– Знаешь, Бегемот, у одной моей знакомой был кот. И когда он на что-то обижался, он ходил за ней по квартире, как привязанный, и постоянно садился к ней спиной, чтобы она видела, как он её презирает. Точно, как ты сейчас. Так вот, есть мнение, что подобное поведение, свойственное животному, мало подходит для высокоразвитого разумного существа. Которым ты, без сомнений, являешься.
Котяра фыркнул, но более никак не реагировал. А я продолжал.
– Давай начистоту, ладно? Я ни черта не понимаю, кто ты, откуда взялся, что здесь делаешь и чего тебе от нас надо. За истёкшие сутки я рассмотрел и отмёл самые дикие теории… И дикие действия. Ещё час назад у тебя был отличный шанс нарваться на заряд картечи в спину.
– Мяяяяуууу??? – Бегемот поглядел на меня ошарашенно. Потрясённо помотал головой. Повторил. – Мяуумяяу? – типа, ты серьёзно?
– Как говорил известный политик – «Нет человека, нет проблемы». На котов, тем более разумных, это тоже распространяется. Но я отмёл эту мысль как неконструктивную. Неэтичную. Некрасивую, в конце концов. Да и есть у меня серьёзные сомнения, что из этого обреза тебя можно грохнуть.
Бегемот посмотрел на меня странным взглядом, потом грустно вздохнул, совсем по-человечески, и пару раз кивнул. Мол, можно грохнуть. К прискорбию и сожалению.
– Да и Даша бы мне никогда не простила. Там же бы и закопала. Той же лопатой, которой бы раскроила мне череп… – я посмотрел коту в глаза. – Бег, она очень много для меня значит. И я отвечаю за неё головой. В первую очередь – перед самим собой. Я не смогу потерять её ещё раз, понимаешь? Поэтому и делаю… скоропалительные выводы. Везде чудится подвох. Прости меня, пожалуйста. Если бы мы, люди, сначала думали, а потом говорили или делали, то уже давно достигли бы центра Галактики, наверное.
Бегемот опять зафыркал и отрицательно замотал головой.
– Что, всё равно бы не достигли?
Котяра опять замотал головой, но не отрицательно, а скорее разочарованно, мол, что же ты такой тупой. Показал лапой в небо, помахал ей туда-сюда, опять замотал головой.
– Не достигли бы? Или… Нас там не ждут? Нам там нечего делать?
– Мяяууу… – облегчённо выдал Бегемот, мол, дошло наконец, и показал мне на лапе два выпущенных когтя. Здоровенных, блин, острейших когтя.
– Второй вариант? Нефиг нам там делать? – я поднял взгляд в небо. – Бегемот, мне что-то уже расхотелось выяснять, кто ты такой. В больших знаниях – много печали…
Дальнейшие работы проходили уже в куда более дружелюбной атмосфере. Бегемот забрался на верхний уступ и возлёг там, лениво наблюдая за моими действиями. Я же, закончив с ямой, принялся за надземную часть сооружения.
Саму дыру в земле я закрыл прочным щитом из жердей и мелких досочек, оставив в центре отверстие. Над ним и был устроен «трон», дабы можно было цивилизованно сидеть и предаваться размышлениям о нашем непростом положении, судьбах цивилизаций и других важных вопросах. Дабы найти подходящий материал для самой «сидушки», пришлось тащиться на пляж, выбирать максимально гладкие, отшлифованные волнами досочки. Получилось, в итоге, очень прилично – совершенно нестыдно приложить седалище.
Четыре шеста были вкопаны основаниями в землю, а верхними концами упёрты в скалу и связаны вместе – да, яму я стратёжно копал у основания скалы. Две жерди шли заподлицо с каменной стеной, два – выдавались вперёд, образуя что-то вроде половины чума/юрты/вигвама. Между шестами я натянул пластиковую сетку, благо у нас её было много – спасибо организаторам ловушек. А уже в ячейки сетки пошли втыкаться мелкие еловые «лапы», получилось очень хорошо – и плотно, и симпатично, и надёжно. С передней стороны я где-то на двух третях высоты прибил поперечную жердь, выше которой натянул кусок прозрачного полиэтилена, существенно разорив наши скудные запасы – мешки, если вы помните, были радикально чОрные и, соответственно, непрозрачные. Зато теперь в сортире было окно, и в светлое время суток там будет что-то видно. Снизу же к поперечине крепился откидной полог из той же сетки с еловыми ветками, играющий роль двери.
