Когда мы были на войне

– Да, я помню, ты мне тогда это рассказал, – подтвердила жена.

– Я думаю, – тихо сказал отец, – это Николай Чудотворец мне тогда встретился! Предупреждал, а может под свою защиту взял!

– А почему ты решил, что это Святой Николай? – спросил сын.

– Посудите сами. Дед у меня Николай, отец, тоже Николай, брат младший – Николай Николаевич! Поэтому, если это какой Святой со мной встречался, то точно – Николай!

– В жизни все может быть, – сказал сын, – Загадок очень много…

– А я ведь еще раз с ним встречался! – перебил отец сына. – Когда?

– Произошло это в две тысячи восьмом году. Я был тогда на боевой службе командиром морского десанта. Зашли мы пополнить припасы в один из итальянских портов. Стояли там несколько дней, и для нас – офицеров и матросов местные власти организовали экскурсию в город Бари на могилу Святого Николая Мерликийского. У меня, когда я оказался в храме, где похоронен Николай, почему-то сразу возникло чувство, что это тот самый человек, с которым я в девяносто девятом году встречался. Я до этого, лба перекрестить не мог, а здесь креститься начал. Вот так. Поэтому, думаю, что Святой Николай нашу семью бережет – он наш Ангел-Хранитель!

Наступила тишина.

– Да-а! – протянул сын, – интересная история! Слушай, папа! Ты мне столько нового рассказал, о чем я в принципе и не задумывался, и о Чечне, и об Украине, и о развале Советского Союза! Да, в общем-то, и задумываться некогда, все работа, да работа!

– Нет, сынок, задумываться надо. Наши правители забыли сказку Аркадия Гайдара о Мальчише-Кибальчише, вот и напал враг, откуда не ждали – изнутри, и рухнул Великий и Могучий! А прочитали, может быть, задумались, когда подпись в Беловежской Пуще ставили. Недаром наш президент недавно сказал, что распад Советского Союза был величайшей трагедией для жителей СССР! Поэтому думать надо всегда, прежде чем принимать серьезные решения! Ладно, засиделись мы, пойдем отдыхать!

сентябрь 2017

Первый

Эх, костлявая, за что же так меня?

Или список, мной открыть решила?

Сразу взять меня ты не смогла!

Пулей снайперской добила.

Или берегла меня судьба,

Ратный подвиг, для меня готовя,

Чтобы ты гранатой не смогла,

Положить ребят на поле боя.

А…! Не важно!

Поздно рассуждать.

Что произошло, уже случилось.

Честь за вас ребята умирать!

Чтоб у вас все в жизни получилось…!

(Швецов Павел Андреевич, 2017 год)

Два дня холодный октябрьский дождь лил не переставая. Земля пропиталась влагой, дороги превратились в сплошное месиво. Машины по самую ступицу утопали в вязкой бурой жиже, с трудом преодолевая сопротивление грязи, в изобилии налипшей на колеса и гусеницы военной техники. От падавшей с неба воды, камуфлированные бушлаты казались темными. Штаны, испачканные по самое «не хочу», липли к ногам. Бойцы с трудом вытаскивали ноги из вязкой, чавкающей земли. Их лица, под      наброшенными      капюшонами,      выглядели      угрюмыми. Казалось, не будет конца – края этому изнуряющему дождю, этой непролазной грязи. «Пластилиновая страна!» – со злой ухмылкой шутили матросы.

Но сегодня к рассвету дождь прекратился. Поднялся ветерок, который начал разгонять нависавшие свинцовые тучи. Вначале небольшими кусочками на хмуром небосводе появились островки голубого веселого неба. Затем этих светлых островков становилось все больше и больше и вот выглянуло все еще по-летнему ласковое солнце. Под его теплыми лучами, влага, пропитавшая  все вокруг, клубясь сиреневым дымком, поднималась вверх. Земля подсыхала, покрываясь твердой растрескавшейся коркой, и только на разбитых дорогах, по которым шла военная техника, бурая жижа и глубокие лужи пытались помешать движению колонны.

