Период пятый. Сельские студенты (прозрение)

– Не дрейф. Преподы они в крайнем случае сравнят похож ли ты на свою фотку в зачётке. Но даже и на это они редко обращают внимание. Чаще смотрят на фамилию и отмечают её в ведомости экзаменационной.

Толик сразу же постарался взять ситуацию в свои руки:

– Жень это хорошо, что ты сомневаешься. Я хотел попросить тебя, чтобы ты вначале сдал ботанику за меня, а потом в конце сессии пошёл сдавать за себя. Потому, что если ботаничка, запомнит тебя, ты потом свободно можешь доказать, что ты есть ты хоть комсомольским билетом, хоть паспортом. А у меня уже будет стоять оценка.

Афера удалась, при этом так получилось, что за Толика я сдал ботанику на отлично, а когда пошёл сдавать за себя попались такие сложные вопросы, что еле вытянул на хорошо. Обнаглевший Толик добился того, чтобы я сдал экзамены по его зачётке с моей фотографией и по растениеводству, и по кормопроизводству и даже по механизации, хотя он сам довольно прилично, для не учившегося в сельхозтехникуме, разбирался в устройстве сельхоз машин и тракторов. Прознав об этом на меня насели и Тельпов с Михедовым. Оба заявили, что не будут даже и пытаться сдавать ботанику и растениеводство. А просто Михедов узнает когда будет ближайшая сессия у дневных факультетов по этим предметам, созвонится с Тельповым, напишут мне письмо или закажут через почту переговоры и попросят, чтобы я на этот день отпросился в колхозе и приехал в институт сдавать за них хвосты.

Пробовал убедить их, что эти предметы основные в агрономической науке, и не зная их нет смысла учиться на этом факультете. Но тот и другой заявили, что для них совершенно безразлично какую специальность им присвоят после окончания учёбы. Что для них важно числиться обучающимися в высшем учебном заведении и получение диплома об этом. В противном случае и тому и другому не светит и повышение по служебной лестнице и даже можно лишиться своих руководящих постов. В этом деле они начали хитрить ещё с первого курса, порою просто выпрашивали, вымаливали себе положительные оценки у экзаменаторов, сочиняя всяческие небылицы.

А зачёт по математике вообще оба сдали за деньги. Как-то от студентов дневного факультета Витька узнал, что преподаватель, который ведёт математику в нашем корпусе, грешит выпивкой и соглашается ставить оценки за деньги. У инженеров был отдельный учебный корпус, и там были гораздо более строгие требования к знаниями математики и было много черчения. Нам давали гораздо меньший объём. Витьке земляки дали адрес этого преподавателя, и рассказали, как поступить. В квартиру заходить нельзя. Следует позвонить и попросить преподавателя выйти на площадку. Потом сказать ему, что пришли по совету старшекурсника и назвать его фамилию. И только после этого попросить отметить им успешную сдачу зачёта.

Он там же на площадке поставит оценки и распишется в зачётках, а для себя запишет на бумажке их фамилии и номер группы с тем чтобы после занести нужные записи в экзаменационную ведомость. Стоила эта процедура прилично – три рубля. Но и у Михедова, а особенно у Тельпова деньги водились, и они воспользовались такой неожиданной возможностью. Даже и другим, кто испытывал трудности с математикой предлагали воспользоваться случаем. У меня грешным делом тоже закралась такая мыслишка, но, слава Богу, удалось хоть и не с первого раза, и на троечку, но всё же самостоятельно сдать математику.

Таких, которые откровенно признавали, что не стремятся получить в институте требуемые знания в группе было трое. Тельпов с Михадовым, и Сидоркина – дочь начальника милиции Лискинского района. Все трое были старше нас, а Сидоркиной вообще было за тридцать. И она откровенно говорила, что поступила в сельхоз исключительно считая, что в этом институте учиться легче чем в других. А какую специальность получит – ей было всё рано. Необходимо признать, что подобные представления очень сильно подрывали авторитет всех троих. Они были старше, вроде бы одним этим уже должны вызывать уважение. А Михедов с Витькой ещё и работали на очень ответственных должностях, но все в группе наблюдали за их ухищрениями, если не с призрением, то обязательно с осуждением.

