбка не касалась ее глаз. Джун предположила, что она предпочитает книги по самосовершенствованию.

– Спасибо, Брайан, – произнес Ричард. – Очень рад, что так много людей собралось обсудить судьбу Литтл-Уитхэмской библиотеки.

Сара кашлянула и метнула на него выразительный взгляд, однако Ричард продолжил, не замечая своей ошибки:

– Не стану ходить вокруг да около: правительство урезало финансирование, а расходы возросли, поэтому мы вынуждены в ближайшие три года сократить бюджет библиотек на один миллион двести тысяч фунтов. В связи с этим совет запускает программу модернизации и рационализации библиотечной системы.

– Что за хрень он несет? – пробормотал кто-то рядом с Джун.

– Мы выделили шесть библиотек, которые, по нашему мнению, наиболее нуждаются в реструктуризации: Фэверинг, Моули, Дэдхэм, Литтл-Уитхэм, Чалкот и Лэйв-Энд. В течение следующих трех месяцев мы проведем углубленный анализ их деятельности, чтобы понять, какие из них удовлетворяют критерию «цена-качество».

– «Цена-качество»? Это же библиотека, а не жестянка с бобами, – фыркнул кто-то. Послышался приглушенный смех.

– Прошу тишины, – призвал к порядку Брайан.

– Чтобы совет мог принять взвешенное решение, – нимало не смутившись, продолжил Ричард, – мы привлекли независимую консалтинговую фирму, которая возьмет на себя проведение анализа. Специалисты этой фирмы организуют учет посетителей, а также выданных книг. Тогда мы сможем оценить рентабельность каждой библиотеки.

– А как вы собираетесь оценивать рентабельность всех прочих услуг, которые предлагает библиотека? – подала голос миссис Би. – Грамотность, социальная интеграция, приобщение молодежи к чтению? Эти вещи тоже можно перевести в деньги, мистер Доннелли?

– Я же сказал, вопросы в конце, – раздраженно заметил Брайан. – Сядьте, миссис Брэнсворт, или мне придется попросить вас удалиться.

Миссис Би презрительно фыркнула.

– Спасибо, Брайан, – отозвался Ричард. – Через двадцать недель совет оценит полученные результаты и вынесет решение касательно судьбы каждой библиотеки. Мы рассматриваем три варианта. Первый: библиотека будет работать без изменений. Второй: библиотека продолжит работать под общественным управлением.

– Что значит «под общественным управлением»? – уточнил Сидни.

– Это означает, что ответственность за содержание библиотеки – оплату аренды здания, закупку книг и все прочее – будут нести местные жители, а не совет.

– Библиотека на общественных началах? – спросил Сидни. По залу разнесся недовольный ропот. – А что станет с нашими библиотекарями?

– В библиотеках, находящихся под общественным управлением, работают волонтеры, – ответил Ричард.

– Тогда это уже не библиотека, а помещение, заполненное книгами, – снова выступила миссис Би. – Библиотеке нужен специалист с соответствующим образованием и опытом работы. Вы считаете, обычный человек вроде меня может предоставить услуги того же качества, что и профессионал?

Под загаром Ричарда проступила бледность.

– Такой способ подойдет не каждой библиотеке. В ходе консультаций мы примем решение, какая из библиотек получит максимальную пользу от общественного управления.

– А третий вариант? – спросил кто-то.

– Библиотека будет закрыта и заменена передвижной библиотечной службой.

В зале поднялся возмущенный гул.

– Тише! Тише! – возопил Брайан, но его голос потонул в общем шуме.

– Можно я скажу? – Сара встала и с ослепительной улыбкой подождала, пока все успокоятся. – Поверьте, нам тоже не нравится заниматься реорганизацией, однако правительство накладывает на нас определенные ограничения, и мы вынуждены проявлять прагматизм. Посещаемость библиотек снижается год от года.

– Проклятые тори! – выкрикнула миссис Би. – Нам известна ваша политика: прикрываясь сокращением бюджета, уничтожить государственное обслуживание населения, чтобы потом все приватизировать и распродать.

Сара предпочла пропустить этот выпад мимо ушей.

– Разумеется, мы высоко ценим обратную связь от населения и хотим выслушать ваше мнение. Поэтому мы раздадим всем опросники, в которых вы сможете написать, какое библиотечное обслуживание вам требуется. С помощью консультантов мы обработаем ваши ответы и примем решение по каждой библиотеке.

