Травы и пламя

***

– Вставай! Вставай же! – Троф проснулась от того, что Слома трясла ее за плечо и почти срывалась на крик.

– Что… Мама, что ты делаешь?

– Где Мосс?

– Мосс? – Троф взглянула в сторону кровати сестры, она была убрана.

– Я не знаю, может, пошла в город или к Миллоксам. Почему ты так взволнована?

– Вы вместе ложились спать?! Она была здесь ночью?!

– Мам, конечно, не переживай ты так.

– Ты не понимаешь, не понимаешь… Надо найти срочно Морока, – мать выбежала из комнаты.

Троф не могла понять, что случилось. Нет Мосс и нет. На часах было десять утра, она вполне могла уйти по делам или навестить соседей. Быстро умывшись, Троф спустилась вниз, мама сидела за столом и плакала навзрыд, отец пытался ее успокоить. На столе тлел какой-то рисунок, выжженный на древе.

– Отец, что случилось? Вы нашли Мосс, с ней что-то произошло?

– Расскажи ей все сам, я не могу, я просто не могу, – мама заплакала сильнее, Троф сделала шаг в сторону матери, чтобы ее утешить, но отец остановил ее.

– Пойдем на улицу.

Морок и Троф сели на ступеньки крыльца их дома. Отец молчал, злость жгла сердце Троф. С Мосс случилось недоброе, мать явно чем-то подавлена, а он продолжает молчать. Надо же что-то сделать, она просто не знала, что.

– Мы больше не увидим Мосс, – Троф не сразу поняла смысл сказанных слов.

– Отец, что за глупости? Почему мы ее не увидим? Где она? Она пропала сегодня утром? Тогда нужно сообщить стражникам, надо начать поиски! – Троф выкрикивала один вопрос за другим, она вскочила на ноги.

Девушка собиралась добежать до Мисты, чтобы вместе с ней начать поиски и просить помощи у граждан.

Отец неожиданно жестко ответил.

– Сядь и послушай меня, – непривычный голос отца осадил Троф. Отец был строг, но его голос всегда был мягок, он не позволял себе ругаться и обижать их с сестрой. Троф послушалась отца и вернулась на свое место.

– Ты помнишь, когда ты была маленькой, твоя сестра сильно заболела? – девушка кивнула. – Тогда мы с твоей матерью приняли тяжелое решение, но единственное возможное на тот момент, – отец сделал паузу и тяжело вздохнул, – мы обратились к лекарю по имени Араил. Лекарь помог нам, Мосс выжила и поправилась, хотя она уже не была прежней, но она была жива, и мы смирились с новой Мосс. Мы не могли больше ничего сделать. Правда, у всего есть цена. Мы не увидим больше Мосс, потому что пришло время расплатиться с лекарем.

Отец снова замолчал. Троф пыталась не шевелиться и ничего не говорить, казалось, что любой шорох разрушит наваждение, и все слова, сказанные сейчас отцом, обретут силу, они станут правдой, от которой уже не избавиться.

– Лекарь забрал Мосс, таков был уговор. Она остается в живых, если через пятнадцать лет она уйдет вслед за ним. Мы пытались сбежать с твоей матерью от этого договора, мы бежали так далеко и быстро, насколько могли. Лекарю пришлись не по нраву наши попытки побега, за то, что мы хотели нарушить данное слово, он не дал нам с ней даже проститься. Теперь Мосс мы уже никогда не увидим.

Отец закончил свой рассказ, они просидели несколько минут в полнейшей тишине. Троф совсем тонким и едва слышным голосом спросила:

– Что мы теперь будем делать?

– Завтра я отправлюсь на поиски твоей сестры и буду умолять лекаря пощадить мою дочь.

Троф молчала, мольбы будут бездейственны, одна жизнь взамен другой – вот что заинтересует лекаря. Они оба это понимали. Горло Троф сковал подступивший ком, слезы выступили на глазах, он положил свою руку на плечо Троф и сжал его.

– Пойду посмотрю, как там твоя мама, – отец ушел в дом, в компании Троф осталось лишь тяжелое чувство одиночества в городе, в котором исчезла ее старшая сестра.