Остальные и парни и девушки в меру своих способностей и возможностей старались максимально усвоить, то что нам давали на лекциях, на практических и на лабораторных занятиях. Лично я прямо таки влюбился в химические науки. Меня пленили волшебные её возможности. При использовании её методов и себя ощущал в какой-то мере волшебником!

Поражало, что теперь проводя опыты по качественному анализу, мы были способны обнаружить мельчайшие частицы вещества в огромном количестве раствора. А на занятиях по количественному анализу, научились устанавливать точную величину искомых веществ, в предоставленных нам на анализ образцах. Проводящий с нами занятия доцент кафедры Дмитрий Дмитриевич, убедившись, что я отлично усвоил теорию и успешно справляюсь с химическими реактивами и оборудованием, даже поручал мне оставаться за старшего во время лабораторных работ. Потому, что ему постоянно не хватало времени для оформления своих научных изысканий. Уходя он объявлял группе:

– За меня остаётся мой лучший друг Орлов. Кому, что не ясно он объяснит и подскажет. Только просьба в моё отсутствие обращайтесь к нему не по фамилии, а по имени отчеству. А то, если посторонние заглянут, могут подумать, что вы без преподавателя занимаетесь.

Все смеялись его шутке, а мне было крайне приятно слышать, что наш преподаватель при всех называет меня своим другом.

Особо увлекли терминология и номенклатура химических элементов. Когда вник в эти особенности поразился, что услышав точное название химического элемента или вещества, можно совершенно точно написать его формулу. Что имея формулу вещества и зная изменение свойств гомологических рядов разных соединений, можно даже с большой долей вероятности предвидеть свойства вещества изображённого на формуле, вне зависимости существует такое вещество в природе или ты только собираешься его синтезировать. На этой почве даже завидовал тем студентам, которые изучают в институтах чисто химические науки, а не химию для сельского хозяйства. Им наверно дают гораздо более глубокие знания по этому предмету.

Но и в нашей группе я так увлёк всех красотой и стройностью системы номенклатуры химических соединений, что мы даже во время перемен, и даже в перерывах между лекциями по другим предметам, собирались у доски и мелом изображали разные самые невероятные формулы химических соединений и тренировались в их правильном наименовании. После такой перемены, нас даже преподаватель по лесоводству не стал прерывать, а молча присоединился к нашей толпе наблюдая за дискуссией, пока сами не спохватились, что уже перерыв закончился..

Начал Вовка Мельников:

– Жень, а сколько радикалов можно присоединить к октану?

– Нарисуй нормальный октан и попробуй, там где можно, заменить водород на радикалы. Сам увидишь сколько их может быть, – ответил я

Не вставая с места Виктория Смирнова поправила меня:

– Так он и половины вариантов не изобразит. Ведь кроме нормального октана есть ещё и несколько изооктанов.

Кирпичникова ей возразила:

– Ой Вика, не усложняй. Давайте хоть с нормальным разберёмся.

Тельпов предположил:

– Пока Вовка рисует формулу, могу угадать, что радикалы могут быть у всех восьми атомов углерода без исключения. Если по одному то их будет восемь, а если по два, то тогда шестнадцать.

Ему возразили:

– Как же ты к крайним атомам, будешь радикалы углеводородные добавлять?

– Даже к одному крайнему метил добавишь – и уже получится нонан.

– А если к обоим крайним по метилу, то даже декан получится.

– Витя, ты совсем выходит не въезжаешь.

Виктор возразил:

– Почему получатся следующие? Я ж не в цепь предлагаю добавлять радикалы, а сверху или снизу.