БТР* командира второй десантно-штурмовой роты с притороченными патронными ящиками по бортам, весь заляпанный грязью, тяжело урча мотором, двигался в походном порядке батальона. На БТРе, справа, свесив ноги в открытый люк, на броне сидел крепкий, невысокого роста капитан – командир второй роты. Слева, за открытым люком, из которого торчала голова водителя в шлемофоне, находился командир приданной минометной батареи со своим связистом. Сзади на свернутом брезенте, прислонившись к башне, примостились связист командира роты с переносной радиостанцией и разведчик из отделения управления минометной батареи. Настроение у всех было приподнятое. Во-первых – вчера вечером поступил приказ, батальону выдвинуться к железной дороге между Хасавюртом и Гудермесом и занять там оборону. Это все лучше, чем быть в неведении и ждать. Во-вторых – дождь прекратился, выглянуло солнце, стало немного веселее!

Вначале двигались по территории Дагестана. Слева и справа, насколько хватал взгляд, тянулись неубранные поля. Лопнувшие и прокисшие бурые помидоры гроздьями свисали с веток и лежали на земле, треснувшие и полусгнившие арбузы имели неприглядный вид.

– Палыч! Ты видишь? – крикнул командир роты, обращаясь к командиру батареи, стараясь перекричать рев двигателя.

Командир минометной батареи, молодой светловолосый мужчина, с простым русским лицом –      настоящий богатырь, похожий телосложением на медведя, даже позывной у него был «Медведь», отогнул воротник бушлата и, повернув голову, громко спросил:

– Что ты говоришь, Леха?

– Я говорю – Ты видишь, сколько добра пропало? – показывая на поля, еще раз прокричал командир роты.

– «Духи», придурки, со своей войной не дали людям урожай убрать! – сказал Палыч и замолчал.

Колонна миновала полуразрушенную дамбу через канал, по которому бурным потоком неслась вода. Дальше начиналась территория Чечни. Пейзаж резко поменялся. Вокруг тянулись заросшие тростником и заброшенные поля, которых давно не касалась рука земледельца. Ирригационная* система частично была разрушена и со временем пришла в негодность. Матросы, сидевшие за башней, с удивлением смотрели на проплывающий пейзаж.

– Костик, смотри! Какие-то поля странные, квадратные! – обратился к товарищу матрос-связист, – Что можно в этом болоте вырастить?

Костик, невысокого роста, с конопушками на лице матрос, к которому      обратился      связист,      левой      рукой      придерживал, лежавшую рядом с ним треногу, а правой бережно держал на коленях коробку      с буссолью*      – основное      «оружие» артиллерийского разведчика, повернув голову, медленно сказал:

– Это рисовые чеки*! Нам про такие в школе рассказывали! – И как, интересно, здесь рис выращивают?

– Ну, это длинная история, потом, как-нибудь, расскажу!

– Ни хрена себе! Какой ты умный! – не унимался матрос, -Слушай, Костик, ты, говорят, иконы даже рисовал? Правда?

– Пробовал немножко писать. Контракт закончится, может быть, дальше займусь. Это дело такое – серьезное.

Оба замолчали. Говорить, перекрывая шум работающего двигателя, было тяжело.

БТР медленно двигался вдоль заброшенных рисовых полей, разбрызгивая грязь. Слева у соседей над горизонтом поднимался густой черный дым, справа слышались отдельные автоматные очереди. Здесь же было все спокойно, как будто, нет никакой войны, казалось, идут обычные учения. Равномерный гул двигателя      и      теплое      солнце      приятно      укачивали.      После промозглой, бессонной ночи Костя погрузился в приятную дрему. Ему снился дом, родные Сибирские места.

– Внимание! Увеличить дистанцию! Быть внимательными! Оружие к бою! – передал по радиостанции командир роты, когда по бокам дороги, которая возвышалась над рисовыми чеками, пошли заросли густого, высокого тростника.

– Внимание! Впереди за поворотом канава! Осторожно! – послышалось в шлемофоне предупреждение от впереди идущих разведчиков.

– Серега! Осторожно! За поворотом канава! – сказал командир роты водителю.

