– Это была чистая правда, – произнесла она и сделала драматическую паузу, – Начну с предыстории. Я тогда украла кота у Габриэллы и Михаила и сбежала из дома к друзьям на нашу съемную квартиру. В ту ночь мне в первый раз приснился Лувр. Мы тогда засиделись допоздна и в результате уснули, где сидели, – махнула она обеими руками, – У нас есть один друг, который издевается над «эстетами». Он не плохой человек. Наоборот, он лучше всех разбирается в искусстве. Например, покажешь ему картину, ты не знаешь, что за художник, картина, а он откуда-то знает. Но не суть, – махнула она рукой, – Я не помню, как тогда уснула, но вот просыпаюсь утром под говор и смех и слышу, как он саркастически рассказывает про Лувр. Почти тоже самое, только без идиотских комментариев, рассказывали мой парень и другой друг. Я сразу вспомнила о легенде, которую придумала коту Габриэлла. До слов Михаила о том, что он проверял и это был лишь сон, я действительно думала, что мы каждую ночь отправлялись в Лувр к картине Иоанна Крестителя. Обстановка в зале музея, картина – всё выглядело настолько реальным, – Амалия подчеркнула последние слова покачиванием руки ладонью вниз, – Ты веришь? Я даже раму смогла пощупать! – воздела она к потолку спрятанные в рукава руки, – Это было просто невероятно! Как минимум три раза в неделю мы видели один и тот же сон. Поначалу это было интересно, но потом надоело. Мы начали искать причину. Я даже вернула кота, прочитала о загадке, побудила всех искать решение, искала сама, но…ни к чему не пришла. Я отправилась к Михаилу. Ты, наверное, помнишь день, когда мы встретились, – Амалия взглянула на меня и снова сосредоточила взгляд на невидимой точке на полу, – Мы с Михаилом плечом к плечу стояли у входа в магазин. Я уже собиралась уходить. Вдруг из пустоты появляется кот, потом – человек. Я сначала не поверила, но когда взглянула на Михаила, то поняла, что не одна страдаю галлюцинациями, – вдохнула Амалия, ненадолго замолкла, и потом продолжила, – Ну так вот. Тебе никогда не хотелось понять, как происходят эти перемещения?

Я слушал ее монолог и сравнивал наши ситуации. Она до последнего не сомневалась в действительности происходящего, я же по-прежнему считал это сном. Ею руководило желание докопаться до сути, мне же нравилась неопределенность, нравилось, что таинство, постигнутое только одним маленьким существом, оставалось нераскрытым для других.

– Нет. Я все еще думаю, что это сон и не хочу думать иначе, – честно поведал я о том, что думал, остановив взгляд на ее медленно ползущих вверх бровях, – Но согласен с Михаилом – не следует рассказывать о том, что мы пережили.

– Ты считаешь, тем двоим не стоит знать о коте? Боишься, что будут ставить на нем эксперименты? – подняла она на меня свои большие карие глаза, – Кстати, как ты прибыл в Милан?

– На самолете, – не моргнув глазом, выдал я заранее отрепетированную ложь.

– Серьезно?

– Да. А подъехал к собору на трамвае. Только не смог сориентироваться.

– Ты ни разу не был в Милане?

– Не-а, – покрутил я головой, – Это впервые.

– А где ты остановился?

– Пока нигде. Я слишком торопился на встречу, поэтому вопрос с гостиницей для меня остается открытым, – потер я переносицу, но почувствовал на себе чужой взгляд, повернулся и попал в ловушку бездонных глаз. Их чарующий магнетизм сковал меня по рукам и ногам, затянул в темную пучину, кроющуюся в самом центре. Голос Амалии, доносившийся сквозь толщу воды, требовал моего возвращения на Землю, а я погряз в этом кристально чистом омуте без шанса на выживание.

Осознав, что слова бесполезны, Амалия пустила в ход тяжелую артиллерию. Мощный удар по спине выбил весь воздух из легких и чуть не отправил вспахивать носом пол вагона.

– Ты вообще слышишь, что я говорю? – нагнулась она ко мне, когда я согнулся в кашле, подавившись слюной, – Мы выходим на следующей!

Не знаю, что она прочла в посланном в ее сторону взгляде, но это лишь заставило ее усмехнуться.