Мельников авторитетно разъяснил:

– Какая в хрена разница? Ты ж не представляешь даже расположение атомов в пространстве. На схеме добавляя радикал к крайнему атому, ты просто удлиняешь цепь. Только рисуешь углерод не по прямой, а загибаешь зачем-то цепь нормального углеводорода вверх или вниз.

Парамонов тоже вмешался:

– Он наверно не был вчера, когда нам Женька объяснял почему нельзя ко второму атому присоединить этил или пропил. Что при этом просто получилось другой углеводород с более длинной цепью.

– А к третьему бутил, – вспомнила Кирпичникова.

Такие бурные обсуждения помогли практически всей группе неплохо ориентироваться во всех особенностях номенклатуры не только углеводородов, но и других соединений. Не только линейных, но и циклических. Потому, что принцип и особенности наименований были нами прочно усвоены.

Неожиданно Раковскому срочно потребовалась помощь моя и Черных. Их факультету профком института поручил срочно подготовить концертную программу, для выступления перед передовиками производства и руководителями сельхоз предприятий, областной слёт которых проходил в одном из городских домов культуры. Старосты групп на всех курсах, волосы на себе рвали, не находя достаточного количества исполнителей. Тут Сашки и вспомнил, что Толик отлично поёт, а я ещё в техникуме был конферансье и вёл концерты. Вызвал нас прямо из лаборатории и объяснил ситуацию. Но мы не испытывали особого рвения пропустить занятия.

Тогда Сашка заявил, что если даже у нас сегодня какой экзамен, то профком может договорится, чтобы нам за заслуги поставили хорошие оценки несмотря на наше отсутствие. Идея так понравилась Толику, что он и меня уломал ехать на концерт. А Сашке велел сказать в профкоме, что у него сегодня экзамен по овощеводству.

Репертуар составляли на ходу в автобусе, пока всю нашу пёструю компанию везли, к месту выступления. Для меня было важно знать, кто после кого будет выступать, чтобы подготовить соответствующие шутки и репризы. Благо перед этой публикой мне придётся выходить впервые, мог использовать любые заготовки из своего богатого запаса.

Приехали вовремя. Даже пришлось немного подождать, пока закончит выступление последний оратор. Уберут стол президиума со сцены и подключат дополнительные микрофоны. Зрители в это время вышли на перерыв. Перед началом концерта, как в настоящем театре было подано три звонка. Когда все расселись на свои места, я вышел к зрителям за занавес и рассказывая о том кто сейчас перед ними продемонстрирует своё мастерство. Успел своими шутками настроить зал на весёлый лад и попросил снисхождения к нашим возможным оплошностям, которые могут появиться исключительно из-за неожиданности и срочности сборов.

Концерт наш нельзя было назвать выдающимся. Зрители смеялись моим шуткам, аплодировали другим исполнителям, но восторженного внимания не ощущалось. Зато все поменялось после того как я объявил, что студент второго курса заочного отделения Анатолий Черных исполнит песню о дружбе из нового фильма «Вертикаль».

Толик сам себе аккомпанировал на гитаре. Когда прозвучали первые аккорды в зале повисла невероятная тишина. Дело в том, что кино это многие ещё и не видели, а песни мгновенно стали популярными. Их транслировали по радио, вышло множество пластинок и у каждого имеющего магнитофон обязательно была записана эта песня. Толик пел очень красиво. Тоже с хрипотцой и мне казалось, что он исполнял песню чуть ли не лучше самого Высоцкого. А потом он, в нужном месте подыгрывая себе на гитаре, ещё и художественным свистом сопровождал мелодию. Когда он допел, зал разразился громогласными аплодисментами. Многие аплодировали даже стоя. И никак не хотели его отпускать, несмотря на мои попытки, с шуткой увести его со сцены. Требовали повторить песню на бис. Толик сдался и опять подошёл к микрофону. Но на этот раз он пел совсем другую песню из репертуара Высоцкого. Таким образом его ещё трижды заставляли петь ещё и ещё. Пришлось исполнить и те песни которые были написаны к фильму но не вошли в него. Он даже потихоньку спросил у меня, а нельзя ли ему здесь спеть, что-нибудь из Высоцкого, которое считается неприличным. Но я категорически ему это запретил, потому, что мероприятие организовано обкомом партии и в зале присутствуют партийные руководители области.