Она села на свое место и что-то прошептала Ричарду. Тот кивнул.

Брайан снова с трудом поднялся на ноги.

– Спасибо, Сара и Ричард. Теперь вы можете задать свои вопросы. Только прошу выражаться корректно, иначе я буду удалять из зала.

Поднялось несколько рук, но прежде чем Брайан успел выбрать, заговорила Вера:

– А как мне теперь переоформлять проездной на автобус?

– Сейчас это можно сделать онлайн, – ответил Ричард.

– Но я не умею пользоваться компьютером!

– Тогда по телефону.

– Там проклятый автоответчик, а я вечно нажимаю не те кнопки. Поэтому я всегда просила Джун из библиотеки.

При звуке своего имени девушка вся сжалась, но на нее никто даже не взглянул.

– Ну, попросите кого-нибудь из друзей.

Вера не ответила. Джун стало жалко пожилую женщину: у нее наверняка не было друзей.

– Следующий вопрос, – объявил Брайан, указывая на Джексона.

– Меня зовут Джексон Флетчер. Я нахожусь на домашнем обучении и каждый день посещаю библиотеку. Где мне заниматься, если ее закроют?

Сара изобразила на лице понимание.

– Здравствуй, Джексон. Мы очень серьезно относимся к благополучию всех детей графства, поэтому в ходе консультаций будем искать способ, чтобы обеспечить семьям с детьми доступ к услугам библиотек. Кстати, в Уинтоне есть детский центр с библиотекой.

– Да, но до него несколько миль, а у моих родителей нет машины. Автомобили вредны для экологии.

– Ты можешь ездить туда на автобусе.

– Папа говорит, это дорого.

– Тогда почему бы твоим родителям не отдать тебя в местную школу, куда ходят остальные дети?

– Погодите-ка… – начала Линда.

– Следующий вопрос, – перебил ее Брайан.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поздоровался Сидни. – Хочу сообщить вам: то, что вы делаете, – преступление.

Улыбка Сары померкла.

– В течение многих лет вы губили нашу библиотеку. Я хожу сюда каждый день и своими глазами наблюдаю ее упадок: вы сократили часы работы, уменьшили количество книг, не ремонтировали здание, отчего оно пришло в негодность. Да, возможно, библиотека едва себя окупает, но в этом целиком и полностью ваша вина.

– Нам приходится действовать в условиях недофинансирования… – вмешалась Сара.

– Сударыня, я еще не закончил, – произнес Сидни. Чиновница умолкла. – Власти уничтожают нашу деревню. Вы сократили автобусное сообщение, продали часть рекреационной зоны застройщикам, которые досаждают местным жителям, а теперь взялись за библиотеку. Что в результате останется от Чалкота?

– Уверяю вас, интересы населения для нас превыше всего, – сказала Сара, – однако мы должны смотреть правде в глаза: совет вынужден экономить.

– Ладно, давайте дальше, – пришел ей на выручку Брайан.

Поднялась женщина, которую Джун запомнила по детскому залу.

– А это вообще законно? – спросила она, заглянув в блокнот. – Я проверила: в соответствии с Актом о публичных библиотеках и музеях 1964 года совет обязан обеспечивать нас услугами библиотек.

– Вы правы, у совета есть обязанность обеспечивать население услугами библиотек, – подтвердила Сара, осторожно подбирая слова. – Однако закон не устанавливает требования к выполнению этой обязанности. Если мы будем предоставлять вам услуги передвижной библиотеки, скажем, раз в две недели, то ничего не нарушим.

Миссис Брэнсворт возмущенно подскочила с места. Не видя другого выхода, Брайан со вздохом предоставил ей слово.

– Я считаю, все это полная хрень и бред собачий.

– Пожалуйста, выбирайте выражения!

– Я всю жизнь борюсь с несправедливостью: протестовала у ворот Гринэм-коммон ^[4] в восьмидесятых, поддерживала шахтеров в Уэльсе, поэтому вижу вас и ваши махинации насквозь. Разговоры о консультациях и обсуждении – брехня. Вы ясно дали нам понять, что совет не желает финансировать библиотеки, так зачем делаете вид, будто наше мнение что-то значит?

– Уверяю вас, решение касательно библиотек еще не принято, – заметил Ричард. – Именно поэтому мы наняли специалистов по управлению и хотим знать ваше мнение. После того как консультанты закончат работу, мы все обсудим и примем решение на общем собрании совета двадцать второго сентября.

