Света утерлась рукавом и шмыгнула носом совсем уж по-детски. Маленький и незначительный жест, который, тем не менее, показался Сергею таким милым, таким родным. Он вспомнил её маленькую. Точно так она шмыгала носом, будучи ребенком, когда плакала и жаловалась любимому дяде на свои детские обиды, а он утешал её. Сергей вдруг понял, что перед ним совсем ещё молодая девочка, только со студенческой скамьи. Девочка, попытавшаяся взвалить на свои хрупкие плечи неподъемный груз. Сделать хоть что-то, чтобы мир вокруг стал лучше, справедливее. И делала она это, как могла.
– Им сильно мешал Данила, – перебила она ход его мыслей. – Сам того не желая, он перешел дорогу очень влиятельным людям. Как я поняла, под организацию всего мероприятия шеф взял немаленькую сумму у местных авторитетов, а стараниями Данилы отдавать ее стало нечем.
– Это мы и без тебя поняли, – ответил Сергей. – Они тебя привлекли, для того чтобы разыскать его?
– Нет. Убить.
– Но он жив и почти здоров. Как тебе удалось столько оттягивать этот заказ? Он сегодня спас четверых. И сейчас бегает по метро, пятого разыскивает.
– Никого он уже не разыскивает. Я сделала всё, как они велели, – тихо ответила Света и вновь посмотрела на часы. – Через семнадцать минут он покончит с собой.
Глава 19
В отличие от брата, Фунту московское метро всегда нравилось. Стерлинг постоянно ныл, что народу много – не протолкнуться, бомжи на весь вагон благоухают так, что вокруг вакуум образуется, а людям приходится жаться в другом конце вагона друг к дружке, лишь бы оказаться подальше от этого запаха. Фунт же был более сдержан и в подобных вещах умел находить положительные стороны. Подземка представлялась ему своего рода кровеносной системой мегаполиса, в которой люди играли роль эритроцитов. Городу нужны были эти маленькие жалкие клеточки. Каждый по отдельности, они не представляли никакой ценности. Но вот толпа таких людей-клеток – это и есть та самая живительная сила города, которая не давала ему стареть. Такое сравнение макро- и микроорганизмов позволяло Фунту видеть полную картину мироздания. Люди – клетки, Москва – организм. Без клеток организм погибнет, задохнется. Некому будет приносить кислород, в данном случае ‒ деньги. Не будь налогоплательщиков и работников, город загнулся бы за пару месяцев. Задохнулся бы в собственной вони, вдавленный глубоко под землю собственной массой. Людям-клеткам, в свою очередь, был необходим хозяин-организм. Без него их передвижения были бы просто хаотичным набором направлений и путей, город же заставлял их двигаться туда, куда ему было нужно. Миллионы горожан каждый божий день выползали из своих теплых углов и спускались под землю, для того чтобы добраться до ненавистного места, чтобы выполнить там ненавистную им работу, и все ради того, чтобы оплатить свое жалкое существование в этом жирном организме. Платя огромные налоги и снимая безумно дорогое жилье, они в массе своей обрекали себя на бесконечную погоню за призрачным счастьем. Навязанный им образ жизни никак не мог устроить нормального человека, но, вот парадокс, большинство из них даже не догадывались, что они всего лишь средство для поддержания жизни чужого организма. Некоторые из них барахтаются более интенсивно и, при хорошем раскладе, через несколько лет исправной службы и выплат дани обретают свободу в виде маленьких железных коробочек – автомобилей. Мнимая свобода обрекает их на бесконечные пробки и еще более масштабные поборы в виде транспортных налогов, штрафов, платных парковок и беспрестанно дорожающего бензина. Особо нетерпеливые клеточки даже умудряются ввязнуть в кабалу кредитов ради такой свободы. И опять парадокс – становятся счастливее. Мнимое счастье, приобретенное на деньги, которых ты еще не заработал, но, тем не менее, бесконечно греющее душу и тешащее самолюбие.