После концерта, когда мы воодушевлённые нашим успехом уже собирали свой реквизит, а девушки переодевались, на сцену из опустевшего зала поднялся Середин. Он оказывается присутствовал на совещании и узнал меня. Поздоровавшись спросил:

– Тебя, что прямо из колхоза выдернули на концерт?

– Нет, я на сессии здесь. А на агрофаке учится мой товарищ по техникуму. Им поручили выступать, а мы с тем парнем, который пел о друге на агрохимическом. Просто выручить решили товарища своего и их факультет.

– Молодцы, выручили на славу. Я до слёз смеялся твоим шуткам. Не знал, что у тебя ещё и артистические таланты.

Перед поездкой на сессию, маме пришло письмо, что бухгалтер из «Шевченково» приедет в СХИ на курсы повышения и привезёт почётную грамоту, которой наградили её за работу инспектором колхоза по кадрам. Он просил, чтобы кто-то из нас приехал в это время в Воронеж, отдать нам эту грамоту. Его приезд совпал с моим пребыванием на сессии. Мы встретились. Свёрнутую трубочкой грамоту, он даже завернул в пергаментную бумагу, чтобы она случайно не промокла. Говорить мне с ним было практически не о чем, да и спешили мы каждый по своим делам. Всякий только передал маме привет от всех работников бухгалтерии и от председателя.

Грамота оказалась непривычно больших размеров, и бумага толстая, чуть ли не картонная, только глянцевая. Была она гораздо больше тех тонких, которые вручали спортсменам или передовикам в колхозе. Видимо потому, что вручалась она от имени облисполкома. Текст был окружён красными знамёнами, а вверху господствовал серый профиль Ленина, окаймлённый дубовыми листьями. Награждалась мама за достигнутые результаты в областном конкурсе архивов. Утверждена грамота была двумя подписями: председателя исполкома, и члена исполкома, и заверена печатью облисполкома.

Мама, когда я привёз грамоту домой и передал приветы от её коллег, даже прослезилась. Жалела, что теперь даже поместить грамоту в рамку и повесить на всеобщее обозрение ей некуда. На работе она могла бы украсить её кабинет. А сейчас не будешь же вывешивать её на стенку в чужом доме. Мы даже фотографии родственников, в сделанных и застеклённых дедушкой рамках не вешали на стены здесь, а хранили в бабушкином сундуке.

Мамины слёзы были понятны. Она чуть не каждый день жаловалась на то, как ей не хватает своего колхоза и родного села. Меня это даже злило немного. Ведь бабушка, гораздо больше прожила в селе, и не особо страдала. А мама обижалась:

– Как ты не поймёшь? Мамка дома сидела все последние годы. Ей лишь бы еду успеть во время и вкуснее приготовить, да в хате и во дворе убраться. Этого ей и здесь достаточно, а я ж среди людей была.

– Так Вы же не раз жаловались, как часто болезнь так доставала, что ни сидеть, ни писать не давала. И говорили, про архивы, за которые грамоту дали, чтобы их правильно оформить, чуть ли не до полуночи приходилось в конторе торчать. А теперь можете полежать, если в боку заболит, и начальство не топает на Вас.

– Даже за те же архивы, за грамоту не перед кем погордиться, что не зря ночи просиживала. Заметили ведь моё старание. Дома бы в районе напомнили другим, как нужно документы оформлять на моём примере. Мои подшивки, даже когда только объясняли правила, уже сразу отмечали, как и аккуратные и, выполненные строго по инструкции.

– Ну, так Вас ведь не забыли наградить и отметить, хоть Вы и рассчитались уже из колхоза, – сердился я.