Последним штрихом я отгородил отсек между «троном» и стенкой, куда натаскал павшей листвы и хвои, коими полагалось присыпать продукты жизнедеятельности, чтобы не воняли. Некоторое количество этих же листьев я сразу засыпал в яму, с той же целью.
– Ну что, вроде неплохо получилось. – я критически осмотрел творение своих рук. – Бегемот, как тебе? Хотя, навряд ли ты что-то смыслишь в человечьих сортирах…
Котяра лениво спрыгнул вниз, прошелся туда-сюда, придирчиво осматривая конструкцию со всех сторон, погрыз еловую ветку, зашёл внутрь, обнюхал всё там, залез на «трон», задумчиво посидел там с полминуты, выбрался наружу и уже тогда одобрительно замурчал.
– Ну что, одобряешь? Отлично, пошли звать Дарью.
– Не надо меня звать, я сама прихожу. – раздалось за спиной. – А что это вы тут за фигвамы рисуете, то есть, тьфу, строите?
– Ну какой же это фигвам, Солнце? – притворно изумился я, вскидывая руки. – Это же самый натуральный туалет типа «сортир»!
– Сейчас проверим, насколько натуральный. – Даша обошла конструкцию со всех сторон, недоверчиво провела рукой по еловым веткам. Вошла внутрь, осмотрелась, с сомнением хмыкнула и закрыла за собой «дверь».
Поползли минуты. Мы с Бегемотом терпеливо ждали. Наконец, полог откинулся и показалась Даша. Она подошла к нам, рассеянным взглядом осмотрела строение и задумчиво выдала:
– Знаешь, Василий… Если однажды тут действительно поднимется небольшой замок, то я, наверно, даже не особо и удивлюсь…
…
ЧП произошло перед ужином. Даша подошла к «печи», дабы очередной раз проконтролировать процесс обжига – он, в общем-то, был уже завершён, и девушка просто ворошила угли, распределяя их каким-то особенным, только ей веданным, образом. Внезапно раздался какой-то хруст, и я, повернув голову на звук, только и успел увидеть, как часть каменной стены, прилегающей к очагу, откололась от основания и грудой обломков накрыла нашу «печь», полностью похоронив все Дашины произведения.
Девушка, казалось, сначала даже не поняла, что произошло. Просто стояла и удивлённо пялилась на груду камня. Я ожидал лютой истерики, Бегемот судя по всему, тоже – оценив ситуацию, он быстренько поджал уши и спрятался за меня – мол, твоя женщина, ты с ней и разбирайся.
Дарья потерянно повернулась ко мне – в глазах были не гнев, не обида, не разочарование – скорее, просто удивление – как у ребёнка, который внезапно обнаружил, что что-то может идти не так, как ему хочется. Затем разжала руку, и палка, которой она ворошила угли, упала на землю. Как-то очень медленно упала, отметил я про себя, кинематографичненько. И струйка дыма за ней так прихотливо завилась… А затем Даша дёрганной, деревянной походкой подошла к бревну, работавшему у нас сиденьем, рухнула на него, закрыла руками лицо и горько заплакала.
Ненавижу женские слёзы. Я, как и большинство мужиков, просто не знаю, как на них реагировать. Чуть что не так сделаешь – и всё, ты козёл и мудак, который ей всю жизнь испортил. При этом, как поступить «так», она сама, зачастую, не знает. Но вот точно не так, как ты сделал. Надо было по-другому! Поэтому я просто подошел к девушке, плюхнулся на землю и обнял её ноги, прижался щекой, начал шептать какую-то муть вроде «Да ничего серьёзного не произошло, не на что тут смотреть, граждане, расходимся». Даша пыталась было вырваться, но я держал крепко.
– Столько труда… Столько сил… Столько времени… Столько дров. И всё в жопу!!! – последнюю фразу Даша просто проорала, попыталась подняться на ноги, но не смогла – на них я висел. – Я их полдня лепила… – она разрыдалась пуще прежнего.