Сестра теперь во власти лекаря, родители охвачены горем, а Троф могла лишь ощущать разрастающуюся по ее телу безысходность. Верить в возвращение отца сил у нее не было. Нужно было, чтобы этот день просто-напросто закончился, обещая, что все это лишь дурацкая придумка головы. Только вот солнце светило во всю свою силу, люди проходили мимо дома, события жизни семьи Троф не нарушили их каждодневный ритм. Троф попыталась представить, что она случайный прохожий, который видит лишь девушку, сидящую на крыльце старого дома. Но ощущение, как пустота, распространяется по телу, захватывая и убивая все, будто еще немного, и Троф окаменеет, испортило ее иллюзию.

Когда весь свет почти погас внутри, Троф осознала одну вещь: «Мосс исчезла ночью, значит, лекарь не мог с ней далеко уйти, я могу их догнать».

– Догнать? И что тогда? – Троф неожиданно для себя произнесла вопросы вслух.

«Я смогу занять ее место. Я буду дороже, чем мой престарелый отец, лекарь может заинтересоваться такой платой», – эта мысль зажгла свет с новой ослепляющей силой. Как узнать, откуда лекарь родом и куда он отправился? У родителей спрашивать было нельзя, ее не выпустят из дома после такого. Если бы она могла вспомнить название города, возле которого семья жила, когда сестра заболела.

– Миста! Она старше меня, и она может помнить!

Трофа побежала к ее дому, надежда подгоняла ее. Конечно, придется подвергнуть риску подругу. Упоминание лекарей было под строжайшим запретом, за такое могли и в тюрьму кинуть, но Троф верила, что Миста сможет сохранить ее тайну. Хотя девушка и уповала на то, что, может, и не придется выдавать свой план и его связь с бездушными лекарями.

Около дома Мисты госпожа Ловекс занималась садом.

– Госпожа Ловекс, Миста дома? – Троф пыталась отдышаться и придать своему голосу непринужденность, но госпожа Ловекс все равно что-то заподозрила.

– Милая, что-то случилось? Ты бежала сюда?

– Нет-нет, все в порядке. Я просто тороплюсь, меня дома ждут, а у Мисты осталась моя книга, мне нужно ее забрать, – Троф хотелось, чтобы в этот раз ее торопливая речь сыграла ей на руку и заставила бы госпожу Ловекс не вдаваться в расспросы.

– А, да, конечно. Миста в своей комнате.

– Спасибо, госпожа Ловекс!

Троф вбежала в дом Ловексов, на лестнице она споткнулась и чуть не скатилась кубарем вниз, но, удержав равновесие, девушка все же добежала до комнаты Мисты, Троф забарабанила в дверь.

– Миста! Миста, открой! Мне нужно с тобой поговорить!

Из-за приоткрытой двери выглянула Миста.

– Трофа? Ты чего шумишь?

– Мне нужна твоя помощь! – Миста слегка наклонила голову влево, предчувствуя, что эта помощь будет не из легких.

– Заходи.

Троф прошла в комнату Мисты, но вместо того, чтобы присесть рядом с ней, она продолжила ходить из стороны в сторону.

– Остановись хоть на секунду! Ты прямо как испуганная дикая лань! Объясни, что случилось? – Троф продолжила свой беспорядочный шаг по комнате.

– Помнишь, пятнадцать лет назад заболела Мосс?

– Смутно, я помню, что поток тогда задержал свой отъезд.

– Где тогда наш поток жил? Там была река неподалеку, которая очень сильно шумела по ночам.

– Прости, но я не помню, мы так много где были, и реки были не настолько редки.

У Троф все сжалось внутри – если Миста не помнит, то больше не у кого было узнать, не вызвав подозрений.

– Ну же! Выйди из своих мыслей. Скажи, зачем тебе это?

Троф поведала Мисте о событиях сегодняшнего утра, про свой будущий побег Троф умышленно умолчала, отложив это до момента, когда она выяснит, куда же ей все же придется отправиться.

– Что твои родители планируют делать?

– Они полностью опустошены, отец завтра хочет ехать на ее поиски, не знаю, что будет с матерью.