Мама поясняла:

– Про архивы я зря конечно затронула. Как то само собою выскочило. Меня гнетёт, пустота в которой я неожиданно оказалась. В конторе была постоянно среди людей, а когда в кадры поставили и трудовые книжки заводить стали, так по пути и на работу и с работы люди постоянно останавливали. Может на самом деле и не уважали меня совсем, но обращались уважительно. Говорили не только про стаж, но и расспрашивали как здоровье, как дела. Пойми что такое приятно очень. А здесь? Меня никто не знает, если и встретишь кого, то только поздороваются, и то по местному, а не так как у нас вежливо. А поговорить ведь со встречным нам и не о чем.

– Нашли от чего страдать, что поговорить не с кем. Мы же днём когда видимся не умолкаем, и с бабушкой можно хоть целый день разговаривать о чём хотите. А то, что местные при встрече говорят «Здоров табе» хоть ребёнок ребёнку, хоть ребёнок старику почтенному – так это у них просто традиция такая. К этому просто нужно привыкнуть и не обижаться.

– Я и не обижаюсь. Просто перемены для меня стали такими неожиданными, что я никак не привыкну ко всему. Дома мне внимания было наверно больше всех из колхозников. А здесь даже в магазин не хочу ходить. Местные наверно не видели горбатых, рассматривают как диковинку.

– Не волнуйтесь это скоро пройдёт. В техникуме Федьку Михайлусова тоже вначале как диковинку рассматривали из-за его родимого пятна. А вскоре все привыкли.

Почти сразу после сессии мне повезло попасть в числе специалистов и передовиков колхоза на недельную экскурсию в Москву. Организовывал поездку областной профсоюз работников сельского хозяйства, а местом сбора был объявлен железнодорожный вокзал на станции Воронеж – I в семь часов вечера. Добирались до города кто как сможет. От нашей бригады путёвки получили: я, начальник тракторного отряда Григорий Иванович, заведующая фермой Полина Ивановна и зоотехник Настя, два тракториста, три доярки и телятница.

Почетная грамота маме от областного совета

Морозы немного ослабели, и я решил, что поеду в осенней одежде. Бабушка и мама настаивали, чтобы одевал тёплое полупальто и зимние ботинки, а я утверждал, что так буду выглядеть совсем по-деревенски. Тем более, что в столице народ вообще должен одеваться по последней моде. И чтобы выглядеть тоже модным одел своё демисезонное пальто и туфли. Хотел и шапку не одевать. Бабушке даже поскандалить сильно со мною пришлось по этому поводу.

Я пытался ей доказать, что согласно научным данным организм человека так устроен, что кровь в первую очередь в холод обогревает голову. И поэтому люди даже когда ноги отмораживают, свободно обо всём мыслят, так как голова остаётся тёплой. Но бабушка настаивала на своём. Утверждала, что я когда в Воронеж ездил, форся без шапки ещё не раз в своей жизни пожалею, потому, что голова теперь у меня простужена и будет болеть. И что в Москву они меня с мамой совсем не отпустят, если я не соглашусь шапку одеть. Потому, что там может быть даже холоднее чем здесь. Пришлось согласиться. Да ещё и спортивные штаны настояли чтобы поддел под брюки, а свитер под пиджак.

Чтобы доехать до Воронежа, вначале нужно было добраться до Двориков. Велел ездовому запрячь розвальни, постелить в них побольше сена, чтобы ноги в туфлях в него зарыть и отвезти меня и Настю зоотехника нашей бригады до асфальта. Главный агроном велел и его подождать, чтобы не организовывать себе поездку отдельно. Ездовой укрепил доску спереди, сверху боковых отводов саней и ехал лицом к лошади. Андрей Семёнович, с Настей уселись к нему спинами. А я примостился у самого края розвальней, с тем, чтобы поглубже засунуть ноги в сено. Получилось так, что агроном с Настей уселись на мои ноги, не позволяя им остыть.