Я уже понял, что взрыва не будет, и теперь надо просто дать подруге время выплакаться. Бегемот же, сначала просто бестолково метавшийся вокруг, внезапно ломанулся в сторону шалаша, и вернулся с бутылкой коньяку в пасти.
– Молодец, Бегемот, ты начинаешь вливаться в коллектив. – похвалил я котяру. Рукой, свободной от обнимания Дашиных ног, дотянулся до стола, сгрёб оттуда кружку, зубами выдрал пробку из бутылки, нацедил треть, поднёс подруге. Она молча выпила коньяк – как воду, мелкими глоточками. Потом, правда, закашлялась, но на щёки уже приходил румянец, а из глаз уходила вселенская тоска. Хвостатый ткнулся её носом в ухо, пощекотал щёку усами, и вот уже девушка слабо улыбнулась.
– Вася, с тебя можно ваять аллегорическую скульптуру «Восхищённый поклонник у ног прекрасной дамы». Отлипни от меня, пожалуйста. Бегемот, прекрати, щекотно же! – она повернула голову в сторону кота, и снова увидела заваленную каменным крошевом печь. Взгляд девушки снова помрачнел.
– Даша, прекрати убиваться! – я взял инициативу в свои руки. – Ещё не вечер, может, там не всё побилось. Остынет – раскопаем и посмотрим. Нечего хоронить горшки раньше времени.
Понятно, что я, скажем так, выдавал желаемое за действительное. На девяносто девять и девять, что как раз горшки-то и не выжили, как и чашки. А вот у плоских тарелок и рюмок некоторые шансы были. Что же, вскрытие покажет. А пока – гасите свет, утром разберёмся.
Ужин прошёл в молчании. Несмотря на вкуснейшую щуку и практически опустошённую бутылку коньяку, Даша сидела подавленная, отказалась от моего предложения сыграть что-нибудь жизнеутверждающее, игнорировала попытки завязать разговор. Только зачарованно гладила Бегемота, растянувшегося у её ног и врубившего мурчальник на полную. А потом пожелала всем спокойной ночи и уползла в Убежище спать. Я остался было посидеть ещё немного и поразмыслить над ситуацией, но мысли путались, и я тоже отправился на боковую.
В шалаше было уже совсем темно, и своё место я нашёл, практически, на ощупь. Даша сопела рядом, но что-то мне подсказывало, что девушка не спит. Тогда я просто её обнял и прижал к себе.
– Вася! Убери руки! – прошептала подруга, не делая, впрочем, никаких попыток освободиться.
– Я только на просмотр, не на редактирование. – прошептал я на ушко Дарье и поцеловал в шею. – Спи.
Бегемот разбудил меня около двух ночи. Кошачья лапа осторожно тронула меня за лицо, и я вынырнул из какой-то мути, которая мне снилась. Дарья тихо посапывала у меня в объятьях, а рядом со мной, прямо в воздухе висели два желто-янтарных глаза. Странно, раньше я не замечал за Бегемотом такой особенности.
– Братан, ты что, дальний свет врубил? – шёпотом поинтересовался я у кота. – Что случилось?
Котяра мотнул головой в сторону выхода, мол, собирайся, пришли за тобой. Делать нечего, и я, стараясь не потревожить девушку, осторожно вылез наружу. Там сразу стала ясна причина столь ранней побудки: над лесом бил Зелёный Луч. И очень мне не нравилось, куда он бил.
– Болото? – я посмотрел на кота, тот утвердительно кивнул. – Хреновый вариант. Давай не пойдём проверять, куда он показывает? Что-то неохота ночью по топям шариться.
Бегемот всем своим видом показал, что полностью со мной солидарен, и мы отправились обратно спать.
Глава 6. О любви к рептилиям
«И запомни, осёл, нет никаких «МЫ» и «НАШЕ». Есть я и мое болото!!!»
М/Ф «ШРЕК».
На это утро туман был совсем убойным – выбравшись из Убежища, я сортир нашёл, практически, на ощупь. Задумался, было, о вечном, но мысли свернули к тому, что внутри нашего шалаша хоть и было более-менее тепло – спасибо Бегемоту, но под утро стало сыро и промозгло. Надо как-то решать вопрос с отоплением, и чем быстрее – тем лучше. Построить нормальное жилище за пару дней – будем смотреть на вещи реалистично – маловероятно. А у меня, пока что, даже проекта вменяемого нет. И надо проверить догадку с Рыжим Лесом, ведь если я прав, это может кардинально всё поменять. Но и это чуть позже, не будем торопиться.