Фунт смотрел на всех этих людей-клеток с жалостью и восторгом одновременно. С одной стороны, подобная эксплуатация людей городом была ему противна. Но, если посмотреть на это с другой стороны, становилось понятно, что насильно никто никого не держит. Никто не приглашал этих глупых клеточек бегать сломя голову в поисках счастья в этом огромном железобетонном организме. Никто, в конечном итоге, не держит их и после того, как они приехали в мегаполис. Хочешь свободы ‒ собирайся и вали себе обратно в селезенку или печень, не важно, откуда ты там родом. Но нет же, будут сидеть тут, в сердце страны, и накачивать своим почти бесплатным трудом его и без того непомерно раздутые потребности. Фунт восхищался этим фактом. Каким же нужно быть гением, чтобы одурачить сразу столько людей?!
Себе же он отводил роль лейкоцита ‒ небольшой иммунной клетки, борющейся по мере сил своих с клетками, «прущими» против системы. Такой вот уродской клеткой, по его мнению, и был объект его слежки. Фунт уже два часа следовал за этими двумя отбившимися от рук эритроцитами. Щеглов и Воронов, будто заведенные, бегали по всей подземке и всячески мешали его организации нормально зарабатывать. Команды действовать Фунт не получал, и его заданием на сегодня было проследить за маневрами этих двоих, по возможности, не попадаясь им на глаза. Чем он, собственно, и занимался. Меняя образы, словно в театре одного актера, он следовал за ними буквально по пятам. Видел чудесное спасение одного, затем другого суицидника. Сменил образ ‒ быстро снял парик, вывернул двухстороннюю куртку наизнанку и нацепил кепку с дурацкими клапанами для ушей. Затем продолжил слежку. После спасения третьего опять на ходу сменил образ, теперь он был инженером в очках и с усиками. Сумка через плечо, битком набитая реквизитом для смены внешности, позволила ему оставаться незамеченным на протяжении всего дня. Несколько раз Фунт невозмутимо ловил на себе взгляд Воронова, но тот, видимо, так и не почуял слежку, чем сильно потешил его самомнение как актера.
Чем дольше длилась слежка, тем сложнее было оставаться незамеченным. Особенно трудно было на станции «Тропарёво», где народу было мало по сравнению с центром, в котором затеряться в толпе глупых эритроцитов не составляло большого труда. Но тут случилось маленькое чудо ‒ объекты слежки разделились. Следить за Вороновым команды не было, и Фунт с легким сердцем отправился следом за Щегловым. План шефа был до безобразия простым. Стерлинг остался с профессором Филюшкиным и по звонку должен был привести его на встречу с Данилой в указанное время и место. Фунт же должен был проследовать за этой занозой в заднице и, убедившись в том, что работа самонадеянной девчонки выполнена, убрать обоих.
***
Капитан Сидоров заметно нервничал. Служебная «Волга» захлебывалась, выдавая максимум своих сил, но, несмотря на все старания водителя, к цели они двигались, казалось, медленнее черепахи. Телефон Воронова по-прежнему не отвечал. Анонимная наводка застала его врасплох аккурат после того, как он отчитался перед начальством о проделанной за день работе. В сообщении был адрес загородной железнодорожной станции, и, судя по всему, именно там ожидалась развязка всей этой запутанной истории. Кому-то удалось собрать в одном месте почти всех её участников, включая и самого организатора. Номер, с которого пришло сообщение, не определился. Сидоров, конечно, догадывался, кто именно скинул ему эту наводку, но убедиться в своих догадках не имел возможности, так как времени было в обрез. Он поминутно заглядывал в смартфон, оценивая шансы успеть вовремя. Время от времени ему приходилось подгонять уставшего сержанта, но тот и без того выжимал из бедной машины все соки.
На место прибыли минут за десять до назначенного времени. Капитан оставил подчиненного у одного из входов на платформу, а сам побежал к дежурному по станции, чтобы отдать несколько распоряжений. Наконец он вышел на перрон. Огляделся. Платформа была почти пустой. Днём в сторону области двигалось не так много пассажиров, да и станция, судя по всему, была второстепенной, многие электрички проносились мимо неё без остановки.