– Тогда что планируешь делать ты? Если ты спешила ко мне, чтобы расспросить о той нашей остановке, значит, у тебя уже что-то есть на уме.

Троф колебалась. Миста могла не одобрить ее план, но мешать подруге она бы не стала и перед родителями уж точно бы не выдала, поддержка была необходима, на понимание других рассчитывать не приходится.

– Я собираюсь занять место своей сестры.

– Что?! Как ты планируешь это сделать?

– Я не знаю. Сейчас мне нужно узнать, где лекарь живет. Они не должны были далеко уехать, я могу нагнать их!

– Трофа… Как же твои родители, если тебе удастся поменяться местами с сестрой? А если не получится, и он заберет вас обеих?

– Миста! У тебя есть идеи получше? Никто из стражников не погонится за лекарем, они могут при этом приговорить моих родителей к заключению или смерти! О помощи от других людей в вопросе с лекарем даже думать смысла нет. Я хочу попытаться. Я не смогу жить дальше и думать, что могла помочь сестре и не сделала этого. Она уже достаточно перенесла.

– Я понимаю, понимаю, но что будет с тобой? Мы не знаем, на что способен этот лекарь.

– Я справлюсь. Миста, послушай, я буду бороться за сестру. Я не знаю, существует ли вероятность, что я вернусь вместе с ней. Конечно, я не хочу оставаться в плену, но чем дальше рассматривать пустые идеи, тем скорее я упущу лекаря, и попыток уже никаких не потребуется.

Комната погрузилась в молчание. В голову Троф стали настойчиво стучаться мысли, что вся эта затея потерпела крах. Осознание того, что сестра ушла из ее жизни навсегда, становилось ощутимее и пульсировало пока что едва заметной болью. Внезапно Миста воскликнула:

– Я знаю, у кого спросить, сиди здесь! – и выбежала из комнаты. Через несколько минут она вернулась с широкой улыбкой. – Апоген.

– Что?

– Город, около которого мы тогда стояли, называется Апоген, а река Вычауз.

– Но как ты узнала?

– Не только у тебя ведь есть старшая сестра, – хитро сощурив глаза, ответила Миста. – Крокла помнит почти все наши остановки, со многими знакомыми из разных городов она поддерживает связь до сих пор.

Троф крепко обняла Мисту, повторяя одно за другим: «Спасибо». Теперь она знала, в каких окрестностях живет лекарь, она может выдвигаться: дома взять провизию, отложенные деньги, но придется одолжить повозку родителей, тем более они в ближайшее время вряд ли покинут город.

– Спасибо, Миста. Мне нужно возвращаться и все подготовить, я отправляюсь ночью.

– Родителям ты не будешь говорить?

– Нет, они меня не отпустят. Они уже потеряли одну дочь, вторая же сама собирается их покинуть.

– Я пойду с тобой, это слишком опасно – путешествовать в одиночестве.

– Нет. Я не могу подвергать тебя такой опасности. Кто знает, лекарь может решить взять трех рабынь к себе, – Троф горько усмехнулась. – Ты мне нужна тут, родители останутся совсем одни, им нужна будет поддержка, проследи, чтобы мой отец не отправился за мной вслед.

– Как же мне его остановить? Привязать к дереву? Боюсь, после этого меня на порог твоего дома не пустят! Мои родные меня тем более из нашего дома не выпустят.

– Заговори их! Убеди! Скажи им, что все со мной в порядке и скоро вернусь. Ты так давно их знаешь, я только тебе могу довериться!

– Хорошо, Трофа. Будь осторожна, отправь мне письмо при первой же возможности, я сделаю все, что от меня потребуется.

Подруги обнялись, в глазах Мисты стояли слезы. Девушки никогда не разлучались надолго, мысль о том, что это могла быть последняя встреча, заставила прижаться крепче друг к другу. Лекари берут высокую цену за свои услуги, но в жизни приходится платить за стоящие вещи не меньше. Миста проводила Троф до калитки дома Ловексов, когда фигура Троф исчезла с глаз, Миста все равно продолжала стоять и смотреть в сторону ушедшей подруги.