Вот и крутой поворот. БТР снизил скорость. Почти сползая колесами с дороги, осторожно повернул. Впереди, выделяясь свежей рыжей глиной, перерезала дорогу канава, частично засыпанная прошедшей впереди техникой. БТР, снизив скорость до минимума, медленно приближался к канаве. Голова водителя на мгновение скрылась в люке, он пытался переключиться на пониженную передачу, она включалась с трудом.

Яркая вспышка ослепила командира батареи. Сильный удар в грудь сшиб его с брони. «Вот и все! Как быстро!» – пронеслось у него в голове. Он спиной упал на землю и потерял сознание.

Это была граната из гранатомета. Она ударила в левый борт прямо перед водителем, попав в притороченный на борту ящик с патронами, что спасло всех находящихся внутри. Кумулятивная струя рассеялась по броне, не причинив никакого вреда, оставив лишь глубокие борозды от разорвавшейся гранаты и сдетонированных патронов на поверхности БТРа.

– К бою! – громко крикнул командир роты и спрыгнул в канаву. Бойцы, услышав команду командира, посыпались с брони.

Костю из приятного забытья вернул к реальности ужасный грохот и сотрясание БТРа всем своим железным телом. Он открыл глаза и увидел, что лежит на животе, на брезенте, наверху БТРа. Вокруг никого. Из зарослей надрывно донеслось «А-ал-лах А-а-кба-ар!» и бешено заработал пулемет. Пули горохом посыпались по броне, с визгом рикошетя от нее. Костя схватил в правую руку автомат и распластался по брезенту. Он видел, как командир роты и несколько бойцов, укрывшись в канаве, вели ответный огонь из автоматов, как связист из их батареи ползком, уцепившись за воротник куртки командира батареи, подтащил его к канаве и скинул вниз, укрыв от смертоносного огня.      С правой стороны БТРа, где не доставал огонь «духовского» пулеметчика, открылся боковой люк, бойцы пулей выскакивали из БТРа и, рассыпавшись по обочине дороги, открывали огонь. Башенный крупнокалиберный пулемет КПВТ громко «та-такая» начал свою «смертельную работу», срезая впереди лежащие заросли и выбивая фонтаны грязи. От его «работы» БТР дрожал как живой.

«Блин! Как спрыгнуть? Ведь пулеметчик, сволочь, сразу скосит, – пронеслось в голове Кости, – Ребята подумают еще, что я струсил!»

Он приподнял голову и тут увидел, как незамеченный ни кем в траве, буквально в тридцати метрах, в болотной жиже ползет человек с гранатометом за спиной. Это «духовский» гранатометчик менял позицию, стараясь зайти в бок БТРа.

– Вот, гад, сейчас жахнет гранатой в борт и всем внутри пипец! – прошептал матрос. Он подтянул к себе автомат, снял с предохранителя, передернул затвор, осторожно приподнялся на локте и прицелился. Мушка никак не хотела совмещаться с целиком, прыгала из стороны в сторону. Костик затаил дыхание. Он видел, что враг сейчас приподнимется и выстрелит из гранатомета, а он никак не мог поймать его в прицел. Вот гранатометчик быстро вскочил на одно колено и поднял гранатомет. Костя нажал на спусковой крючок. Автомат слегка ударил его в плечо, указательный палец почувствовал легкую вибрацию. Последнее, что увидел матрос, это как гранатометчик заваливается на спину, а выпущенная им граната с ревом, проносится сверху БТРа, не причинив вреда. Пуля снайпера, разрывая молодую плоть, остановила сердце морского пехотинца, и Костя погрузился в небытие.

А бой продолжался.

Командир минометной батареи очнулся от холода, вцепившегося в его ноги. Открыл глаза. Кругом шла бешеная стрельба. Ощупал себя. Вроде цел, только очень сильно болела грудь и дышать было тяжело.

– Цел, Палыч! – прокричал командир роты.

– Да, вроде! – прохрипел Палыч, расстегивая на груди разгрузку*.

– Давай! Давай, Палыч, быстрее огонь батареи!

Палыч обернулся, рядом с ним находился верный связист.

– Батарею на связь! – с трудом выговаривая слова, похрипел он. Осторожно выглянул из траншеи, осмотрелся.