Мелкий дождь, накрапывавший весь день, закончился, вышло солнце и осветило безлюдную платформу. Капитан властно забарабанил в дверь билетной кассы. Сунув в нос кассирше удостоверение, он попросил её удалиться с платформы, а сам занял ее место в тесной каморке. Теперь его взору открывалась вся панорама, а его самого можно было заметить, лишь вплотную приблизившись к его убежищу. Сидоров закурил.
Ждать пришлось недолго. Не успел он выкурить сигарету, как прибыл первый участник действия ‒ из подошедшей электрички медленно вышел Щеглов. Парень огляделся по сторонам, словно изучая обстановку, но, не заметив ничего интересного для себя, зафиксировал свой взгляд на какой-то дальней точке перрона. Словно завороженный, покачиваясь, он прошел мимо временного убежища капитана, не замечая его. Сидоров обратил внимание на взгляд молодого человека. Его глаза не выражали ничего. Полная пустота и безразличие ко всему. Парень подошел к самому началу платформы и встал в опасной близости к краю. Капитан хотел было окликнуть парня, но, приоткрыв форточку кассы, заметил двух мужчин. Видимо, они зашли на перрон с другой стороны и теперь стояли метрах в десяти от Щеглова, не приближаясь к нему. В одном из них Сидоров узнал профессора Филюшкина, а, стало быть, второй был его надзирателем. Профессор выглядел подавленно. Поминутно озираясь по сторонам, он все чаще утыкался взглядом себе под ноги. Видимо, от него не стали скрывать его истинную роль на сегодняшнем спектакле – роль жертвы.
Спустя минуту платформа вновь опустела. Последние пассажиры, прибывшие вместе с Данилой, разбежались по своим делам, остались лишь участники спектакля. Сидоров сосредоточил свое внимание на происходящем, стараясь не упускать из виду ни Щеглова, ни профессора с надзирателем. Спустя еще минуту мимо капитана вальяжно прошагал грузный мужчина в дорогом костюме. За ним, шагах в пяти, шёл парень. Ни тот, ни другой не обратили на Сидорова никакого внимания. Итак, почти все в сборе, оставалось дождаться Свету, но вскоре на платформу прибыла и она. Лицо капитана омрачилось, когда он увидел, что за ней следом идёт Воронов. Он-то здесь какими судьбами? Участие старого приятеля стало для капитана полной неожиданностью, скорее, даже неприятностью, поскольку такой поворот сюжета его игре мог лишь навредить. Ладно, подумал капитан, посмотрим, чем дело кончится.
***
Выходя на платформу, Воронов обратил внимание Светланы на знакомого сержанта, дежурившего возле входа.
– Видимо, Сидоров уже прибыл. Это ты вызвала его?
– Да, я отправила ему сообщение. Без его архаровцев нам не вытащить ни Щеглова, ни профессора, – ответила Света, заметно волнуясь.
Выйдя на саму платформу, они увидели в её начале некое подобие небольшого митинга. У самого края стоял Данила, немного поодаль, словно из партера, за ним наблюдали четверо мужчин. Троих из них Воронов узнал сразу, это были профессор Филюшкин и два молодых наемника, которых ещё не так давно Сергей мутузил в метро. Четвертый же грузный мужчина был ему незнаком, но, судя по виду, это и был главный идеолог общества анонимных суицидников. Сергей напряг профессиональную память, но так и не смог выудить из нее имя искомого объекта. Мозг бывшего следователя был приучен к фотографическому запоминанию. Стоило какой-либо информации попасться на глаза Воронову, как она тут же записывалась на подкорку, чтобы в нужный момент быть извлеченной и использованной по назначению. Сейчас же ‒ никакой ниточки или зацепки. Видимо, этот персонаж в столице недавно, мысленно сделал вывод Сергей.