– Вставай, пошли к выходу, – потянула она меня к распахнувшимся дверям. Когда мы выбрались из зеленого вагона, моя спутница остановилась, чтобы дать мне откашляться и принялась делиться информацией об остаточном маршруте:

– Сейчас нам идти около 10 минут пешком. Дойдем до входа в «Москова» и подождем 5 минут Михаила. Потом снова сядем на метро. За 4 минуты доедем до Ланза. Оттуда пойдем до Сфорцеско пешком. На это уйдет где-то 3-4 минуты. Все было бы намного проще, если бы Михаил не играл бы в свои шпионские игры. Что ему стоило пойти на встречу вместе с нами, а не заставлять нас скакать с вагона в вагон?

Я слушал, как она тараторит и пытался сложить в уме все прозвучавшие цифры. Выходило около 30 минут. С учетом потраченного времени на поездку к Дуомо и от Дуомо получался целый час.

– Нас, наверное, уже не ждут, – озвучил свои выводы двинувшейся к эскалатору Амалии.

– Я тоже так думаю, – тихо согласилась спутница, – Но вдруг?

– Простите, – кто-то потянул меня за правый рукав куртки. Я обернулся и остановился.

– Я слышала, вы разговаривали по-русски, – на меня смотрела сияющая пара глаз, тех самых, что взяли меня в плен в вагоне, – Вы не подскажите, как добраться до бара «Радецкий»?

– Нет, мы сами туристы, – ответила вместо меня Амалия, схватила за другой рукав и потащила за собой. Но крепкие пальчики незнакомки не желали отцепляться.

– Извиняюсь, что подслушала ваш разговор, – пролепетало это чудо в светло коричневом пальто и белой вязаной шапке с помпоном, – Но, похоже, мы все идем в одну сторону. И я бы хотела пойти к «Москова» вместе с вами, – смущенно сжала она горловину своего толстого свитера.

– Прости, но мы торопимся, – Амалия взяла меня на буксир и потащила к эскалатору. Я похлопал ее по руке.

– Думаю, она все равно пойдет за нами, поэтому…идем, только быстрей, – махнул я треплющей свои золотистые волны девушке. Дождавшись, когда она поравняется со мной, я двинулся к эскалатору.

– Вы оба так уверенно себя чувствуете. Даже не скажешь, что туристы, – девушка повесила за плечи рюкзак и поспешила за нами, – Наверное, уже месяц тут живете.

– Нет, прибыли только сегодня, – ответил я за двоих, – А ты сколько уже тут?

– Неделю. Вы идете на встречу с друзьями? – спросила она, когда мы поднялись на поверхность.

– Можно сказать и так, – согласился я.

– Мои друзья собираются в баре. Они отправили за мной такси, но я не села. По дороге изучила в интернете карту и решила добраться до туда сама.

– Как предусмотрительно, – пробормотала под нос Амалия.

– Как хорошо, что я встретила вас, – хлопнула в ладоши попутчица, – Кстати, меня зовут Саша. А вас как?

– Роман, – я указал на себя, – Амалия, – указал я на свою притихшую спутницу.

– Очень приятно. Вы бывали тут на неделе моды? Нет?

На протяжении всего пути Саша вещала о моде, делилась детскими воспоминаниями, когда приезжала сюда с матерью, крутила головой и отмечала понравившиеся аксессуары и одежду на встречающихся нам женщинах. Я слушал, вставлял неловкие реплики, а Амалия молчала, только под конец, когда в дали уже виднелся баннер со значком метро и силуэт Михаила, предупредила о том, что скоро будем на месте.

После этого возникла небольшая заминка. У Саши зазвонил телефон. Она некоторое время рассматривала номер на дисплее, будто раздумывала, стоит ли отвечать, но все-таки приняла вызов и принялась молча слушать голос телефонного собеседника, пристально вглядываясь в даль.

В какой-то момент я взглянул на нее и удивился перемене, случившейся с ее лучистым взглядом. Синие радужки наполнились ртутью. От них повеяло холодом, беспощадностью, примешанной к безразличию. Однажды, я уже видел такой взгляд, когда Габриэлла рассказала Михаилу о нападении недовольного исходом дело подзащитного.

Заметив, что мы смотрим на нее, Саша тут же смягчилась, улыбнулась и попросила телефонного собеседника перезвонить. Некоторое время мы шли молча. На мой вопрос, все ли нормально, махнула рукой, а потом остановилась, неожиданно вся сжалась, достала из кармана носовой платок и прижала к лицу. Я шел и слушал, как девушка глухо всхлипывала, бормотала о мужском непостоянстве, потом сделала пару глубоких вздохов, протерла щеки, скулы и продолжила идти с опущенной головой.