***

Троф вернулась домой, отец встретил ее в дверях и впопыхах сказал, что мама отдыхает в комнате, а сам он отправляется на рынок за продуктами и успокоительными травами для нее.

Собрав необходимый провиант, Троф спрятала мешок под лестницей. Сколько она еще не увидится с родителями, она не знала, ей жадно хотелось продлить мгновения в собственном доме. Девушка поднялась в комнату матери, увидеть ее еще раз было необходимо, чтобы уменьшить ноющий призрак будущей разлуки.

– Мам? Я могу зайти?

– Да, Трофа, иди ко мне.

Девушка села около матери на кровать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, не волнуйся.

– Мам… Не нужно врать.

– Девочка моя, я справлюсь, мне нужно немного отдохнуть, а потом я встану и приготовлю еды твоему отцу в дорогу. Нам придется с тобой побыть вдвоем некоторое время, но мы же сильные с тобой, мы справимся, – Слома слабо улыбнулась, Троф не отводила свой взгляд от бледного и заплаканного лица матери.

– Я тебя люблю, мам.

– И я тебя, Троф. Мосс тоже очень любила тебя, она так много о тебе говорила, когда мы вышивали.

Троф погладила маму по голове и оставила ее отдыхать. Непривычно было слышать о своей сестре такое, при Троф она не произносила много слов, тем более что она говорила с кем-то о ней, не укладывалось у нее в голове. Внутри засосало от осознания, что Троф упустила что-то важное между ними с сестрой.

В дверь постучали, Троф не хотелось никому открывать, день не располагал быть разговорчивой и милой, но стук повторился усерднее.

– Кто там?

– Это Варэн.

– Варэн, Мосс нет дома, мы сейчас не особо принимаем гостей

– Я знаю, что Мосс нет, и я знаю, почему. Открой, пожалуйста!

Троф распахнула дверь так резко, что чуть не ударила сына пекаря Варэна.

– Что ты знаешь? – накинулась на него девушка с вопросом.

– Я знаю, что Мосс забрал лекарь.

– Откуда? Мосс тебе говорила о лекаре?

– Нет. Мне рассказал твой отец.

– Отец? С чего вдруг ему тебе об этом рассказывать?

– Когда я пришел просить руки Мосс, твой отец пытался меня отговорить разными способами, но я стоял на своем. Тогда твой отец сказал, что Мосс обещана другому, но я ему не поверил, и он все же объяснил мне, что теперь только лекарь владеет ее душой, и этого никак не изменить.

– Если ты знал, почему ты не сказал мне? Почему ты сам что-нибудь не сделал? Зачем ты сейчас сюда заявился и говоришь мне все это?

– Потому что я, на самом деле, пытался! Я неделями дежурил у вашего дома по ночам, чтобы сразиться с лекарем, но сегодня я уснул. Понимаешь, уснул! То ли усталость сказалась на мне, то ли лекарь применил свои чары, но я упустил их. Я виноват в том, что твоя сестра пропала! Твой отец был прав, что отказывал мне даже в попытке помочь вашей беде, потому что я все испортил!

Варэн тяжело дышал, только после его рассказа Трофа заметила круги у него под глазами, всю неделю он был очень медлителен, за что в пекарне не раз на него прикрикивали на кухне, он пытался помочь ее сестре. Троф не могла его винить, ненавидеть, говорить, что во всем виноват только он, но девушка ведь также спала в ту ночь, хотя ее сестра явно плохо чувствовала себя. Они оба совершили ошибку, и теперь они оба хотят ее исправить.

– Зачем ты здесь?

– Я хочу попросить тебя о помощи, мне нужно знать хоть что-нибудь об этом лекаре. Я пойду за ним и освобожу твою сестру.

– Да? И как же ты это сделаешь? Он тебя взглядом может просто испепелить! – конечно, Троф преувеличивала, но ей не хотелось, чтобы за ее повозкой увязался нежданный преследователь в лице Варэна.

– Что? Не говори чушь! Они могут лишь отвары лечебные варить!