Вальяжно покачиваясь из стороны в сторону и лениво обводя происходящее вокруг взглядом, грузный мужчина всем своим видом пытался показать, кто в настоящий момент является хозяином положения.
По дороге Света рассказала Воронову о своем плане. Она рассчитала время таким образом, чтобы каждый участник выдвинулся к месту встречи ровно в тот момент, когда получит от нее сообщение с адресом. Она знала, где находится загородная резиденция злоумышленников, а также знала, сколько до места добираться капитану Сидорову, а посему, вовремя отправив действующим лицам сообщения, она планировала собрать всех в одном месте с таким расчетом, чтобы добиться паритета в раскладе сил. Сейчас соотношение сторон полностью её устраивало и, судя по спокойному виду Сергея, его тоже. На платформе собрались практически все действующие лица плюс капитан Сидоров, видимо, где-то в засаде. Это добавило девушке уверенности и, пребывая в довольно приподнятом настроении, она посмотрела на часы, прежде чем подойти вплотную к Даниле.
– Я вижу, Светлана Владимировна, вы не удосужились соблюсти правила договора, – первым нарушил молчание шеф, буравя взглядом Воронова.
– Вы тоже пришли не один, – парировала Света, – так чего же мне подставляться?
– Что ж, дорогуша, видимо, нас ждет неприятная беседа, поскольку я догадываюсь, что основной пункт сделки вы тоже не собирались выполнять.
Света ехидно улыбнулась, но вместо ответа посмотрела на часы и медленно приблизилась к Даниле, который всё это время оставался безучастным ко всему происходящему на платформе.
– Я так понимаю, вам всё же удалось загипнотизировать бедолагу. Как же вы заставили его прийти на это место?
Света приблизилась ещё на полметра к Щеглову. Она смотрела не на него, а чуть дальше, пытаясь не упустить момент появления поезда. Время истекло, и через мгновение мимо них по расписанию должен был пролететь аэроэкспресс. Воронов оставался в шаге позади племянницы и глаз не спускал с противного толстого мужика, ведущего со Светой беседу. От него не ускользнула мысль, что в данной игре блеф не уместен, но тогда полное спокойствие и расслабленность бандита ему показались совершенно нелогичными. Или он что-то упустил из виду? Сергей быстро огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Какой же козырь в рукаве у этого жирного борова? Газель с бойцами? Снайперы?
– Как раз этого добиться не составило большого труда, господин Игнатов, – Света на секунду отвела взгляд от Данилы и лукаво подмигнула шефу. Звук собственного имени на мгновение заставил его наглые глаза сузиться, но в следующий момент он вновь взял эмоции под контроль.
– Я впечатлен. Моего настоящего имени не знали даже мои подчиненные, – спокойно ответил Игнатов. ‒ Даже не буду спрашивать, как вам удалось откопать его. Меня больше интересуют ваши способности гипнотизера.
– Даниле я действительно долгое время внушала мысль о суициде, это заняло не один день. Каждый наш сеанс я добавляла в программу крупицы задания, которое он должен был выполнить, и именно благодаря вашей жадности, господин Игнатов, мне хватило времени довести свою работу до завершения. Оставалось лишь дать ему ключ на запуск программы, к чему вы сами меня и принудили. Помните ваш загородный сарай, куда вы нас специально поместили для этого?
– Помню, как же не помнить, вы тогда исправно снабжали нас будущими покойниками, – съязвил шеф, бросив взгляд на Воронова и пытаясь понять по его реакции, знает ли он о том, что Света работала на него. Воронов и глазом не моргнул, стараясь не потерять нить игры. Шеф же сделал вывод: знает.
– Я заранее знала, где и как закончится эта история. Сложнее было выманить вас самого.
– И вы решили, что я полностью вам доверюсь? Что поверю в то, что вы собственными руками устраните главную угрозу моему бизнесу?
– А что вам оставалось делать? У нас сложилась патовая ситуация. Вы удерживаете профессора, – Света кивнула в сторону Филюшкина, – в моих же руках оказался Данила. Я не смогла добраться до своей цели, вы не смогли добраться до своей. Сейчас я вам предлагаю равноценный обмен.