Мы уже практически подошли, как вдруг Саша остановилась, схватила меня за предплечье и взглянула на меня чуть покрасневшими влажными глазами. Секунды две мы смотрели друг на друга, а потом она развернулась и побежала назад.

– Что это с ней? – недоуменно посмотрела ей в след Амалия.

– Понятия не имею. Кажется, изменили, – пробормотал я, сожалея, что не обменялся контактами с новой знакомой.

– Что-то она мне не нравится, – резюмировала моя спутница, – А ты прям лужей растекся. Ладно, пошли, а то и так задержались, – потянула меня за рукав в направлении шагающего к нам Михаила.

– Приветствую, – Михаил дошел до нас первым, – Что за девушка была с вами? – спросил он, прищурено всматриваясь в спешке удаляющая от нас фигурку в светло-коричневом пальто.

– Какая-то Саша, которая запудрила мозги Роману, – доложила Амалия.

– Да ну? – приподнял бровь и криво усмехнулся Михаил, не сводя взгляд с уменьшающейся точки вдали, – А убежала она почему?

– Истерика, – продолжила доклад Амалия.

– Потрясающе, – холодно произнес Михаил и облил меня ртутью из глаз, – С каких пор ты у нас переквалифицировался в ловеласы?

– Вы знакомы? – спросил я, идущий на поводу у смутных подозрений.

– Откуда мне, по-твоему, ее знать? – Михаил перевел взгляд на Амалию, – Я так понимаю, ты забыла о новом месте встречи?

– Так и есть, – легкомысленно согласилась Амалия, – Куда сейчас?

– К Сфорце. Габриэль и Кенджи тоже опаздывают, обещали подойти через 15 минут.

Остаток пути Амалия переговаривалась с Михаилом, а я грел дыханьем заледеневшие пальцы и старался вспомнить лицо Саши, но в памяти отпечатались лишь две синие искорки глаз.

Мы подошли к входу в метро. Я поднял голову и наткнулся на мой любимый тип зданий. Пятиэтажный дом образовывал треугольник, и острый угол, усыпанный по длине святящимися окнами, смотрел прямо на нас.

Вместе с падающим в синих сумерках белым снегом под жужжание эскалатора мы начали погружение в подземку. Холодный бодрящий воздух постепенно сменился теплой атмосферой с еле ощутимой смесью запахов, характерных для метро. Я вдыхал ее и с интересом рассматривал сменившуюся обстановку – от скамеек с гранитным «зерном» на поверхности вверх, ярко красных стен с рекламными плакатами к салатовой ленте под потолком с повторяющейся белой надписью «MOSCOVA». Я почувствовал, как внутри меня распрямилась свернутая бубликом пружина.

– Получил мое сообщение? – неожиданно обратился ко мне Михаил, когда мы сели на поезд.

– То зашифрованное? – вспомнил я список композиций и вместе с ними вопрос, который хотел задать при первой же встрече.

– Да. Я отправил, а потом до меня дошло – ты можешь потеряться…

– А зачем так шифроваться?

– У меня как всегда неприятности, – ответил Михаил под смешок Амалии, – А после веселья, которое устроила она нам в начале года, – указал он на хихикающую девушку, – Излишняя предосторожность уже не кажется такой лишней. Я не хочу, чтобы нам кто-нибудь помешал.

– На этот раз, надеюсь, обойдется без убийств, – сделал я акцент на последнее слово.

– Я тоже надеюсь, – задумчиво произнес Михаил и больше не проронил ни слова.

Я был благодарен ему за молчаливое недовольство касательно Саши. С одной стороны мне было понятно его недоверие к постороннему лицу, с другой – не хотелось покрывать чистый светлый образ знакомой незнакомки темными пятнами сомнений.

Глава 4

Те, кому не чужда романтика романов о рыцарях, при слове «замок» легко представят остроконечные башни; массивные ворота, в которые с трудом впускают и легко выпускают; каменные стены с прямоугольными зубцами, известными искушенным знатокам под словом «мерлоны». Замок Сфорца предстал передо мной именно таким – в лучших традициях рыцарских романов, но не лишенный итальянской грации.

Прожекторы по зубцам стен и башен освещали теплым желтым светом красноватый камень и постепенно убывающий снег. Мы остановились перед памятником и стали ждать.

– Ты ведь бывал в Москве? – неожиданно спросил у меня Михаил.

– Было дело, а что? – ответил я, наблюдая за вращающимся в его руках как валик смартфоном.

– Ты сейчас стоишь перед прототипом символа Москвы, – указал он на башню с часами.