– Тогда как он тебя усыпил? Да не только тебя! Всех нас! – Варэн опустил взгляд в задумчивости. Троф не знала, что чувствует к нему Мосс. Правда, они много времени проводили вместе, значит, все же что-то тянуло сестру к нему. А если так посмотреть, то парень был хорош собой. Высокий, светлые короткие волосы, широкие плечи и смешной нос картошкой. Да и рукастым он был, храбрость в нем тоже вот проснулась. Не было бы лекаря, отец вполне мог и согласиться на замужество старшей дочери.

– Не знаю! Но важно ли это?! Нужно спасать Мосс! – Трофа ценила искренние попытки юноши помочь ее сестре, но лишать возможного счастья Мосс она не хотела, та достаточно перенесла. Упрямство Троф тоже было не последней решающей причиной. Троф решила спасти сама сестру и не подвергать никого опасности, значит, так тому и быть. Детское безрассудство не покидало голову Троф до сих пор. Поразмыслив немного, девушка ответила:

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да, но приходи завтра, сейчас не время для этого разговора. Завтра я все тебе расскажу, я узнаю у родителей больше информации. Отец отправится завтра на ее поиски, если он будет добр, он разрешит тебе следовать вместе с ним.

– Спасибо, Троф! Я сделаю все, чтобы спасти твою сестру.

Девушка распрощалась с Варэном, он был настроен более решительно, чем до прихода к дому сестер. Однако Троф не собиралась отменять свой план, этой ночью она уедет вслед за лекарем, и только она отправится на поиски своей сестры. Варэн в бою может погубить и себя, и Мосс, он пекарь, а не воин. Отец сестер был слишком стар, он может не доехать до Апогена живым. Троф предстоял поход, который она не знала. Как именно он закончится для нее? Но с этой ценой она могла себя примирить, по крайней мере, пока.

***

Наступила ночь. Троф собрала необходимые, как она думала, вещи: накидку, рубаху, белье, зубную щетку, немного отложенных на что-то монет; Троф так и не смогла вспомнить, на что она хотела их потратить. Прежде она просто кидала все свои вещи в повозку, и семья отправлялась в другой город, выбирать самое нужное ей не приходилось. Смешок еле слышно вырвался у Троф: «Ну и путешественница из тебя, Троф, даже сумку собрать не можешь».

Троф надела темно-синий свитер, серые штаны, которые мама сшила ей на прошлый день рождения, и теплые ботинки, которые ей достались от сестры, так она собралась в путь. Она взглянула на браслет, который сестра успела отдать в свою последнюю ночь, он тоже отправится с ней в поездку. Внизу она переложила все вещи в большую холщовую сумку с едой и водой, которая была припрятана у лестницы ранее утром.

Отец с матерью отдыхали в комнате. За день никто так и не проронил ни слова, все были измучены и слишком устали, чтобы пытаться балансировать на границах горя, разговоры казались лишними. Выбраться из дома не было сложной авантюрой по сравнению с приготовлением повозки с лошадью – громкое ржание лошади могло разбудить родителей Троф.

– Тише-тише, Люция. Не шуми только. Все будет хорошо, нам просто нужно будет с тобой прокатиться до одного места, ты еще вернешься домой.

Лошадь вела себя спокойно и всячески помогала Троф. Подействовала ли на нее ложь девушки или лошадь была готова отправиться с ней по собственному желанию, узнать было сложновато.

– Как же расстроится отец, – Троф, сощурив глаза, начала ломать колеса у второй повозки, если Миста не справится с уговорами родных, то это хотя бы их задержит. Закончив, она забросила вещи в повозку и забралась в нее. Троф оглянулась на свой дом и уверенно взяла в руки поводья, повозка пришла в движение.

Троф выехала из Фроколта без препятствий, за стенами города девушка хлестнула поводьями, и Люция помчалась в сторону Апогена.

Из-за повозки лошадь не могла быстро разогнаться, но главное было не останавливаться. Путь следовал через леса, а ночь лишь вступала в свои законные владения. Одна Троф еще никогда не путешествовала, да и о здешних местах историй было великое множество, что определить, где правда, а где вымысел, не представлялось возможным. За леса близ Фроколта Троф не переживала, местность была болотистой, и разбойники предпочитали обходить эти леса стороной. Сгинуть со своей же жертвой не представлялось заманчивым будущим для этих ребят.