– Товарищ, капитан, «Вишня» на связи!

– «Вишня»! Я «Медведь»! Нахожусь на повороте, ориентир двадцать третий, на юг сто метров цель двадцать вторая, пехота противника, одну осколочную мину! Огонь! – взяв гарнитуру* в руки, передал капитан.

– Где Сазонов? – спросил он у связиста. – Наверху бэтра!

– Жив?!

– Не знаю! Но, я видел, как Костик срезал гранатометчика. Класс! – восхищенно ответил матрос.

– Ладно! Потом разберемся!

Мина, со свистом разрезая воздух, врезалась в землю буквально в нескольких десятках метров от них. Разорвавшись глубоко внизу, выбросила фонтан грязи.

– Отлично, Палыч, давай осколочными! – прокричал командир роты.

Командир батареи опять взял гарнитуру у связиста:

– «Вишня»! Придурки! Колпачки со взрывателей снимайте! Дальность больше сто метров, батарее залпом, одну мину! Огонь! Передав команду, сам подумал: «Слава Богу! Что с первой мины колпачок не сняли, а то бы всех посекло осколками». Разрывы мин с сухим треском разорвали воздух, срезая тростник и с шипением проносясь над головами, забарабанили по броне. Пулемет противника замолчал.

– Палыч! Давай еще! – прокричал командир роты.

Разрывы мин начали крушить тростник и кустарник. Командир батареи, управляя огнем, последовательно переносил его скачками по пятьдесят метров, прочесывая местность. Разрывы прекратились, наступила тишина. Все лежали и внимательно осматривали местность.

– Комбата на связь! – приказал командир роты. Связист повернулся на бок.

– Копыта не поднимай! – не успел проговорить командир, как матроса отбросило в сторону, и штанина на глазах начала темнеть от крови. Бойцы, не дожидаясь команды, вновь открыли бешеный огонь из автоматов. За ними опять начал «работу» КПВТ прочесывая тростник.

– Палыч! Давай, еще минами причеши! – прокричал командир роты, накладывая жгут на искалеченную ногу матроса.

Снова мины, разбрасывая веером осколки, уничтожали все на своем пути.

– Стой! Прекратить огонь! – скомандовал командир роты. Опять наступила тишина.

Осмотрели местность. Тихо. Бойцы, по команде поднялись на ноги, осторожно пошли вперед, откуда противник вел огонь.

– «Куб»! Я «Карабин»! Засада противника уничтожена. У меня один «трехсотый»*.

Командир батареи подошел к БТРу, с головы до ног, как и все, он был перепачкан грязью:

– Костя?! Сазонов?! Ты наверху?!

Никто не ответил. Он поднялся наверх БТРа. Матрос лежал, не выпуская автомата из рук, уткнувшись лицом в брезент. Под ним чернела огромная лужа крови. Командир батареи повернул его на бок, глаза матроса были открыты. Он закрыл ему глаза и спустился с БТРа на землю.

– Леха! Доложи комбату у нас «двухсотый*», – тихо сказал он, обращаясь к командиру роты.

Через несколько минут на своем БТРе подъехал комбат. Спрыгнув      на      землю,      он      внимательно      выслушал      доклад командира роты. Подошел к стоявшим носилкам, на которых лежал, закрытый плащ-палаткой «двухсотый». Взяв за край плащ-палатки, приподнял ее, посмотрел на погибшего матроса.

– Первый. Жаль! – тихо сказал он. Это был первый погибший за полтора месяца нахождения батальона на этой войне.

– Товарищ подполковник! – обратился к нему, стоявший рядом командир батареи, – А личный номер с погибшего снимать?

– Нет. Оставьте все как есть. Сейчас замполит* подъедет, он все знает. А с Вами, что случилось? Не ранены?

– Да нет, – смущаясь, ответил командир батареи и, расстегнув куртку, задрал тельняшку вверх. Во всю грудь расплывался черно-синий синяк.

– Ни хрена себе! – присвистнул комбат.