После зарядки я, вместо того чтобы пойти на берег и умыться, направился к месту вчерашней трагедии. Выглядело место неважно: печь для обжига была практически полностью завалена обломками обрушившейся скалы. А полностью остыв и покрывшись обильной росой, так и вовсе являла собой жалкое зрелище. Вздохнув, я засучил рукава и принялся разбирать завал, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить Дашу. Очень не хочется видеть, как с каждым убранным камнем надежды подруги становятся всё меньше и меньше, и, в итоге, просто утекают каменной крошкой сквозь пальцы. Каменной крошкой, перемешанной с глиняными черепками… Пусть лучше увидит просто результаты. Даже если их не будет.
Однако, результаты превзошли мои ожидания: широкий и плоский осколок гранита упал очень удачно, практически закрыв собой часть изделий. В итоге я извлёк из-под завала: три тарелки из четырёх, обе стопки и – о чудо – один горшок, совершенно целый! Остальные два горшка, как и все кружки, были полностью разбиты. Я осторожно обстучал выжившие изделия со всех сторон, пытаясь найти скрытые дефекты, но таковых не обнаружил. Теперь у нас был небольшой, кривой-косой, весь перемазанный углём и сажей, но набор посуды. И вот, можно будет готовить жидкие блюда и нормально их поедать, чем и стоит заняться в ближайшее время. Только сначала новоприобретённые изделия нужно отмыть, да и самому помыться не помешает – после раскопок выглядел я, как горный гном. Сложив посуду аккуратной стопкой, я медленно двинулся к берегу, внимательно глядя себе под ноги – не хватало сейчас навернуться и всё разбить – это было бы совсем фиаско. Благо, туман уже начал рассеиваться, и хотя бы на три метра стало что-то видно.
Отмыть новую посуду оказалось непросто: сказалась и форма изделий, очень далёкая от идеальной, и откровенно хреновый исходный материал, из-за чего поверхность керамики была рыхлой и ноздреватой, и отсутствие сколь-нибудь приличных моющих средств. Однако, с помощью мыла, песка, непонятных жёстких водорослей и такой-то матери, за каких-то полчаса посуду удалось привести в подобающий вид. Теперь, осталось в подобающий вид привести себя…
Вернувшись в лагерь, я наскоро перекусил холодной рыбой, поставил нагреваться в горшке воду для будущей ухи и метнулся на рыбалку. Не заморачиваясь с поимкой щук, я надёргал с пару десятков рыбин – за прошедшие дни местная популяция водной фауны не уменьшилась ни в числе, ни в размере – оперативно почистил их и вернулся в лагерь. Вот и пришло время варить уху.
Выживший горшок был небольших размеров, литра на два, поэтому вода в нём закипела быстро. В неё тут же отправились рыбьи хвосты и головы, которые я обычно выбрасывал, так как ими даже Бегемот брезговал. А сейчас они дадут нам отличный навар. Дав первой закладке покипеть минут двадцать, я удалил из горшка вываренные рыбные запчасти, и заложил уже нормальную рыбку, порезанную на порционные куски. Добавил мелко порезанные корни рогоза. К сожалению, ни лука, ни картохи, ни перца с лаврухой – всего того, что обычно кладут в уху – у нас не было. Подумав, я закинул в варево несколько ягод можжевельника, росшего неподалёку, да посолил. Затем, по заветам ведущих охотников, рыболовов и прочих геологов, влил в блюдо граммов тридцать спирта, и сунул в горшок пылающую головню – дескать, так вкуснее. Что ж, проверим, подумал я, снял готовую уху с огня и полез ложкой пробовать, обжигаясь и матерясь. За этим занятием меня и застала Даша, наконец соизволившая проснуться и вылезшая на свет.
– Мне снилось, – заявила девушка, садясь рядом, позёвывая и с интересом заглядывая в дымящийся горшок. – Что я сижу в столовке на работе, передо мной стоит полная тарелка отличной ухи, а у меня почему-то нет ложки, и я её ищу по карманам. А её всё нет, а я хочу есть, и запах просто сводит с ума. Просыпаюсь, а запах никуда не девается.