Далее же девушку ждала неизвестность, до ближайшего города был день пути, где она хотела узнать, куда дальше ей ехать, чтобы добраться до Апогена. Карты дома не нашлось, а во Фроколте не хотелось вызывать подозрений расспросами о городе у лавочников.

Спустя время Троф начало клонить в сон, только ухабы на дороге как-то выдергивали девушку в мир бодрствования. Трофа не могла себе позволить сдаться, но сил было немного после всех происшествий предыдущего дня, нужно было продержаться до утра.

Близился третий час ночи, темнота окружала Троф со всех сторон, к звукам, доносившимся по сторонам, она старалась не прислушиваться, боясь, что услышит то, что заставит повернуть ее назад. Легкий свитер перестал спасать от назойливого ветерка, тело Троф сжалось, останавливаться, чтобы достать теплые вещи, ей не очень-то хотелось.

Лампа, висящая на повозке, не давала оглядеться, где она находилась, но вот впереди Троф разглядела расплывчатый силуэт, лошадь неумолимо приближалась к нему. Девушка успела натянуть поводья в последний момент и крикнуть Люции: «Тпру!» Повозка остановилась у самого силуэта, он и не думал отступать, будто его не пугала возможность остаться на этой дороге в неприглядном состоянии после встречи с колесами повозки. Силуэт снял капюшон, и, оказалось, что под ним скрывалась старушка с добродушным лицом.

– Путница, куда путь держишь? – голос звучал звонко, моложаво, если бы Трофа своими глазами не видела, что перед ней старушка, то решила бы, что с ней говорит молодая женщина.

– В Апоген еду, бабушка, – как бы ни была мила старушка, все-таки сомнения о ее намерениях у Троф были. Они находились посреди ночи на дороге, которая шла через лес, в голову закрадывались лишь кровожадные причины для бабушки быть здесь.

– Ох, как хорошо, по пути будет. Свези-ка меня в Сумятицу, а я тебе еды в дорожку дам.

Подвозить ночных попутчиков в планы Троф не входило, поэтому, готовясь развернуть повозку и объехать старушку, девушка уже натянула поводья, как ее левую руку сковала боль, поводья выпали из рук. Трофа подтянула рукав и увидела, что браслет, который сплела сестра в последнюю ночь, странно светился, а под ним рука приобрела красный оттенок.

– Чудная вещица, с любовью сделана. Да ты не бойся, следа не останется, он так, просто предупредить тебя хотел, – девушка удивленно взглянула на старушку.

– Браслет? Предупредить? Бабушка, что за глупости?

– Ну, глупости, так глупости, твое дело – верить или не верить, но что хотел браслет, я тебе сказала.

«Чудеса. Не хватало еще браслетов, которые пытаются заговорить при использовании болезненных приемов», – Троф посмотрела на браслет, а потом на старушку. Казалось, что новая знакомая просто не в себе, и стоит попытаться все-таки скрыться с ее глаз, но свет, исходящий от браслета, снова угрожающе запульсировал: «Ладно-ладно, довезу старушку до Сумятицы, если останусь жива и доберусь до сестры, выясню, за что ее подарок так меня невзлюбил».

– Садитесь, бабушка, я вас отвезу.

– Ох, спасибо, путница, а то я уже несколько дней по этому лесу бреду, ножки устали. Ты не бойся, не обижу и уснуть тебе не дам в опасном месте.

Повозка снова тронулась в путь, Трофа лошадь больше не гнала, решив до конца ночи ехать в спокойном темпе и не создавать много шума, чтобы не обрести новых попутчиков. Старушка, кажется, задремала, и девушка немного успокоилась, скоро примется рассвет за дело, и до Сумятицы останется всего несколько часов, там она и распрощается с компанией.

Ехала парочка совсем недолго, когда начало светать. С первыми лучами солнца старушка проснулась и встрепенулась, словно воробушек, и внимательно осмотрела Троф.

– Путница, почему ты в Апоген едешь?

– В гости к родителям еду, бабушка, навестить мне их надо, – бабушка недовольно причмокнула губами.

– Ай, не хорошо врать мне, знаю, что ты от них едешь, а не к ним.