– Я весь внимание! – дружелюбно развел руками шеф.
– Одну минуту, – отрезала Света и сделала последние два шага в сторону Щеглова. Напряжение, висевшее в воздухе во время беседы, никому не позволило вовремя увидеть приближение состава. Поезд летел с такой бешеной скоростью, что, опоздай Света хоть на миг, Данилу бы уже ничто не спасло. Машинист состава в последний момент увидел на платформе людей, стоящих в опасной близости к краю, и подал предупредительный сигнал. Именно под этот протяжный громогласный гудок Света и выдернула, уже шагнувшего навстречу смерти, Данилу обратно на платформу.
Присутствующие не двинулись с места, когда девушка и парень дружно повалились им под ноги, отшатнувшись от громыхающего аэроэкспресса. Данила был без сознания, а Света, оттянув его на пару метров от края платформы, как ни в чём не бывало встала и вновь обратилась к шефу:
– На чем мы остановились?
– Вы рассказывали, зачем вам понадобился весь этот цирк, – мягко ответил грузный мужчина, заложив руки в карманы брюк. ‒ Вы же понимали, что мы вас не отпустим просто так. Притащили с собой дядю, этого святого наивного человека, и решили, что справитесь с нами голыми руками? Вы же могли просто прислать Даниле сообщение, как и всем нам, да и место встречи можно было выбрать более людное, чтобы уж наверняка убедиться, что мы вас не тронем. Нет же, вы предпочли все усложнить.
– У меня было две цели. Первая – держать вас до поры до времени в полной уверенности, что я на вашей стороне. А вторую я вам не обязана называть, поскольку она вас никак не касается. Всё кончено, господин Игнатов. Наши люди уже, должно быть, окружили платформу или вот-вот прибудут. Вам незачем усугублять свое положение еще несколькими трупами. Отпустите профессора и бегите, может быть, вам ещё удастся скрыться, хотя вас всё равно так или иначе найдут.
Шеф потушил наигранную улыбку, всё это время не сходившую с его лица, и, как только Света закончила, спокойно ответил:
– Вы все правильно рассчитали, Светлана Владимировна. Мы все собрались там, где вы хотели и когда вы этого хотели. Но, вот ведь какая ирония судьбы, именно в этом вы и ошиблись.
Света вопросительно взглянула на Игнатова. Воронов напряг все свои инстинкты, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. А грузный мужчина в дорогом костюме с металлом в голосе продолжил:
– Вы понятия не имеете, где и когда закончится эта история, – с этими словами он посмотрел за спины Светы и Сергея. Оба рефлекторно оглянулись. Позади стоял капитан Сидоров с пистолетом наперевес и держал на прицеле Воронова. Послышались щелчки двух передернутых затворов ‒ это вооружились Фунт и Стерлинг.
Глава 20
Данила не мог заставить себя открыть глаза. Тело не хотело слушаться, мысли не спешили оформляться в мышление. Он чувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его и потащили куда-то. Несколько раз парень проваливался в забытье и вновь возвращался в состояние, близкое к пробуждению. Наконец его оставили в покое. Он начал ощущать своё тело, но глаз открыть так и не мог. Щека упиралась во что-то твердое и холодное, слышно было, как рычит мотор, ощущалась тряска. Он безвольно мотался из стороны в сторону и на очередном ухабе чувствительно приложился скулой о пол. Холод и дискомфорт, в конце концов, привели его в чувство, и он с огромным трудом приоткрыл глаза. Синего тумана вокруг уже не было, он лежал ничком на полу какого-то грузовика. Сквозь небольшие дыры в тенте пробивались тонкие лучи света, выхватывающие из мрака мириады пылинок, которые медленно проплывали в свете этих маленьких прожекторов. Сил подняться не было, но мысли кое-как начали приходить в движение и выстраиваться в логические цепочки. Судя по всему, он находился в фургоне. Но куда его везли? Кто вёз? Наконец, он понял, почему не может пошевелиться. Руки за спиной ощущали холод наручников, пальцы на ногах уже изрядно занемели, и чувствовалось довольно сильное покалывание в ступнях. Он связан. Это не могло сулить ничего хорошего. Последнее, что он помнил чётко, было то, как они с Вороновым искали кого-то в метро. Затем он остался один. Далее какой-то синий туман и больше ничего. Провал. Что же произошло? Нашел ли он последнего суицидника? Кто и с какой целью его связал? Вопросы начали всплывать в его голове сами по себе, но, не находя на них ответа, Данила почувствовал страх, сжавший его нутро. Подступала тошнота ‒ то ли от некомфортного положения, то ли от сильного запаха выхлопов грузовика.