– Пока кто-то дрыхнет, кто-то другой уже вовсю пашет с шести утра. Вот как это называется?
– Это называется «забота о ближнем», ну или что-то такое. – подруга зачерпнула ложкой дымящегося варева, подула, отправила в рот, зажмурилась. – Василий, это изумительно!
– Я рад, что тебе понравилось. Если ты не заметила, я откопал выжившую посуду и даже отмыл. Могу тебя заверить, это было очень непросто, и я жду каких-нибудь проявлений благодарности.
– Разумеется, я очень тебе благодарна. – заявила Даша и внезапно укусила меня за ухо. Игриво. – А это всё, что выжило?
– Интересные у тебя проявления благодарности. Совершенно необязательно закусывать моим ухом, там, в ухе, есть рыба. – я потёр пострадавший орган. – И да, это всё. Горшок, три тарелки и вон там ещё пара стопок стоят.
– Ну, стопки – это главное! – подруга придирчиво осмотрела одну из тарелок, провела пальцем по поверхности, грустно вздохнула. – Ну и херня получилась. Отвратительное. Ну да ладно, пусть будет.
– Вспомнилось, вдруг. – я принялся раскладывать по тарелкам рыбу и разливать бульон. – В гипермаркете была акция: мягкая игрушка за какие-то наклейки. Стою на кассе, передо мной девушка с тележкой продуктов. К ней подходит её парень, притаскивает пару этих игрушек. Та спрашивает, мол, что притащил? Тот отвечает: «Игрушки по акции. В машину положим». Та смотрит на них, вертит в руках, потом изрекает: «Какая мерзость… Принеси ещё двух».
– Ахаха! А это к чему?
– К тому, что вас, девушек, никогда не поймёшь. – я опять потёр ухо. – Вот зачем было кусаться? А посуды другой у нас нет, придётся пользоваться этой. Удачно, что тарелок три и нас тоже трое.
– Ну извини. Это было спонтанный порыв. Хочешь, поцелую?
– Эмм, нет, спасибо. Иди умойся, и будем завтракать. Интересно, Бегемот уху будет? Ему бы заранее налить, он горячее не жалует, ещё язык обожжёт… О, вспомнишь – и появится! С добрым утром! Ты уху кушаешь?
Заспанный котяра медленно вытек из шалаша, изображая собой картину «Кто посмел меня потревожить»? Однако, на горшок с ухой среагировал как боеголовка с тепловым наведением, немедленно оказавшись возле стола.
– Мряуу-мря! – сообщил Бегемот и ловко придвинул ко мне пустую миску. – Мыррррр!
– Рыбу класть? – поинтересовался я, наливая горячую жидкость. – Или отдельно положить?
Хвостатый с сомнением посмотрел на разваренные куски рыбы в наших тарелках, отрицательно тряхнул головой и посмотрел на сырые рыбные тушки, которые я ещё не успел убрать.
– Ну, как пожелаешь. Только погоди, очень горячо, язык обожжёшь, пусть остынет. А я пока хлебушек нарежу. Мы же не можем допустить, чтобы он зачерствел, правда?
Пока Даша умывалась, я заварил нам чай и достал остатки Зубодробильного Пряника. Впрочем, теперь мёртвые зубы вполне справлялись и без него – утром ещё один леченый-перелеченный выпал, а на месте потерянного импланта уже прощупывалось что-то твёрдое. Оперативно, однако.
Вернулась Дарья, посвежевшая и похорошевшая, и мы приступили к завтраку. Обжигающая и нажористая уха, хоть и приготовленная по совершенно бомжацкому рецепту, отлично зашла. Бегемот аккуратно лакал ещё горячую жидкость, периодически переключаясь на рыбу.
– Интересно, какие пределы у местной регенерации? – я покатал выпавший зуб на ладони, пока вторая была занята кружкой с чаем. – Можно ли отрастить, допустим, новую ногу?