– Что ж, пора закругляться, – заявил Брайан. – Кто хочет задать последний вопрос?

Джун огляделась: на лицах большинства людей была написана угрюмая покорность. Она вспомнила вчерашнюю мольбу Шанталь. Мама наверняка бы выступила перед советом и перечислила все причины, по которой библиотека должна продолжить работу. Набрав воздуха в грудь, девушка неловко подняла руку.

– Да, – вздохнул Брайан.

Все взгляды устремились на Джун. Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Она открыла рот, но оттуда не донеслось ни звука.

– Говори, Джун, мы не можем сидеть здесь всю ночь, – нетерпеливо произнес Брайан.

– Я… мы…

В зале воцарилась гробовая тишина. Райан из газеты навел на Джун камеру телефона. Из-за его плеча выглядывала мрачная Марджори. У Джун заныли ребра, будто в нее врезалось что-то тяжелое. Она плюхнулась на стул и зажмурилась.

– Ладно, если это все, собрание объявляется закрытым, – подытожил Брайан. Раздался скрежет отодвигаемых стульев и гул голосов. Джун так и осталась сидеть с закрытыми глазами, надеясь, что земля разверзнется и поглотит ее.

Глава 8

На следующее утро Джун явилась на работу, совершенно раздавленная своим вчерашним провалом. Именно поэтому она так боялась выступать публично: теперь все будут считать ее полной идиоткой. Однако, когда она вошла в библиотеку, в зале кипела жизнь. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Что происходит? – осведомилась она у Сидни. Тот сидел в кресле и с удовольствием наблюдал за суетой.

– Разве вы не слышали, дорогая? Мы организовываем протестное движение под названием «Чпокни».

– Что?!

– Учредительное собрание состоится сегодня вечером в «Плуге». Я принесу сосиски в тесте, а вы?

– «Чпокни»?

– Не воспринимайте так буквально, дорогая. Я подумываю стать казначеем, а вас предложу в секретари.

– Вряд ли я сгожусь.

– Ерунда, еще как сгодитесь. Разве не чудесно? Дадим отпор властям, покажем, что библиотека может постоять за себя.

Джун села за рабочий стол и принялась разбирать стопку списанных книг. Ей было приятно, что читатели собираются бороться за библиотеку, пусть даже название их движения звучит, мягко говоря, странновато. Однако ни в коем случае не следует становиться секретарем, если эта обязанность предполагает выступления на публике. Разумеется, она пойдет на учредительное собрание, но будет держаться в тени и помалкивать.

К ней решительным шагом приблизилась миссис Брэнсворт, размахивая листком бумаги.

– Я сделала афиши для нашего собрания. Положим их на видное место, – объявила она, сунув листок в руки Джун. – Теперь все посетители смогут узнать про «Чпокни».

– Кстати, о названии…

– А что тебе не нравится? «ЧПОКНИ» – сокращенно «Чалкотские Подлинные Книголюбы».

– Ах вот оно что, – облегченно улыбнулась Джун.

– Сидни сказал, ты будешь секретарем, а меня он выдвинет на пост председателя. Я здесь единственная, кто знает, как организовывать акции протеста.

– Видите ли, я совсем не подхожу на должность секретаря. Может, я лучше составлю список книг о протестах и протестных движениях?

– Ты можешь и список книг составить, и выполнять обязанности секретаря. Я буду делать основную работу. Тебе останется только вести протокол и заведовать всякой административной ерундой.

– Но я…

– Джун! – раздался сзади окрик Марджори. – На пару слов.

Девушка направилась в кабинет заведующей, будто напроказившая школьница, которую вызвали к директрисе.

– О чем ты разговаривала с миссис Брэнсворт? – осведомилась Марджори, убедившись, что Джун плотно закрыла дверь в кабинет.

– Так, ни о чем.

– Случайно, не по поводу их движения? Предупреждаю: не связывайся.

– Почему?

– Мне только что звонила эта противная Сара Туэйт из совета. Она узнала тебя на вчерашних слушаниях и недвусмысленно дала мне понять, что библиотечному персоналу ни в коем случае нельзя высказываться против совета и закрытия библиотек.

– Она не может нам запрещать.