Приподняв голову, парень обнаружил подле себя еще одного человека, это был какой-то мужчина в полицейской форме. Причем связан он не был, но его тело так же безвольно моталось по кузову. Очередной лучик света полоснул его соседа по затылку. Голова бедолаги была мокрой и совсем уж неестественно билась о ребристый пол фургона. Данилу вновь уколол страх. Вот почему его друг по несчастью не был связан: он был мёртв. Тут же приторно-сладкий запах крови ударил в нос Даниле, подтверждая его догадку. Паника начала одолевать парня. Он лежал так близко к покойнику, что стало вдруг невыносимо страшно. Хотелось отодвинуться от него, перестать чувствовать этот ужасный запах, но связанные руки и ноги позволяли лишь извиваться. Кое-как Даниле удалось перевернуться на бок и немного отодвинуться от незнакомца.
Кузов начало трясти еще сильнее, грузовик то и дело шел юзом. Видимо, едем по бездорожью, подумал Данила. Значит, скоро остановка. И действительно, через несколько минут машина, скрипнув тормозами, резко остановилась. Двигатель заглох. Открылись двери кабины и тут же с грохотом захлопнулись. Двое, судя по звуку шагов, направились к кузову, где находился Данила. Данила прилёг обратно, сделав вид, что не приходил в сознание. Возможно, получится разжиться какой-нибудь информацией.
– Жмурика оставь в кузове, второго в подвал давай, – приказал молодой мужской голос.
Заскрипели ставни, борт с лязгом открылся, и крепкие руки, не церемонясь, потащили Данилу за ноги. Тяжелым мешком парень рухнул на холодную землю, но ни единым звуком не выдал присутствия сознания. Двое мужчин схватили его под локти и потащили куда-то прочь от машины. Наконец, тяжело дыша, они приволокли Данилу к ветхой сараюшке.
– Шеф велел его не убирать пока. Надо разузнать, кому ещё известно то, что известно ему. Остальных сейчас сюда же привезут.
– Ясно. Давай в подвал его пока.
Парни втащили Данилу в темное помещение, и по звуку Данила понял, что открывают металлическую крышку подвала. Затем совсем неаккуратно его спихнули вниз. Ступени были деревянными, но довольно крутыми. Было крайне сложно свалиться, изображая полную потерю сознания, но так, чтобы не сломать себе пары-другой ребер. Тем не менее, Данила отделался легкими ссадинами и, возможно, подвернутой лодыжкой, так как основной удар все же пришелся на ноги, а их Данила почти не чувствовал из-за слишком тугих веревок.
Крышка захлопнулась, послышался лязг шпингалета, затем повисла гулкая тишина. В сарае эти двое не остались, не было слышно ни разговоров, ни чьего-либо присутствия. Поэтому Данила решился пошевелиться и принять более удобную позу. «Второй раз за неделю оказываюсь в плену, а я ныл, что жизнь скучна и однообразна», – отшутился сам с собой Данила, скорее для придания бодрости духа, нежели для развлечения. Ситуация по сравнению с той, когда его держали на старой даче, совсем уж невеселая. Во-первых, его планируют убить сразу после допроса, вероятно, с пристрастием. Во-вторых, сюда привезут ещё кого-то. Пока это всё, что удалось выяснить. Что ж, уже неплохо. По крайней мере, не так обидно будет. Интересно, кого имел в виду этот парень, говоря, про остальных. Очевидно, Свету, Воронова и Филюшкина. Хотя за последнего ручаться Данила не мог, поскольку был уверен, что профессора давно убрали.