– Ага, новую голову. – Нехорошо схохмила подруга. – Я, как-то, не горю желанием проверять. Хотя, есть пара человек, на которых я бы не прочь была поставить некоторые эксперименты…
– Ладно, повременим с экспериментами. Хотя, я и без них уже вижу значительную разницу, даже просто внешне. У тебя лицо без всякой косметики выглядит так, будто по нему хорошо прошлись фотошопом…
– Правда? – девушка похлопала было себя по карманам, зависла на секунду, потом вытащила КПК, сфотографировала себя и принялась рассматривать результат. Вздохнула. – Камера дно, толком ничего не видно. Хотя… по тебе тоже видно. И кожа лучше выглядеть стала, и волосы на лысине проклюнулись.
– Серьёзно? – я запустил руку в шевелюру. Лысеть я начал рано, лет в двадцать пять, и мне это не особо нравилось. – Ничего вроде не чувствую.
– Ты суслика не видишь, а он у тебя на голове сидит! – засмеялась Даша. – Там всего пара миллиметров. Кстати, цвет сильно темнее. Глядишь, выберешься отсюда с иссиня-чёрной гривой, как у Конана-варвара. Бойтесь своих желаний, ибо иногда они исполняются… – неожиданно серьёзно закончила подруга.
– А можно другое желание выбрать? – я притянул девушку к себе, обнял, запустил руку в волосы. – А у тебя блонд полез! Ты же вроде рыжая от природы?
– На грани, на самом деле. Мама говорила, что в раннем детстве я была блондинкой, а потом почему-то порыжела. А тебе как больше нравится? – Даша отстранилась, зелёные глаза посмотрели на меня с хитрецой.
– Ты держишь меня за идиота? Любой мой ответ будет неправильным! Поэтому я просто принимаю тебя такой, какая-ты есть. – надеюсь, выкрутился?
– Да. – Даша посерьёзнела. – Мало кто может принимать меня такой, какая я есть… Чем займёмся сегодня? – девушка взглянула на во все глаза пялящегося на нас Бегемота и резко сменила тему. – Есть планы?
– Ну… – я задумался. – Нужно проверить блиндаж. На болото скинули очередной Чёрный Мешок… Бегемот, да не ори ты! Предположительно на болото. Пещеру бы проверить… И нужно что-то делать с отоплением Убежища. Или строить новое, побольше и получше. Решить вопрос с помывкой, в конце концов. И надо Рыжий Лес проверить тоже, очень он подозрительный.
– Так, вот сейчас было очень интересно, но ничего не понятно. Какой такой Рыжий Лес?
– Мёртвый ельник у болота. – я показал рукой направление. – Абсолютно непроходимый. Бег, знаешь что-нибудь про него? Не пробовал внутрь пролезть? Нет? А как думаешь, он сплошной?
– Мряяу. – котяра задумался. – Мяу мря. Мррр. – сел, пожал плечами.
– А можешь проверить? Для тебя не составит труда забраться на окружающие деревья, а оттуда вся эта волшебная еловая роща должна просматриваться.
– Мырррррр! – заявил Бегемот, и размытая чёрная полоса исчезла в направлении Рыжего Леса.
Мы же пока собирались выдвигаться. Я планировал за раз проверить и болото, и блиндаж. Поэтому с собой мы взяли и лопату, и болотные сапоги. Подумав, я сунул в рюкзак ещё и обрез. Потом подумал ещё, и в боковой кармашек отправилась одна из гранат, предварительно снаряжённая в боевое положение, то есть с навинченным взрывателем. Даша посмотрела на эти приготовления странным взглядом, но от комментариев воздержалась – только проверила, хорошо ли держится наконечник в импровизированном копье.
Пока мы снаряжались, вернулся Бегемот. Выглядел котяра весьма довольным. Не размениваясь на долгие вокруг да около, на песке возле костра он когтем начертил схематичный контур мёртвого ельника. Затем внутри него провёл ещё одну линию вдоль границы, так же замкнув круг, и часто-часто заштриховал область между линиями. Значит, стена мёртвых деревьев совсем небольшая, и внутри есть значительное пустое пространство!
А котяра, казалось, задумался. Поднял в нерешительности лапу, опустил. А потом быстро набросал внутри леса домик, как его обычно рисуют дети – двускатная крыша, кривое крыльцо, дверь нараспашку, окно с перекрестьем рамы, даже цветочек на подоконнике!
– Охренеть. – заявила Даша. – Там что, натуральный дом? С цветами?