– Ты бы слышала, каким тоном эта стерва разговаривала со мной по телефону. Дескать, она вынуждена напомнить, что работники библиотеки получают зарплату из бюджета, и если кто-то из нас окажется замешан в протестах, цитирую: «Ваши контракты будут пересмотрены».

– Это наверняка незаконно.

– Называй как хочешь, но нам еще не хватало, чтобы тебя вытурили пинком под зад за противодействие решениям совета. Так что лучше не дергаться и плыть по течению.

– Хотите сказать, нам нельзя бороться за рабочие места?

– Именно. О нашем разговоре никому ни слова. Если тебя попросят принять участие в протестах, скажи, что не хочешь. Ты меня поняла?

– Я все-таки считаю, что…

– Ты поняла?

– Да, Марджори.

– И убери афиши про собрание. Библиотека не имеет к нему отношения.

Остаток дня Джун всячески старалась избегать разговоров о собрании. В глубине души ее обуревала ярость. По какому праву эта чиновница запрещает участвовать в «ЧПОКНИ» и бороться за свое рабочее место? Однако другая, ненавистная ей часть ее личности испытывала тайное облегчение: теперь не придется общаться с людьми, никто не заставит ее позориться перед толпой. Ей хотелось лишь одного – вернуться домой, надеть пижаму и уткнуться в книгу.

Без четверти пять Джун начала наводить в зале порядок. В библиотеку ворвалась взволнованная Шанталь.

– Мне рассказали про вчерашние слушания.

– Прости, я хотела выступить от твоего имени, но…

– Сидни говорит, ты организовываешь движение в защиту библиотеки. Могу помочь с распространением информации в соцсетях.

– Видишь ли…

– Собрание начинается в восемь, верно? Увидимся там.

Джун открыла рот, чтобы возразить, но девочка уже убежала.

Без пяти семь Джун сидела на кухне, грызла ногти и смотрела на часы. Ей нельзя присутствовать на собрании. Если пойдет – ее уволят: страшно представить, что тогда будет. Она откусила кусочек остывшей вареной картофелины. Ничего не поделаешь: она не смогла бы пойти, даже если бы захотела.

В восемь четырнадцать, откусив заусенец до крови, Джун перебралась в гостиную. На диване с прошлого вечера ожидала «Матильда». В минуты тревоги девушка всегда перечитывала детские книги: Роальда Даля, Жаклин Уилсон, Филипа Пулмана. Стоило погрузиться в знакомые истории, которые они с мамой когда-то читали вместе на этом самом диване, как на душе становилось спокойнее. Однако сейчас ей никак не удавалось сосредоточиться. Собрание, должно быть, уже началось. Кто пришел? Миссис Брэнсворт, Шанталь, родители из детского зала… и конечно, Сидни. Что он теперь подумает?

Джун отложила книгу и поднялась наверх, в ванную. Кто сказал, что ванна расслабляет? В горячей воде ей сразу становилось жарко, и чем больше она пыталась убедить себя расслабиться, тем сильнее хотелось вылезти. Однако нужно было чем-то заняться, поэтому она пустила воду, добавила просроченную пену для купания и принялась раздеваться.

В ванную заглянул Алан Беннетт, привлеченный столь необычным изменением режима, и свернулся клубком у ног Джун.

– Уходи, Алан. – Девушка подтолкнула его к двери. Кот сердито заворчал, прыгнул на крышку унитаза, накрытую чехлом из розового плюша, и принялся сверлить хозяйку злобным взглядом.

Джун забралась в ванну и попыталась раствориться в пене, отдающей химическим запахом клубники. В детстве ванна казалась огромной, но теперь в нее невозможно было поместиться полностью – какая-нибудь часть тела обязательно высовывалась наружу. Джун попыталась лечь на бок, однако с такой точки открывался неаппетитный вид на бурый коврик. О чем мама думала, когда выбирала коврик какашечного цвета в санузел с розовым кафелем и ярко-зеленой ванной?

Беверли Джонс плевать хотела на моду и дизайн. Она покупала домашнюю обстановку и одежду для дочери в благотворительных магазинах, поэтому весь дом был захламлен безделушками и разнообразными вещицами, совершенно не сочетающимися по цвету, стилю и размеру. Когда другие девочки щеголяли в укороченных топах и джинсах с низкой талией, Джун донашивала наряды упокоившихся с миром пенсионерок.

– Какая разница, что на тебе надето? – говорила мама, когда она просила у нее что-нибудь помоднее. – По одежке встречают, по уму провожают.