– Меня вот это спасло, – и он протянул два изуродованных магазина от автомата, – Пуля снайпера вскользь разгрузку задела, по магазинам прошла, а взрывом меня с бэтра* скинуло. Видимо головой ударился, чердак до сих пор еще болит.

– Считай, Палыч, сегодня у тебя день рождения, – и обращаясь к командиру роты, – Где раненый?

Командир роты показал на матроса с перевязанной ногой, который сидел на обочине дороги и улыбался.

– Вы сколько ему промидола* вкололи?

– Так два тюбика, вот он и балдит! – растерянно ответил ротный.

– Его тоже с замполитом отправьте.

Бойцы, которые осматривали местность, уже вернулись. Все были в грязи «по самые уши».

На обочину дороги вытащили трупы двух боевиков и особист* внимательно их осматривал. Куртки были задраны вверх, видимо сбились, когда бойцы вытаскивали их за ноги. Оба боевика – здоровые мужики с длинными черными волосами и бородами, которые сейчас свисали спутанными сосульками, заляпанными грязью и кровью. На рукавах были нашивки с волком и надписью «Армия Радуева».

– Этот видимо гранатометчик, – сказал сержант, показывая рукой на грязный труп, на голом животе которого растеклось

темно-бурое пятно, – его Костик Сазонов снял. Рядом гранатомет, разряженный лежал.

– А этот, – сержант показал на второго, – Пулеметчик. Ему осколок прямо в лоб угодил, башку как арбуз раскололо, затылка нет. Был еще третий – снайпер. Ушел раненый.

– Почему Вы так решили? – спросил комбат.

– Всего три лежки было. На одной вот этот – с пулеметом, на второй – сумка с гранатами для гранатомета, а на третьей бинты кровяные, видимо перевязывалась и вот это, – и он бросил на землю небольшой, защитного цвета рюкзак, который до этого держал в руках.

– Вы, что думаете, там была женщина? – спросил особист. Сержант наклонился, поднял за край рюкзак и встряхнул его. Из него посыпались патроны к снайперской винтовке в пачках и россыпью, зеркальце, женские      гигиенические принадлежности и другая всячина. Сержант поднял один патрон и протянул комбату:

– Вы посмотрите, товарищ командир, какие патроны интересные.

Комбат взял патрон. Он был обычный – к снайперской винтовке, за исключением – прямо в центре, в самом острие была сделана небольшая дырка для того, чтобы, попав в тело, он раскрывался «розочкой» причиняя больше вреда и боли.

– Жаль, что эта девка ушла. Много вреда она еще принесет. Но ничего, не мы, так другие ее достанут, – зло сказал комбат.

Он оказался прав, еще много горя принесла эта снайперша в семьи по всей России, но спустя месяц, в бою, который вел соседний полк ВДВ, она все же нашла свой конец от пули десантника.

Комбат бросил патрон в общую кучу и обращаясь к ротному: – Леха! Две минуты времени! Ставь задачу и по машинам!

Вперед! Продолжаем движение!

Через две минуты батальон продолжил движение.

Вечером в палатке командир батареи разлил офицерам из фляги водку в колпачки из-под осветительных мин.

– Помянем матроса Сазонова Костю. Пусть земля ему будет пухом! – тихо сказал командир. Не чокаясь, выпили.

25 января 2000 года Указом Президента Российской Федерации № 102 за мужество и героизм, проявленные при ликвидации незаконных вооруженных формирований в Северокавказском регионе Константин Владимирович Сазонов посмертно награжден орденом Мужества.

июнь 2017

Братушки

«Не тот герой, у кого голова с дырой,

А тот герой, что вернулся домой»

(Народная пословица)

Служил у нас в бригаде морской пехоты, в подразделении связи прапорщик, звали его Игорь. Здоровый крепкий мужик, да и человек неплохой. Как и многие из нас по воле случая и силе приказа оказался он на Северном Кавказе на второй чеченской войне. Свою службу выполнял исправно, но все ему казалось, что ничего героического нет в том деле, которым он занимается. С завистью смотрел он, особенно на разведчиков, которые выполняли боевые задачи в тылу врага. Очень ему хотелось вместе с ними сходить корректировщиком артиллерийского огня в тыл противника, совершить что-нибудь героическое.