– Мырррр. – отрицательно замотал головой Бегемот и последовательно стёр у домика крышу, дверь, раму в окне, цветок. Подумал, дорисовал цветок валяющимся внизу. Довольно осклабился.
– Значит, просто развалины. – разочарованно констатировала подруга. – А цветок зачем скинул? Или у вас это на генном уровне зашито?
– Мяяуууррр!!! – кот встал, требовательно ткнулся головой в коленку девушки. – Мяууу!
– Ладно, ладно! – засмеялась Даша, чеша Бегемоту голову. – Молодец!
– Братан, ты заметил место, где стена деревьев тоньше всего? – кот утвердительно замурчал. – сколько там примерно метров? – Бегемот показал сначала три когтя, потом, подумав, четыре. – Понятно, сходу не прорубишься. Позже туда полезем.
…
К блиндажу мы шли по широкой дуге, практически повторяя очертания берега, но отойдя от него метров на пятьдесят, чтобы максимально снять «туман войны» на обновлённой карте. Впрочем, ничего особо интересного нам не встретилось, только попались заросли иван-чая. Даша тут же провела инспекцию и заявила, что, несмотря на время года, тут ещё достаточно молодых листьев, и надо срочно заготовить сие растение, ведь запас обычного чая у нас мизерный. Насилу уговорил сделать это попозже. Так, обогнув с хорошим запасом Соснодуб, мы прибыли к точке назначения.
В блиндаже, на первый взгляд, ничего не изменилось после нашего последнего визита, только добавились следы Бегемота. Вот и теперь хвостатый сходу направился в дальний угол и ткнул там лапой. Вздохнув, я поплевал на руки и взялся за лопату, на всякий случай попросив Дарью подождать снаружи. Впрочем, глубоко копать не пришлось: буквально сантиметров через двадцать рыхлого песка лопата лязгнула о металл. Аккуратно работая инструментом, я определил контуры находки – круг диаметром немногим меньше метра. Впрочем, чем больше находка выглядывала из песка, тем меньше она мне нравилась, так как выглядела верхней частью металлической сферы.
– Бег, ты точно тут ничего не чуешь? – обратился я к коту. – Точно ничего опасного? Эта штука очень смахивает на морскую мину, разве что без контактов взрывателя…
Бегемот ещё раз обошёл находку кругом, понюхал, затем отрицательно покачал головой.
– Ладно, джентльменам принято верить на слово. Поверим и мы. – я продолжил раскопки.
В итоге, сфера оказалась полусферой, снизу окантованной широким кольцом, с заметными лепестками-выступами с двух противоположных сторон. Я недоверчиво покачал головой, пораженный внезапной догадкой. Достал фонарик – внутри блиндажа было достаточно светло, но не в самой яме. Посветил с одной стороны, с другой… Чётко проявилась перевёрнутая надпись: «120 L.» Я попробовал подцепить предмет снизу, но он был тяжёлый, а яма – узкая и неудобная. Тогда я обвязал находку верёвкой по периметру, сделав зацепы на лепестках-рукоятках. Подумал, и решил вытаскивать добычу, находясь снаружи – хоть Бегемот и утверждает, что опасности нет, ну а вдруг рванёт? Кто их знает, организаторов, что у них на уме.
Выйдя из блиндажа, я отошёл максимально далеко от входа, как позволяла линия берега. Даша смотрела на меня молча, но с подозрением. Я аккуратно натянул верёвку.
– Опять спецэффекты планируются? – поинтересовалась подруга, бочком-бочком отходя в сторону.
– Надеюсь, что нет. – я потянул за верёвку, но добыча не шелохнулась. Неудивительно, впрочем – штука тяжёлая, и тащить из ямы крайне неудобно. – Помоги, пожалуйста, эта хрень здоровая.
Даша хмыкнула недоверчиво, но всё же взялась за верёвку. Вдвоём нам, хоть и не сразу, всё-таки удалось сдвинуть находку с мёртвой точки, и добыча полезла из земли, попутно переворачиваясь на дно. Бегемот сновал вокруг и громко орал, оказывая моральную поддержку, хотя по факту – больше мешал. И вот, результат – предмет полностью выполз из земли и замер на краю ямы. Мы втроём, не сговариваясь, ломанулись в блиндаж.