Классические сани-розвальни

Не успели выехать из села, как я обнаружил, что у Андрея с зоотехником нашей бригады налажены отношения, далеко превышающие дружеские. Совершенно не стесняясь меня, он стал обнимать её и крепко целовать в губы. А потом, когда я сделал вид, что задремал в пути, он расстегнул её пальто, забрался рукой под кофточку и стал ласкать её грудь. Такое их поведение меня озадачило. Ведь чуть ли не ежедневно собираясь молодёжной компанией специалистов у Щербаков дома, ничего подобного я не замечал.

Потом, когда мы на Двориках остановили аннинский автобус и уселись с агрономом на одно сидение сзади, а Насте досталось место впереди, Андрей Семёнович спросил:

– Что это у тебя глаза округлились, когда я Настю стал зажимать? Ты что не знал про наши шуры-муры?

– Впервые об этом догадался, – честно признался я.

– Ну ты даёшь! Наши все об этом ещё с прошлого года знают. Мне кажется, что и Анютка тоже догадывается, а ты и не знал.

Жену главного агронома только в библиотеке все называли Анной Васильевной. Андрей называл Анюткой, и мы все тоже дома у них звали её Анютой.

В Москву поезд привёз нас утром в половине седьмого. На привокзальной площади стоял специально выделенный автобус, а у вагона встречала красивая, немолодая женщина, повязанная не платком, а шарфом и с картонкой на которой широким плакатным пером черными чернилами было написано название нашего колхоза. Женщина пояснила, что она назначена экскурсоводом на всё время нашего пребывания в Москве, и что сейчас она устроит нас в гостиницу, а после завтрака сразу повезёт на экскурсию в кремль. Определили нас в гостиницу «Заря». Экскурсовод велела собрать наши паспорта и узнала у администратора какие нам выделили номера. Оказался один номер трёхместный, а все остальные восьмиместные. Андрей как старший представитель колхоза объявил, что в трёхместном номере поселится он, Григорий Иванович, и я. А остальным велел так компоновать свои паспорта, кто с кем желает поселяться в одном номере.

Питание входило в стоимость путёвки. Завтракать повели в огромную столовую, в которой ели посетители всех трёх гостиниц ВДНХ: «Заря», «Восток, и «Алтай». Наше время для завтрака значилось с 9 часов до девяти тридцати. К нашему приходу столы уже были накрыты, и экскурсовод только показала где наши. Потому, что в это время завтракали ещё и множество других групп. Столы были четырёх местные, и нас предупредили, чтобы мы по возможности не менялись местами, и хорошо запомнили, где находятся выделенные для нашей группы столики. Мне показались такие требования слишком строгими. Потому, что на всех наших столах были выставлены совершенно одинаковые блюда. Мне даже показалось, что и другие группы, кормили такой же едой как и нас.

Мы устроились за одним столом всем составом нашей комнаты, а Андрей Семёнович, ещё и Настю пригласил к нам. Завтрак предложили обильный. По большой порции молочного пшённого супа, по две больших и вкусных котлеты с гарниром и по стакану какао, к которому полагалось ещё и по свежей, тёплой круглой булочке с изюмом.

После завтрака поехали в центр столицы. Всю дорогу экскурсовод не умолкала, объясняя через микрофон где мы находимся, что можем видеть справа, а что слева. И чем эти места знамениты. Мы не отрывали глаз от окон. В центре автобус остановился на площади, с которой за деревьями виднелись высокие стены кремля. Пока выходили из автобуса нам успели пояснить, что эти деревья называются «Александровский сад» и что в кремль мы попадём по переходу, который ведёт в башню, распложенною посреди этого сада.