– Война закончится, а что я буду рассказывать своим детям? Как сидел в машине у радиостанции? Все кругом воюют, а я как привязанный на одном месте, – с грустью говорил он.

На занятиях с офицерами и прапорщиками по корректированию артиллерийского огня он был в первых рядах и, в конце концов, убедил командование направить его корректировщиком в составе разведгруппы в ближайший тыл противника.

Вечер, разведгруппа выстроилась у палатки командного пункта. Крайняя, как говорят в десанте, проверка и инструктаж перед выходом. Разведчики все экипированы с иголочки: нового образца непромокаемые костюмы, облегченные ботинки, перчатки и шапочки защитного цвета, удобная разгрузка*, маленькая радиостанция, герметичный планшет* для карты. На левом фланге стоял корректировщик, который разительно отличался от всей группы: костюм хлопчатобумажный камуфлированный, бушлат ватный с большим цигейковым воротником, ботинки тяжеленные с высокими берцами, на голове шапочка черная вязаная, разгрузка допотопная, в которой было размещено: четыре запасных снаряженных магазина к автомату, две гранаты, сухпай*, да аптечка индивидуальная медицинская с перевязочным пакетом; за спиной тяжелая армейская радиостанция Р-159М с аппаратурой ЗАС «Историк»*, сбоку сумка полевая, бинокль, в чехле перископ разведчика*, да еще автомат. В общем, все согласно инструкции. Только все это неудобное и тяжелое. Но, другого, в то время, просто не было.

Задание было, на первый взгляд, не трудное: ночью, незаметно, выйти на высоту над селом, которое раскинулось перед наступающими нашими войсками, и в течение дня, наблюдая, уточнить, есть ли в селе боевики, а если есть, то сколько и где их позиции. В общем, скрытно понаблюдать, а ночью тихонько вернуться на «базу».

Проверил начальник артиллерии корректировщика, уточнил по карте намеченный маршрут движения, плановые цели, сигналы и спрашивает его:

– Ну, Игорь Николаевич, готов к выполнению задачи? – Так точно!

– Тогда с Богом! Смотри, на рожон не лезь! Береги себя!

Разведгруппа под покровом темной осенней ночи скрытно выдвинулась через наши позиции в тыл противника. Шли долго, в основном все в гору, моросил мелкий осенний дождь. С кустов и деревьев вода холодным душем окатывала разведчиков. Ботинки скользили по мокрой земле. У Игоря практически сразу промокли ноги и штаны, еще через час бушлат пропитался водой, воротник нещадно натирал шею. Мокрые носки в ботинках сбились. Идти с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее. Спасало то, что иногда идущий впереди делал знак рукой и группа останавливалась. В этот краткий миг можно было перевести дух, восстановить дыхание. Прошли несколько нескончаемых километров. Вот и привал, командир группы подошел и шепотом сказал:

– Игорь, сообщи артиллеристам, что вышли на первую точку.

Корректировщик развернул радиостанцию, выполнил поставленную задачу и, достав запасные носки, быстро переоделся. Мокрые положил за пазуху – пусть сохнут.

К рассвету вышли в указанный район. Это была небольшая высота над селом, где по разведданным находились бандиты. Почти все село было видно, как на ладони. В утренней дымке оно выглядело пустым, не лаяли собаки, не кричали петухи. Разведчики заняли позицию – заросшую бурьяном небольшую канаву. Замаскировались и приступили к выполнению задания. Игорь, лежа рядом с командиром группы, достал карту, сориентировался на местности и сообщил артиллеристам свое местоположение. Передвигаться по позиции можно было только ползком, так как поселок все же был близко, а рядом проходила тропа. Здесь им предстояло провести целый день, затем, под покровом ночи уйти к своим.

–Тихо очень, – сказал корректировщик командиру, – Спят еще все. Может там и «духов»* никаких нет?

– Может быть, – задумчиво ответил командир группы, разглядывая село в бинокль.