Минут пять Данила потратил на то, чтобы просто встать на ноги. Сделать это было практически нереально, поскольку ноги были туго стянуты веревками и уже изрядно онемели. Тем не менее, Даниле удалось принять более или менее устойчивое положение, опершись спиной о стену. Еще несколько минут потребовалось на то, чтобы перестала кружиться голова. Как раз в то же время откуда-то снаружи донесся рев мотора и тихий скрип тормозов. Захлопали двери, послышались шаги. Сарай с грохотом распахнулся, и тут же в маленьком подвальчике, где находился Данила, зажглась тусклая лампа. Данила не успел принять лежачее положение, когда крышка подвала резко распахнулась.
– А, так вы уже пришли в себя, гражданин Щеглов?
На миг Данила возликовал, услышав знакомый голос капитана Сидорова. Неужели его все-таки спасут? Но ликование длилось недолго. Только Данила хотел было радостно ответить, как сверху в подвал один за другим рухнули два человека с мешками на головах. Первым, судя по одежде и комплекции, был Воронов, за ним упала Света.
Данила смотрел на эту картину, не в силах преодолеть оцепенение. Что угодно он ожидал увидеть, но только не это. Их троих схватил и засунул в этот вонючий подвал не кто иной, как сам капитан Сидоров – лучший друг Воронова. Данила перевел взгляд на друзей. Света лежала без сознания, и парень уже не сомневался, что это была именно она, так как узнал ее одежду и туфли. Воронов же начал тихо скрежетать зубами и попытался перевернуться на бок. Данила изловчился и подполз к Сергею. Зубами он стянул с него холщовый мешок и тут же отшатнулся. Вместо знакомого хмурого лица на него смотрело одно сплошное кровавое месиво. Левый глаз мужчины заплыл от огромной гематомы, из носа небольшой струйкой стекала и размазывалась по шее кровь. Рот тоже был в крови, то ли от разбитой губы, то ли от выбитых передних зубов. Воронов приоткрыл правый глаз и попытался сфокусироваться. Увидев лицо Данилы, он, ничего не сказав, стал делать попытки перевернуться на спину. «Старается разглядеть Свету», ‒догадался Данила и тем же манером подполз к девушке. Та была без сознания, и снять с её головы мешок не удавалось довольно долго. Воронов тем временем уже смог добраться до стены и опереться на неё, тяжело дыша. Данила снял, наконец, мешок со Светы, мысленно поблагодарив небеса, что с её лицом всё было в порядке, и уселся напротив Воронова. С минуту они просто молча глядели друг на друга.
– Не запрокидывайте голову, – сказал Данила, – крови наглотаетесь.
Воронов ничего не ответил, но голову опустил. Теперь кровь из сломанного носа вытекала гораздо интенсивнее, мокрое пятно на груди стало быстро увеличиваться.
– Ничего, сейчас начнет утихать, – постарался приободрить Воронова Данила, – нас на ОБЖ в школе учили.
– Не мели чушь, – огрызнулся Воронов, заметно просвистывая слова сквозь выбитые зубы, – я не за себя пекусь.
Он поглядел на племянницу, безропотно лежащую на сыром бетонном полу ‒ скованную наручниками, сломленную. Уже дважды в её судьбе люди, связанные с силовыми структурами, ломали ей жизнь. И если в первый раз Воронов смог простить своим коллегам их безвольность, то сейчас происходящее целиком и полностью оправдывало всю накопившуюся ненависть Светы. Она оказалась права, и Воронову было досадно осознавать это. Ему казалось, что к старости он стал лучше понимать людей, их мотивы и поступки, но сейчас он был раздавлен. Предательство, возможно, единственного человека на земле, которого он мог назвать другом, полностью выбило из-под него фундамент.