– Иронично. – заявила Даша после некоторого молчания. – Что ты там позавчера просил? Котелок? Получите, пожалуйста. Распишитесь.
Пред нами лежал, вывернутый из земли, здоровенный котёл аж на сто двадцать литров, если верить маркировке. Судя по всему, чугунный, очень старый, заметно тронутый ржавчиной, но вполне ещё годный. Вопрос только, на что? Еду в нём готовить?
– Если в нём варить уху, то выйдет человек на двести. Я, пожалуй, столько не съем.
– Я, пожалуй, тоже. – согласилась со мной Дарья. И Бегемот, скорее всего, тоже не настолько голодный. Да и ржавый котелок-то честно говоря… На металл сдать, разве что.
– И тяжеловат. Мне, что-то не очень хочется тащить его в лагерь. А впрочем, есть у меня мысль. – я метнулся наружу, оглядел окрестности внимательно. – Точно, так и поступим. Как раз.
– Как раз что? – подруга удивлённо вскинула брови.
– Увидишь… Всё увидишь, и поучаствуешь. Но потом. А пока – надо проверить болото.
К цели от блиндажа мы двинулись по кратчайшему пути, то есть напрямую, и вышли на северный берег болота, который оказался относительно свободным от растительности. Перед нами раскинулась топь – пятно неправильной формы около двухсот метров шириной. Слева протянулась цепочка камней «Линии Маннергейма», берег по правую руку густо порос кустами, а впереди, сквозь дымку, едва просматривался Рыжий Лес. Бегемот немедленно запрыгнул на какую-то корягу и восторженно заорал, отчего по всему болоту всполошилась пернатая живность.
– Бег, не кипешуй особо. – я приложил к глазам свежеприобретённый бинокль и принялся осматривать ландшафт на предмет всякого. – Где эта полиэтиленовая хрень может быть? Не утонула, надеюсь?
– Мда, не особо тебе помогли ни новое зрение, ни бинокль. Я его отсюда вижу, невооружённым, заметь, глазом. – Даша показала рукой направление. – Примерно в центре болота, большое мёртвое дерево. На нём болтается.
– Ну, деревом это можно назвать только с большого перепою. – я сфокусировал окуляры на означенном предмете. – Всё-таки, предполагается, что у дерева есть более одной ветки.
– Какой ты нетолерантный. – прыснула подруга. – Может, это бодипозитивное дерево, и его собственный вид вполне устраивает.
– Боюсь, ему уже давно всё… равно. – я опустил бинокль.
Означенное дерево очевидно было, когда-то, сосной. Но с тех пор прошло много времени, растение давным-давно помре, и попутно растеряло все ветки, кроме одной, выбранной, очевидно, по принципу «наиболее корявый». За эту-то ветку и зацепился Чёрный Мешок и теперь висел на ней, раскачиваясь на ветру.
– «Твой труп на турник повесит лесник, собрав волков на пикник…» – продекламировал я. – Реально на висельника похоже, ей-богу.
– Надеюсь, они в этот раз не труп туда положили. – поёжилась Даша.
– Какой труп?
– Как какой? – девушка посмотрела на меня с удивлением. – Расчленённый, разумеется. Мы же из Питера!
– Да, действительно… Только как бы к этому трупу подобраться? Вдруг у него есть что-то полезное для нашего потребления? – я залез на кривую корягу, чтобы осмотреть болото хоть с небольшой высоты.
Увы, картина не радовала. Сверху топь выглядела как хаотичное хитросплетение открытой воды, мелких островков, зарослей хилого кустарника да чахлых деревцев, преимущественно мёртвых. Про «полянки», покрытые изумрудно-зелёной травой, я рассказывал в первый наш визит в это место. От них-то как раз и нужно держаться подальше, под ковром яркой растительности – глубокие бочаги, а слой сплетённых корней рвётся в любой момент.
Я достал КПК и вывел на экран карту, смасштабировался на болоте. Увы, это мало что дало – на карте лениво клубился «туман войны», сквозь который проступали лишь зыбкие контуры нескольких островков, чуть более крупных. Но тут в экран сунулась морда Бегемота.
– Мяуу! – заявил котяра и принялся было когтем отмечать маршрут, но тут же сбился, помедлил секунду, затем виртуозно перемахнул на ближайший островок, тряхнул головой, мол, «За мной».