Время тянулось медленно. Солнце уже взошло, дождь прекратился и нагретый утренним солнцем воздух, синей дымкой стелился над землей. Игорь давно уже определил на местности направление на север, уточнил плановые цели*. Он снял ватный бушлат, подстелил под себя, рядом поставил радиостанцию. «В общем, если не считать ночной марш, да то, что нельзя курить, ничего сложного» – подумал Игорь.

Чувство, которое возникло у него с первых минут выхода в разведку, когда спиной и затылком ощущаешь приближающуюся опасность, немного затихло. Осеннее солнце ласково пригревало, и он задремал.

Не сильный, но резкий толчок в бок вернул его в реальность. Игорь открыл глаза и посмотрел в ту сторону, куда показывал командир разведгруппы. В сизой дымке он не сразу понял, что это за темная масса заполняет центральную площадь села, но посмотрев в бинокль, увидел, что это мужчины и женщины.

Многие женщины были с детьми, которые как цыплята стайками держались возле своих матерей. Люди все прибывали и прибывали. Скоро уже почти вся площадь была заполнена.

– Что-то я не пойму, командир, у них, что праздник какой-то?-повернув голову, удивленно спросил Игорь.

– Да нет, скорее наоборот. Вон, видишь, по краям «духи» с автоматами, – не отрываясь от бинокля, ответил командир.

Теперь уже и Игорь увидел, что по краям этой толпы стояли люди в форме с оружием.

На крыльцо большого двухэтажного здания, наверное, когда-то это была школа, поднялся невысокий человек, окруженный вооруженными людьми. Он что-то начал говорить, активно жестикулируя руками. Люди повернулись в его сторону.

Человек на крыльце говорил долго, затем он спустился к стоявшим впереди людям и опять долго о чем-то говорил. Вдруг он резко повернулся и поднялся на крыльцо. Раздались автоматные очереди. Толпа заколыхалась, но люди с оружием быстро стали загонять женщин, детей и стариков в школу, а мужчин повели на окраину села.

– Что-то, командир, я все равно ничего не пойму? – тихо сказал Игорь, – Это что такое было?

– А чего тут понимать, все просто, главарь хотел договориться со старейшинами, чтобы, скорее всего, окопы им выкопали, да может еще и мужиков к себе в банду требовал, а деды отказали. Наверняка сказали, что б уходил со своими из села. Они же боятся – если будет бой, то их домам «кирдык». Вот «духи» баб с детишками, да стариков в заложники и взяли, чтоб их мужья веселее работали.

– А что за стрельба?

– Ну, это в воспитательных целях. Они же все конченые. Командир группы отвернулся и стал с усердием наносить на карту все, что он видел сам и, что докладывали разведчики. Корректировщик сообщал на «базу» все обнаруженные цели противника.

Солнце поднялось в зенит, когда сбоку раздался шорох, из бурьяна показался разведчик:

– Командир, по-моему, нас засекли! Человек десять «духов» поднимаются по тропе. Метров триста от нас!

– Так, быстро, уходим!

Разведчики      ползком покинули свое укрытие и направились в сторону ближайшего      кустарника. Здесь,      пригибаясь, перебежками, побежали к лесу. Бежать было легко, под гору, но, когда до леса оставалось несколько десятков метров, оттуда ударили      автоматные очереди. Путь отхода был отрезан. Опять перебежками, не отвечая на огонь, прикрывая друг друга, группа устремилась в другую сторону. Здесь двигаться приходилось в гору. Кустарник цеплялся за одежду, но в то же время он спасал разведчиков от глаз противника. Автоматные очереди раздавались все ближе и ближе, пули свистели над головами разведчиков, изредка срезая ветки      кустарника.      Перебежали небольшую      полянку. Перемахнули через невысокий холм. Командир дал команду занять круговую оборону.

Игорь упал на землю. Сердце бешено колотилось в груди, воздуха не хватало.

– Давай быстро огонь артиллерии! – приказал ему командир группы, а сам начал вызывать авиацию.

Игорь снял со спины радиостанцию, скинул бушлат, в голове был полный сумбур.

– «Тисса», я «Беркут-1»! Прием! – начал он вызывать артиллерию. Но тут шквальный огонь, казалось, со всех сторон, заставил разведчиков сильнее вжаться в землю.