Беверли твердо исповедовала свое кредо. Джун хорошо помнила случай, когда в школе всех девочек пытались заставить надевать на физкультуру гимнастические трико вместо футболки и шорт. Мама заявила, что это сексизм, и встала в одиночный пикет у школьных ворот.

– Я – библиотекарь! – кричала Беверли. – Я знаю родителей всех учеников и многим из них так или иначе помогла. Уж поверьте, я призову все население Чалкота бойкотировать сексистские правила.

Мама стояла под окнами школы три дня. В результате завуч отменил требования относительно физкультурной формы. Джун корежило от непрошеного внимания к ее персоне, но, как ни странно, она ужасно гордилась мамой.

Девушка взглянула на Алана, по-прежнему сидящего на крышке унитаза.

– Мама бы не сомневалась, что я пойду на собрание, верно?

Кот смотрел на нее немигающим взглядом.

– Я хочу поддержать их, но Марджори мне запретила. Я тут ни при чем.

Алан сощурился и зевнул.

– В любом случае, даже если я пойду, кончится тем, что опять опозорюсь. Какой смысл идти?

Алан на удивление проворно для немолодого кота спрыгнул с унитаза и неспешно вышел из ванной, высоко подняв хвост. Джун со вздохом проводила его взглядом, вылезла из ванны и вернулась к приключениям Матильды и мисс Ласкин.

Глава 9

В понедельник утром, когда Джун пришла открывать библиотеку, Сидни уже ожидал ее на пороге.

– Вы столько всего пропустили в пятницу! – сообщил он, едва войдя внутрь. – Где вы были, дорогая?

Джун провела все выходные, придумывая правдоподобное объяснение.

– Извините, у Алана Беннетта в горле застряла куриная косточка.

– Ничего себе! Надеюсь, он в добром здравии?

– Да-да, спасибо. – Джун принялась переставлять книги на полке, лишь бы не встречаться с Сидни взглядом.

– Что ж, позвольте живописать пятничные события. Миссис Брэнсворт схлестнулась с другой дамой за пост председателя и победила с перевесом в один голос, хотя дело едва не дошло до драки. Это надо было видеть. Меня единогласно избрали казначеем, – Сидни с гордостью огладил лацканы пиджака, – а вас заочно назначили секретарем. Миссис Брэнсворт вела протокол в ваше отсутствие.

– Не уверена, что у меня получится, Сидни.

– Пустяки, ничего сложного. Если хотите, я вам помогу.

– Дело не в этом. Боюсь, я не смогу принимать участие в движении.

– В каком смысле?

– Извините, я слишком занята, чтобы участвовать в «ЧПОКНИ», – пристыженно пролепетала Джун.

Сидни так опешил, что утратил дар речи.

– Должен сказать, вы поразили меня до глубины души, – наконец произнес он. – Что ж, воля ваша. Поступайте по своему усмотрению.

– Простите, Сидни, я…

– Не нужно оправдываться, – с натянутой улыбкой ответил он. Джун почувствовала себя предательницей.

Десять минут спустя к ней подошла миссис Брэнсворт.

– Ну и где ты пропадала?

– Извините, у меня слишком много дел. Я не могу быть членом «ЧПОКНИ».

Миссис Би наградила ее гневным взглядом.

– Ты в своем уме? Женщины бросались под лошадей, чтобы добиться равноправия, а ты боишься побороться за свою работу?

– От меня все равно мало проку, – пробормотала Джун.

– Нечего себя принижать. Ты просто струсила. – Миссис Би развернулась и решительно удалилась, оставив Джун краснеть в одиночестве.

Так продолжалось все утро. Посетители, присутствовавшие в пятницу на собрании, заговаривали с Джун о «ЧПОКНИ» и разочарованно отходили, услышав, что она не может участвовать. К обеду большинство активистов «ЧПОКНИ» оставили попытки уговорить ее присоединиться к движению. Когда девушка повезла тележку с возвращенными книгами через зал, постоянные читатели встретили ее непривычным молчанием. Она пыталась вести себя как ни в чем не бывало, но все равно чувствовала обжигающий взгляд миссис Би, а стоило ей войти в детский зал, как мамочки тут же замолкали. Даже Джексон, зашедший сдать книги, старался не встречаться с ней взглядом. Вера единственная готова была пообщаться, однако Джун совсем не хотелось с ней разговаривать.