– Что ж тогда, бабушка, ты спрашиваешь, коли знаешь?

Старушка рассмеялась:

– Смелость есть, одобряю, уже давно пора. Я спрашиваю, потому что люблю слушать рассказы других людей, даже если я сама все знаю, приятно послушать кого-то, окромя себя.

Трофа посмотрела на старушку, вдруг осознание ударило ее будто бы молния.

– Вы лекарь!

– Я? Глупости, я обычная старушка, которая гуляет по ночам в лесу.

– Прекратите, не дурите мне голову, вы точно лекарь.

– Я просто сижу рядом и спрашиваю о твоей жизни, путница, не более.

– Ваши странные разговоры с моим браслетом, вы знали о том, что я еду от родителей, откуда вам все это знать, если вы не лекарь?

– Не знаю, может, мне это сейчас снится.

– Вам? Снится? Но я же существую! Я точно не сплю.

– Ты уверена в этом? Вот я никогда не уверена, что уже проснулась.

Троф вздохнула, кажется, старушка действительно сошла с ума, и никаких лекарей в ее повозке не сидит. Да и тем более кто знает, на что эти лекари способны? Говорят только, что отвары варят, но многие отмечали странности в их поведении. Кто с псом спор вел о липах, кто шептал что-то недалече от плачущего ребенка, а тот вскорости заливался смехом и не помнил никаких лекарей поблизости. Может, эта старушка умела и прошлое видеть? Да и заклинаниями они промышляют порой, хоть стараются это скрыть.

Старушка вновь уснула, солнце уже появилось на горизонте и становилось все больше, скоро придется остановиться на ночлег, правда, девушке спать с этой чудной старушкой не очень-то хотелось.

Впереди показалась небольшая поляна, Троф решила остановиться тут – если сон придется отложить, то хотя бы немного отдохнуть и перекусить ей все же стоит. Троф разбудила старушку, пока последняя возилась со своими вещами и стелила плед на землю, Троф распрягла Люцию, чтобы та могла попастись и также отдохнуть.

– Пойди сюда, путница. У меня есть вкуснейший чай из самой Сумятицы.

– Спасибо, бабушка, но я свою еду поем, у меня достаточно запасов.

– Путница, не нужно обижать меня, я тебя не отравлю, пока такой цели у меня не было.

Слова старушки почему-то не успокоили Троф. Хотя старушка была одета в темную накидку, когда она раскрывала ее, доставая что-то для их трапезы, там мелькали ткани ярких цветов. Как же все-таки ее голос отличался от ее внешности! Старушка была маленькой, горбилась, но при этом оставалась довольно шустрой, на лице светились голубые глаза, а морщины-рытвины становились на солнце будто глубже, но голос оставался таким же звонким, приятным, легким, он не мог не притягивать к себе.

– Путница, бери чашку.

Троф взяла белую чашку с золотистой каймой, внутри нее плескалась зеленая жидкость, на чай было похоже, но сомнения у Троф оставались, она сделала маленький глоток. Ее организм наполнила теплота, кончики пальцев стало покалывать, яркая вспышка перед глазами – было последнее, что Троф запомнила перед тем, как потерять сознание.

Трофа очнулась, когда уже начало темнеть. Она обнаружила, что была укрыта пледом, а старушки рядом видно не было. Троф скинула с себя плед и начала нервно оглядываться.

«То, что я осталась жива, это, конечно, плюс, вот только ночью путешествовать на своих двоих не очень дальновидно», – у дороги она увидела уже запряженную лошадь и старушку, которая шла по направлению к ней.

– Наконец-то! А то я думала, что мне придется тебя самой грузить в повозку, а я уже не в том возрасте, чтобы таскать тяжести.

– Что вы сделали со мной?! Что это за напиток был?!

– Чай, обычный чай с щепоткой успокаивающего заклинания, но от этого чай не перестал быть чаем. Ты просто сильно устала, и так сработало заклинание, оно решило, что тебе нужно отдохнуть. Я надеялась, что это не продлится долго. Перекуси, и мы отправимся дальше. Тебе больше нельзя опаздывать, а у меня дела в Сумятице.