– В смысле?

– Над некоторыми частями архитектурного Кремлевского ансамбля потрудился итальянский архитектор, который в свое время внес свою лепту в Сфорческо. Если присмотришься, наверняка заметишь схожесть башен Сфорца с некоторыми башнями Кремля. И обрати внимание на мерлоны, – Михаил указал на зубцы, прежде чем снова нажать на «вызов».

За спиной заиграла приятная мелодия. Я обернулся. В метре от меня стоял человек в распахнутой куртке и протягивал Амалии звонящий телефон. Черные волосы побелели от снега и практически слились с цветом его лица.

– Я не смог им ответить, – произнес мужчина больше на японском, чем на английском. Он выглядел спокойным. Его бесстрастный взгляд скользнул на меня, ненадолго задержался на моих руках, спрятанных в карманы, затем остановился на Михаиле, удерживающим гудящий телефон на весу, – Они оставили его телефон и сказали, что в нем вы найдете ответы на все свои вопросы.

– Что случилось? – Михаил нажал на отбой и прервал мелодию, оставив на морозном воздухе звучать гудки автомобилей и далекие голоса людей.

Замолкший телефон перешел в руки Амалии. Покрутив его, она достала свой смартфон и к звукам улицы примешалась пару отрывистых вибраций, сопровождающихся тихими щелчками кнопок на выдвижной панели клавиатуры.

– Подхватили и затолкали в белый фургон, – рассеяно ответил мужчина, – Я успел сфотографировать номерной знак, – он сфокусировал взгляд на Михаиле и достал свой смартфон.

– Миланский номер, – пробормотал Михаил по-русски, разглядывая фото, – Скорее всего в этом нет никакого смысла, иначе они вели себя более скрытно, но я займусь этим. Когда разблокируешь телефон, сообщи мне, – он остановился указательным пальцем на Амалии, а затем начал кому-то звонить.

Мне оставалось только наблюдать. Японец встал рядом со мной, взглянул на башенные часы и протянул мне руку:

– Кенджи Гото.

– Роман, – совершил я неловкое рукопожатие, – Габриэля похитили? – от растерянности спросил очевидное, за что был вознагражден скупым кивком.

Я вспомнил похищение моей персоны друзьями маленькой хакерши. Мне повезло: в их планах не значилось реальное убийство, они не задавались целью покалечить. А гематомы и ссадины, оставшиеся после похищения, были всего лишь результатом их невежества в области медицины. Я прекрасно понимал, что дела с Габриэлем могли обстоять значительно хуже и сочувствовал стоящему рядом со мной человеку.

– Вы будете помогать с исследованием картины Боттичелли? – предпринял я попытку отвлечь малословного собеседника от мрачных мыслей, и заработал заинтересованный взгляд.

– Это вы обнаружили дату на портрете Иоанна Крестителя? – он развернулся корпусом в мою сторону.

– Да, мы с Амалией.

– Очень интересно! – улыбнулся он глазами и лишь немного уголками губ, – Я слышал, вы использовали для этого Фотошоп. Вы сможете потом повторить для меня весь процесс?

– С удовольствием. Если вспомню все, что делал.

– Благодарю, – спокойно с опущенными глазами и полуулыбкой на лице кивнул мне Кенджи, – Сейчас вы изучаете Боттичелли. Уже пришли к чему-нибудь?

– Мы придерживаемся версии со спрятанным музыкальным посланием, – невольно потер я себе шею.

– Три – один – три – один, – задумчиво произнес мой новый знакомый, – К сожалению, я мало, что понимаю в музыке, но постараюсь быть полезным.

– Я думаю человеческие фигуры на картине – это невмы, – я поделился с ним своей последней догадкой.

– Я тоже так думаю. Даже набросал пару соотношений невм и персонажей. Потом покажу, – присоединился к нашему разговору Михаил, – Сейчас нам нужно укрыться в тепле и подумать, что делать дальше. Я взял на себя смелость и забронировал номера в отеле неподалеку.

– Что за отель? – спросила Амалия, ни на минуту не отрываясь от клавиш смартфона.

– Торре Мейсон, – ответил он и первым тронулся с места.

– Сойдет, – пробормотала себе под нос Амалия, и а мы последовали за ним.

Через пять минут мы стояли возле белого двух этажного здания. Темно-синий навес над крыльцом напоминал козырек коляски. Он собрал на себе серебристо-голубоватую искрящуюся гору, оставив под собой клочок нетронутой земли.