Вначале прохода располагались кассы. Наша сопровождающая подала в кассу какую-то бумагу и нам всем выдали по билету на посещение кремля. Только сразу туда не повели, а потребовали сдать в расположенную рядом камеру хранения все свои сумки. У некоторых мужчин из нашей делегации были портфели, а многие сложили свои перчатки, документы и вещи свёртками в простые вязанные сетки с ручками. У женщин в руках были балетки, ридикюли, а у некоторых тоже сетки. Сдавать в камеру потребовали всё. Даже те ридикюли, которые были немного крупнее мужского бумажника.

По кремлю ходили больше двух часов, и всё равно всё осмотреть не успели. Но важные достопримечательности нам успели показать. И царь пушку и царь колокол, и храмы с захоронениями царей. И про всё это долго и подробно рассказывали. Как всё было, и почему всё в таком виде. И про качество старинной кладки стен, которые не могли разрушить даже забив помещение храма порохом и взорвав его при отступлении французов.

Выйдя из кремля, мы пошли вдоль кремлёвской стены на красную площадь и к мавзолею. В мавзолей тянулась огромная, очень медленно двигающаяся очередь. Экскурсовод пояснила, что организованные группы в мавзолей не принято пропускать, и что у нас будет два свободных дня. Поэтому желающие могут самостоятельно приехать сюда на метро, и попытаться посетить мавзолей. Но предупредила, что для этого потребуется полдня или даже больше. Обход площади мы начали против часовой стрелки. От Спасской башни повернули к храму, к памятнику и к лобному месту, потом подошли к ГУМУ. В магазин заходить экскурсовод не позволила, пояснив, что внутри огромное столпотворение, и группа быстро растеряет большую часть своего состава. Зато предоставила нам полчаса свободного времени походить по площади и сфотографироваться.

Как только она об этом объявила нас окружила целая толпа людей с фотоаппаратами. Предлагали как простые, черно-белые фотографии сделать, так и цветные. За черно-белыми можно было приехать сюда завтра. А цветные следовало ждать три дня. Сначала сфотографировались всей группой. Стали так чтобы видно было кремлёвскую стену и заказали тридцать экземпляров в надежде, что кто-нибудь выкупит для себя сразу две.

Меня заинтересовал фотограф, предлагающий особый вид фотографий. Изображение будет выполнено на специальной фотоплёнке цветной, которую он называл слайдом. При этом изображение в кадре на плёнке будет не негативным, как на тех с которых я сам фотографии печатал, а позитивным. Передающим яркими цветами все детали одежды и естественный цвет лица. До этого мне приходилось видеть как в фотоателье, за дополнительную плату, разукрашивают цветными чернилами черно-белые фотографии, называя это ретушированием.

А здесь было совсем другое. И фотографии были по-настоящему цветными, а не разукрашенными. А заинтересовавший меня фотограф демонстрировал качество своей работы, на примере тех изделий, за которыми вскоре могли приехать заказавшие их. Плёнка со слайдом помещалась в пластмассовый шар, состоящий из двух половинок. Одна из них была белой, полупрозрачной, а вторая красной или синей в зависимости от того чья фотография была внутри – мужчины или женщины. В центре цветной половинки была вмонтирована линза увеличительного стекла. Подняв шарик вверх прозрачной частью, через увеличительное стекло можно было разглядеть очень чёткую цветную фотография.

Коллективное фото нашей группы на Красной площади

Решил сфотографироваться для такого приспособления. Андрей Семёнович отговаривал меня. В качестве доводов, напоминал, что эта затея обойдётся мне в стоимость двух бутылок водки, и что за такие деньги можно вполне прилично гулять целый вечер в самом лучшем ресторане. Но я всё же решился. Согласился на такое фото и молодой тракторист Медведев из второй бригады. Только он сильно переживал, не обманет ли нас фотограф.

Деньги отдадим большие, а вдруг когда приедем забирать его на месте не окажется. Фотограф успокоил его и показал палатку их ателье, в которой всегда дежурит сотрудница, которая выдаёт готовые заказы. Я тоже постарался развеять сомнения Медведева, указав, что на тех квитанциях, которые выписывает фотограф, стоит штамп и официальная печать ателье. Фотографируясь, я снял шапку и положил её в портфель. А свой белый шарфик, постарался разместить на груди так, чтобы его хорошо было заметно. Белые шарфы подчёркивали интеллигентность и были только у меня и у Андрея.