– Братушки! Не дайте пропасть! Ой, братушки, помогите! Братушки, не оставьте! – закричал Игорь в радиостанцию.

Из наушников раздалось:

– Сообщи, где находишься?

Но корректировщик с упорством обреченного продолжал твердить одно и то же:

– Ой, братушки, погибаем! Ой, братушки, спасите! Ой, братушки, не дайте по…

Сильный и резкий толчок в бок прервал его на полуслове, выбив воздух из легких. Он повернул голову и увидел командира группы, который как-то зло скалясь, спокойно сказал:

– Ничего, братушка! Бывало и хуже! Ты, успокойся и давай огонька. Давай! Давай!

Игорь как будто, проснулся. Справа и слева от него разведчики, экономя боеприпасы, отстреливались от противника. «Духи» же поливали нещадно, не экономя патронов.

Он развернул карту, достал компас. Прикинул, примерно, где находится.

– «Тисса». Я «Беркут-1». Нахожусь в квадрате «Рысь -3». Духи, примерно, метров двести от нас на север! Братушки, не подведите, дайте огонька! – передал Игорь в эфир.

– Наблюдай один дымовой! – через некоторое время прозвучало в наушниках.

Игорь хотел поднять голову, но огонь был такой силы, что об этом не могло быть и речи. Как быть, как увидеть разрыв? И тут он вспомнил, что совсем забыл про перископ разведчика, который все время висел у него сбоку. Вытащил его из чехла и осторожно поднял над собой. В перископ местность хорошо просматривалась, хотя сектор обзора и ограничивал видимость.

– Выстрел! – неожиданно раздалось из наушников.

Корректировщик с замиранием сердца ждал звука разрыва, боясь пропустить его в треске автоматных очередей. С помощью перископа он осматривал местность, но разрыва не было – ни звука, ни белого дыма.

– «Тисса». Разрыв не наблюдаю! – охрипшим голосом прокричал он в микрофон.

– Ну, что эти чертовы артиллеристы поддержат нас огнем или уснули там! – прокричал ему командир группы.

Из наушников донеслось:

– Приблизили к вам на сто метров. Наблюдай дымовой! Выстрел!

Игорь предательски трясущимися руками поднял перископ. – Ну, где этот гребаный разрыв, – вслух сказал он.

И вдруг прямо перед ними над кустарником поднялся белый дымок. Звука он не слышал, но это явно был разрыв от родной саушки*. Игорь едва удержался, чтобы не вскочить и не закричать от восторга. Взглянув на компас, он скорректировал огонь, как учили на занятиях, и запросил артиллеристов дать залп. Секунды ожидания тянулись нескончаемо долго. И вот раздалось долгожданное:

– Наблюдать залп батареи. Выстрел!

И опять секунды ожидания. Земля вздрогнула. Затем впереди, почти рядом, как в замедленном кино, поднялись фонтаны черного грунта вперемешку с кустами и громадными камнями. Треск автоматных очередей      растворился в грохоте артиллерийского      залпа.      Земля, камни,      ветки – обильно посыпались на разведчиков. Над головами со страшным шипением пронеслись осколки, срезая ветки и кроны деревьев.

Командир группы хлопнул Игоря по спине и, показав кулак с поднятым вверх большим пальцем, улыбаясь, сказал:

– Молодцы артиллеристы! Пусть еще пару раз добавят туда же! – затем махнув рукой, крикнул, – Все! Уходим!

Группа ползком, а затем перебежками начала отходить. Сзади них рвались снаряды, перемешивая все, что попадалось на пути смертоносного груза.

Пробежав      с      километр,      разведчики остановились. Осмотрелись. Все были на месте, никто не отстал. Это было какое-то чудо, что никого не ранило, хотя в некоторых местах обмундирование и снаряжение были повреждены. Только сейчас Игорь заметил, что бежит в одной летней куртке, бушлат остался там, где был бой.

– Игорь, давай на связь артиллеристов. Пусть вертушки вызывают, а то моей радиостанции, по-моему, кирдык, – сказал командир, показывая на маленькую аккуратную дырку в корпусе радиостанции.