– Я тебя не виню, – заявила она. – Эта богадельня все равно никому не нужна. Не стоит тратить на нее силы.

Джун хотела спросить, почему Вера каждый день приходит в библиотеку, раз так ее ненавидит, но прикусила язык и прошла мимо.

В половине четвертого явилась Шанталь.

– Почему тебя не было в пятницу?

– Шанталь, не сердись.

– Ты уже знаешь? Меня назначили ответственной за социальные сети, а тебя выбрали секретарем. Возможно, на следующем собрании ты…

– Меня не будет на следующем собрании.

– Почему?

– Не могу. Прости, я слишком занята.

Лицо девочки вытянулось.

– Неужели тебя не волнует судьба библиотеки? Ты совсем как эти говнюки из совета!

– Все гораздо сложнее…

– Чего тут сложного? Если тебе наплевать, тогда мне тоже.

В пять часов Джун чуть ли не бегом покинула библиотеку; никогда она так не радовалась окончанию рабочего дня. Девушка шла по главной улице, смотря под ноги, однако все равно ощущала взгляды прохожих. Кто-то прошипел ей в спину: «предательница», но когда она обернулась, то заметила лишь молодую женщину с коляской. Джун ускорила шаг и направилась к закусочной «У мистера Конга».

Войдя внутрь, она вздохнула с облегчением: Джордж точно не станет приставать с расспросами и навязывать свое мнение. Однако сегодня за стойкой стоял Алекс, что-то напевая себе под нос.

– Привет! А я тебя ждал! – воскликнул он, завидев Джун. – Я прочитал «Гордость и предубеждение».

– Здорово. – Джун кисло улыбнулась, надеясь, что Алекс по ее лицу догадается, что она не расположена к разговорам.

– Книжка оказалась лучше, чем я ожидал. В некоторых местах слишком затянуто, но Элизабет крута, даже без восточных единоборств.

– Рада, что тебе понравилось. Можно мне курицу в соусе из черных бобов и вареный рис?

– А что ты сейчас читаешь? Порекомендуешь хорошую книгу?

– Алекс, прости, но не мог бы ты поскорее передать мой заказ? Я очень тороплюсь.

– Конечно. – На его лице промелькнула обида.

Алекс ввел заказ в компьютер и принялся протирать стойку. Джун села за столик и глубоко вздохнула, впитывая запах жареного чеснока. На противоположной стене висел портрет суровой китаянки; с тех пор как Джун впервые пришла сюда с мамой, строгая дама каждый раз взирала на нее с неодобрением. Сегодня она выглядела особенно недовольной.

– Извини, не хотела тебя обидеть, – вздохнула Джун.

– Да ничего. Это ты меня прости; я слишком заболтался. Работаю здесь один; так и с ума сойти недолго.

– А я бы с радостью работала одна.

– В библиотеке выдался трудный день?

– Разве ты не слышал? – спросила Джун. Алекс покачал головой. – Совет собирается нас закрыть.

– Ничего себе! Почему?

– Говорят, им урезали бюджет, поэтому они закрывают библиотеки. И не только в Чалкоте.

– В Лондоне то же самое. Да, дело плохо. Вы ведь будете бороться?

– Читатели организовали протестное движение под названием «ЧПОКНИ».

– Чпок… что?

– Да-да, знаю, звучит не очень, – развела руками Джун.

– Когда следующее собрание? Буду рад помочь, пока не уеду.

Джун перевела взгляд на недовольную даму на стене.

– Вообще-то я не принимаю в этом участия.

– Почему?

Девушка приготовилась дать заученный ответ, но задумалась. Разве плохо, если она откроет Алексу правду? Он приехал в Чалкот всего на несколько месяцев и вряд ли кому-то расскажет. В школе он не слыл болтуном.

– Так в чем причина? – настойчиво спросил он.

– Обещай, что не проболтаешься.

– Честное скаутское. – Алекс торжественно поднял три пальца.

Джун сглотнула.

– Совет запретил библиотечным работникам выражать свое мнение по поводу закрытия библиотек. Если я вступлю в «ЧПОКНИ» или буду помогать протестующим, меня уволят.

– Вот черт.

– А еще я не должна никому рассказывать, почему не соглашаюсь участвовать, поэтому все решили, будто мне наплевать на библиотеку, и меня возненавидели. Так что да, сегодня выдался трудный день. – Джун прорвало; слова хлынули из нее потоком. – Я десять лет работаю в библиотеке, а до меня здесь работала моя мама. Нельзя допустить, чтобы ее закрыли. – Она в отчаянии обхватила голову руками.