Когда, нам предоставили свободный день, вместе с Медведевым с утра поехали забирать заказанные нами шары со слайдами. Он очень переживал, за то, что едем без экскурсовода и не организованно. Поскольку у меня уже был, как я считал богатый опыт посещения городов, старался подробно объяснить, как тому следует добираться до нашей гостиницы, если мы разминёмся с ним в поездке. У гостиницы, на автобусной остановке посоветовал ему запомнить или даже записать, у каких номеров маршрутов автобусов и троллейбуса конечной значится станция метро ВДНХ. Потом возвращаясь у метро следует сесть на один из них, и он обязательно доставит его к гостинице.

При этом я уже знал, что на метро можно доехать почти до любой части города, а до центра города ведут все его линии. Как заходить в метро и как на эскалаторах ехать нам уже показывали, на прошлой экскурсии, когда провели на станцию «Площадь революции» долго там водили по залу, показывали разные скульптуры и поясняли, что они означают, кого символизируют. Потом даже на поезде всей группой доехали до станции «Киевская». Заодно нам экскурсовод пояснила, что если кто не успел зайти в вагон и отстал от других. Ему следует дождаться следующего поезда, а уехавшим вперёд не следует далеко уходить от того места где остановился их вагон на станции назначения, чтобы отставший сразу увидел тех кого догоняет.

На той экскурсии, у нас сразу три женщины и механик гаража не успели сесть в вагон, так Андрей Семёнович, тоже специально оставался с ними, чтобы они не боялись. Потому, что он уже не раз бывал в Москве и умел пользоваться метро. На ВДНХ у меня не получилось без остановки зайти на эскалатор, пришлось после остановки запрыгнуть сразу на вторую ступеньку, а Медведев после меня так замешкался, что даже толпу за собою создал. Но на сходе мы с ним заранее договорились, как ногу переднюю следует поднимать и потом сразу же шагать, даже не дожидаясь пока задняя нога доедет до края эскалатора. Поэтому сошли мы оба очень даже удачно, и как мне показалось, ничуть не хуже самих москвичей. Потом всю дорогу специально демонстрировал Медведеву, как на схемах можно ориентироваться до какой станции следует ехать, и как у работников подземки можно разузнавать маршрут до нужной станции.

Шары для нас уже были изготовлены, и мы получили их в обмен на наши квитанции. Не мог налюбоваться своею фотографией. На переднем плане был я с таким чётким изображением, как будто это и не фото вовсе, а моя фигура в натуре. Была видна кремлёвская стена с башнями. Мавзолей и толпа народу, стоявшие в очереди, для его посещения. Было видно и других людей проходящих по площади. Даже часть здания исторического музея была видна вдалеке.

Моё фото из слайда для смотрового шара

Получив свой шар Медведев предложил сразу же возвращаться. Но у меня были другие планы. Времени до обеда было много и очень хотелось побывать в таком огромном магазине как ГУМ. К тому же пока ещё не придумал, что привезу в подарок родителям. Но товарищ переживал, что в магазине можем разминуться, и он не уверен, сможет ли один доехать до гостиницы. Поскольку мы пришли на площадь со станции «Театральная» перейдя на неё по переходу со станции «Охотный ряд» он утверждал что не запомнил даже, как и где выходили из метро, а не то, что как делали пересадку на другую линию. Пришлось ещё раз подробно инструктировать его. Рассказал, что если отстанет, то не обязательно искать ту станцию из которой вышли. Можно просто спросить у прохожих как пройти к ближайшему метро. А там потом, глядя на схему можно выбрать любой из нескольких возможных маршрутов до «ВДНХ». В крайне случае, у него хватит денег, чтобы сесть на такси и приехать на нём прямо к порогу гостиницы.