Троф послушалась старушку, но от ее еды отказалась в этот раз наотрез. Что теперь поделаешь? Если заклинание решило, то так тому и быть. Троф хмыкнула и продолжила, есть, старушка хитро на нее поглядывала, но разговора не начинала.

Через час они снова тронулись в сторону Сумятицы. Троф чувствовала себя, на удивление, отдохнувшей, как будто она несколько дней нежилась в теплой дреме и ничего больше не делала. «Может, этот чай и не так плох». Наступила ночь. Троф потрогала браслет, он не обжигал ее больше, а краснота под ним прошла, он мигал. Мигал? Нет, скорее, пульсировал слабым светом, Троф это успокаивало.

– Браслет больше не жжет? – Троф пожала плечами на вопрос старушки.

– Нет, он лишь светится.

– Он не будет тебя больше обжигать без веской причины.

– То есть до этого причина была веской? – Троф вскинула руки от досады – вот еще, браслету ли решать, делать Троф больно или нет.

– Видимо, я не знаю, что на уме у браслета.

– Странно, вы вроде бы нашли общий язык.

– Вещи мне не близки, чтобы с ними часто беседовать.

– А заклинания?

– У заклинаний есть свой характер. Вещь на то и вещь, она берет сначала часть своего создателя, а потом уже часть своего хозяина, вещам нельзя доверить свои секреты, они их просто не поймут. Заклинания же своенравны, они могут услышать тебя, поспорить с тобой, могут вовсе отказаться действовать, с ними уютно. Они создают, даже когда что-то разрушают, но без отваров они бесполезны. Лишь травы делают их настоящими, но все же не всесильными.

– Может, на нем заклинание, он же светится? Хотя для его создания использовались самые обычные нитки.

– Нитки-то обычные, а мастерица свое дело знала, она умеет договариваться с вещицами.

– Мастерица? Она, что ж, заклинания может накладывать?

– Конечно нет, глупости не говори, путница. Просто браслет делался специально для тебя, с мыслью о тебе и с какой-то целью, заклинания тут совсем ни при чем. Вещь просто взяла часть своего создателя и соединила ее с твоей энергией, поэтому он и сверкает. Он должен тебе помочь.

– Помочь в чем?

– Откуда мне знать, путница? Надо было спросить у самой мастерицы.

– Я не подозревала, что это может быть необходимо. Он казался мне обычной вещицей.

– Может, он обиделся? Не очень приятно, когда тебя недооценивают.

– Да, за это действительно стоит меня обжигать.

– У вещей бывает отвратительный характер, как и у людей.

– Почему вы решили сказать про заклинания? Вы же отрицали, что вы лекарь.

– Мне просто не было необходимости это подтверждать. Зато после этого заклинания ты теперь понимаешь, что я не желаю тебе зла. Без этого заклинания ты бы не решилась отдохнуть перед путешествием в присутствии меня.

Трофа подумывала, что признательна за заботу о ней этой старушке, вот только такая забота напоминала немного угрозу.

– Хорошо, я отдохнула, благодарю за это.

Троф и старушка замолчали, ночь опустилась на землю. Завтра к раннему часу они прибудут в Сумятицу, где Троф предстоит оставить старушку, дальнейший путь придется преодолеть одной. Старушка была чудной, хоть и вполне доброжелательная, она может знать что-то о других лекарях, точнее, об одном определенном, в особенности, как его победить.

– Нет, – неожиданно сказала старушка.

– Я ничего не сказала.

– Ты собиралась.

– Бабушка, вы и мысли читаете?

– Да чего там читать? У тебя на лице все написано, тебе бы научиться лучше скрывать свои эмоции, – бабушка с нравоучением хмыкнула.

– Меня это не беспокоит.

– Сейчас нет, со временем это изменится, посему был бы полезный навык. Со своими родными и близкими нужно быть искренними, в момент опасности это может быть минусом.

– То есть лекарь советует мне научиться врать?

– Лекарь советует тебе научится защищаться, некоторые защищаются через ложь и закрывают себя от других, но это может быть не твоим оружием и щитом. Выбери, что послужит для тебя.

– Бабушка, вы же знаете, что находится в Апогене?