Данила не стал расспрашивать Воронова о событиях последних часов. Видя, в каком состоянии находится его бывший телохранитель, парень заставил свое любопытство умолкнуть. Внезапно Света стала подавать признаки жизни. Она застонала и, не осознавая, что связана по рукам и ногам, попыталась перевернуться на спину, но, лишь процарапав щеку о шершавый бетон, видимо, от боли открыла глаза и окончательно пришла в себя.
– Где мы? – хриплым голосом спросила девушка, найдя взглядом Сергея.
– В жопе, – резюмировал Воронов.
Света так и осталась лежать лицом вниз. Данила же, подумав, сказал:
– Не думаю, что всё так плохо.
Сергей и Света обернулись на голос и вопросительно уставились на него.
– Сами подумайте, – начал Щеглов, – нас связали, везли чёрт-те сколько. Запихали всех вместе в эту дыру и при этом оставили в живых. Парню, что ехал со мной в фургоне, повезло меньше.
– Какому парню? – удивилась Света.
– Я очнулся в фургоне связанный, а рядом со мной лежал какой-то парень в форме с пробитой головой.
– Не пробитой, а простреленной, – перебил его Сергей. – Когда тебя запихивали в кузов «Газели», а меня дубасили те двое отморозков, я услышал выстрел. Если честно, я был уверен, что это тебя порешили.
По спине Данилы пробежал холодок. До этого момента он не воспринимал всю эту ситуацию, как нечто реальное, скорее, он был сам для себя отрешенным наблюдателем, словно в кинотеатре. Теперь же, когда о его гибели сказали вслух со стороны, опасность стала практически осязаемой. Данила немного помолчал, но, переборов подкативший страх, продолжил.
– Тем более. Ничего не знающего полицейского убили средь бела дня, видимо, просто потому, что он был свидетелем. А нас оставили в живых.
– К чему ты клонишь? – Сергей начинал терять терпение.
– Значит, им от нас ещё что-то нужно.
– Но что? – тихо спросила Света. – Мы проиграли. Не учли, кто на чьей стороне. Оказались одни против банды, за которую ещё и твой дружок выступил, – последняя часть реплики явно адресовалась Сергею. Тот промолчал. – Казалось бы, избавляйся от свидетелей, и концы в воду.
– Щеглов прав, – глухо рыкнул Воронов. – Не все у них гладко вышло. Видимо, мы чего-то не знаем, да и, скорее всего, не узнаем уже.
Сергей закашлялся ‒ видимо, слишком много крови попало в горло. Отдышавшись, он все же продолжил с какой-то странной интонацией, больше похожей на злорадство.
– В одном ты, парень, ошибаешься. Всё гораздо хуже, чем ты думаешь.
– Почему? – спросил Данила.
– Потому что пытать будут. Оставили нас в живых – значит, нужна информация. Оставили вместе – значит, начнут пытать самого слабого.
– Кого? – дрожащим голосом спросила Света. ‒ Меня?
– Меня, кого же еще.
– Самого слабого? – переспросил Данила.
– Да. Пытка ‒ это не всегда причинение физической боли, пацан. Оглянись. Тут находится самое дорогое, что есть у меня в этой жизни – моя кровь, моя единственная родня. Моя Света. Вот её и будут истязать. А вопросы будут задавать нам с тобой. Потому что знают: и тебе, и мне она дорога. Так что, я повторюсь, мы в жопе, поскольку больше, чем они, мы всё равно не знаем.
Наверху послышались голоса. Лязгнул металлический шпингалет, и люк подвала распахнулся. По крутой лестнице аккуратно спустился капитан Сидоров, а сверху ему подали складной стул. Капитан молча схватил Свету и усадил рядом с Вороновым, затем волоком притащил к той же стене и Щеглова. Разложил стул, поставил его в центр подвала и сел напротив пленников.