– Ты можешь чем-нибудь помочь?

– Я ничего не могу сделать, иначе лишусь места в библиотеке. И даже если бы могла – проку от меня никакого.

– Это не так, – осторожно произнес Алекс.

– Помнишь, какой я была в школе? С тех пор ни капли не изменилась: все такая же робкая никчемная трусиха.

Алекс помолчал.

– Ты была самая умная в классе, – наконец проговорил он. – Всегда помогала тем, кто пропустил занятия или чего-то не понял. Тебя любили и уважали.

Звякнул звонок. Алекс ушел на кухню и через несколько секунд вернулся с пластиковым пакетом.

– Спасибо, – стараясь скрыть волнение, Джун взяла у него из рук пакет. – Пожалуйста, никому не говори, что мне запретили участвовать в «ЧПОКНИ». Если Марджори узнает, она меня убьет.

– Обещаю, твоя тайна умрет вместе со мной. Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо. – Джун поняла, что вот-вот заплачет: это были первые добрые слова за весь день. Уже у выхода она обернулась и сказала: – Кстати, я сейчас читаю «Матильду».

– Ту самую, Роальда Даля?

– Да, моя любимая книга. Я отложу в библиотеке экземпляр для тебя.

Вернувшись домой, Джун поискала Алана, но тот опять исчез, поэтому ей пришлось ужинать в одиночестве. Хорошо, что удалось рассказать Алексу о ситуации с библиотекой. Джун и не помнила, когда в последний раз говорила с кем-то по душам. Жаль, что он скоро вернется в Лондон.

Раздался стук в дверь. На пороге стояла Линда, у нее на руках сидел негодующий Алан Беннетт.

– Смотри, кого я снова нашла в бельевом шкафу. Похоже, он нагадил на чистые полотенца.

– Ох, надо же. Простите, пожалуйста. Я куплю новые.

Линда выпустила Алана, и тот опрометью метнулся в дом.

– Раз уж я здесь, то спрошу: в маминых книгах, случайно, не сохранились «Наездники»? Пора Джексону приобщаться к Джилли Купер.

– Наверняка где-то есть. Сейчас поищем. – Восьмилетнему мальчику, пожалуй, рановато читать женские романы, но Линда вряд ли послушает.

– Ты действительно сохранила все мамины книги? – спросила Линда, пока Джун водила пальцем по корешкам.

– Конечно, я ничего из ее вещей не выбрасывала.

– Совсем-совсем ничего?

Джун нашла нужную книгу и вручила Линде.

– Кое-какую старую одежду отнесла в благотворительный магазин, а все остальное сохранила. А что?

– Тебе не кажется, что пора от кое-чего избавиться? Не от книг, а, скажем, от старых безделушек? – Линда взяла с каминной полки статуэтку девочки с книгой. – Например, от этой.

– Она мне нравится. – Джун забрала у нее статуэтку и вернула на место.

– Правда? Эта фигурка не антикварная, ценности в ней никакой. Я помню, как Беверли притащила ее с летней ярмарки. По-моему, она ей досталась бесплатно.

– Дело не в деньгах.

– Знаю-знаю, но твоя мама не так уж и цеплялась за это барахло. – Линда указала на старую мебель и картины. – Не хочу показаться грубой, милая, но вряд ли она рассчитывала, что ты сохранишь ее вещи в неприкосновенности, как в мавзолее. Она хотела бы, чтобы ты начала новую жизнь и обставила здесь все по своему вкусу.

– Но я вовсе не хочу обставлять дом по своему вкусу, – возразила Джун с неожиданным для себя пылом. – Мне нравятся мамины вещи. С ними как-то… спокойнее.

Линда пристально посмотрела на нее.

– Ладно, я, пожалуй, пойду.

– Спасибо, что вернули Алана, – пробормотала Джун, провожая ее до двери. Не стоило так огрызаться на Линду: она ведь хотела как лучше.

– Не за что. – Выйдя на крыльцо, Линда повернулась к Джун и добавила: – Твоя мама никогда не придавала значения вещам. Да, ей нравились эти безделушки, но больше всего она любила общаться с людьми и жить полной жизнью. Думаю, она желала того же и для тебя.